isn't lovely

.       Не долго думая (вообще не думая, а то можно передумать), Рамлоу подошёл к Солдату и всё-таки пригласил его поужинать. Сначала Барнс не поменялся в лице, но потом его брови резко взметнулись вверх и он спросил:  — Что?       Брок терпеливо озвучил ему это же предложение о совместном времяпрепровождении. После этого Солдат ещё немного помолчал, оглядел его с ног до головы, посмотрел, как на больного и… — Не обижайся, Рамлоу, но я откажу.       …ответил обидным отказом. — Почему же?       Какая-то часть Брока несказанно радовалась и предлагала прямо сейчас бежать от Барнса куда подальше. Другая часть, оскорбившись, требовала узнать причину, по которой ничего не вышло, немедленно устранить её и добиться своего. — Если сказать по-мягче, то ты меня не очень впечатлил, — дёрнул плечом Барнс, и Рамлоу буквально вскипел изнутри от осознания того, что этот говнюк поджимает губы, пытаясь сдержать смех. — Да о чём разговор, у тебя еле встал. — Это была стрессовая ситуация! — Даже если так, с чего бы мне давать второй шанс?       А вот на этом моменте Брок застопорился. Аргументы в свою пользу он как-то не придумал. Всё больше находил их в пользу Барнса, чтобы как-то оправдать свою одержимость. И вот же, решился наконец, а сам вроде как и не нужен?       Когда Брок открыл рот, собираясь уже что-нибудь сказать в свою пользу, хотя бы «просто потому что», Барнса окликнул Кэп. Солдат ещё раз просканировал Брока взглядом снизу доверху, уничижающе хмыкнул и зашагал к своему другу, не оглядываясь.       А вот Рамлоу ещё какое-то время смотрел ему вслед, окутанный мутным водоворотом смешанных желаний. Думая о том, что следовало бы хотя бы в спину крикнуть посыл по известному адресу, он незаметно для себя залип, загипнотизированный движениями удаляющегося Солдата. Зря он считал, что в Барнсе не осталось ничего от омеги кроме физиологии. Походка у того была твёрдая и решительная, но всё же от бедра, и, нет-нет, да и проскальзывала особая омежья плавность. Хотя, рядом с альфами он голову никогда не клонил и шею не открывал, даже рядом с Роджерсом.       Немного поразмыслив, Брок понял, что после первой же неудачи не намерен сдаваться. Альфа внутри него облизывал клыки, принимая вызов. Недоступность цели только раззадоривала и заводила ещё больше, подстёгивая желание добиться своего во что бы то ни стало.       Но напролом идти, конечно, глупо. Особенно с Барнсом. Тут надо как-нибудь поосторожней, чтобы в морду не прилетело ни от него, ни от Роджерса.       Но проблема состояла в том, что Брок никогда не был силён в ухаживаниях просто потому, что никогда не ухаживал. Пресловутой первой любви в подростковом возрасте он не познал, поэтому просто втихаря дрочил на симпатичных одноклассниц, ничего не предпринимая. В училище и армии было не до обхаживания самочек, что уж говорить про последующую работу с командировками в горячие точки. Поэтому Брок завёл себе привычку ходить по злачным местам и искать хорошеньких цыпочек, готовых отдаться молодому статному военному просто за красивые глаза. Его партнёрши, реже партнёры, всегда понимали, что они оба тут ради обоюдного удовольствие на одну ночь и ничего более.       Правда, был в жизни Брока год, когда он спал только с одной бетой, но та сама предложила секс без обязательств на постоянной основе. И Брок ей даже не изменял, хотя не обязан был хранить верность. Просто не видел смысла лишний раз искать себе кого-то. Потом она переехала в другой город, и отлов омежек в барах продолжился.       Введу всего этого, ухаживания для Брока состояли из выкручивания своего шарма на максимум, незатейливого флирта и предложения поехать к нему.       С Барнсом же это вряд ли прокатит. Если объект явно не заинтересован в тебе также как ты в нём, придётся его заинтересовать. В таких случаях люди обычно приглашали друг друга провести вместе вечер, чтобы доказать свою привлекательность в располагающей к общению обстановке. С Барнсом это не сработало ещё на начальном этапе. Что ещё делать? Оказывать знаки внимания вроде комплиментов, цветов или каких-то мелких подарков?       Дарить подарки Брок совсем не умел. Ему было гораздо проще напрямую спросить, что от него хотят, я не ломать голову, догадываясь самому. Мало того, что Барнса нельзя было спросить напрямую (пошлёт без вариантов), так он ещё и был самым скрытным человеком из всех, с кем Броку приходилось работать. Он о личном не говорил вообще. В прежние времена Броку это скорее в нём нравилось — он работу и дом тоже хорошо умел разделять, но сейчас эта их схожая черта скорее бесила. Хрен пойми, что Солдат любит. Даже о предпочтениях Романовой было известно больше.       Что касается цветов, то, во-первых, он не знал, какие у Барнса любимые, а беспалевно спросить ни у него, ни у Роджерса не выйдет, а во-вторых, Брок подозревал, что если всё-таки решится, то Солдат ему каждый цветочек из букета в жопу запихает с особым усердием.       С подарками и цветами не прокатит. Оставались комплименты.       Вот, пожалуй, языком чесать Брок был мастак. Он всегда знал, что прошептать на ушко стеснительной девочке, которая испугалась его внимания в интимном полумраке клуба, или когда при начальстве следует не затыкаясь вдохновенно нести чушь, чтобы умасленный пиджак дал тебе то, что нужно.       Поэтому, уверовав в себя и свои силы, он начал осторожно прощупывать почву, и…       …это было до смешного странно, но как бы он ни старался, ничего не выходило. — Красивые волосы, — выпалил Брок прежде, чем успел подумать, как лучше будет развить эту тему, поэтому дальше понёс банальщину: — Каким шампунем пользуешься? Или кондиционер для волос? — Мыло. Хозяйственное, — у Барнса было настолько непроницаемое лицо, что было непонятно, острит он или нет. — Э… Мускулы… Качаешься?       Минут десять назад Брок поймал себя на том, что откровенно пялится на Барнса, который подтягивается правой рукой на турнике, и после этого пропялился ещё столько же. И теперь выдал это. Прекрасно. Почему у него, блять, просто отключается головной мозг?       Барнс проигнорировал его, сделав вид, что ничего не услышал, и за это Брок ему был благодарен.       Скорее всего, причина была в том, что Солдату было страшно говорить пошлости. Вот так вот намекнёшь, что у него отличный упругий зад, и вместо смущённого хихиканья или хотя бы пощёчины на очередном задании «случайно» получишь пулю в лоб от своего же снайпера. Умасливать же его как начальство не выходило даже в теории. — Часто тут бываешь? — Брок, в душе уже почти отчаявшись, принял самую непринуждённую позу. — Довольно таки, — Солдат опустил винтовку, из которой только что в яблочко расстрелял движущуюся мишень. — Это стрельбище, а мы — полевые агенты. Мы все тут часто бываем. — Ага, — кивнул Брок. — Вот мне ещё ни разу не удавалось попасть в десятку этой мишени.       Солдат на секунду прикрыл глаза, глубоко вдыхая, потом медленно выдохнул и устало посмотрел на него. — Послушай, Рамлоу, хватит. Если уж на то пошло, я верю, что со стояком у тебя всё в порядке, я просто тебя постебать хотел. Не надо ко мне клеится и ничего доказывать.       Доказывать? Он не собирался ничего доказывать. Просто если он сводит Барнса на ужин или два, а потом переспит с ним, то его точно наконец отпустит.       Да, определённо, Барнсу стоит согласится как можно раньше, потому что как только Брока перестанет так клинить на нём, нормальной жизнью заживут они оба.       Солдат, не услышав звучавшие в голове Брока крайне разумные доводы, сменил винтовку на глок, проверил магазин и продолжил перевыполнять нормативы.       После этого проблеска (не)безразличия он с завидным упорством продолжил игнорировать вьющегося вокруг него Брока, хотя под конец было заметно, что начал закипать как чайник, полный бурлящего кипятка и пара. Брок это, конечно же, видел. Стоило бы, ради своей же безопасности, с этим считаться, но он слишком увлёкся, и сбавить обороты уже не получалось. И, разумеется, терпение у Солдата не как у христианского мученика, а потому в какой-то момент, когда они, к неудовольствию Барнса, вдвоём после тяжелого трудового дня ждали лифт, Брок всё-таки доигрался. — Так, я тебя по-хорошему прошу: отъебись, — угрожающе нахмурив брови, прорычал Солдат в ответ на предложение продолжить вечер в каком-нибудь более приятном месте. — Я не понимаю, тебе сложно что ли? У тебя что, каждый вечер забит ужином в ресторане? Просто, блять, согласись! — не выдержал Рамлоу, повышая голос.       Он христианским мучеником не был тем более, а потому и его собственное терпение аналогично кончалось.       Барнс нахмурился ещё больше, опуская подбородок вниз и глядя исподлобья. Это было слишком хорошо знакомо Броку. Он уже понял, что перешёл черту, и теперь ему неминуемая пизда, но сказать ничего не успел, оказавшись вздёрнутым вверх и прижатым к стенке.       Вечер, однако, переставал быть томным. — У меня с угрозами не очень. Я предпочитаю действовать, а не запугивать, — тон у Солдата оставался спокойным, будто они продолжали вести светскую беседу без рукоприкладства. — Но специально для тебя я проявлю красноречие: ещё раз я услышу эту дребедень или хотя бы замечу, что ты на меня пялишься дольше трёх секунд — я от тебя по кусочку отрезать буду, да так, чтобы ты подольше в сознании был.       Запах от него шёл под стать словам, яростный и жгучий: отдалённые намёки на сладость исчезли, а корица и тмин резали нос. Но он всё равно был приятным. Брок давно не чувствовал его так близко, да ещё и тёплое дыхание чуть ли не в губы, и тело, до которого считанные сантиметры.       Барнс вдруг ослабил хватку и переменился в лице. — Ты чего мурчишь, дурак? — спросил он, опуская Брока на ноги, но продолжая сжимать ворот его футболки. — Я не мурчу, — Брок прекратил мурчать. — Так, — Барнс опустил его, каким-то нервным движением разгладив ткань и стряхнув с плеч несуществующие пылинки. — Пиздуй отсюда. И прекращай вести себя как бессмертный.       Брок не успел ничего ответить или отстраниться, как из-за угла появился Роджерс. — Оу, я помешал вам? — он растеряно замер, глядя на руки Баки, покоящиеся на плечах альфы.       Барнс ещё секунду смотрел в глаза Броку, и было понятно, что теперь от замешательства и растерянной снисходительности не осталось и следа — предстать в таком положении перед Стивом явно не входила в планы Зимнего. Брок нервно сглотнул: у Барнса даже все мышцы закаменели от злости.       Солдат медленно повернул голову к Кэпу, не удосужившись даже сменить выражение лица на менее убийственное, а потом, также смотря тому в глаза, впечатал кулак Броку в живот, заставляя согнуться пополам. — Нет, не помешал, — сквозь зубы выговорил он, а потом, вопреки своим словам, поволок Брока, у которого слезились глаза, в какой-то соседний коридор прочь от изумлённого Роджерса.       Успев за несколько секунд придти в себя, Брок подумал, что удар был не так страшен, тем более, не по лицу, что вообще хорошо. Да и Барнса он уже порядком достал, тут другого и не стоило ожидать. Поэтому, когда его припёрли к стенке в узком пустом коридоре, то он был предельно спокоен.       Барнс же гневно раздувал ноздри. Привычка смотреть исподлобья, когда его что-то раздражало или злило, впервые показалась почти милой. — Да ты заебал! Хочешь потрахаться? Хорошо, потрахаемся. — Отлично, — обрадовался Брок. — Ты какую больше кухню любишь: средиземноморскую или восточную? Или русскую? — Не хочу я с тобой в ресторан ходить. — Тогда у меня дома? — Брок уже прикинул, какой соус выбрать к спагетти. — И вечер я на тебя тратить по-прежнему не собираюсь. — Эм, тогда как?       Брок застыл перед ним в недоумении. Барнс же без лишних слов потянулся ему за спину, открыл какую-то неприметную дверь и затолкал его туда.       Помещение было маленьким и освещалось тусклой лампочкой дневного света. На узких полках лежали вытянутые ящики, содержимое которых было неизвестно, и несколько коробок с лампочками. Обычная подсобка. Брок даже не знал, что в высокотехнологичном вылизанном штабе ЩИТа есть такие. — Ну, — развёл Солдат руками. — Делай со мной, что захочешь.       Брок прошелся по нему взглядом вверх-вниз, да так и застыл. — А, понятно, — Барнс опустил руки. — Как это я сразу не догадался?       Он подошёл к нему, положил тёплую ладонь сзади на шею и резко дёрнул, заставляя грохнуться на пол. — Какого чёрта?! — возмутился Рамлоу, лёжа на полу.       Едва не сбив при падении какой-то стоящий на полках хлам, он ещё толком не опомнился, а Барнс уже успел сесть на его бёдра и расстегнуть на себе форму, обнажая грудь. — Я не это имел ввиду, — с ужасом проговорил Рамлоу, растерянно начиная ощущать, как член в штанах напрягается от происходящего. О нет. Он действительно… Действительно?       Сложно было недооценивать ужас своего положения — он был на полу, уложенный на лопатки, кверху брюхом, а сопротивление, как говорится, бесполезно. Да ещё и сам нарвался.       Зимний, за доли секунды раздевшись полностью и рывком спустив расстёгнутые штаны Рамлоу ниже колен, навис над ним и мягко огладил ладонью от бедра и до самой шеи, чуть задирая футболку. Брок сглотнул. — Меньше всего ты меня раздражаешь, когда молчишь. Прими к сведению, ладно? — прошептал он, наклонившись совсем близко к лицу Брока и царапая кончиками заострившихся ногтей кожу на шее, а затем жёстко поцеловал.       Возбуждение прошило насквозь, словно разряд молнии. Рамлоу приоткрыл рот, чувствуя, как в паху тянет и пульсирует. Солдат почему-то не воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй, а, наоборот, отстранился. И не то чтобы это разочаровывало, но… Вот чёрт, как же сильно это разочаровывало! Если не с языком, то можно было хотя бы на полную использовать свои красивые губы, а не просто вжаться в чужой рот своим до боли.       Когда Солдат выпрямился, его хотелось немедленно притянуть обратно, получить от него всё, что полагается, всё, что он может предложить, все поцелуи, на которые он способен, все прикосновения. Рамлоу настолько захлестнула эта волна безумия, что он даже потянулся к нему, намереваясь обхватить рукой за шею, вернуть на место, снова соединить их губы, и на этот раз правильно, так, как ему хочется.       Барнс на протянутую руку зашипел, широко открывая пасть, и то, что клыки там были значительно мельче, чем у альфы, никак не помогало. Брок тут же прижал обе руки к полу, вытянувшись по струнке и чувствуя, как от шеи по спине сбегают мурашки от адреналина. Да Зимний может с лёгкостью просто задавить его своей сто килограммовой массой, о чём разговор?       Омега продолжал глядеть на него своим фирменным ледяным взглядом, а потом приподнялся, положив свою когтистую руку ему на шею ровно под челюстью. Зафиксировав его голову, Солдат обратно опустился на него, на этот раз присаживаясь на стоящий колом член.       Воздух в подсобке, ещё секунду назад казавшийся вымораживающим, вдруг раскалился до температуры финской сауны, и стало трудно дышать. Внутри Солдат был горячим и скользким, и сжимал собой так туго, что хотелось выть от удовольствия. Брок прикусил себя за губу, не в силах сдерживать скулёж, но пытаясь хотя бы не заорать, и почувствовал, как клыки вошли в плоть, пуская кровь.       Чёрт, с такими отметинами у рта ходят только угловатые подростки-альфы, которые ещё не контролируют своё тело и могут за секунду возбудиться до разноцветных кругов перед глазами, прикусив себе же губу резко увеличившимися клыками. Взрослые же, наученные опытом, обычно уже знают, когда пик удовольствия близок, и что пора посильнее сжать челюсти, царапая десны. Всё лучше, чем оставить самому себе отметины на видном месте.       Но какого чёрта Брок так близок с самого начала? Да, Солдат пахнет и ощущается потрясающе, но, господи, не настолько же? Ох, чёрт, именно настолько.       Адекватно воспринять и переварить эту информацию пока что было сложно, поэтому Брок просто сглотнул немного собственной крови, продолжая царапать когтями пол, послушно не касаясь Барнса, который сейчас скакал на нём, как заправский наездник, то и дело сдавливая бока своими бёдрами.       В тесном тёмном помещении подсобки Рамлоу просто задыхался запахом омеги, его жаром, и жажда жить основательно притуплялась на фоне жажды немного другого характера. Барнс в этот раз был совсем другим. Странно, но несмотря на то, что на данный момент у него не было течки, выглядел он намного более возбуждённым, разгорячённым, что ощущалось даже по запаху — в тот раз он горчил, а прямо сейчас был острым, как чёрный перец, щекотал рецепторы, и то ли хотелось чихнуть, то ли вжаться в шею Барнсу до упора, слизать вкус его кожи, впиться зубами… Чёрт чёрт чёрт       Вот чего делать он точно не будет, так это кусать его. Точно нет. Даже с учётом того, что укус, поставленный не во время течки, быстро сходит, Барнс его за такое убьёт.       Словно в подтверждение этим мыслям хватка на его шее стала сильнее. Барнс, видимо, не особо себя контролируя, стал сжимать пальцы на его шее на каждом своём движении вверх-вниз по члену. Дышал он через рот, а в глазах всё ещё была ярость, которая теперь мешалась с возбуждением и не морозила, а жгла огнём.       Брок просто задохнулся от этого всего: от удовольствия, от жара, от пьянящего запаха и смотрящих в упор глаз с расширенными зрачками. Он рванул вперёд, скидывая руку с шеи, и потерявший равновесие Барнс почти рухнул на него. Рамлоу, зарычав, сжал его в своих руках, горячего и в испарине, клацнул зубами совсем рядом с шеей и поцеловал. Солдат вскоре опомнился, а потому вместо поцелуя они продолжительное время словно пытались выгрызть друг другу рты. Солдат не щадил, кусая прямо за раненую губу, и Брок тоже не сдерживался, имея весомое преимущество за счёт клыков. Едва омежья кровь плеснула на вкусовые рецепторы, Брок мёртвой хваткой вцепился в рёбра Барнса, с силой толкнулся в него несколько раз и кончил, попутно ослепнув, оглохнув и выпав в другое измерение.       Он на полном серьёзе несколько мгновений не осознавал, кто он или что он, потому что все приборы в его организме единовременно показали отметку «максимум» и на время вырубились. Мозг, тем не менее, по инерции всё ещё записывал происходящее, не успевая, правда, реагировать: вот Барнс лежит на нём, также тяжело дыша, вот поднимается, правда, не с первой попытки, шатается, словно пьяный, берёт с пола одежду. С этого мгновения возможность контролировать своё тело к Броку вернулась, и он потянулся к омеге, с которым у него только что был самый крышесносный секс в его жизни. — Не подходи больше ко мне, — сказал Барнс, отшатываясь.       Он, почему-то гораздо более растерянный, чем злой, наспех натянул на себя одежду и вывалился из подсобки. А Брок ещё какое-то время лежал на полу, ничего не понимая.