Коль сделать ход не убоишься

Я брожу по коридору восьмого этажа с «Исполнителем Желаний», в бесплодных попытках попасть в Выручай-Комнату. — Мне нужно место, из которого я смогу вернуться в свою реальность… Мне нужно место, в котором я смогу решить свои проблемы… Место, где я найду ответы… Место, где сработает «Исполнитель Желаний»… Ничего! Мерлин! Я бессильно оседаю на пол, кладу чёртову шкатулку рядом с собой и сжимаю голову руками. Меня потихоньку охватывает паника, сдавливает грудь дьявольскими силками, не даёт вздохнуть. Я никогда не выберусь отсюда, никогда не увижу маму и отца, ведь в этой грёбаной издевательской реальности они давно мертвы! Мне нужно успокоиться. Дыши, Драко, дыши… Мне нужно место, где я мог бы успокоиться и найти утешение, или я свихнусь, и всё кончится палатой в Мунго! Внезапно в стене появляется дверь. Выручай-Комната решила предоставить мне место, где я смогу перестать сотрясаться в рыданиях? Очень любезно с её стороны. Не совсем то, за чем я сюда пришёл, конечно, но хоть что-то. Есть какая-то жестокая ирония в том, чтобы искать успокоение в месте, где я чуть не погубил свою душу, ремонтируя Исчезательный Шкаф, и где сгорел в Адском Пламени мой друг. Впрочем, в этой реальности, в этой Выручай-Комнате ничего подобного не происходило, так что… Комната выглядит почти так же, как в тот злополучный день, когда мы пришли сюда с Грегом и Винсом искать Поттера. Я непроизвольно вздрагиваю. Бесконечно длинные ряды старой мебели, нагромождения покосившихся столов, сломанных стульев, чемоданов, ржавых совиных клеток… Я стараюсь не смотреть на возвышающийся безмолвным укором Исчезательный Шкаф. Внезапно моё внимание привлекает предмет, которого я никогда ранее не видел в этой комнате. Ни тогда, когда она служила мне мастерской по починке шкафа, ни в тот раз, когда явилась в образе Комнаты Потерянных Вещей. Предмет, привлёкший моё внимание, это — зеркало. Огромное, высотой чуть ли не до самого потолка зеркало в золотой раме, украшенной затейливым орнаментом. Оно стоит на подставках, похожих на ноги с длинными когтями, которые впиваются в пол. На верхней части рамы выгравирована надпись: «Еиналеж еечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя». Что это за язык? Турецкий? Шведский? Хинди? Русский? Перебирая в уме все экзотические языки, о которых я когда-либо слышал, я подхожу поближе и… замираю от изумления: в зеркале я вижу себя, но гораздо моложе, лет, наверное, одиннадцати. Мама и отец (Мерлин, такими молодыми и счастливыми я видел их только на колдографиях в старом семейном альбоме!) стоят по обе стороны от меня и смотрят с такой любовью… — Мама, — шепчу я. — Отец… Они ничего не отвечают мне. Конечно же, не отвечают, мы ведь не в сказке! Мама ободряюще улыбается, а отец величественно кивает, слегка изогнув уголки губ. И тут меня осеняет: это не суахили и не литовский! Текст на раме этого зеркала читается задом наперёд: «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание». А какое самое горячее желание могло быть у здешнего меня, не помнящего своих родителей, не знавшего их любви и ласки, выросшего в сиротском приюте, среди чужих людей? Конечно же, увидеть своих маму и папу. Прямо как у теперешнего меня — испуганного, разбитого, затерявшегося среди миров. Внезапно меня молнией пронзает ужасное осознание: а ведь именно так чувствовал себя Поттер! Тот, настоящий Поттер, из моей Вселенной! Поттер, который лишился родителей, будучи младенцем. Поттер, которого я безжалостно высмеивал, изо дня в день бил по самому больному, напоминая ему, что он сирота, что никто не ждёт его дома. «Что, Поттер, мамочка не научила тебя хорошим манерам? Ах да, я и забыл: она же мертва!». «Мамочка не говорила тебе, что подслушивать некрасиво, Поттер?». «А может, ты помнишь, как воняло в доме у твоей матери, а Поттер? И в свинарнике Уизли узнаёшь родной запах?». Мне становится так тошно, так противно от самого себя, что хочется запульнуть себе в лоб Жалящим. Как я мог быть настолько чёрствым, жестоким, бездушным? И главное — как мог я осмелиться мечтать, что Гарри ответит мне взаимностью после всего, что я ему сделал? ***** Каникулы пролетают быстро. Я часами брожу по замку, выискивая несовпадения с моей реальностью, гуляю у озера, по вечерам болтаю с Гермионой по Сквозному Зеркалу. А ещё — каждый день сижу в Выручай-Комнате у Зеркала Еиналеж, пытаясь запомнить, впитать в себя улыбку мамы и полный непривычной нежности взгляд отца, ведь не исключено, что я больше никогда не увижу их живыми. Ночами мне снится Поттер (О, ну конечно! В этом данная реальность ничем не отличается от моей родной!). Он гладит моё лицо кончиками пальцев, ласково перебирает волосы, невесомо касается моих губ трепетным поцелуем. Я ищу в его глазах признаки полыхавшей в них недавно ярости, жестокой насмешки, но не могу отыскать и следа их в плещущейся там бескрайней нежности. — Ты такой невнимательный, Драко, — шепчет Гарри, заправляя непослушную прядку мне за ухо, — как ты вообще умудряешься получать все эти «Превосходно» на уроках? Мне кажется, ты, как и твой друг Гойл, так и не научился читать? — Эй, я умею читать, придурок! — возмущаюсь я, но мой жалкий протест бесславно гибнет, побеждённый сладким поцелуем. — Я — зеркало твоё, помнишь? Я — твоё отражение во всём. Да понял я, понял, неужели мало мучить меня наяву, неужели и во сне я обречён помнить, каким высокомерным и жестоким был в свои шестнадцать? У этой реальности есть одно, существенное преимущество. Здесь мне не нужно чинить чёртов шкаф, не нужно придумывать безумные, ведущие в тупик планы по убийству директора. Да и Дамблдор здесь, в этой Вселенной, не выглядит настолько ослабевшим, чтобы я мог надеяться выбить палочку у него из рук. Не сомневаюсь, что он изящным движением абсолютно здоровой руки превратит меня в навозную муху — не успею я и рта раскрыть, чтобы выкрикнуть: «Экспеллиармус!». Моё предплечье здесь не обезображено Тёмной Меткой, и я свободен от смертельно опасных заданий Волдеморта, но… Сидя у Зеркала Еиналеж, вглядываясь в безмятежные лица своих родителей, я отчётливо осознаю, что снова пошёл бы на что угодно, лишь бы они были живы, были в безопасности. ***** Сегодня, в первый же день после каникул, я попадаю в неприятности. Перед уроком трансфигурации я обнаруживаю на своей парте горшок с какими-то безобидными на вид побегами. Когда я пытаюсь сдвинуть его на край столешницы, побеги оживают и хватают меня. Запаниковав и резко дёрнувшись, я добиваюсь лишь того, что гнусные дьявольские силки (о, теперь я узнаю их!), моментально разрастаются, оплетают мои руки, тело, подбираются к шее и сжимают, сжимают… Я задыхаюсь не только и не столько от того, что проклятое растение принимается душить меня, сколько от дружного смеха гриффиндурков во главе с Лонгботтомом. Ну конечно, кто ещё мог подсунуть мне на парту растение-убийцу, как не наш будущий герболог! Гермиона некстати где-то задерживается, впрочем, как и Поттер. — Что, Малфой? Колдовать разучился? Сам поколдуй, скотина, когда твои руки оплетены чёртовыми побегами! — Неужели забыл, что дьявольские силки боятся яркого света? — не унимается Финниган. — И за что только Спраут ставит тебе «Превосходно»? А, наверное, просто жалеет несчастного сиротку! О, с каким удовольствием я сейчас заставил бы тебя подавиться собственными словами, Финниган! Вот только давлюсь и хриплю из последних сил тут я сам. — А знаешь, чего ещё боятся дьявольские силки? Огня! Инсендио! — он поджигает край моей мантии, и дьявольские силки действительно тут же отпускают меня. Пока я пытаюсь одновременно сделать судорожный вдох и потушить горящую одежду, позади меня слышится какая-то возня, но мне совсем не до этого. В это время в класс заходят Гермиона и Поттер, а за ними и профессор МакГонагалл. — В чём дело? — строго вопрошает профессор. — Почему в классе пахнет гарью? — Профессор, на Малфоя напали дьявольские силки, а я помог ему, отогнав их огнём! — с невинным видом рапортует Финниган. Гермиона, с подозрением сузив глаза, смотрит на него. Уизел хихикает и украдкой показывает Поттеру большой палец. Что здесь происходит? — Не могу представить, откуда в моём классе взяться дьявольским силкам, — губы МакГонагалл строго поджаты, — но ещё сложнее представить, что студент шестого курса додумается вызвать огонь, когда можно было обойтись простым и безопасным «Люмос Солем». — Упс, не подумал, профессор, — Финниган — само раскаяние: глазки опущены в пол, на щеках румянец смущения. — Хотел, как можно скорее, выручить товарища из беды. Гриффиндурки давятся смешками. Гермиона спешит ко мне, усаживается рядом и заботливо накладывает «Репаро» на мою обгоревшую мантию. Поттер шествует на своё место, к Уизелу, и тот что-то шепчет ему, ухмыляясь и поглядывая в мою сторону. На какую-то долю секунды на лице Поттера мелькает озабоченное выражение, но оно тут же исчезает, сменившись довольным, как у объевшегося сметаны книззла. ***** Пропажу я обнаруживаю на следующем же уроке. Как я ни ищу, как ни перетряхиваю содержимое моей школьной сумки (не помогает даже «Акцио!»), учебника по зельеварению нигде нет. Интересно, кому могла понадобиться эта потрёпанная, ветхая книга? Очевидно, что у меня нет денег на новые учебники, все они выглядят так, словно по ним учился ещё Мерлин. А учебник по зельеварению и вовсе принадлежал какому-то варвару — каждая страница пестрит записями на полях, уголки загнуты, целые абзацы невозможно прочитать, так как они безнадёжно прожжены зельями. Уизел, Лонгботтом и Финниган кидают на меня любопытные взгляды и незаметно подталкивают друг друга. А, ну всё понятно! Полагаю, эти трое намеренно устроили заварушку с дьявольскими силками, чтобы под шумок стащить мой учебник и полюбоваться, как я справлюсь без него на зельеварении. Ведь именно сегодня старикашка Слагхорн устраивает зачёт, и мы будем работать по одному, так что воспользоваться учебником Гермионы, Тео или любого другого из моих друзей не получится. Ублюдки не учли, что я, на самом деле, вовсе не шестнадцатилетка. Я несколько лет назад окончил Хогвартс, учусь в Магической Академии на артефактора, и могу сварить любое зелье из школьной программы с закрытыми глазами. Получив задание, я, не теряя времени, спешу к шкафчику с ингредиентами, возле которого нерешительно мнутся Поттер с Уизелом (что, даже лишний учебник не в силах вам помочь, парочка дебилов?). С торжествующим видом набираю необходимые коренья, семена, крылышки и принимаюсь за дело: нарезаю, измельчаю, помешиваю… Готовое идеальное зелье я отношу на преподавательский стол первым и с гордо поднятой головой выхожу из кабинета. Что, съели, придурки? ***** На следующий день я узнаю, что кража учебника не была связана с желанием поттеровской компашки испортить мою оценку по зельеварению. Меня подкарауливают в безлюдном коридоре, когда я ближе к вечеру иду в библиотеку, где мы договорились встретиться с Гермионой. — Стоять! — ревёт Уизел. — Вот ты и попался, Пожиратель недоделанный. Меня, недоумевающего и застигнутого врасплох, окружают вчетвером: Уизел, Финниган, Лонгботтом и, конечно же, Поттер. Четыре палочки направлены на меня, отрезая мне малейшую возможность вытащить свою. — Я так и знал, что ты тайком изучаешь тёмную магию, Хорёк! — Уизел трясёт перед моим лицом старым учебником зельеварения. Один из листков падает на пол. «Заклятия для врагов. Придумано Принцем-Полукровкой», — читаю я. — Что, скажешь, не изучал тёмные заклятия своего обожаемого крёстного, пока он гниёт в Азкабане? А я говорил тебе, Гарри, я говорил! Вот зуб даю — Гермиона под каким-то заклятием! С чего бы иначе ей якшаться с этим? — Это не… с чего ты вообще взял, что это тёмные заклятия, Уизли? — сиплю я. — Ведь это просто учебник по зелье… — А вот мы сейчас и испробуем на твоей хорёчьей шкурке, что это за заклятия такие! — скалится Лонгботтом. — Разойдитесь-ка, ребята… Левикорпус! Яркая вспышка почти ослепляет, и меня вздёргивает вверх, чуть ли не под потолок, где я повисаю вверх тормашками. Мантия облепляет голову, штанины сползают, обнажая лодыжки. — Фу, ну и тощие же у тебя ножки, Хорёк! — гогочет Уизел. — Гарри, и что ты только в нём… — Заткнись, — осаживает глумящегося приятеля Поттер. — Ладно, ладно, на вкус и цвет, как говорится… — пожимает плечами тот. О чём, мантикора их раздери, они вообще толкуют? — Опустите меня вниз сейчас же, вы, скоты, уроды! — я беспомощно дёргаюсь в воздухе, пытаясь перевернуться, что вызывает лишь новые взрывы хохота моих мучителей. — Уф, ну и грязный же у тебя рот, Малфой, — с притворной укоризной качает головой Финниган. — А ещё отпрыск аристократического семейства! Ай-я-яй, разве мамочка с папочкой не учили тебя, что нельзя ругаться в приличном обществе? А! — он хлопает себя по лбу. — Я и забыл — они же сдохли! Ну что ж, придётся, видимо, нам самим заняться твоим воспитанием… Экскуро! В следующий миг я уже задыхаюсь от мыльной пены, обильно лезущей изо рта. Мучительно и неотвратимо подкатывает тошнота… — Что, нравится висеть вверх тормашками? — интересуется Лонгботтом. — Вот теперь ты узнаешь, как чувствовала себя моя бабушка, когда твои родители подвесили её под потолком! Чёртовы Пожирательские твари! — Моя мать… — выдавливаю я, с усилием отплёвываясь от мыльной пены, — моя… мама никогда… не была Пожирательницей Смерти! — Да ну? — хохот Лонгботтома становится каким-то болезненным и надломленным. — Неужели, Малфой? Беспощадная Цисси, правая рука Волдеморта, убийца моей бабушки — не была Пожирательницей? Смешная шутка, Хорёк! Меня наконец выворачивает наизнанку — недавно съеденным обедом, мыльной пеной и горечью только что открывшейся мне правды. Мама, мамочка, что же ты наделала в этой грёбаной зеркальной Вселенной? Парни отшатываются с выражением брезгливого ужаса на лице. Пока Уизел торопливо испаряет блевотину, Поттер украдкой кидает в меня «Фините», и потоки пены наконец перестают извергаться из моего рта. — Мы опробуем на тебе все эти заклинания, которые ты пытался освоить, пожирательское отродье! — обещает Уизел, тряся рассыпающимся учебником. — И только попробуй ещё раз приблизиться к Гермионе! ***** Собрав с пола все вылетевшие страницы снейповского учебника, гриффиндурки уходят, оставив меня болтаться в воздухе, пока не заканчивается действие «Левикорпуса». Рухнув на пол, я некоторое время лежу, пытаясь перевести дыхание. С усилием поднимаюсь, потирая ушибленную спину, и ноги сами несут меня на шестой этаж — в тот самый, печально известный туалет мальчиков, где Плакса Миртл утешала меня весь шестой курс, и где Поттер… Кажется, я знаю, каким будет следующее тёмное заклятие из учебника Принца-Полукровки, которое опробуют на мне гриффиндорские мстители. Захлёбываюсь рыданиями, дрожащими руками плещу себе в лицо холодной водой: — За что, за что, Мерлин великий и всемогущий, за что? Зеркало, в котором я ловлю своё зарёванное отражение, оказывается волшебным, как и все чёртовы зеркала в этом проклятом Зазеркалье. — На зеркало неча пенять, коли рожа крива! * — глубокомысленно изрекает оно.