Коль сделать ход не убоишься

— Ну сколько можно, Драко! — Панси кажется раздражённой, но, вместе с тем, опечаленной. — Вот зачем, скажи на милость, нужно было так откровенно грубить этому симпатяге? Что плохого в том, чтобы попробовать, просто попробовать? Приятно провести время, почувствовать себя желанным… Пока подруга вдохновенно шипит, пытаясь, очевидно, убедить меня затащить в постель очередного проявившего ко мне интерес красавчика, я украдкой осматриваюсь. «Три метлы»? «Дырявый котёл»? «Белая виверна»? Ситуация настолько напоминает то, что происходит в моей реальной жизни каждую грёбаную пятницу, что я едва удерживаюсь от радостного вопля. Неужели… неужели чёртова шкатулка вернула меня домой?! Никакой грёбаной школьной формы, никакого Хогвартса, никаких дурацких крыльев за спиной? Спасибо, Мерлин и все святые волшебники… Панси сегодня выглядит немного по-другому: эффектная, уверенная в себе и какая-то… взрослая? Наверное, всё дело в новой причёске, выгодно подчёркивающей её, мягко говоря, нестандартную внешность. Свирепый взгляд этой взрослой, уверенной в себе Панси Паркинсон внезапно смягчается: — Салазар, Драко, перестань мучать себя. Со смерти Астории прошло уже семь лет… — АСТОРИЯ УМЕРЛА? — взвизгиваю я, расплёскивая огневиски. — О, дорогой, я думаю, тебе уже хватит, — качает головой Панси, заклинанием высушивая стол. — Астория Гринграсс умерла? — потрясённо лепечу я. Язык ощутимо заплетается, очевидно, я и правда успел уже прилично наклюкаться. — Астория Малфой, — Панси укоризненно цокает языком и легонько похлопывает меня по руке. Я дёргаюсь, как от удара. АСТОРИЯ МАЛФОЙ? В этой реальности я уступил требованиям отца и женился на Астории?! И она… умерла?! Отчего, Мерлин всеблагой? Неужели это я довёл её до могилы своим равнодушием, своей холодностью… «Ты умираешь от любви» — так вот что имела в виду проклятая шкатулка? В этой реальности я обречён мучаться от того, что, пусть и не намеренно, стал причиной смерти любящего меня человека? — От… отчего она умерла? — хриплю я. Панси вглядывается в моё лицо со всё возрастающей тревогой: — Я не знаю, Драко, ты никогда не рассказывал подробностей. В любом случае… От одиночества, на которое ты обрёк себя после её смерти, у тебя уже едет крыша. Дорогой, неужели ты боишься, что Скорпиус будет против? Скорпиус? А это ещё кто такой? Мой… мой бывший? Ну и претенциозное имечко! — Или… — Панси прищуривается, и я по опыту знаю, что этот её хищный прищур не обещает мне ничего хорошего. — Или ты до сих пор сохнешь по Поттеру и поэтому отвергаешь всех тех, кто… Драко? Драко Люциус Малфой, а ну-ка посмотри на меня, сейчас же! Ответ, который эта проницательная ведьма без труда читает в моих глазах, приводит её в ярость: — Довольно, Драко! Хватит! Перестань изводить себя несбыточными мечтами! Гарри Поттер счастливо женат. Мерлин, они с Джиневрой в этом году отправили в Хогвартс третьего ребёнка, и я не удивлюсь, если эта любвеобильная парочка, заскучав в пустом доме, заделает четвёртого. Как пишет «Ведьмин досуг»… — Панс… — задушенно сиплю я, тщетно пытаясь вдохнуть хоть немного наполненного алкогольными парами воздуха неизвестного мне паба. К горлу неумолимо подкатывает тошнота. — Панс, мне нехорошо. Кажется… кажется, я и правда немного перебрал… Еле успев добежать до туалета, избавляюсь от содержимого взбунтовавшегося желудка. Фух, кажется, полегчало. Тщательно полощу рот, с жадностью пью и брызгаю холодной водой себе в лицо. Из зеркала на меня таращится исхудавшая, сомнительной привлекательности физиономия с глубокой морщинкой меж бровей, в обрамлении изрядно потускневших светлых волос, выглядящих особенно удручающе на контрасте с сияющими локонами вейлы. Вот, значит, каким я стану через… а сколько, интересно, мне сейчас? Из тихонько чавкающей мусорной корзины торчит смятый «Пророк». Преодолевая брезгливость, выдёргиваю его из хищно клацнувших зубов мусорки. 2014 год. 12 декабря. Мне тридцать четыре? Мерлин, я — старик! И, судя по словам моей лучшей подруги — весьма унылый и совершенно одинокий старик! Зато Гарри Поттер, улыбающийся мне с первой страницы пожёванного корзиной «Пророка», вовсе не выглядит стариком. Годы, напротив, сделали его ещё красивее, ещё мужественнее и сексуальнее. На Поттере (главе Департамента Магического Правопорядка, как услужливо сообщает заголовок) — шикарная парадная мантия глубокого бордового с золотыми пуговицами (грёбаный гриффиндорец!), а на руке у него висит счастливая, расфуфыренная по случаю важного события Уизлетта. «Самая счастливая пара Магической Британии на торжественном открытии Дворца Магических Искусств». Можно подумать, ты хоть что-то смыслишь в искусстве, Шрамоголовый! Поттер на колдофото поворачивает сияющее лицо к своей жёнушке и что-то интимно шепчет ей на ушко. Та кивает, глупо хихикая. Меня выворачивает прямо в раковину. В луже смешанного с желудочным соком алкоголя плавают какие-то белые лепестки. Интересно, что за дрянь подают в этом модном заведении? Эльфийский коньяк, настоянный на соцветиях? Что ж, хорошо хоть, в этой реальности я по-прежнему достаточно богат, чтобы позволить себе качественное эксклюзивное пойло по пятницам. ***** Домой Панси отправляет меня на «Летучем Такси», (ух ты, а неплохое изобретение!): аппарировать в моём состоянии совершенно невозможно. Благо, и адрес она называет сама, ведь я и понятия не имею, где живу в этой реальности. Я чудом удерживаюсь от того, чтобы не заблевать тошнотворно пахнущий сэндвичами с говядиной салон ещё одной порцией цветочного коньяка. — Десять галлеонов, — скучающим тоном объявляет водитель, приземлившись у ворот Малфой-Мэнора. Ага, значит, я по-прежнему живу с родителями. «Летучее Такси Рональда Уизли», — читаю я на дверце автомобиля. А ты, как я погляжу, хорошо устроился в будущем, Уизел! Владелец преуспевающей транспортной компании… Голубой «Фордик» ещё не успевает скрыться в облаках, как я сгибаюсь пополам в удушающем кашле, выхаркивая на снег ещё пару десятков чёртовых лепестков. Очевидно, моему организму не пришёлся по вкусу этот выпендрёжный коньяк. Ну, или его просто нельзя смешивать с огневиски. ***** Я прикидываюсь гораздо более пьяным, чем есть на самом деле: так мне удаётся, почти не вызвав ненужных подозрений, выведать у старенькой, с причитаниями раздевающей меня домовушки, что родителей в мэноре нет — они переехали во Францию, как только мы с Асторией сыграли свадьбу. («Бедная, бедная молодая хозяйка, так страдать, умереть такой молодой!»). Также я узнаю, куда именно должен отправиться на работу в понедельник. («Хозяина Драко ждать маленькие пациенты в госпитале святого Мунго! Хозяин Драко должен беречь своё здоровье, а не напиваться, как презренный магл! Фу, фу, какой запах! Минни приготовить ванну с цветочными лепестками»…) — Никаких лепестков, Минни, — кривлюсь я. Да меня от одного их вида вывернет наизнанку прямо в ванне. Дементор бы побрал этот эльфийский коньяк! ***** Наутро я чувствую себя относительно нормально, если не считать першения в горле — очевидно, вчера я ухитрился не только напиться, но и простудиться. Все выходные я прилежно штудирую учебники и справочники по колдомедицине, которые в изобилии нахожу в своём рабочем кабинете. Не могу же я заявиться в понедельник на работу и начать лечить детишек безо всякой подготовки! Хорошо хоть, в Академии у нас в этом году был краткий курс целительства. Уж кости-то я вправить смогу, «Эпискеи» мне удавалось лучше всех в группе. Да и «Бодроперцовым» напоить — дело нехитрое. Ну, а в более тяжёлых случаях, надеюсь, можно будет посоветоваться с кем-то из опытных коллег. Помимо книг по целительству я обнаруживаю в кабинете на столе несколько колдофото в рамочках. Кажется, мы с Асторией были довольно счастливы вместе. Впрочем, мы с этой девчонкой всегда хорошо понимали друг друга и были весьма дружны в школе. Да и сейчас дру… О, мой Мерлин! Астория мертва, в этой Вселенной она покоится в семейном склепе Малфоев! Жуть какая! Я поспешно перевожу взгляд на фото мальчика лет четырнадцати, как две капли воды похожего на меня. Вот только черты его гораздо мягче и нежнее моих, видимо, злобная, язвительная ухмылка никогда не обезображивала его лицо. Светлые волосы вьются крупными локонами. Заметив, что я смотрю на него, мальчик улыбается и машет мне рукой. — Хозяин Драко тосковать по своему сыночку, — прямо передо мной материализуется Минни с подносом, уставленным пирожными и фруктами. — Маленький хозяин скоро приехать домой на рождественские каникулы. Минни очень, очень скучать по хозяину Скорпиусу, — глаза-мячики мгновенно увлажняются, и домовушка шумно сморкается в свою тогу — наволочку с гербом Малфоев. У МЕНЯ ЕСТЬ СЫН?! Скорпиус?! Это известие наполняет моё одинокое израненное сердце таким волнением, что строчки медицинских справочников прыгают перед глазами, как расшалившиеся корнуэльские пикси. Я то и дело бросаю взгляд на свою юную копию на колдоснимке. Скорпиус Малфой. Хотел бы я знать, какой ты — мой сын? Какие сладости ты любишь, какие книги читаешь, играешь ли в квиддич, есть ли у тебя верные друзья? Нравится ли тебе варить зелья, как и мне, или, быть может, ты обожаешь возиться с растениями, как твоя бабушка Нарцисса, рисовать, играть на фортепьяно? Надеюсь, твоё детство не омрачено ни завышенными отцовскими ожиданиями, ни непомерной ответственностью, возложенной напортачившими взрослыми на худенькие плечи подростка, ни бессмысленной враждой факультетов… Надеюсь, ты счастлив и любим, моя маленькая Звёздочка. ***** Я на удивление быстро вхожу в повседневный ритм госпиталя святого Мунго. Рождество не за горами — и пациентов сейчас особенно много. Занятые покупкой подарков и праздничными приготовлениями, родители ослабляют контроль за своим чадами, и ко мне с утра до вечера тянется бесконечная вереница маленьких волшебников и волшебниц, наколдовавших себе оленьи рожки, неудачно упавших с детской метлы, объевшихся сладостями, а то и снегом! Аккуратно размораживаю малышку, превращённую старшими братьями в снеговика, возвращаю светящемуся носу шестилетнего фаната оленёнка Рудольфа первозданный вид, выписываю зелья от расстройства желудка двум очаровательным ведьмочкам-близняшкам, которые нашли в кладовке мешок конфет, предназначенный для сотни гостей, приглашённых в их дом на Рождество, и умяли их в один присест… К вечеру вторника першение в горле, беспокоившее меня все выходные, значительно усиливается, и я начинаю покашливать. Вероятно, заразился от двухлетнего Уильяма Гонта, которого в понедельник утром привела на приём плачущая мать. («О, целитель Малфой, прошу простить меня, я такая безответственная! Это ведь мой четвёртый ребёнок, и я подумала, что уж с кашлем-то смогу справиться и самостоятельно. Вероятно, я что-то напутала, когда варила «Бодроперцовое». Или мой старшенький — ох и шкодник, потихоньку подбросил в котёл сушёные жала веретенницы.* Теперь бедненький Билли взлетает всякий раз, стоит ему закашлять!»). ***** Я собираюсь чуток отдохнуть, прикрыв уставшие за день глаза, выпить чашечку травяного чая, чтобы хоть немного избавиться от этого чёртового першения (даже глотать больно!), как вдруг, моя помощница Мэнди заглядывает в кабинет и сообщает нечто такое, от чего я давлюсь своим чаем и захожусь таким мощным, надсадным кашлем, что начинаю всерьёз опасаться: как бы мне не взлететь под потолок подобно крошке Билли Гонту. — Целитель Малфой, там сын мистера Поттера — Альбус Северус пришёл на осмотр.