Коль сделать ход не убоишься

— Поттер? — я не могу удержаться от изумлённого вскрика, когда в кабинет заходит растрёпанный зеленоглазый мальчишка. Мерлин, да у него даже очки такие же, как у моего любимого школьного врага! — Добрый день, целитель Малфой, — вежливо приветствует меня паренёк. М-да, выглядит он неважно. Слишком худой даже по сравнению с тем, каким бывал его отец по возвращении с летних каникул. (Кажется, родственники-маглы, у которых жил Гарри, совсем не кормили его). Под глазами у подростка синяки, красноречиво свидетельствующие о регулярном недосыпе, руки мелко подрагивают. Интересно, чем он болен, бедолага? — Привет, Малфой, — а вот и папаша моего пациента собственной сиятельной персоной. Судя по тому, что на нём аврорская форма — отпросился с работы, дабы сопроводить своего отпрыска в Мунго. — Добрый день, Поттер, — сухо приветствую его я. Я ведь и понятия не имею, как мы общаемся в этой Вселенной. Вряд ли ходим друг к другу на дни рождения или время от времени пропускаем по кружечке пива в «Дырявом котле». Исходя из того, что наши дети примерно одного возраста — можно предположить, что мы с Поттером пару раз в год видимся на вокзале Кингс-Кросс. Я даже удивлён и в некотором роде польщён, что чета Поттеров выбрала меня в качестве целителя для своих детишек. Так что там с этим… Альбусом Северусом? Поттер, ну серьёзно?! Ты назвал своего сына в честь учителей? Да до такого даже образцовая ученица Грейнджер не додумалась бы! Заглядываю в медицинскую карту этого самого Альбуса Северуса, предполагая увидеть там что-то вроде банального переутомления или неравномерно развивающегося магического ядра (такое бывает у подростков: из-за гормонального всплеска магия то даёт сбой, то, наоборот, хлещет через край). Однако написанное в карте пациента повергает меня в недоумение: «Ханахаки. Острая стадия. Рекомендовано временно освободить больного от учебной нагрузки, обеспечить спокойный, полноценный отдых и особое питание в связи с затруднённым дыханием и глотанием. Всесторонне рассматривается необходимость и возможность оперативного вмешательства». Э-э-э… что это ещё за «ханахаки» такое? Мерлиновы панталоны, я же не могу спросить об этом Поттера?! — Как самочувствие, Альбус? — преувеличенно бодро спрашиваю я мальчишку. — Появились ли какие-то новые, необычные симптомы? — Дома скучно, — шмыгает носом Альбус. — Мама с бабушкой всё время заставляют есть, а меня тошнит от еды. А папа… — он кидает на отца обиженный взгляд, — папа даже на метле полетать не даёт. — Какие тебе полёты, Ал, ты и по земле-то ходишь — шатаешься от слабости! — непререкаемым аврорским тоном рубит Поттер. — А если в воздухе тебе станет плохо, и ты свалишься с высоты? Скажи ему, Малфой! — рявкает он уже на меня. — Тебя, как целителя, он послушает! — Не преувеличивай, пап! — кривится Альбус и вдруг заходится кашлем ещё похлеще, чем крошка Билли Гонт. Он достаёт из кармана платок, прижимает его ко рту и кашляет, кашляет, пока по щекам не начинают течь слёзы. — Да сделай же что-нибудь, Малфой, ты же чёртов целитель! — рычит Поттер. Лицо его — белее мела, перекошено от боли и ярости. — Anapneo! — колдую я. — Anapneo Maxima! Rennervate! Facile respirare! * Мальчишка наконец перестаёт сотрясаться, отнимает платок ото рта и дрожащей рукой убирает его в карман. На пол падает… белый лепесток! Что… что это значит, мантикора меня задери?! На Поттера-старшего жалко смотреть. Теперь уже трясётся он. — И боггарт же дёрнул меня отправить ребёнка на этот грёбаный межшкольный чемпионат по квиддичу, в грёбаную Японию! — причитает Поттер. — Сидел бы в Британии — ничего бы не случилось! — Па-ап… — страдальчески тянет Альбус. — Это я во всём виноват! — продолжает сокрушаться Поттер. — Всё мои амбиции! Как же: сын самого молодого ловца в истории Хогвартса просто обязан играть в квиддич! Чёрт бы побрал этот квиддич! Я никудышний отец, Малфой, я… — Па-ап, я люблю квиддич… — Да к чертям собачьим этот квиддич, если из-за него ты… Ох, прости, сынок, прости, я расстроил тебя. — Эмм… — деликатно вмешиваюсь я. — А что насчёт этих… лепестков? Они… — Ах, да! — вскакивает Поттер. — Мы принесли образцы, как ты и просил. Вот, — он протягивает мне закупоренный пузырёк, полный узких белых лепестков. «Астра, — машинально определяю я. — Звезда на земле». — Спасибо, Поттер, — говорю вслух. — Я изучу эти лепестки и попытаюсь понять, почему именно астры растут в лёгких твоего сына. — Если бы не треклятый чемпионат, мой сын не подцепил бы эту чёртову цветочную заразу! — Поттер трясёт головой, в глазах стоят слёзы. — Малфой, я прошу тебя, я всё, что хочешь… — Я сделаю всё, что в моих силах, Поттер, — обещаю я, не чувствуя и десятой доли той спокойной, профессиональной уверенности, что излучает мой голос. Всё-таки, стоит отдать мне должное: я прекрасный актёр. Едва за отцом и сыном Поттерами закрывается дверь — и я сам захожусь в приступе неукротимого, мучительного кашля. Пол усыпан белыми лепестками, которые мне не удаётся опознать столь же легко, как альбусовы астры. Лепестки моих цветов очень необычные: такие узкие, изящные, раздвоенные на кончиках. Заклинанием собираю их в пустой пузырёк. Кажется, зловещая японская зараза** намеревается расползтись по Магической Британии. Теперь-то я точно знаю, что со мной: будучи целителем заболевшего Альбуса Поттера, я по неосторожности подцепил от него ханахаки. И я понятия не имею, что это за хрень, и чем она мне грозит. ***** Я возвращаюсь из госпиталя домой с твёрдым намерением перевернуть вверх дном библиотеку Малфой-Мэнора. Мне жизненно необходимо отыскать хоть какую-то информацию об этом треклятом ханахаки. Минни три раза делает мне чай, осуждающе качая ушастой головой: — Хозяин Драко совсем не беречь себя. Забыть, что такое крепкий, здоровый сон. Так много работать! Наконец, после трёх часов бесплодных поисков, мне улыбается удача. При помощи заклинания «Quaerere Verborum»***, которому нас обучили в Академии, я нахожу упоминание о «ханахаки»… в одном из маминых любовных романов, которые плотными рядами теснятся на полке в её комнате! ***** Я погружаюсь в чтение. Мерлин пресвятой! В жутко слащавом и сентиментальном романе некоего Наоко Мацуда идёт речь о девушке, которая, безнадёжно влюбившись в какого-то не обращающего на неё внимания придурка, начала кашлять цветами. Сначала несчастная не придала этому значения, но вскоре чёртовы цветы оплели её лёгкие, отчего дышать становилось всё труднее и труднее. Девушка выхаркивала уже целые соцветия, обагрённые кровью, а затем… она просто задохнулась! Милые, безобидные цветочки убили свою жертву! Меня прошибает холодный пот. Кажется, я чувствую, как стебли ползают и извиваются внутри меня, подобно змеям, сжимают лёгкие, скользят вверх по горлу… Нервно откашливаю несколько лепестков. Пока, хвала Мерлину, не соцветий. Так, что там дальше? Неужели от этой заразы нет никакого спасения? Да быть такого не может, должен же быть какой-то… А, вот оно! «В редких случаях это заболевание поддаётся лечению хирургическим путем. Но после излечения пациенту грозит полная потеря возможности испытывать романтические чувства». Что ж, я был бы совсем не против, если бы кто-то из моих теперешних коллег выкорчевал из моих внутренностей все эти адские цветочки вместе с дурацкими, неуместными, никому не нужными чувствами к Поттеру. Вот только, боюсь, шкатулка не посчитает испытание пройденным, если я, вместо того чтобы усвоить урок, превращусь в бесчувственную статую. Стоп… Кажется, в карте Альбуса было написано: «Обсуждается возможность оперативного вмешательства». Неужели несчастный подросток обречён больше никогда в жизни не испытать этого мучительного, нелепого, портящего жизнь и, одновременно с этим — наполняющего её смыслом, самого прекрасного чувства?! Вправе ли мы, взрослые, обрекать его на это? Ведь есть и ещё один выход: «Однако стоит вспыхнуть ответным чувствам, несчастные влюблённые исцеляются на глазах»… Это мне ничего не светит с примерным семьянином Поттером. Никогда не вспыхнут в его сердце «ответные чувства», а если и вспыхнут… разве смогу я принять не принадлежащее мне? Но Альбус — другое дело! Я вспоминаю эти яркие зелёные глазищи, непослушные смоляные вихры… Будучи без ума от его папаши всю свою сознательную жизнь, я и представить не могу, чтобы кто-то мог пренебречь чувствами этого мальчишки. А ведь он ещё и в квиддич играет, судя по тому, что рассказал Поттер, да как играет! Альбус Северус Поттер защищал честь Хогвартса и всей Магической Британии на Международном Чемпионате Юниоров по квиддичу в Японии. (Теперь-то я и сам прочитал об этом в одном из летних номеров «Пророка». Да «Пророк» просто-таки захлёбывался этой новостью, как же: «Младший сын главы британского ДМП и знаменитой в прошлом охотницы «Холихедских Гарпий», а ныне их тренера — Джиневры Уизли увёл снитч прямо из-под носа лучшего молодого ловца Японии Сэберо Митиноши!» Папочка-Герой должен быть доволен!). Хотел бы я знать, что там за красавица такая капризная, что нос воротит от нашего Альбуса! Или… или это парень? Может ли быть такое, что поттеровский сынишка боится признаться своей семье, что втрескался в парня? Хотя… Вроде, один из старших отпрысков Уизли — драконолог Чарли, встречается с парнями, так что проблем с принятием семьи возникнуть не должно… Так, а что там насчёт цветочков, которыми кашляют больные? Почему у Альбуса это белые астры, а у меня и вовсе какие-то неизвестные мне пока лепестки? «Интересно, что нет конкретного цветка, которым кашляет страдающий ханахаки человек. Это могут быть розы, хризантемы или любые другие цветы. Достаточно часто речь идет о любимом цветке влюблённого или общих любимых цветах любящего и предмета обожания. Иногда ответ на вопрос, почему именно данные цветы растут в лёгких несчастного, может дать язык цветов, их значение в культуре». Что ж, зайдём с этой стороны. Белые астры. Нетерпеливым «Акцио» призываю мамину любимую: «О чём говорят цветы». «В Викторианскую эпоху, когда язык цветов стал популярным, астры означали терпение, утончённость и желание изменить события, некоторое сожаление, что всё случилось так, а не иначе». Хм… значит, Альбус сожалеет, что между ним и его пассией что-то пошло не так? Выходит, они уже общаются? Ну, это уже кое-что. Гораздо хуже, если бы предметом воздыханий юной хогвартской звезды оказалась какая-нибудь недоступная семикурсница. «Хогвартской звезды»… Сознание цепляется за эти слова, что-то в них не даёт мне покоя. «Звезда». «Астра» на латыни означает «звезда»… «Вы можете преподнести букет астр во многих ситуациях, например: Когда ждёте ответа на предложение руки и сердца или на просьбу встречаться. В качестве комплимента, чтобы подчеркнуть изящество и грацию получательницы или получателя. Чтобы извиниться, выразить раскаяние или сказать, что жалеете о случившемся и хотели бы изменить ситуацию». Да что же там у них произошло-то, у мелких засранцев? Четырнадцать лет, а туда же: умирать от любви он собрался. Хотя… Мне ли говорить? Резкая боль в груди, не позволяющая вздохнуть, и выворачивающий внутренности кашель вынуждают меня прекратить на сегодня свои исследования. Впрочем, какое «сегодня»? Уже часа три как наступило «завтра», и скоро мне, невыспавшимся, безмерно уставшим и вымотанным изнурительным кашлем тащиться в Мунго. Пресвятая Моргана, а ведь я могу заразить своих пациентов! Конечно, большинство из них слишком малы, чтобы испытывать муки неразделённой любви, а их родители состоят в браке, но есть ещё и коллеги, например, та же Мэнди… Разумеется, никто из них не станет касаться лепестков — ведь я тут же без остатка испаряю их после каждого приступа, да и целовать я никого не планирую, и всё же… На всякий случай, надо будет наложить на лицо и руки специальные Защитные Чары — те, что используют ребята из Отделения Инфекционных Магических Болезней и колдохирурги.