Посмейся, аль-Хайтам!

Сегодня у аль-Хайтама выходной, поэтому он может спать хоть до обеда. До обеда секретарь не спит, а вот завтрак проспать может вполне. Мужчина лежит на спине, укрытый одеялом по грудь, одна рука лежит на собственном прессе, другая согнута у головы. Аль-Хайтам спокойно дремлет, его грудь мерно покачивается от дыхания. Глаза закрыты, выражение лица мирное, брови ровные, а рот чуть приоткрыт. Ничто ему не мешает. А вот кое-кто мешает. Сидящий сбоку от мужчины Кавех готовится исполнить свой очередной, не менее гениальный план. - Аль-Хайтам, просыпайся давай. Завтрак уже давно готов. Секретарь лишь немного хмурится и отворачивается от сожителя, который очень невовремя решил позаботиться о голоде соседа. - Просыпайся, блин. Хватит спать. А через час этот надоедливый художник сам завалится в кровать, потому что ночью у него вдохновение, понимаете ли. - Аль-Хайтам. Секретарь фыркнул и повернулся на бок, спиной к архитектору. - Ах так! - и Кавех стащил одеяло с мужчины, поднимая руки с раскрытыми для цапанья ладонями, и... Прошелся по бокам Аль-Хайтама бодрой щекоткой. Ну все, сейчас секретарь как завизжит от этого резкого и острого ощущения, как начнет хватать запястья художника, пытаясь остановить пытку, как посмотрит с даже легким испугом, как потребует через смех и визг прекращать, он встает-встает, Кавех, остановись, пожалуйста!.. А секретарь смотрит на эти усердные потуги вызвать у него смех одним глазом через челку, моргает и думает: "Он что, ва-банк пошел?..". - Ты почему не реагируешь? - А надо? - еще сонным голосом ответил аль-Хайтам. - Т-ты!.. И секунду спустя Кавеха в комнате не было. Только из коридора послышалось недовольное: "Завтрак сам себе разогреешь!". И, кажется, громкий рассерженный фырк. Аль-Хайтам глянул на часы. Так рано? Он может еще пару часов спокойно поспать. Так он и сделает. И, накинув на себя одеяло, секретарь сладко зевает и проваливается в сон. Кавех готовит ужин, пока его сосед читает, попивая теплый чай. Художник молчит, похоже, до сих пор дуется и фырчит тихонько. И мужчина решает о нем позаботиться. А то архитектор будет еще дня два ходить, как раздутый шарик, красный такой от недовольства. Аль-Хайтам встает, оставив книгу и кружку на столе. Подходит к хозяйничающему у столешницы сожителю, тот едва успевает обернуться, когда аль-Хайтам залезает ладонями под рубашку Кавеху, начиная так же бодро его щекотать. Архитектор взрывается смехом и визгом, начинает вертеться в цепких руках секретаря, пытаться поймать его постоянно ускользающие от ладоней запястья. Кавеха щекочут, он смеется, кричит, повизгивает, дрожит и уже даже плачет от смеха. - Т-ты! Что! Дел-лаешь?! - Возвращаю тебе твои действия. - Ах! Т-ты ж!.. И смеется, визжит будто еще громче. Когда Кавех уже еле держится на трясущихся ногах, уперевшись руками в столешницу, чтобы хоть как-то удержаться, аль-Хайтам наконец отпускает его, что означает конец истязания. - Ха... аль... Ха... Хайтам... Эт-то... что? - Что? - Зачем ты это сделал?.. - Просто вернул долг за утро. Не знаю, с чего ты вдруг решил пощекотать меня, но я решил, что нужно ответить аналогично. Кавех закипает от злости и подрагивает от недавней щекотки. Аль-Хайтам совершенно невыносим. Еще и щекотки не боится. - Иди читай дальше, не мешай мне ужин готовить. Секретарь кивает и уходит обратно за стол. А архитектор понимает, что этот план тоже с треском провалился.