Когда расцветает Гибискус

      Беспрерывный дождь не собирался заканчиваться, он нагонял тоску и сонливость. Чимин, уезжающий пару раз на репетиции, обрадовал, что университет закрыли, пока погода не наладится, он рассказал о нескольких несчастных случаях, случившихся со студентами, — причина, почему руководство приняло такое решение. Было скучно и лениво. Они смотрели фильмы, бегали в магазинчик в соседнем доме, чтобы купить вредной еды и рамена. Доставки из-за штормового предупреждения не работали. Намджун бурчал в трубку, проклиная погоду за то, что отобрала у него Юнги, а тот лишь улыбался, ловя на себе осуждающие взгляды Чимина. Тэхен весь день не выходил на связь: «Я переживаю вообще-то!» «Я слышу недовольство твоего соседа», — хмыкнул Намджун в трубку, он работал, но не мог не ответить на чужой звонок. Развлекал скучающего Юнги как мог, а ночью писал сам, не отпуская спать. — Тэхен не выходит на связь, вот он и бесится, — Чимин на это кинул на него испепеляющий взгляд и продолжил набирать сообщения.       “Одна из вышек не выдержала, говорят упала в море. Не смотрели новости?» — У нас кабельное не работает.       “Оно и не будет работать, линия оборвалась. Если так переживает, то пускай съездит, пока ветер утих.» — Слышал? — Юнги вздернул бровь, поняв, что Чимина рядом уже нет, а через пару секунд хлопнула входная дверь.       “Что говорит?» — Ты думаешь, он еще тут? — Юнги хмыкнул       “Кстати, ветер действительно стих, а если…» — на секунду замолчав что-то обдумывая, мужчина поспешно закончил: — «Я перезвоню»       Юнги недоуменно уставился на потухший экран, — и чего спрашивается звонил?       День близился к вечеру, но из-за погоды казалось, что сейчас часов девять, если не позже. Стоило приготовить поесть, Чимин приедет не один, Юнги в этом был уверен. Готовить нужно было на троих, а на полках, насколько он помнил, не было ничего, кроме рамена, в холодильнике лежал кусок сухого сыра и пара сосисок. Идти куда-либо, когда хлещет ливень, не хотелось, поэтому, набрав Чимину сообщение о том, что либо они заедут в магазин или за едой, либо его прелесть Тэхен останется без позднего обеда, ужина и, возможно, завтрака, если останется с ночевкой. Лежа на постели и слушая, как по карнизу стучат капли, Юнги не заметил, как задремал, проснувшись от дверного хлопка и громкого разговора. Не до конца очнувшийся мозг уловил грудной знакомый тембр, и парень подскочил, выбегая из комнаты и замирая на проходе. — Что ты тут делаешь? — В гости он пришел, — недовольно пробурчал Чимин, помогая Тэхену стянуть верхнюю одежду. Намджун довольно кивнул, рассматривая растрепанного Юнги, на котором была растянутая кофта с высоким горлом и свободные бежевые штаны. Он был слегка помятым, а след от подушки на щеке говорил сам за себя. — Я ведь тоже в гости, — неожиданно заступился Тэхен. — Это — моя квартира, а ты — мой парень. — Он купил еды, — резонно ответил тот и, схватив Чимина за руку, потащил на кухню. Намджун не сдержался и, смеясь, кинул вслед: — Мы можем уехать, но еду я заберу! — Да оставайся, боже! — крикнул в ответ Чимин. — Хотел тебя увидеть, — тихо пояснил Намджун, отвечая на вопрошающий взгляд, — Нельзя?       Вместо слов Юнги подошел ближе и мягко прильнул к его груди, моментально покрываясь мурашками от соприкосновения с холодной, слегка мокрой одеждой. Намджун улыбнулся, целуя его волосы, и тихо прошептал: — Привет, — Юнги в ответ лишь промычал, нехотя отстраняясь. — Я скучал.       Намджун ласково ему улыбнулся и попросил показать, где можно помыть руки. Юнги следовал следом, подождал, пока мужчина вытирал мокрые руки, и потянул за собой на кухню, где, тихо переговариваясь, заваривали горячие напитки Чимин с Тэхёном, который, заметив их присутствие, весело поинтересовался: — Что будете пить? — Кофе. — Он будет чай, — грозно сказал Чимин, — Какой кофе, Юнги, никакого кофе после двенадцати! — Я хочу кофе, — уперся Юнги. — Согласен с Чимином, — Намджун покивал, опуская на стол ворох пакетов. — Предатель.       Чимин удовлетворенно похмыкал и, кажется, уже не так презрительно смотрел на Намджуна, который освобождал пакеты, выставляя на стол еду. — Зачем так много? — Непонятно, сколько еще продлится это все, — кивнул на окно Намджун. Он был прав, тем более их стало больше. — Что тут? — Чимин засунул нос в пакеты, с интересом рассматривая эмблемы ресторанчиков. — Когда ты успел столько заказать? — Заранее, пока выезжал, доплатил за срочность. — Хорошо быть богатеньким, — присвистнул Тэхен. — Я не богатенький. — Ага, — закатил глаза Чимин, — поэтому ты импульсивно купил дом в Японии.       Намджун хмыкнул, понимая, что этот дом ему будут вспоминать вечно, — ну не зря ж он его купил. Пообедав куксу в горячем бульоне, они совместно приняли решение устроить в зале лежбище из теплых одеял и подушек и посмотреть фильм или начать сериал. Тэхен с Чимином долго спорили, что именно, а после Намджун включил первый высветившийся фильм. Парни прижались друг к другу, укрывшись одним одеялом, утащил под него пачку чипсов и затихли, теряя к Намджуну с Юнги интерес. — Кажется, мы тут лишние, — Намджун тихо засмеялся, отвлекая Юнги от просмотра. — Ты замерз. Не спрашивает — констатирует. Подается вперед и, обхватив поперек живота, тянет на себя. Юнги не упирается. Он позволяет притянуть себя под бок, обнять за плечи и накрыть одеялом. Сам тянется навстречу, укладываться на чужую грудь; подтянув ноги, просовывает действительно замерзшие руки под ладони Намджуна и затихает в его объятиях.       Фильм быстро заканчивается, автоматически переключается на другой, но никто не встает, чтобы выбрать что-то другое. В комнате тишина, нарушаемая голосами актеров и шумом дождя за окном.       Намджун шепчет в макушку, потешаясь над неразумностью героев, Юнги хмыкает в ответ согласно. Втягивает слегка голову в плечи, когда неожиданно рокочет раскат грома. Спустя еще несколько фильмов, просмотренных в полной тишине, съеденных снеков Чимин бесшумно поднимается с пола и подхватывает на руки заснувшего Тэхена, унося того в спальню. — Мне, наверное, тоже пора, — тихо сообщает Намджун, ведет по чужому виску носом и в плечо через ткань целует. — Куда? — Юнги устало выдыхает и пальцами вплетается в темные волосы мужчины. — За окном штормит, оставайся.       В подтверждение его словам возвращается Чимин, неся плотное одеяло, которое этой ночью заменит двоим кровать. Сонно моргает, скидывая то на диван, оглядывает скрытую одеялом почти по нос парочку и так же молча уходит обратно в спальню. — Хочешь, чтобы я остался? — Ему действительно услышать это от Юнги. Не хочет своим присутствием напрягать. — Хочу, — шепчет Юнги, не отрывая взгляда от экрана. Фильм почти закончился, и было интересно, чем закончится. — Сходишь в душ? — Мг, — Намджун снова целует чужое плечо. — Досмотрим и схожу. — Я дам тебе пижаму.       Дальше смотрят в тишине, нарушаемой лишь их дыханием. Фильм заканчивается довольно предсказуемо, и Юнги недовольно бурчит, выпутываясь из теплых рук и одеяла, уходит и возвращается с одеждой для Намджуна; отправляет того в душ и, быстро прибрав пустые пачки от чипсов, расстелил постель.       В ванной шумит вода, Юнги напряженно прислушивается, сидя на краю дивана, засунув ладони под бедра, — они действительно будут спать вместе.       Однажды он уже просыпался рядом с Намджуном, но тогда заснул он неосознанно, не помня толком, что произошло. А сейчас…       Дверь тихо щелкнула, и распаренный после горячего душа Намджун появился на проходе, вытирал влажные концы волос полотенцем и расслабленно наблюдал за не заметившим его возвращения парнем. Тихо подошел ближе и, откинув на быльце дивана мокрое полотенце, опустился на корточки, накрывая колени Юнги ладонями, заглядывая в лицо. — Хочешь, я лягу на диване?       Юнги отрицательно помотал головой, вытащил одну руку из-под себя и, протянув к лицу Намджуна, мягко убрал влажные пряди с его лица. — Хочу с тобой, — наконец-то сказал после продолжительной паузы. Усмехнулся весело и пояснил: — Ты теплый, а я мерзну. — Используешь меня как грелку? — тихо засмеялся Намджун, обхватывая чужое запястье, утягивая на пол. — Конечно, зачем ты еще нужен? — Юнги был доволен своей проказой. — Как жестоко, — Намджун возмущенно фыркнул, лег рядом, подтягивая подушку, он привстал, опершись на нее локтем, и не мог отвести взгляда от бледного лица. Ночник, что включался автоматически в полдесятого вечера, не давал комнате погрузиться в полнейшую темноту, позволяя видеть друг друга. Юнги тихо лежал рядом и смотрел в ответ. В темных глазах нависнувшего над ним Намджуна отблески света зажигали звезды, завораживая. — А ты как думал? — вполголоса спустя несколько минут все же нашелся Юнги. — Ты не любишь, когда что-либо делают без твоего разрешения… — Ты наблюдательный, — он слегка повернул голову, — к чему это? — К тому, — вкрадчиво отозвался Намджун, — что я дико хочу тебя поцеловать, но не знаю, стоит ли спрашивать или не спрашивать, а просто сделать? — Твое старческое сердце остановится, если не позволю? — вышло хрипло от накрывшего волнения. Мужчина не сдержал глубокого смешка и, понижая свой голос еще сильнее, бархатисто уверил: — Не остановиться, но инфаркт мне обеспечен, — подался чуть ближе и закончил: — Оно тебе надо? — Не надо… — Успел прошептать Юнги, прежде чем его губы накрыли чужие: мягкие, теплые, со вкусом зубной пасты.       Без напора, мягко сминая податливую плоть, Намджун трепетно целовал его. Боялся напугать, не смея продлить прикосновение дольше положенного, отстранился. Глаза напротив мокро блестели, испугав, но увидев улыбку, Намджун коротко выдохнул, не в силах заставить себя отступить. — Мне двадцать, — прошептал Юнги, чувствуя, что еще немного и от переполняющих душу чувств он позорно расплачется. — А мне тридцать шесть, — мягко ответил Намджун, осторожно касаясь его лица. Погладил щеки, опущенные веки глаз, очертил контур губ. — Ты украл мой первый поцелуй, — надтреснуто продолжил Юнги. — Мне двадцать, а я впервые поцеловался. — А мне тридцать шесть, — Намджун опустился еще чуть ниже, зашептал прямо в губы, проникая под кожу, успокаивая. — И я впервые целую столь прекрасного человека. Юнги, ты самый солнечный — и не смотри так — человек. Несмотря на все то, что ты пережил, ты не побоялся довериться мне, ты радуешь людей своей неземной красотой и мягкой улыбкой. Узнав о тебе чуть больше, чем любимую начинку сэндвича, я не мог понять, как ты не сломался, не обозлился на весь мир, не стал проклинать его. Знаешь, сколько раз брат хвастался тобой как работником, который одним взглядом может заставить людей приходить снова и снова? Много, честно. — Намджун… — широко распахнув глаза, Юнги не мог оторваться от чужих глаз, напряженно вслушиваясь в поток слов. Упираясь локтем у его головы, Намджун продолжал гладить его лицо и говорил он с такой уверенностью, что не поверить Юнги не мог. Никогда! Ему никогда не говорили такого вот так в лицо, без лицемерия и вранья! — Сейчас моя очередь говорить, — Намджун мягко улыбнулся и продолжил: — Ты помнишь, как мы встретились? Точнее, в тот день встретил тебя я, ты испугался очень, но так мне понравился, что я решил: если судьба сведет нас еще раз, я тебя не отпущу. Знаешь, как я удивился, встретив тебя через пару часов, сидящим на желтом пуфике? Ты боялся отходить от Чимина в незнакомой компании, но прямо смотрел мне в глаза, хоть и боялся. Тебе идет желтый цвет, знал? — Юнги отрицательно помотал головой. — Теперь знаешь. Я понял, что пропал, когда ты посмотрел на меня у моря, смывая кровь с руки, впервые позволив прикоснуться и помочь. — Я так и не вернул тебе платок… — Высунув из-под одеяла руку, Юнги робко прикоснулся к лицу Намджуна, отзеркалил его движения, погладив слегка шершавую кожу, замечая: — Ты обветрил кожу. — Когда ездили на утес. — Мне понравилось… — Ты не хочешь слышать остальное, да? — заметил, как упрямо пытается перевести тему парень. — Ты прав. Это заставляет нервничать.       Намджун хрипло рассмеялся и прижался к его теплому лбу своим. — Я тоже нервничаю. — Тогда лучше поцелуй меня.       И Намджун, целовал: с трепетом прижался к переносице и скользнул губами ниже, с упоением накрывая рот Юнги. Мягко сминая холодные губы, боясь усилить напор, лишь кончиком языка мазнул по нижней губе, но Юнги, дрогнув в его руках, распахнул наливающиеся краской губы, прижался чуть сильнее, желая почувствовать больше. Расслаблялся под тяжелым телом, придавившим к полу, запустил дрожащие от волнения пальцы в волосы Намджуна, сжимая пряди. Он прикрыл глаза, чувствуя, как горячий влажный язык, получив разрешение, скользнул меж пульсирующих губ, проникая глубже, цепляя зубы. Мужчина на секунду отстранился, шепнув, что нужно дышать: — Я не переживу, если ты задохнешься, — опалил горячим дыханием. — Я дышу… — только после его слов Юнги понял, что от переизбытка чувств действительно задержал дыхание. Рвано втянув в легкие воздух, приподнял голову, на пробу впервые в жизни целуя сам. Выпутывая из одеяла вторую руку, чтобы и ею обхватить чужую шею, он целовал неуверенно, но с напором, прижимаясь губами. Повторяя действия Намджуна, попытался задействовать язык, пробуя его губы на вкус, но это оказалось совсем неудобно, не так ловко и очень смущающе. Отстраниться Намджун не дал, перехватывая инициативу. Касание языков пустило по спине волну жара, Юнги чувствовал, как скапливается во рту слюна, и судорожно сглатывал, пытаясь повторять за Намджуном, уверенно проникшим в рот, вылизывающим десны. Язык Намджуна то с напором касался его собственного, то мягко поглаживал пекущие губы, или вовсе пропадал, и Намджун сминал его губы лишь своими, прикусывал, ласкал, отстраняясь, гладил лицо и снова целовал.       Глубокие поцелуи, от которых сознание предательски ускользало, сменились легкими, напоминающими прикосновения нежных цветочных лепестков. Затуманенные мысли обретали контуры, Юнги медленно поднял веки, натыкаясь на пристальный взгляд блестящих счастьем глаз. — Такой красивый, — восхищенным шепотом выдохнул Намджун. Этот тон, то, что было вложено в эти два слова, переворачивало крошечный мир Юнги с ног на голову. Он задержал дыхание на мгновение и тихо выдохнул, неуверенно улыбаясь. И его улыбку снова поцеловали: нежно и почти невесомо. Намджун чувствовал, как пальцы в волосах мягко поглаживают, не позволяют отстраниться, но осоловелый взгляд Юнги сигналил заканчивать. От него не хотелось отстраняться, но, мягко проведя носом по шелковой коже щеки, вдохнув мягкий аромат кожи, он поцеловал уголок прикрытого глаза и отстранился. — Нам стоит поспать, — лег на свою подушку и, развернувшись к Юнги лицом, наблюдал, как тот растерянно моргает, собирая разбежавшиеся мысли. Дышит ровно и, развернувшись к нему, двигается ближе, вплотную, сползает ниже и жмется к горячему телу, умиротворенно выдыхая в чужую грудь. — Не уходи, — с мольбой. — Никогда, — выдыхает в волосы, прикрывая глаза. Невзирая на завывающий ветер, на бушующий шторм, на накрывший город непроглядной завесой дождь, Юнги заснул сладостным сном человека, который впервые почувствовал полную защиту.