Аномальные

То лето выдалось жарким и удивительно удачным – богатый урожай почти не давал отклонений, и все взрослое население пропадало на полях до темноты, чтобы как можно больше успеть. По приметам, после таких удачных сезонов природа будто бы брала передышку, отыгрывалась холодной зимой – случалось, деревню засыпало снегом под самые крыши. Стоило выбраться из дома, мороз немилосердно кусал за пальцы и щеки, а оставленная под открытым небом в кадках вода замерзала, превращаясь в прозрачные куски льда – Дженсен несколько раз сам лично видел такие… Поэтому все дееспособные жители чуть ли не ночевали на борозде, чтобы максимально защитить урожай от вредителей, подготовить к уборке, а потом забить припасами кладовые. Самые крепкие мужики уезжали глубоко в лес на заготовку дров. В Каанааке в каждом, даже самом маленьком и бедном доме, из камня был сложен очаг, согревающий помещения морозными вечерами. Дрова выделялись всем семьям в равных долях без каких-то ограничений или лимитов. Подростки трудились наравне с остальными, не разгибая спин до темноты. Но если кому-то из них удавалось удрать, всегда можно было сделать вид, что ты работал где-то еще. У Дженсена, например, легко получалось. К тому же с недавних пор стало проще. Джим Бивер теперь почему-то, не моргнув глазом, поддерживал любую байку. Заподозрить в обмане этого сурового мужика не догадался бы даже подозрительный пастор. Дженсену казалось, что Джим как-то изменился в отношении к нему после той ночи, когда помог выбраться из пут кошмара, а потом несколько часов кряду отвлекал морскими байками и другой болтовней, пока снаружи не начало потихоньку светать. Может быть, это были только фантазии, потому что о случившемся они не говорили ни разу. Как будто все было – лишь сном. Вот только Бивер действительно стал участливей, мягче. Возможно даже, ему можно было верить больше, чем кому-то еще из "нормальных" людей Каанаака. Наверное, из-за этих смутных ощущений и предчувствий Дженсена все случилось именно так, как случилось, когда Джим застал его валяющимся у стога сена за большим сараем у южного поля. Эклс-младший там прятался от собирающихся на прополку бригад – особого ухода в эти дни требовали помидоры, кукуруза и рожь. Мальчишка развалился на драном расстеленном одеяле и, казалось, болтал сам с собой о какой-то диковиной лодке, без паруса и весел плывущей по небу. Джим постоял, немного послушал. Крякнул, почесал в голове. – Парень, ты перегрелся на солнце или устроил набег на ячменное пиво Саманты? Так учти, эта старуха по голове не погладит, – фыркнул, наконец, он. И подошел ближе, подволакивая больную ногу – в прошлом году ее здорово зашиб, помогая Пиледжи на конюшнях успокоить взбесившегося из-за течной кобылы Строптивца. – Одиноко тебе? Скучно, наверное? Все ребята твоего возраста – на своих фермах и ранчо, а у нас тут или совсем взрослые для тебя, или малявки, – продолжал он. – Да нет, не особо. Скучно мне точно не бывает, – ляпнул Дженсен в ответ. Джаред, только что пространно рассуждающий о возможных принципах работы необычного воздушного судна, настороженно смолк, оборвав себя на середине фразы. "Эклс, не вздумай", – попросил неуверенно. Дженсен будто и не услышал. Его несло, мотало, как щепку в стремнине. Со скалы – вниз головой. И будь что будет. "Это же Джим", – решил он. "Это Джим. Он – мой друг. Т о г д а он помог мне"... – Но ты тут совсем один. – Не один. Здесь со мной Джаред, – собравшийся было выдать что-то предостерегающее Падалеки подавился воздухом. Джим нахмурился и огляделся. Проговорил неуверенно: – Не очень хорошая идея – дружить вам двоим. Ваши отцы и все такое. Ну, ты понимаешь… Но я все равно никого рядом не вижу. – А он и не рядом. Джаред у себя на ранчо. Вернее, недалеко от него. У него за кузницей – просторный шалаш из веток, он его мастерил две недели. Там здорово, жаль, мне нельзя там часто бывать. Я там был только раз. Но там всегда безопасно и никто не увидит, – выдал он с нарочитой бравадой и уставился на Бивера с ожиданием. Тот стащил с головы свою нелепую потрепанную шляпу, смял в ладонях. Вытер грубой тканью лицо и издал что-то вроде громкого: "Ф-ф-ф-фух…". Будто кто-то рядом выпустил воздух из воздушного шара. – То есть, ты делаешь вид, что разговариваешь с ним? – спросил Джим с надеждой. – Да нет же. На самом деле с ним говорю, а он отвечает. Прямо сейчас ругается, например, изо всех сил. Никто же не должен был знать. Ну, про нас с ним. Ух ты… Я и выражений похожих не слышал, – Дженсен действительно восхитился, хоть и не очень уместно. – То есть, это как мысленный разговор? При помощи слов? – Не совсем так. Скорее через картинки. Образы, которые мы посылаем. Это сложно, если никогда не умел. – Как слепому объяснить великолепие заката? Или величие радуги, раскинувшейся через весь небосвод? Дрожание капель росы на бутоне?.. – Ч-что?.. Дженсен на своей лежанке сел ровнее, выскреб пригоршню сена из растрепанных светлых волос и смущенно заулыбался, пряча нервозность. В груди противно заныло – что, если он прямо сейчас сделал самую страшную глупость? – А как Джаред может нас слышать? – Я слышу тебя, а он знает все, что знаю и думаю я, все, что вижу и слышу. Как будто он – прямо здесь. Даже лучше. Как бы сказать… Джим, не представляешь, как мало слов в языке, чтобы объяснить от и до. Вот ты, например, никогда не услышишь ни одной моей мысли, а он… "Остановись…" – шепотом в ужасе кричал Падалеки, но Дженсена просто несло. – А он, получается, может… – Джим всматривался в него внимательнее, чем когда-то прежде. Может быть, услышав необычную новость, пытался разглядеть какие-то внешние признаки и отличия. Вот только их никогда не было. – Ага, – с легкомысленной, бесстрашной бравадой. Чувство случившейся непоправимой беды все не приходило. Может быть, – неплохой знак? За сараем ржали кони и скрипели телеги, работники спорили, выбирая поле, с которого лучше начать сегодняшние труды. Сухие травинки неприятно кололи спину и задницу через одежду и прорехи в одеяле. – Ты никому об этом не говорил? – спросил, наконец-то, Бивер очень торжественно и тревожно. Дженсен едва было не брякнул про Кристиана и остальных, но вовремя прикусил болтливый язык. Что вообще с ним сегодня такое? – Нет, никому. – Пообещай, что не скажешь. Ни ты, ни твой друг. Это важно. Когда-нибудь ты поймешь. Это важнее, чем что-то еще в твоей жизни. Это не просто громкие слова, понимаешь? Никто не должен даже вскользь заподозрить. Это вопрос жизни и смерти! Дженсен Эклс, ты понял? И без того всегда серьезного работягу Дженсен не видел таким взволнованным и сосредоточенным никогда, а еще очень бледным. Он насухую сглотнул и тихо, торжественно поклялся. Каждое слово давалось с трудом, но он закончил. Джим с удовлетворением кивнул. Что-то в голосе, тоне или, может быть, ужас в глубине настороженных глаз убедили его – мальчишка не только услышал, но и проникся. – Когда вы разговариваете, – Бивер крутанул в воздухе пальцами, – т а к, тебе обязательно произносить слова вслух? Дженсен дернул плечом, наблюдая, как крошечный черный жучок карабкается по рукаву рубашки. Щелчком стряхнул того в сено. – Нет, это просто привычка. – Это в несколько раз повышает риск для вас двоих. Не делайте это. Никогда больше. Скажи Джареду прямо сейчас. – Джим, он слышит. Он понял. Мы поняли. Мы не будем. Бивер с удовлетворением кивнул и опять натянул свою дикую кепку – так он называл эту чудаковатую шляпу – на затылок, уже начинающий очевидно лысеть. – А сейчас спрячься где-то еще, потому что через минуту я пришлю Боба и Тони за ящиками с инструментами в этот сарай. Лучше бы вам разминуться. Услышав ненавистное имя, Дженсен тут же принялся натягивать башмаки и отряхивать от сена одежду. Встречаться с Энтони Старром он особенно не хотел после последней воскресной проповеди и их разговора… Ту странную встречу, когда Дженсен злился на Джея и Женевьев, он точно не хотел бы никогда вспоминать. "Что ты сделал?" – перехватив несколько размытых картинок, Падалеки почти зарычал на него. – "Дженсен, что ты устроил?! Что ты вообще такое творишь? Решил нас угробить???" "Всего лишь чуть-чуть поболтал с ним после проповеди. По-приятельски, что ли. Он очень обрадовался и пару раз после того поджидал меня после общих ужинов. Пришлось даже удирать через кухню. Ты же помнишь, он долгие годы пытался втереться в доверие, чтобы стать ближе к Алану", – оправдывался Дженсен, а сам озирался тревожно, почти чувствуя на себе сверлящие льдистые глаза. Тони Старр не просто грезил дружбой с наследником правителя Каанаака. Тони Старр собирался стать правой рукой пастора Эклса и для этого пошел бы на что угодно. "Я просил тебя быть с ним аккуратней", – после паузы разочарованно произнес Джей. – "Ладно, Дженсен. Ты большой мальчик. А у меня еще много дел на ранчо. Не сверни там где-нибудь ненароком свою глупую шею, когда решишь затолкать голову в очередную петлю", – непонятно выдал он и без предупреждения "отключился", не прощаясь. Впервые. Дженсен растерянно заморгал, пнул кучку попавшихся на дороге листьев, попал по булыжнику и зашиб палец, взвыл. Боль разбудила злость, и он припустил глубже в чащу, не глядя по сторонам. Ветки хлестали по лицу, царапали кожу и рвали рубаху. Колючки цеплялись за одежду и тянули назад, заставляли его повернуть. Остановиться, подумать. "Ушел? Хрен с тобой! Вали, куда хочешь! Не возвращайся вообще! Не зови меня никогда! Ни слова не скажу тебе больше! Не дождешься, придурок!" – если бы он кричал это вслух, сбежалось бы все население поселка. Но глох от обиды и боли только он сам. Ни слова не доносилось даже до Падалеки – Дженсен выставил щиты такой силы, чтобы даже этот долговязый патлатый дурак не пробился. Даже если он по какой-то причине бы захотел. А нет – и плевать. Подумаешь – Падалеки… Дженсен бежал. Мчался вперед по тропинке. Сосновые шишки летели из-под башмаков, метнулся длинноухий заяц, неведомо как оказавшийся на пути. Дженсен бежал. Нет, он не вспоминал тот вечер, когда они с Джаредом последний раз возвращались от Женевьев через лес. Не думал про мягкий мох и губы с горчинкой. Про шепот, сладкой патокой льющийся в уши: "Мой, мой… Какой же красивый. Веснушка. Весь мой. Ты – мой?" "Чей же больше, придурок?" Не вспоминал приятную тяжесть, прижимающую к земле. Не вспоминал свои руки, путающиеся в складках одежды. Обжигающее шею дыхание, сорванный выдох и хрипы. А потом – громкий треск ветки под неосторожной ногой и дребезжащий старческий голос – Митч блуждал в окрестностях поместья в поисках не вернувшейся с пастбища Стрекозы… Испуганно замерли оба – таращась в слабом свете бледно-желтой Луны друг на друга и заполошно дыша, облизывая, не останавливаясь, опухшие потемневшие губы. "Ты бы видел себя… Ты как грех… Как возможно от тебя оторваться?" – спросил-всхлипнул почти жалобно Падалеки и потянулся опять. Дженсен вздрогнул и упер ладонь ему в грудь, надавил, останавливая неизбежное. "Старика никогда не отпускают одного из имения. Скоро за ним следом сюда нагрянут другие. Саманта, Дарла, мальчишки Бивера – да кто угодно вообще", – почти жалобно проговорил он. Джаред замер, рассматривая его исподлобья и что-то там себе понимая, отгораживаясь ментальным щитом. Прыжком поднялся на ноги. "Погоди ты…" – хотел схватить за руку, не успел. Джей вывернулся юрким ужом, ускользая. "Ты почти дома, а мне – еще минут двадцать. Бывай", – отчаянно "клюнул" коротко в щеку и сразу же растворился в тьме леса. Колючая чаща расступилась на миг-другой, открывая человеку проход, и тут же сомкнулась за его спиной, угрожающе выставляя вперед кривые ветки, напоминающие, то гнутые или связанные узлами рапиры, то пики, то переломанные в битве мечи. Утром Джей позвал осторожно, прислушиваясь. Сжатый в комок. Настороженный ёж, выставивший во все стороны колючки-иголки. Дженсен, выдохнув с облегчением, ответил – как и всегда. Как будто вчера был ничем не примечательный день. Как будто ничего не случилось. Ничего, мать его, не случилось! Поэтому – нет! Сейчас Дженсен несся вперед и ни о чем подобном не думал. Ноги сами собой принесли к заводи. Женевьев бродила на мелководье одна с небольшим кособоким самодельным сачком – ловила рачков. На берегу меж камней возвышалась глиняная банка, сужающаяся к горлышку, – для добычи. Сегодня на Жен был комбинезон из плотной синей ткани. Штанины она закатала до колен и, высматривая рачков на дне, среди камней, высоко задирала колени, как цапля. Временами замирала и просто стояла, глядя вниз и шевеля пальцами под водой. Разглядывала свои ступни, конечно, и пальцы. – Они очень страшные? – спросила она, когда Дженсен подошел ближе. Ни чуточки не удивилась его появлению. Впрочем, он же шел к ней открыто, а не выпрыгнул неожиданно с воплем из-за кустов. – Совсем не страшные, такие миниатюрные, гладкие, плавные, – ответил он честно. Перепонки действительно не уродовали ее ноги, придавали им некую завершенность. Она вспыхнула от удовольствия и зарделась, но тут же постаралась придать лицу серьезное, "взрослое" выражение. – А Джаред где? Он не придет? – Понятия не имею, – рявкнул Дженсен. Жен глянула озадаченно, но предпочла промолчать. – Хочешь со мной половить? Второго сачка, правда, нет. Я же не знала, что ты придешь. – Я тоже не знал. Ничего, я могу и руками, – преувеличенно-весело заявил Дженсен, уже жалея о несдержанной вспышке, и тут же полез в воду. Они увлеченно ловили рачков, то и дело выбираясь на камень, чтобы сложить добычу в банку, та заполнялась достаточно быстро. Еще две-три ходки, и можно будет идти к Жен домой, там миссис Кортез поджарит их с картофелинами на углях… – Эй, Дженни, вот и ты, детка! Обмирая, Дженсен посмотрел вверх, скорее чувствуя, чем замечая, как заледенела Женевьев рядом с ним. – Тони. Какими судьбами, – буркнул неприветливо он. Холеное лицо Старра перекосила гримаса. Кажется, он ожидал совсем другой встречи. Холодное пренебрежение и неприязнь его сильно задели. Выбравшись на берег, Дженсен подхватил обувь Жен и кинул ей в руки. Та, ойкнув и плюхнувшись в мелководье на зад, все же перехватила оба ботинка. Заторопилась из воды – подальше от Тони. Со стороны все выглядело так, будто ее подталкивало в сторону подводное течение. Небольшое здесь действительно было. – И что здесь происходит? Кто это такая? – Ловим рачков, – отрезал Эклс, расшаркиваться перед этим типом он не собирался. – Кто она такая? – повторил Энтони, жадно разглядывая незнакомую девчонку. Дженсен уселся на камень и принялся обуваться, боковым зрением приглядывая за Женевьев. Та распустила штанины и настороженно наблюдала за происходящим. Эклс мотнул головой – как будто вытряхивал из ушей воду. Жен – умница – поняла, и попятилась задом к кустам. – Вчера на ужине старший вашего поместья упоминал новых переселенцев, прибывающих со дня на день. Вроде бы из Каарсута. Гонцы обогнали их повозки дня четыре назад. Она не из?.. Старр оборвал себя, не договорив, уставился на что-то у себя под ногами. Дженсен вытянул шею, уже понимая. "Нет. Нет-нет-нет! Сука, нет!" И сразу же тревожное, неизбежное, близко: "Дженсен?! Что?" Тони разглядывал камень с отчетливым мокрым отпечатком ступни, оставленный Жен, когда они последний раз вместе выбирались из заводи, чтобы сложить в банку рачков. След был еще влажный и четкий. Каждая перепонка выделялась меж пальцев затейливым кружевом. Дженсен, будто бы потеряв равновесие и покачнувшись, пнул банку, та, подпрыгнув, полетела вниз, под уклон камня. Вода и дергающиеся рачки уничтожили след. Но уже было поздно. – Вот это да! – Тони вскинул на Дженсена сияющие восторгом глаза. – Так откуда она? – Не твое дело! – Ты же понимаешь все, Эклс? "Дженсен?! Что случилось?!!" – в таком ужасе Джаред, кажется, не был ни разу. Видимо, неосознанные образы, которые отправлял ему Дженсен, были очень страшны. Исполнены паники и первобытного, животного страха. "Не прогляди мутанта! Не смей! Не скрывай!" "Это Старр… Женевьев. Он увидел", – ровно, почти безразлично, несмотря на бурю, бушующую внутри. Щелкнул пальцами и передернул плечами. – Ты же понимаешь все, Эклс? – повторил Тони, скалясь ровными, белыми, как речной жемчуг, зубами. Понимаю? Вот уж, сука, как бы не так! "Я сейчас, уже близко!" "Не смей! Тебя он и на лигу к этой заводи не должен увидеть. Лучше найди Женевьев, она успела улизнуть в лес. Отведи к родителям. Расскажи им… У них точно есть план на случай такого поворота событий". – Ты что-то слишком задумался, Джен-ни… – протянул приторно Старр, Дженсена передернуло от отвращения. На секунду вдруг удалось разглядеть, что именно творится внутри этой прилизанной черепушки. Он увидел все его надежды, планы и мысли, фантазии. Гниющее, разлагающееся нутро – зловонное, кишащее жирными белыми слепыми червями. "Я не могу бросить тебя…" "Им надо бежать! Он увидел! Джей! Он увидел! И если я его не убью… Быть беде… Надо спасать Жен. Они же с ней сделают… что-то… Джей, поспеши!" "Я попробую…" – О, Джен-ни, ты будешь моей самой любимой игрушкой, – мурлыкнул Тони, гаденько ухмыляясь. Дженсен прыгнул на него снизу-вверх, занося для удара зажатый в руке острый камень.