Аномальные

В доме Кортезов все было перевернуто вверх дном, когда туда ввалился окровавленный Дженсен в разодранной полосами одежде. Добавил во всеобщую сумятицу свежую ноту. Только тогда бледный Джаред – в тон муки, из которой Саманта обычно пекла пирожки с картошкой и почками, выдохнул с облегчением. "Слава Богам, ты в порядке". "Богов нет – ни нескольких, ни одного. Был только сумасшедший Гэмбл, запудривший мозги всем вокруг. Бога нет, поэтому от нас скрывают сохранившиеся книги Прежних людей. Тупой, запуганной, трясущейся в религиозном экстазе толпой удобнее управлять", – Дженсен рухнул на стул и, схватив из рук Доры кувшин с холодной водой, принялся жадно пить. Остатки вылил на голову, растирая засохшую кровь по светлым волосам и лицу. – Что случилось, когда Женевьев убежала? Джаред догнал ее позже. Он сказал, что почти ничего не увидел. Парень, мы должны понимать, – впервые Хавьер Кортез говорил с ним на равных, как мужчина с мужчиной, а не несмышленым, не знающим жизни ребенком. – Я напал на него, когда понял, что он разглядел особенность Жен, – они никогда не называли ее маленькое отличие мутацией. Это значило бы вынести приговор. – Ударил в голову острым камнем и ранил. Недостаточно, чтобы убить, извините. Тогда его можно было бы утащить в лес поглубже и позволить завершать дело медведям. Тони оказался сильней, – Дженсен стиснул кулаки и одним махом влил в себя содержимое маленькой рюмки, которую сунул в руку Хавьер. Рот обожгло кислотой и огнем, а в голове зашумело. – Хавьер, что ты творишь?! – всплеснула руками миссис Кортез. – Он едва не убил из-за нас человека, у парня шок, Дора. Не лезь, – отрезал супруг. – Мальчишка в итоге ушел? Шока не было, но спор сейчас был бы лишним, да и не изменил бы ничего. Поэтому Дженсен просто продолжил рассказ. – Удирал во все лопатки, вприпрыжку, как только смог сбросить меня и оглушить, – охающая и хнычущая Женевьев мокрым полотенцем вытирала пот, грязь и кровь с его шеи, лица и груди. – Он мог уже добраться до нашего поместья и рассказать все отцу. – Твоему, не своему? Было бы более логично… Дженсен зло тряхнул головой. – Они все бегут сразу к пастору – вдруг да святой Алан умаслит, отметит, а то и отвалит деньжат. В Каанааке этот человек – царь и Бог, он выше закона. Один только инспектор все еще умудряется держать его как-то в узде. Но, думаю, дело времени, когда Алан избавится от Джулиана и отдаст пост своему человеку. Джаред кивнул. Он очень хорошо помнил недавнюю историю появления гигантских коней на их ранчо и маньячное желание Эклса-старшего тех уничтожить. – Так и случится. Возможно, еще до зимы Старр займет место Ричингса. – Он слишком юн… – Джей, конечно, говорит, про отца Тони. Старший Старр все время отирается неподалеку, за ужином сидит по правую руку от Алана. Не скажу, что тот прямо прислушивается к нему, но точно видит его натуру и воспользуется им в своих интересах, укрепит свою власть. – Другими словами, он пошел прямиком в поместье… Наверное, твой отец уже знает? И инспектор, видимо, тоже? – Они не смогли бы его не известить. Пока что им необходимо официальное одобрение всех действий. – Дело времени, когда они будут здесь. Путь от заводи к этому дому найти не то чтобы сложно, есть проторенная тропа. Да и мы с Дорой никогда не таились, открыто ездили на ярмарку и в деревню, возили на обмен рыбу, дикое мясо, пушнину. Хавьер помолчал, размышляя. – Ты уверен, что Энтони все понял? Может быть, след был недостаточно четкий? – Он понял все, – вздохнул Дженсен и скривился, вспомнив хищный оскал. – Он ликовал, что узнал такую невероятную тайну. Ему не терпелось сообщить пастору. Прикрыл глаза, обдумывая мысль. – Вы должны уходить. Уже смеркается. До того, как они соберут людей и организуют облаву, наступит ночь. Они не сунутся в темноте в лес, тем более, Заросли близко. Но они все равно будут здесь, найдут Женевьев и убедятся… Если выйти прямо сейчас, к утру вы будете далеко. Женевьев испуганно вскрикнула и бросилась на грудь Падалеки, пряча лицо. Дора только мрачно кивнула. Дженсен окинул взглядом все помещение. Общий хаос, разбросанные повсюду вещи, раскрытые холщовые мешки говорили о том, что приготовления в самом разгаре. К идее побега они, конечно же, пришли не сейчас, не с его великодушной подачи. – Значит вы на самом деле уходите? – жалобно протянул Джей. – Другого выхода нет, – вставил Дженсен резче, чем собирался. Жен громко высморкалась в скомканную тряпицу. – Да, мама постоянно говорила, если кто-то узнает, мы уедем. Всегда держала наготове самые необходимые вещи и седла для лошадей. – Как видишь, это все пригодилось, – буркнула Дора. – Простите, мэм, что привел его за собой. Я потерял бдительность, – потупился Дженсен. – Рано или поздно, это все равно бы произошло. Возможно, стоило уехать раньше. Когда вы, мальчики, встретили Женевьев и узнали… – Полно, Дора. Что уж теперь говорить, – оборвал стенания Кортез. – Все готово, я заседлал лошадей. Женевьев разревелась в голос, по очереди поцеловала парней на прощание, Джареда жарко чмокнула в губы. Дженсен в этот момент отвернулся, сделав вид, что не заметил. Падалеки, как дурак, покраснел. – Вы можете сделать для нас кое-что еще? – попросил напоследок Хавьер. Переступил с ноги на ногу, дернул себя за рукав рыжей пошерканной куртки. – Если вы сегодня не вернетесь домой, останетесь здесь до утра, у нас будет время, чтобы увезти Жен подальше. Вы сделаете это ради нее? Дженсен и Джаред даже не переглянулись, тут нечего было и обсуждать. Дженсен вдруг почувствовал, как остро в доме пахнет сушеными травами, свежим печеньем и клюквой. Наверное, Дора собиралась испечь к ужину ягодный пирог. – Конечно, Хавьер, – согласился он сразу. – Но не мы, только я. Джареда Тони не видел. Если он не вернется домой, пойдут пересуды и разговоры. В поселке никому не известно про нашу… дружбу. Да и хотя бы одному из нас на всякий случай следует оставаться не связанным с этим. "То есть, ты все решил сам, без меня?" – предсказуемо рассвирепел Падалеки. "Я в чем-то не прав?" "Только в том, что берешь весь удар на себя и выгораживаешь меня". "Джаред. Может случиться, что мне потребуется твоя помощь… Организовать побег, например". "Ты уверен? Про побег я имею в виду", – Джей даже вздрогнул. "А ты?" Падалеки пожал невесомо плечами: "Я всегда знал, что в Каанааке нам долго не продержаться. Но нужно правильно рассчитать время, продумать план". "Ты – зануда". Они сверлили друг друга тяжелыми взглядами и пыхтели. Не замечали, как переглядывались Котрезы, как Дора подняла брови, а Хавьер в ответ чуть заметно кивнул, словно бы соглашаясь и подводя итог давнему спору. – Вы можете взять нас с вами вместе? – вдруг выпалил Джаред, заставив всех остолбенеть. – Мы уже взрослые и сильные, мы будем полезны… "Нет, я не прав. Ты не зануда. Ты – идиот", – вздохнул Дженсен беззлобно, но с какой-то надеждой. Кажется, возвращаться в поместье он не хотел. Был в ужасе от такой необходимости, если честно. – Хавьер? – беспомощно окликнула миссис Кортез. Жен запрыгала по комнате, хлопая в ладоши, как малый ребенок. Кажется, до нее пока еще не дошел весь ужас приключившейся с ними беды. Для нее это было очередным приключением. Как ловля головастиков на протоке. Дженсен переминался с ноги на ногу, кусая губы. Рой мыслей беспорядочно гудел в голове. Нужно бежать отсюда как можно дальше, но вместе ли с ними? Что, если Джаред хочет быть с Женевьев? Поцелуй и то, как Падалеки не отстранился, опять всплыло в памяти. Падалеки громко фыркнул, сразу поняв, куда тот опять клонит. "Джэклс, дремучий придурок среди нас двоих – это все-таки ты. Но это я тебе уже говорил, ты просто предпочел не запомнить". "А ты – йети пещерный", – припечатал Дженсен с обидой. Джаред даже завис от образа гигантского косматого человека, заросшего длинной серой шерстью до самых бровей. Кажется, одежды тот не носил вовсе. "Я все еще восхищен с твоих ассоциаций. Ну, ты понял – габариты, размеры", – и игриво дернул бровями, засранец, на пару секунд умудрился развеять гнетущую атмосферу пришедшей беды. – Не знаю… Если мы выедем из округа, они забудут про нас и прекратят преследование, но, если мальчишки отправятся с нами, нас обвинят в похищении детей двух самых влиятельных людей Каанаака. Начнется облава. Нет. Парни, решительно нет. Извините, – Хавьер действительно сожалел. – Резонно, – Дженсен кивнул, представляя отца, меняющего мягкие ботинки из кожи на сапоги для верховой езды. Сжимающего тот самый хлыст. "Ни за что!" – Джаред затрясся. "Ты не сможешь ему помешать. И бежать сейчас мы не можем. Кортез прав". – Хавьер, но этот ужасный пастор, – воскликнула Дора. Иногда Дженсену даже казалось, у нее получалось читать его мысли. "Видеть" – не так, как они, менее четко, размыто. Но все-таки "видеть". – Тот мальчик укажет на Дженсена. Наверняка, уже указал. Что они сделают с ним? Что сделает Эклс? – Мне жаль. Но мальчик все-таки – его сын. Уверен, все обойдется, – уверенности-то голосу и не доставало. – Дженсен, прости. – Все нормально, – конечно, он понял. Перед Хавьером стоял простой выбор – Женевьев или чужой по сути, пацан. Выбора как бы даже не было вовсе. Кто предпочтет дочери чужого ребенка? Но все равно стало грустно и очень обидно. – Мне кажется, вам надо спешить, чтобы до рассвета проехать как можно больше. – Ты прав, Дженсен. Спасибо за все, – и твердо, крепко, с уважением пожал его руку. Дона подошла и мягко, сердечно его обняла, расцеловала. Родная мать никогда не обнимала его с такой нежностью, лаской. Глаза под веками защипало, и он заморгал. Хавьер вскочил в седло. Джаред подсадил Женевьев, помогая. При ее крошечном росте даже достать до стремян было проблемой. – Еще увидимся, Джаред, – она погладила его по щеке и перевела взгляд на другого. – Дженсен, спасибо за то, что нашел меня. – Это ты нашла меня, помнишь? – улыбнулся он. Женевьев уезжала, и это, наверное, несло облегчение. Как бы он себя ни корил. Она рассмеялась, растягивая губы, как никогда напоминая забавного лягушонка. Джаред перехватил образ и укоризненно прищелкнул, тщательно пряча веселье. Женевьев уезжала, сидя за спиной отца на лошади. В сером плащике с накинутым на голову капюшоном, вскинула худую руку в прощании и обещании. Лошади тревожно заржали, выходя со двора. Им категорически не нравилась идея на ночь отправляться куда-то. Дженсен это отчетливо ощущал. Джаред обнял друга за плечи. "Мы больше никогда ее не увидим". "Я знаю". Они оба тогда заблуждались. "Джей Ти, тебе пора уходить. Джеральд что-нибудь заподозрит, если медлить и дальше. Даже если не он, то другие. Тони… Тони может… он уже мог понять", – тронул Дженсен его за плечо, когда Кортезы уже скрылись из виду. Огорчение горчило на губах и кончике языка. Тянуло прижать к себе Падалеки, спрятаться вместе в доме и никогда не открывать дверь наружу. Остаться с ним здесь навсегда. "В твоей жизни слишком много Энтони Старра, это наводит на размышления", – процедил Падалеки и вприпрыжку сбежал по крыльцу. Бросил через плечо напоследок. – "Ты уверен, что у него не было повода как-то особо тебя выделять и рассчитывать на твою дружбу? Только ли дружбу?" "Сейчас я уверен лишь в том, что хочу засветить тебе в глаз", – рявкнул Дженсен, взбегая вверх по ступеням и захлопывая за собой скрипучую дверь. Здесь уже было пусто и так тихо, что хотелось оглохнуть. Пучки трав покачивались под потолком. Под ноги лезли разбросанные по полу подушки, которые миссис Кортез обычно подкладывала, сидя в кресле, под спину. Черепки разбитой в спешке посуды похрустывали под подошвой. В этот дом уже никогда не вернутся, чтобы здесь жить. Этот дом очень скоро займут дикие собаки и пумы, может быть, медведица под крыльцом устроит берлогу. Или здесь поселятся саблезубые зайцы. Дженсен потер переносицу, отодвигая стул от стола. Ножки проехались по полу с громким скрежетом. О его ужине, кажется, позаботились и оставили на столе горку аппетитного сахарного печенья в тарелке, кувшин козьего молока, краюху еще мягкого хлеба, ломоть желтого сыра. Конечно, еду могли забыть впопыхах. Но рот наполнился слюной, и Дженсен придвинул к себе угощенье. Жевал медленно, кроша в пальцах кусочки и рассыпая их по столу, роняя под ноги неосторожно. Снаружи окончательно стемнело, даже выглянувшие было звезды затянула пелена плотных дымчатых облаков. Кроны деревьев угрожающе раскачивались и дребезжали, гудели почти как паровая машина на холостом ходу. Мир за окном затянула непроглядная темень, но ему все время мерещились всполохи желтого света, алый блеск диких глаз и глухое рычание. Сначала получалось храбриться, но вскоре он сдался. Соскочив с места, задернул плотные занавески, окончательно отгородил себя от внешнего мира. Джаред обиженно пыхтел у него в голове. Четыре раза Дженсен чувствовал, как тот тянулся, прокладывая "мост" между ними, но в последний момент, одергивая себя, все прекращал. "Джей, прекрати метаться. И без того тошно". Молчание. Он не сидел, конечно же, в тишине. Дом жил своей жизнью. Дженс слышал скрип рассохшегося старого пола где-то у кладовой, вой усиливающегося ветра в трубе очага. Уродливые тени от пламени оплывшей свечи поднимались по стенам от пола, заползали на потолок, нависая над ним. Разевали кривые черные пасти. Стены качались и наклонялись, кренились, грозя сомкнуться и раздавить. Прошло часа два или три. Глаза начинали слипаться. Маленькая комната Женевьев оказалась заваленой всяким разным девчачьим – красивые ракушки с реки, стеклянные бусины, гладкие разноцветные камешки, заколки с ярмарки и самодельные ожерелья. Засушенные цветы, неумелые цветные рисунки. Дженсен осторожно закрыл за собой дверь – вторгаться на территорию подруги казалось кощунством. Комната Хавьера и Доры не вызвала особых эмоций. Обычная широкая кровать для двоих, застеленная темным покрывалом, большие подушки. Не раздеваясь, он забрался под тяжелое стеганое одеяло. Пахло ромашками и сушеной травой, наверное, ими была набита перина. Закрыл глаза, сон все не шел. За стенами деревья скрипели и шелестели листвой. Шорохов становилось все больше, они приближались. Представил, как вековые стволы тянут из земли корни, шагают к молчащему сонному дому, тянут вперед узловатые ветви и открывают окно, ползут внутрь… Джаред "вернулся" без единого слова. Мысленно "лег" рядом с ним и "обнял". Дженсен чуть расслабился и даже начал ровнее дышать. "Как там? Слишком паршиво?" Пауза. Ледяной пот – по спине. "Дженс, очень… очень-очень паршиво. Я бы сказал – катастрофа. Может, мы все же?.." "Нет. Им нужно время. Давай пока помолчим?" "Дженсен, я… Все это. Я вовсе не хотел…" "Я тоже, Джей. Не хотел". Незаметно оба заснули. Когда на следующий день Дженсен добрался домой, большая часть рабочих уже трудилась в полях. Во дворе сгрудилась группа всадников, готовая выезжать. Кони кружили, фыркали, взволнованно ржали. Старик Бивер, возившийся у конюшни, увидев его, выпрямился и замер. Покачал головой. Энтони, гарцующий на пегой кобыле рядом с отцом, заметив не случившегося друга, подпрыгнул в седле. – Вот он! – повязка на его голове и наглость в глазах подтвердили то, о чем Эклс думал весь вчерашний вечер и большую часть ночи – ему следовало бить тем камнем сильнее и дольше. – Ну ты сейчас получишь, щенок… – Энтони, можешь возвращаться на свое ранчо, дальше мы сами, – прогремел пастор, и мальчишка изменился в лице. Видимо, мечтал сам наблюдать за расправой. Перечить Алану он, конечно же, не посмел. Инспектор Джулиан, как и всегда облаченный в черное, слез с лошади, не торопясь. Худой и страшный, как скелет, обтянутый кожей. С тусклыми глазами рыбины, которой давным-давно вспороли раздутое брюхо, а потом она еще сутки провалялась на солнце. – Где ты был? – Дженсен не заметил, как отец оказался рядом. Ухватил за плечи, стиснул пальцами-крючьями, впился в плоть до кровоподтеков и синяков, тряс из стороны в сторону. Но сын его, упорно стиснув зубы, молчал. – Где ты шатался всю ночь?! Где та девчонка? Дряной мальчишка, отвечай мне!!! Где то мерзкое Богохульство? Ты успел с ней согрешить? Говори!!! Алан снова и снова требовал ответов, все сильней распаляясь. Голос гремел над поместьем усиливающейся грозой. Дженсен не проронил ни единого звука. Кусал себя изнутри за щеку и пытался не дрожать. Приходилось прикладывать усилия еще и потому, что утро выдалось туманным и очень холодным. Инспектор, позволивший пастору взять первое слово, в конце концов, отодвинул его в сторону и встал перед Дженсеном. Заглянул в осунувшееся восковое лицо. – Дженсен, ты знаешь, что укрытие Богохульства – страшное преступление? – каждое произнесенное слово звучало карканьем простуженной старой вороны. Но на удивление Джулиан был мягок и почти не давил. – Даже если ты не был уверен, что все это правда, при малейшем подозрении ты должен был прийти к твоему отцу, – он покосился на взбешенного Алана, брезгливо скривился. – Или ко мне, чтобы я мог рассудить, понимаешь? Может быть, юный Старр что-то не понял? Он сказал о перепонках между пальцами девочки. Это правда? – Нет, – первое слово вслух за все утро. Спазм сдавил горло, и Дженсен раскашлялся. Сейчас бы глоточек воды. – Это ложь! – Я вижу, – спокойно ответил взбешенному пастору инспектор. – Дженсен Росс, если девочка – не мутант, как подозревают, тебе нет необходимости беспокоиться и хранить тайну. Твоей подруге ничего не грозит. Кто она? Где? Нахохлившись и насупившись, Дженсен молчал. "Скажи ему что-нибудь, Дженсен. Ты можешь его обмануть", – умолял Джаред. Если бы все было так просто, он не покрывался бы липким потом сейчас. "Не могу. Этот монстр..." – конечно же, он говорил об отце, – "...видит меня насквозь. Как будто в него вшит тот механизм Прежних людей. Помнишь, я читал о нем в книгах? Детектор…" – Инспектор, ваши уговоры тут не помогут, – отрезал Алан Эклс, внезапно переставший изрыгать проклятия и сыпать бранью. – Дальше я сам. Сведения скоро будут у вас. Иди в свою комнату, сын. Дженсена затрясло, но он знал – независимо от того, расскажет он что-то прямо сейчас или нет, расправа неизбежна. Потому оставалось максимально тянуть время, чтобы Жен с родителями уехали дальше. Может быть, они уже пересекли границу округа? Впрочем, это маловероятно, учитывая необъятные просторы Гренландии и огромные расстояния между поселениями. Кое-где связывающие их дороги разрушились, их изрыли карьеры и разломы, остающиеся после частых землетрясений. Он без возражений повернулся к двери, отец двинулся следом. Походя подхватил со стола хлыст с витой медной ручкой. – Это мой хлыст, – ровно сказал ему в спину инспектор. Алан не отреагировал. Джулиан повторил, повысив голос, с едва заметным нажимом. Пастор разжал пальцы, и хлыст с громким стуком упал на пол. Стена с нравоучительными надписями и розгами "для воспитания" была как раз по дороге к коридору со спальнями первого этажа. Идя по узкому темному помещению, Дженсен почувствовал прожигающий взгляд и поднял голову. Донна, подняв подсвечник повыше, стояла прямо там и смотрела, поджав тонкие белые губы. В глубине светлых, выцветших глаз Дженсен различил омерзение. Или то, может быть, была игра неверного, прыгающего света… В комнате Алан с порога швырнул сына на пол, срывая рубашку – уходя утром из жилища Кортезов домой, Дженсен нашел в сундуке одну из старых, но целых Хавьера. Его собственная одежда пришла в негодность еще в драке у заводи. Как давно уже это было. – Ты все расскажешь, щенок! Ты расскажешь! Клянусь, я живого места на тебе не оставлю! – розги свистели, упруго рассекая воздух. Плоть лопалась с громким, чмокающим звуком. Дженсен сначала стонал, но после восьмого удара сил сдерживаться не осталось, он начал кричать. Боль перешла все границы, поломала пороги. Каждая клеточка тела кровоточила, пылала. Нечеловеческий крик катился от стены до стены по поместью. Рабочие в кузнице и мастерских крестились, помощницы кухарки закрывали уши руками. Джим Бивер в сердцах пинал наковальню. Донна Эклс вышивала крестиком картину с иллюстрацией из "Откровений" для спальни. – Ты все расскажешь! – удар наотмашь, удар. Вся комната пропиталась едким запахом крови. – Расскажешь!!! Алан не просто так ел свой хлеб. Наверняка, он смог бы выбить признание и из немого… После тридцать второго Дженсен Росс сдался. Джаред был рядом с ним каждую из бесконечных секунд. Неотступно. … Непонятно, как долго Дженсен провалялся в беспамятстве. Ближе к вечеру смазать глубокие раны на его спине пришла тетка Дарла. Она причитала и, собирая сукровицу мокрой тряпицей, промывала рассеченную плоть, наносила на лопнувшую кожу обеззараживающий состав и заживляющую мазь, изготовленные целительницей Рут. Дженсен вздрагивал от каждого касания и хрипло стонал. При ней он не произнес ни слова, даже когда Дарла, закончив с лечением, уговаривала открыть рот, скармливая бульон. Пыталась утешать и ласково гладила по волосам, перебирая жесткие от заскорузлой крови пряди. В конце концов, она ушла, и Дженсен взвыл, колотя кулаками подушку. "Я не смог. Джей, я не смог. Я все ему про нее рассказал". "Никто не смог бы. Дженсен, ни один бы не продержался", – уговаривал Падалеки, трясясь от бессильной ярости. Что он мог сделать? Чем помочь тому, кто был дороже, важнее всего этого мира? Конечно же, произошедшее в поместье взбудоражило весь Каанаак. Не осталось ни одного человека, кто был бы не в теме. Естественно, что их шокированные произошедшим друзья захотели узнать, понять, разобраться. "Что происходит? Это правда, о чем толкуют у нас на ферме? Про девчонку-мутанта в подружках у Эклса?" "Крис, не сейчас. Дженс очень плох". "Парни, во что вы встряли?" – требовал рассказать Кристиан. Четверо остальных из их группы были здесь же. Все они ждали и жаждали объяснений. "Давайте не сейчас. Позже, ладно? Позже я вам все расскажу". Дженсен не мог не "услышать", но не вступал в разговор. Он отрешенно молчал, лежа на животе и обхватив промокшую от пота и до сих пор сочившейся крови подушку. Перевязанная спина крупно вздрагивала раз в две-три секунды. Ураганный ветер еще ночью унес с неба тучи, и сейчас в окно заглядывали обе Луны – желтый обломок ухмылялся изломанной "пастью", голубовато-зеленый "смотрел" с состраданием. Мелькнула бессвязная мысль – он как такой же неприкаянный кусок, он – обломок, что, может быть, когда-то где-то был целым. Был п о л н о ц е н н ы м. Настоящим собой. "Ты был таким недавно и будешь снова". "Не буду". Через три с половиной часа, когда поместье утихло, и вырубился даже беспокойный Митч, весь вечер искавший уголок, чтобы уединиться с бутылочкой медовухи, оконная рама скрипнула, и в комнату скользнула тень. Долговязая фигура ловко спрыгнула на пол, застеленный медвежьей шкурой, скинула башмаки. Ноги по щиколотку утонули в густой, мягкой шерсти. Он не закрыл до конца окно, чтобы разогнать спертый воздух. Дженсен не шевельнулся, даже когда холодный ветерок погладил воспаленную кожу. Край простыни приподнялся, и визитер скользнул под нее. Неловко пристроился рядом. "Боюсь сделать больно", – поделился он виновато. Дженсен мотнул головой, но ничего не ответил. Джаред, однозначно "считав" эмоцию, потянулся ближе, прижал к себе тело, пылающее жаром от лихорадки. Уложил голову на свое плечо, зарылся в волосы пальцами и прижался губами к виску. "Я убью его". "Нет. Я сам сделаю это".