Аномальные

– Значит, парень, ты до сих пор хандришь? – спросил как-то утром Джим Бивер, по уже закрепившейся привычке, прихвативший Дженсену завтрак с кухни. Уже больше месяца тот сидел взаперти, отказываясь выходить. Странно и даже чудно, но пастор не возражал. Распорядился, чтобы наследнику по первой просьбе приносили все необходимое. Кажется, Алан испугался того, что сотворил с сыном. Или, что вероятнее, волновался, какие могут пойти разговоры. Как преподнесут в Столице эту историю недруги, например – Джеральд Падалеки? – Надо же, ты сегодня один, – Джим сунул нос во все углы, с каждой секундой изумляясь все больше, даже заглянул в шкаф, под кровать. Падалеки нигде не обнаружил. Дженсен бледно усмехнулся. – Практически вытолкал его ночью домой. Не понимает, что, пропадая здесь пропадом, наведет на нас подозрения. Хотя его родители, кажется, о чем-то догадываются… – не закончил, отвернулся к окну. По скребущей о стекло ветке снаружи, проворно перебирая двенадцатью мохнатыми лапами, ловко пробирался жирный черный паук. – Это нормально, ведь он беспокоится. Кажется, вы довольно близки. Хотя, это не удивительно, учитывая ваши особые способности. – С Джаредом – ближе, чем с кем-то еще, в этом ты прав. Хотя у других способности не отличаются… – Дженсен осекся, но уже было поздно. Бивер вытаращил глаза и стянул свою чудовищную кепи с макушки. – Вас не двое таких… нестандартных? Есть и другие? Кто они? Из наших, из местных? Дженсен покачал головой. Он уже пожалел, что поддержал разговор. Мог бы отмолчаться, как делал это обычно. Видимо, все дело в том, что ему осточертела эта комната, давящие стены, где потолок буквально падал на голову. Такой каланче, как Падалеки, например, вообще приходилось здесь пригибаться, чтобы не ободрать макушку о потолочные балки. – Я не скажу. Так будет проще и для тебя, если вдруг однажды кто-то узнает. – И для вас безопасней, конечно, – согласился Джим без споров. – Даже под пытками невозможно выдать тайну, которой не знаешь. – Я не о том. – А я – как раз таки об этом. Все может быть. Ты и без меня постоянно об этом думаешь. Посмотри на себя, обормот, одни глаза и уши остались. Еще чуть-чуть, и потеряешь штаны, то-то будет потеха. Я, кстати, как раз принес тебе хлеб, сыр и мясо. Садись и засучай рукава. Возражения не принимаются! "Вот так-то! Давай, Веснушка, открывай ротик и приготовься жевать! Уж Джима-то ты не пошлешь, как меня, в известные дали", – желчно съехидничал до сих пор обиженный Падалеки. Кажется, дома его припрягли к осмотру всех жеребят. Непонятно, правда, с чего это его так взбесило. Раньше с удовольствием с ними возился. Дженсен насупился и выдрал у Джима из рук глубокую миску. Затолкал в рот большой кусок мяса и демонстративно начал жевать, чавкая и причмокивая. – Не подавись, показушник. Тебе бы – в бродячий балаган, выступать, – заржал Джим. – Что, Джаред оказался немного наседкой? – Немного, как же, – фыркнул Эклс, отправляя в рот вслед за мясом кусок хлеба. Жесткое мясо вместе с ним прожевать было проще. "Вообще-то я здесь и все слышу!" – надулся Джей. "А что, прозвучало хоть слово неправды?" – парировал Эклс, от души веселясь. – Привет передавай, – хмыкнул Бивер и пояснил на удивленно приподнятую бровь. – Светишься ясным солнышком. Известно, кто на тебя так влияет. Единственный, кажется, во всем селении. Ну и я уже приловчился, сразу вижу, когда вы двое шушукаться начинаете. Дженсен, смутившись, пробурчал что-то с полным ртом, откусил огромный кусок сыра. Опустил пониже лицо. Джим похохатывал, наблюдая, как заалели кончики и мочки ушей, как красная волна потекла с веснушчатых скул на шею, исчезла под воротником наглухо застегнутой рубахи. – Ладно тебе, здесь все свои. Только жуй как-нибудь побыстрее. Пока тут кто-то продавливает крепким задом кровать, другим надо вкалывать до десятого пота, – проворчал Бивер. У Дженсена сыр застрял в горле, и он принялся надсадно кашлять. Падалеки на это насторожился, чуть ли стойку не сделал: "А почему это ваш старший рабочий вдруг судит о крепости хозяйского зада?" "Да ладно тебе, зад и правда шикарный", – поддразнил Дженсен, Падалеки в отместку тут же послал другу недвусмысленный образ. Тот закашлялся и принялся ерзать на месте. В итоге отставил миску с остатками ужина на покрывало и затащил на колени подушку. Сильнее покраснеть он бы физически не сумел. Джим сделал вид, что ничего особенного не происходит и деликатно отвел глаза. – Дарла больше к тебе не заходит? – Была вчера вечером, сняла повязки. Сказала, на мне все затягивается, как на дикой собаке, и тратить на меня мазь и бинты больше нет смысла. Я и сам чувствую, что почти зажило. Только ужасно чешется, – скривился, пытаясь через плечо дотянуться до лопатки, и тут же получил по пальцам от Джима. – Сорвешь коросты, попадет инфекция, начнется заражение. Потерпи лучше. Антибиотиков у нас нет – это лекарства такие – от мелких, не видимых глазом букашек, которые пробираются в рану, и человек начинает гнить изнутри. Иногда немного привозят из столицы, но последняя эпидемия четыре года назад полностью истощила запасы. – Не буду больше. Только прекрати свои мерзкие сказки, – Джим хотел было рассказать про микробов побольше, но Дженсен вскинул руку, без слов прося помолчать, склонил голову, прислушиваясь. Кивнул и продолжил совсем другим тоном. – Ну наконец-то. Джей все-таки ушел к своим лошадям, минута-другая у нас есть. Он будет подслушивать то и дело, конечно... Дарла мне так и не сказала ни слова, хотя я спрашивал. Про брата и… ну, про все. Ты должен знать точно. Джим, что они сделают, когда узнают про нас? Я долго думал… Это как пытаться казаться незрячим в толпе слепцов. В итоге все равно себя как-нибудь выдашь. Что они сделают, Джим? Я должен подготовиться. Бивер ждал, наверное, этого вопроса. Но все равно растерялся. Конечно же, он не сознался, ч т о слышал три дня назад, стоя поздним вечером, почти ночью, под дверью. Дженсен Эклс молился. Джаред тогда наверняка спал. А Дженсен звал Бога – кем бы тот ни был и куда бы ни ушел, бросив своих созданий на проклятой им планете. "Сделай нас такими, как остальные. Забери то, что дал нам. Пожалуйста, мы никогда не просили… Пожалуйста, я не хочу быть таким. Не умею. Не хочу отличаться. Они убьют нас – вскроют глотки, как несчастному теленку. Задушат, как кроликов или цыплят. Я дрался бы за нас до конца, но нас мало. А я не смог разделаться даже со Старром, когда выдался шанс. Пожалуйста, я не хочу ненавидеть… Однажды я подмешаю в общий котел белладонну,.. чтобы он был в безопасности. Джей… Уничтожу всех жителей поместья, селения". Конечно, то прорвалась слабость в момент душевного потрясения, вызванного целой цепочкой событий. Разоблачение Жен, жестокая расправа отца, новость о брате… Родители, ни один из которых за столько дней так и не заглянул в комнату сына, чтобы просто обнять, погладить по голове, побыть рядом с ним. В конце концов, что бы где ни случилось, он все равно – их ребенок. – Послушай, Дженсен, – Джим сел рядом и положил руку ему на плечо. Зеленые глаза смотрели въедливо, жадно. – Мы про это уже говорили. И я хочу, чтобы в этот раз ты не просто услышал, но и понял, запомнил. Никто не узнает, кроме меня. А я всегда буду на вашей стороне, так что я – не проблема. Они узнают, только если вы позволите. Поговори с остальными. И запомни кое-что другое еще. Никто во всем мире точно не знает, каков он – Истинный Образ. О н и считают, что им это известно. Но выдают желание за действительность, если честно. Потом Дженсен часто думал о том, зачем Джим тогда так настойчиво доказывал ему это. Не просто говорил, но пытался растормошить, донести свою мысль, посеять ее семена у него в голове, чтобы однажды дали всходы. – Бог – разумен, но Бедствие – не разумно. Если Прежние люди в чем-то его прогневили, он мог бы уничтожить, стереть их с лица Земли и начать все заново. Но этого не случилось. Та мешанина из мутаций и Отклонений, которая заполонила планету, не отвечает на один разумный вопрос – "А зачем?" Чего этим ОН добивался? В Библии, которая была раньше – еще до всего, нет ни определения Человека, ни Истинного Образа. Их мы находим только в “Откровениях". Но знал ли точно Гэмбл, о чем говорил? Или только думал, что знает? Ведь Бедствие грянуло за сотни лет до того, как он жил. Помнишь разговоры о том, что Прежние могли общаться между собой на огромных расстояниях? Прямо как вы. Так, может быть, вы с Джаредом и есть Истинный Образ? Вы, а не мы? Дженсен попробовал что-то возразить, забормотал, но Джим зыркнул сердито, одним взглядом пригвоздил его к месту. "Погоди ты, дай он скажет", – вклинился Падалеки. Оказывается, уже вернулся и внимательно слушал. – Человека делает человеком разум. Вы получили его новое свойство или вернули то, чем владели наши далекие предки. Гордитесь и берегите. Но все время таитесь. Другие – такие, как Энтони, его отец и десятки подобных им, сочтут вас опасными, увидят угрозу своей власти, своему превосходству. Они попробуют вас уничтожить. Поэтому – не дайте им шанса. Джаред и Дженсен потрясенно молчали. Конечно же, они думали об этом так долго, но каждый боялся сформулировать лежащую на поверхности мысль. Боялись или отказывались поверить. "Мы же – одни из них. Невозможно, чтобы они прямо так…" Мы – их братья и сестры, их дети, их плоть. "Мы совершенно другие. Угроза их тупиковому виду. Это вопрос выживания, Джей. Дженсен читал это в книгах", – вдруг подал "голос" Кристиан. Оказывается, рассуждения Джима уже какое-то время слушали все. Ни у одного не нашлось возражений. – Вам следует быть осторожными, особенно теперь. Урожай пока еще не созрел. Но для нас, рабочих, уже очевидно, и пастор с инспектором скоро поймут весь масштаб. Этот год будет очень плохим, он принесет огромный процент Нарушений. Конечно же, люди будут искать виноватых. Если вашу тайну раскроют, все свалят на вас. Впервые за много лет Каанааку грозил голод. Такого не было довольно давно. На дальних полях уже тут и там полыхали посевы, на пастбищах начали забивать "неправильных" телят, жеребят, поросят. Все это происходило год от года, и впереди было еще все лето и длинная осень. Поэтому Дженсен и не догадывался, что все настолько плачевно. – Так плохо? – Хуже я не припомню. Прошлые лето и зима были слишком теплыми. Все дело в ветрах. Каждый раз Нарушения связаны с движением атмосферных потоков, – все ближе знакомясь с простым, грубоватым рабочим, Дженсен не уставал поражаться прорве знаний, хранящихся в его голове. На первый взгляд – совсем бесполезных. Все знали, плохие годы случались, если в предыдущем сезоне ветры дули с Диких земель. Никто не понимал, почему так происходит, но это правило работало каждый раз. Ища ответы, Дженсен снова взялся штудировать книги. Выбирался из комнаты в библиотеку, когда дом пустел. Читал запретные рукописи и понимал, почему подобные во времена Гэмбла жгли на костре. С каждой прочитанной строчкой картинка Бедствия прояснялась. Что-то в том совершенном мире Прежних людей свернуло не в ту сторону, треснуло, поломалось. Добрые мудрецы в одночасье превратились в одержимых маньяков. Или попросту скинули маски, почти приросшие за десятилетия к лицам. Они развязали войну, вспыхнувшую одновременно в разных концах мира. Правители стран, годами клявшиеся друг другу в вечном союзе и дружбе, исподтишка разрабатывали в тайных лабораториях оружие, способное за секунду уничтожить половину планеты, а за пару минут – всю ее без остатка. Настал день, когда ракеты взмыли ввысь из подземных бункеров одновременно на всех континентах. От супермощного сверхзвукового оружия не существовало защиты. Взрываясь в местах назначения, крылатые ракеты сметали с лица Земли города, оставляя на поверхности незаживающие язвы. Даже сейчас, спустя тысячи лет, ничто живое не протянуло бы там, в эпицентрах, даже меньше минуты. Радиация – невидимый человеческому глазу убийца, уничтожала на своем пути все живое. Смертельное излучение, "живущее" тысячи лет, разъедало планету. Разлетаясь с потоками ветра повсюду, оно вело к необратимым изменениям генома – растений, животных, людей. Радиация принесла в этот мир Отклонения и Богохульства. Не Бог, разгневавшись, наслал Бедствие на планету. Не Бог – только глупые жадные люди. А Гэмбл либо был тупым, одержимым фанатиком, либо слишком умелым манипулятором, нащупавшим те рычаги, на которые нужно давить, и те нити, за которые удобнее дергать, чтобы управлять умами запуганных голодом и болезнями несчастных людей. Чтобы править. Закрыв очередную книгу на последней странице, Дженсен аккуратно поставил на место бесценный экземпляр и передвинул секции полок в их изначальное положение. Тайник был закрыт. Случайный человек, не знающий последовательности манипуляций, не смог бы открыть его, даже если бы знал, что искать. Погладил шершавое дерево полок, с ненавистью разглядывая выстроившиеся рядами варварские труды человека, погрузившего целые поколения в пучину религиозной диктатуры, способствовавшего уничтожению наук и потере последних крупиц знаний и умений тех, кто жил в мире до Катастрофы. Он должен всем рассказать! Никто не подозревает! Это изменит все, и засилье почитателей Гэмбла со своими догмами о Чистоте и Грехе останется в прошлом! "Теперь мы знаем. Но как это поможет исправить мир?" – Джаред хотя и был удивлен новым знаниям, не казался воодушевленным. – "Да хотя бы наш Каанаак? Бесполезно. Брось, пожалуйста, эти книги. Встретимся лучше сегодня в вашем амбаре. Рабочие еще вчера закончили возить туда пшеницу и сено, я слышал. Наш конюх Алекс зачастил к вашей Кэт, он про это болтал", – Джаред пытался расшевелить его и отвлечь от бесконечного чтения. Джаред не касался своего человека уже дольше недели. Это было практически невыносимо. На грани. Это давно пора было исправлять. "Через два часа после ужина. Захвати апельсины", – диковинные фрукты привез отец Джея из последней поездки на юг. Джаред клялся, что ничего необычней и слаще Дженсен не пробовал за всю свою жизнь. Правда, обмолвился, что их повариха Шошанна, попробовав всего кусочек, покрылась уродливыми красными пятнами. "Этой ночью будут не только апельсины, Веснушка", – мурлыкнул Джаред, довольный, что Эклс все-таки согласился. Он опасался, что тот придумает новую отговорку, чтобы опять перенести встречу. После ужина – Дженсен выходил к трапезе уже где-то с неделю, исчерпав причины для добровольного заточения в спальне – все домочадцы и постоянные гости поместья собрались под ежевечернее чтение комментариев к "Откровениям" выпить кофе – зерна раздобыл на последней столичной ярмарке Старр и страшно этим гордился. Дженсен молча удалился к себе, не спросив разрешения у пастора и не попрощавшись ни с кем из присутствующих. С той памятной ночи он не сказал ни слова отцу и смотрел насквозь через мать. По необходимости отвечал тем, кто к нему обращался. Младший Старр наблюдал за ним каждый вечер. Не предпринимал, правда, попыток подкараулить, поговорить. Возможно, просто боялся, что Дженсен однажды доведет до конца то, что начал в тот день у реки. Выбравшись через окно комнаты, Дженсен потрусил к сараю. Но по пути наткнулся на Митча, которого, уходя, точно видел удаляющимся в направлении кухни в обнимку со стеклянной бутылью зерновой настойки Саманты. Раскачивающийся из стороны в сторону Пиледжи сгребал лопатой навоз и бранился под нос, время от времени обращаясь к дремлющим в стойлах жеребцам и кобылам. Дженсен разобрал обрывки про распущенность нравов и послабления, которые навлекут на их головы очередные проклятия и стоуны расплавленной серы. – Вот ты, юный Эклс, стоишь там, развесив уши, и думаешь, старик обезумел? – внезапно окликнул Дженсена Митч. – А знаешь ли ты, что в прежние времена женщину, явившую на свет Богохульство, бичевали? После троих таких у нее забирали свидетельство и изгоняли к таким же недолюдям. Выродков, конечно, сжигали. Чего таращишься? Мы все твердим – "Будь проклят мутант", но обращаемся с ним, как с нелюбимой родней. Негоже! Надобно уничтожать их, изводить на корню! Правительство хотя бы заботится о том, чтобы они не давали потомство. Побольше бы нам таких, как твой благословенный отец и матушка… А то, что творится в Каанааке сегодня, помяни мое слово, в следующий год, может быть, через два, нам придется сжечь на корню вообще все посевы…" Дженсен не стал слушать бредни пьяного старика. В конце концов, Джаред в амбаре заждался. О Богохульствах, о порядке и правилах думать совсем не хотелось. Не этой ночью, не с Джеем. А следующий год… Что же, они доживут до него и увидят, – так думал Дженсен, запирая амбарную дверь изнутри на засов. … Тогда Дженсен Эклс не знал, что никто из них не увидит в итоге, таким ли катастрофическим, как пророчил давно выживший из ума Митч Пиледжи, окажется будущее для Каанаака. Им не доведется увидеть, потому что Лорен Коэн внезапно соберется замуж за Энтони Старра.