Излечи мои раны.

Пока Суворов самозабвенно выцеловывал Никиту, тот едва держался, не справляясь с членом, который отказывался понимать, что продолжения не будет. Вова, казалось, и не замечал, что откровенно пытает живого человека, не испытывая никаких угрызений совести. Ужасно напоминал наглого кота, который берёт, что хочет, и плевал на всё вокруг. Никита осторожно отодвинул Вову, и сбивчиво попросил остановиться. Вова состроил такое забавное обиженное лицо, что пришлось собраться, чтобы не засмеяться вслух. — Вов, если ты сейчас не прекратишь, я пойду дрочить до кровавых мозолей. — О! Вова мгновенно преисполнился пониманием. Спешить сейчас не стоило. — Пойдём ложиться? Завтра я снова уеду, только уже очень рано. Просьба та же, сиди дома. Дома. От этого слова ëкнуло сердце. — Я знаю. Пойдём. Только, пожалуйста, останься со мной. Не хочу засыпать один. И не уходи до утра. Я могу лечь на самом краю и не отсвечивать, можно? Никита понял, что отказать не сможет. Ни сегодня, ни когда бы то ни было ещё. — Хорошо, не уйду. Лицо Вовы озарила та самая улыбка, от которой Никита медленно сходил с ума. Конечно же никто не собирался лежать на краю. Это было выше всяких сил. Обнимались, целовались, старательно соблюдая границы, пока сон не овладел обоими. Когда Никита услышал будильник, он поспешно отключил сигнал, чтобы не разбудить Вову. Тот опутал его лианой и шумно дышал в шею, вызывая мурашки. Утрення эрекция усилилась. Никита не удержался, и осторожно поцеловал Суворова в лоб. Что-то было не так, но он понять не мог, что именно. И вдруг пронзила удивительная разгадка: ему впервые за столько лет не снился отец. Первая ночь без изматывающего кошмара. Никита не мог поверить. Но как ни старался, не вспомнил ничего тревожного из увиденного во сне. Это шокировало. Косвенная причина его кошмаров прогнала их за одну ночь. Так не бывает. Надо бы это проверить, решил для себя Никита, состряпав на скорую руку оправдание, чтобы засыпать вместе каждую ночь. Вова точно не будет против. Собравшись, он ещё раз заглянул в спальню. Суворов продолжал спать. Никита постоял какое-то время, а потом отправился завершить начатые дела.

***

Проснувшись, Вова очень удивился. На часах почти одинадцать. Он не вставал так поздно со школьных времён. Никиты рядом не было, в квартире было тихо. Вова вспомнил, что тот должен был уйти рано утром. Он повернулся на бок, и сгрëб подушку, вдыхая запах Никиты, и тут же чувствуя, как член сильнее напрягся. До безумия хотелось, чтобы он сейчас лежал рядом. Вова скомкал одеяло, обхватил его бёдрами, и вжался стояком, не переставая обнимать подушку. Стон вырвался сам собой, фантазия разыгралась так сильно, что хватило нескольких движений, чтобы кончить без помощи рук. Теперь надо было срочно идти в душ, отстирать штаны, и молиться, чтобы они успели высохнуть до возвращения Никиты. Вова успел позавтракать, навести порядок, ещё поваляться, перед тем, как ему пришло сообщение. «Привет! Это Никита. Я набрал себе с твоего телефона в первый день. У меня возникли сложности, меня не будет пару дней. Пожалуйста, только не выходи на улицу»! Вова испытал чувства острого беспокойства и тоски. Дрожащими пальцами набрал ответ: «Ты в порядке? Скажи правду! Я волнуюсь. Очень» «Волноваться не нужно, всё будет хорошо, обещаю! Дождись меня» «Вернись только, ладно?» «Куда ж я денусь? Всё, мне пора. Телефон будет выключен, не пугайся» «Будь осторожен» «Буду! До встречи, Вов» Суворову хотелось разреветься. Что происходит? Какие пару дней? Он за несколько часов извëлся весь. А спать одному в пустой квартире? Сердце сжалось, в горле появился ком невыплаканной горечи. Ночь прошла ужасно. Снились липкие кошмары, после которых не получалось уснуть. Ночью всё чувствуется острее, мозгом правит писсимизм. Воспоминания снова травмировали едва собранную в кучу психику, страх за Никиту душил до панички. День был такой же серый и пустой, аппетит пропал, не хотелось даже шевелиться. Вопреки обещанию прошло уже три дня. Вова бестолково отправлял сообщения, которые так и не переходили в статус «доставлено». Он проверял смартфон каждые четыре секунды, понимая, что это уже навязчивые действия на фоне стресса. Ночи пугали своей скрытой угрозой. Пришлось оставлять повсюду свет, чтобы просыпаясь от очередного кошмара, быстрее понимать реальность. От этого сон был поверхностным, облегчения на утро не наступало. В голове набатом билось одно слово: «Вернись». Сквозь очередной обрывочный сон, Вова расслышал голос: — Вова, помоги! Проснись, пожалуйста! Мне нужно… И на него навалилось что-то тяжёлое, выбивая из лёгких весь воздух.