Расколотое Время

Ночь, когда они впервые встретились, Доротея отчётливо помнила. Осень. Всюду сыро. Прохладно. В воздухе витал запах опавших листьев и влажной земли. Моросящий дождь барабанил по тротуару, образуя лужи, в которых отражался свет уличных фонарей и фары проезжающих машин. Туман лениво плыл по земле, слегка скрывая очертания зданий и людей. Мрак и тишина. Идеальные условия. На ней была тонкая куртка, которая едва защищала от пронизывающего холода. Спрятавшись за стеной аптеки, Доротея переминалась с ноги на ногу. Ждала. Нервно сжимала купюру в кармане и готовилась передать. Тонкая струйка дыма повисла в воздухе от чьей‑то сигареты поблизости. В привычном понимании очереди не было. Слишком опасно. Но каждый из них знал, где стоять. Для общения использовались специфические жесты, известные только «посвящённым». И Доротея понимала эти знаки, потому что была одной из них. Ещё недавно все эти люди считались обычными. Но теперь каждый из них — преступник. Как правило, покупки проходили гладко. Не было причин волноваться. Ещё несколько секунд, и… И всё пошло не по плану. Три патрульные машины с визгом остановились всего в нескольких метрах от Доротеи, ослепляя всех яркими фарами. После этого все развивалось стремительными темпами. Вой сирен, море мигающих синих и красных огней. — Вот они! Не дайте им уйти! Взять «радужных»! Голоса полицейских переплетались с криками испуганных прохожих и звуками захлопывающихся дверей. Ей показалось, что из машин высыпалось с десяток мужчин с оружием наготове. Всюду возникла паника. Мысленно выругавшись, она инстинктивно выбросила полученный товар на землю и сорвалась с места, не разбирая дороги. Каждый полицейский, выявив цель для преследования, мгновенно бросился в погоню. И целей на месте сделки было немало. Но один из мужчин, по‑видимому, самый настойчивый и быстрый, полностью сосредоточился на том, чтобы догнать Доротею. Благодаря врождённой способности к юркому бегу, девушка всегда с лёгкостью ускользала от многочисленных неприятностей. Тот день не должен был стать исключением. Легко маневрируя среди пешеходов и автомобилей, она с молниеносной скоростью пролетала по улицам. Полицейский, расталкивая толпу, что‑то кричал, но Доротея ничего не могла разобрать. Только чувствовала приятный накал погони. Ветер свистел в ушах, а лёгкие жгло от морозного воздуха, но все это не имело значения. Адреналин вливал в жилы жгучую энергию, а осязаемый вкус жизни наполнял каждую клеточку тела и оставался на кончике языка. И плевать ей на то, что рано или поздно подобные игры могли принести проблемы. Сейчас ей просто хотелось наслаждаться моментом. — Давай-давай! Поймай меня, если сможешь, сука! — прокричала с вызовом, громко и задорно смеясь. Полицейский не сбавлял скорости, продолжая неустанное преследование. Дыхание его горячими клубами пара мешалось с ночным воздухом. Расстояние между ними стремительно сокращалось, но Доротея отказывалась сдаваться — альтернатива ужасала. Погоня длилась то ли несколько минут, то ли вечность, пока измученная девушка не наткнулась на неизвестный переулок. В темноте он казался бесконечным. Вдалеке, над аварийным выходом, мерцала тусклая оранжевая лампочка — единственный источник света. Всюду валялись старые ящики и рваные картонные коробки, смешанные с разбитыми бутылками и кусками ржавого металла. На обшарпанных стенах ещё можно было разглядеть следы выцветших граффити и потрёпанных плакатов. Реклама таблеток соседствовала с предупреждениями о грядущих протестах против них же. Здесь пропал городской гул и эхо сирен, уступив место тишине, нарушаемой лишь далёким, жутким лаем и шумом дождя по металлической крыше. Почти полная изоляция. Отчаянно пытаясь отдышаться, Доротея прислонилась к стене, прижимая руку к ноющей груди. Холодная влага просачивалась сквозь ткань одежды. Прилив адреналина угас, оставив её вялой и слабой. Но слух ограничивался лишь собственной кровью, бурлящей в ушах, поэтому любой звук, будь то шаги или шорох, остался бы незамеченным. Именно это и произошло. Из темноты материализовалась фигура, внезапно нависшая позади. Послышался не менее запыхавшийся мужской голос с безошибочным чувством удовлетворения: — Поймал тебя, сука. Едва она успела осознать происходящее, как преследователь уже схватил её за запястья и с силой затянул их за спину. Вздох застрял в горле, а плечи и руки пронзила шоковая волна боли. — Не двигайся, — приказал голос, почти не слышимый из-за грохота крови в ушах. Послышался шелест ткани и металлический звон. Наручники! Он собирался надеть на неё наручники! Нельзя этого допустить! С мощным приливом энергии Доротея начала бороться и отталкиваться ногами, пытаясь своими локтями ударить преследователя в живот и ребра. Яростно кричала, требовала отпустить. Удары сыпались градом один за другим, но мужчина успешно уворачивался от атак и в ответ на сопротивление только усиливал хватку, приказывая прекратить и успокоиться, но Доротея продолжала сопротивляться. Его мнение о новых законах не имело значения. Важно лишь то, что они обладали силой, и он обязан был им подчиняться. Только строгое следование долгу и выполнение обязательств. Никакой пощады. Никакого сострадания. В данный момент он знал только одно: девушка попалась на нарушении и должна быть арестована, обвинена и осуждена. В глазах властей она всего лишь статистика. Со всеми подобными обращались безжалостно. И то, что она сопротивлялась, становилось помехой для выполнения миссии. Полицейский с раздражённым вздохом бросился на преступницу всем телом, придавив к стене так сильно, что из неё выбило весь воздух.  — Послушай внимательно, — предостерегающе прозвучал голос рядом с её ухом, — Правила позволяют мне применять физическую силу при сопротивлении. Но я не применяю её исключительно потому что ты существо женского пола. Поэтому если ты не прекратишь бороться, то пожалеешь об этом. Это тебе понятно? Подпитываемая отчаянным желанием свободы, Доротея перешла в новое наступление и продолжила давать отпор изо всех сил. И ничего, казалось, не могло помешать этому безрассудному желанию сбежать. Кроме, может, пули, апокалипсиса или… сильного удара. После очередной бесплодной попытки усмирить девушку, мужчина, потеряв терпение, нанёс удар. И хотя она не успела понять, куда именно, но мощный шок прошёл по всему телу. Было ясно, что удар скорее предупреждающий, не в полную силу. Поражённая и сбитая с толку, Доротея на мгновение остановилась. Непрошеные воспоминания заполонили её разум. Но вместо ожидаемого крика боли или капитуляции раздался громкий, презрительный хохот. — И это все?! — издевалась она, пытаясь скрыть свои страх и боль. — Давай, ударь меня ещё раз! Я переживала гораздо худшее! Или ты боишься испачкать свои драгоценные руки о такую ​​девушку, как я?! Тогда ты просто жалок! Слышишь?! Жалок! Каждая секунда в ожидании ответа текла как вечность. Но вместо дополнительного удара она услышала прерывистый вдох. Даже стоя спиной к полицейскому, Доротея уловила его чувство замешательства, смешанное с чем‑то, чему не получалось дать названия. — Предупреждаю в последний раз, — слова прозвучали без эмоций, но хватка его напротив усилилась, — Я даю тебе пять секунд на то, чтобы ты угомонилась, иначе… — Иначе что?! — перебила истерично, — Что ты собираешься делать? Убить меня? Ха! Вперёд! Я все равно когда‑нибудь умру! Так что забери мою гребаную жизнь! Но знай, что я не дамся тебе легко! — Не терпится, чтобы я применил силу? Нравится грубость? Отлично. Потому что я могу выворачивать твою руку до тех пор, пока она не сломается, — холодно сказал он, без колебаний начиная осторожно сгибать её локоть в неестественном направлении. — Один… два… три… За веками появилось жжение. Слёзы грозили пролиться от боли, пронизывающей суставы. Но Доротея не привыкла сдаваться. Ни судьбе, ни мужчинам. Приоритет — выживание, даже если придётся уступить в мелком сражении. По венам хлынул новый прилив адреналина, придавший ей сил и решимости. Судорожно сглатывая, она попыталась разыграть жертву. Ей, собственно, и вправду было страшно, поэтому голос дрожал естественно, без фальши. Но и смех удержать было трудно. Да-да, защитная реакция… — Стой! Нет, пожалуйста… остановись! — жалобно захныкала. — Я не буду сопротивляться! Не буду, не буду! Это сработало. Давление на локоть прекратилось. Правое запястье освободилось. — Даже не пытайся убежать, я все равно поймаю тебя. Понятно? В онемевшие пальцы тут же вернулась кровь. Неприятно. — Да, да! — нетерпеливо выпалила, — Ясно! Я останусь здесь и буду ждать тебя, как хорошая девочка. В мгновение ока вновь послышался знакомый металлический шорох. Он отвлечён и не ожидает внезапного нападения. Сейчас или никогда! Изогнув тело, Доротея резко и злобно взмахнула локтем по дуге, целясь ему в переносицу. Звук глухого удара смешался с приглушённым мужским стоном и яростными ругательствами. Полицейский отшатнулся назад, схватившись за окровавленное лицо одной рукой. Локоть болел и пульсировал, но сдерживаемый хохот Доротеи все равно вырвался фонтаном. — Я надеюсь, что ты захлебнёшься своей кровью! Я не дамся тебе легко! Что угодно делай, но я не подчинюсь тебе! Никогда! Но план был сорван. Едва она ощутила вкус победы, как в следующее мгновение мощная сила с лёгкостью повалила её на землю. Смех затих, а перед глазами появилась яркая вспышка звёзд. И не успела она оправиться от падения, как тяжёлое колено немедленно приземлилось ей на спину, прижав к гравию. Все казалось таким сюрреалистичным, таким абсурдным. Как все изменилось так быстро? — Ты думаешь, что ты самая умная? Что ты всегда и всех сможешь перехитрить? — равнодушно спросил, склонившись над ней, — Что ж, ты ошибаешься. Пусть это будет для тебя уроком. Не все зависит от хитрости и силы. Сдавайся. Или клянусь, что это будет самое болезненное воспоминание в твоей жизни. — «Нет ничего мучительнее моей юности» — подумала с горечью, — «Ты и представить себе не сможешь…» — Не недооценивай меня! — прорычала. — Я всегда найду выход. Из любой ситуации! Всегда! Слышишь?! Над головой послышался глубокий, почти уставший вздох. Последний шанс немного спасти ситуацию… Когда один наручник впился ей в запястье, Доротея внезапно оторвалась от земли, нарушив равновесие мужчины, и перевернулась на спину. Полицейский, понимая, что времени на раздумья нет, оперативно сменил тактику, вынужденно сковав ей руки перед животом, а не за спиной. Не идеально, но этого было достаточно, чтобы хоть как‑то удержать преступницу. Лишь убедившись, что наручники надёжно зафиксированы, он поднялся и выдохнул с облегчением, вытирая нос, залитый липкой кровью. — Ты хоть представляешь, в какую беду ты попала, глупая девочка? — риторически спросил, помогая ей встать. Ни грубости, ни мягкости не присутствовало в его движениях. Совсем ничего! Да как он смеет делать вид, что ничего не произошло, будто её борьба и сопротивление ничего не значили?! Это причиняло боль больше, чем любой удар или любые наручники. Неописуемо сильная волна ярости захлестнула девушку. На себя, на него… на обстоятельства! Если бы Доротея продолжила сражаться, то могла бы одержать победу, но полицейский получил бы тяжёлые травмы, чего ей не хотелось. Во‑первых, потому что она никогда не желала причинять вред другим, а хотела лишь защищать себя. Во‑вторых, если она не выйдет победителем и окажется в отделении с избитым полицейским… ситуация ухудшится. Но всегда есть шанс выбраться. Сбежать. Выжить. И не важно, сколько раз Доротея падала — она каждый раз вставала. Каждая неудача — это лишь шаг к победе. Полицейский неотрывно следил за преступницей, ожидая, пока прибудет подкрепление. Его не устраивало, что она могла уйти в таком неопрятном состоянии — покрытая грязью и пылью. Да и вид девушек в цепях ему всегда казался неестественным. Но это не означало, что он будет относиться к ней по‑доброму. — Ты выглядишь неряшливо, — заявил деловым тоном, смахивая с одежды девушки гравий и мокрые листья после того, как отряхнулся сам. Наблюдая за мужчиной, Доротея испытывала как отвращение, так и любопытство. Но благодарить даже не думала — гордость не позволяла, поэтому она лишь недовольно фыркнула. Для него это оставалось лишь рутиной: ещё один арест, очередной преступник. Но для Доротеи эти мгновения могли изменить всю её жизнь. — Прими последствия, — произнёс он с каплей жалости в голосе, пока механически вытирал слезы с её щеки. — Если бы ты скрывалась лучше при покупках, то все было бы нормально. Учись адаптироваться. Доротея застыла, вдруг осознав, что дала волю слезам, сама того не заметив. — «Какой позор! Плачущая девчонка! Слабачка!» — Не трогай меня, — цыкнула, отстраняясь от прикосновений полицейского и делая шаг назад. — Какое тебе дело до того, как я живу?! Резко подняв голову, она впервые увидела своего мучителя. Тусклый свет переулка осветил суровое, ничего не выражающее лицо с резкими чертами. Он выглядел старше лет на десять, с холодными, почти безжизненными глазами, голубыми как лёд. Казалось, он ни к кому ничего не чувствовал. От этой мысли у неё мурашки пробежали по коже. Немногим выше девушки, крепкий, с жилистым телосложением и короткими волосами. И несмотря на то, что он был весь в испарине, измазанный следами крови и мокрый от дождя… было в нём что‑то привлекательное. Особенно то, как его влажные волосы неровно прилипли ко лбу, придавая свирепый вид. — Мне нет никакого дела до того, как ты живёшь. Просто следуй закону, как и все остальные, либо… Он замолчал. Его взгляд, полный недоверия, задержался на ней лишь на секунду, перед тем как он отвернулся, словно пожалев о сказанном. Наступившая тишина была гнетущей. И когда мужчина вытащил рацию, мысли Доротеи понеслись быстрее. — «Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо!» Он собирался сообщить о ней и вызвать подкрепление. Потом — участок, ночь в камере. Может, и две. А что дальше… ей даже не хотелось думать об этом. — «Ну уж нет! Хрен я тебе позволю это сделать! Мне нужно ещё несколько минут, чтобы понять, как выкручиваться из этой чёртовой ситуации… адаптация… как верно ты сказал…» В голову ей пришла идея. Смелая, немного сумасшедшая и отчасти весёлая. Но это должно сработать. Как минимум, это выиграет ей время и отвлечёт внимание. Началось… — «Один…» — мысленно считала, ожидая подходящего момента, — «Два… три!» Когда мужчина нажал кнопку и начал говорить в устройство, Доротея внезапно выхватила рацию из его рук и рванулась вперёд. В этот момент её сердце колотилось в груди как сумасшедшее. Полицейскому, изумлённому происходящим, не оставалось выбора, кроме как погнаться за ней и приказывать остановиться. Почему бы не подлить масла в огонь? И что может быть прекраснее, чем издеваться над представителем власти и смеяться над его беспомощностью? — Давай, давай! Поймай меня! — захохотала, злобно улыбаясь и игриво бегая кругами. — Почему ты так медленно бежишь?! Но она понимала, что далеко ей не уйти. По крайней мере, не сейчас. Цепи на запястьях мешали двигаться и явно вызвали бы вопросы в городе среди обычных людей. Наконец, обернувшись и увидев, что полицейский оказался совсем близок, девушка резко остановилась. Ей хотелось видеть его лицо. Бросив ему мстительную ухмылку, Доротея швырнула рацию на землю и со всей силы топнула по ней ботинком, раздавливая. Послышался приятный хруст… А полицейский, казалось, не поверил своим глазам, смотря то на разбитую рацию, то на девушку. Несколько секунд никто не двигался. Увидев шок на его лице, Доротея не смогла сдержать хихиканье. — Ах, мне так жаль! Она выскользнула у меня из рук! Честное слово! Неудобно со связанными руками что‑либо держать, знаешь ли… Нахмурившись, полицейский подошёл почти вплотную к девушке и затянул наручники так туго, как только мог, заставив её поморщиться от боли. — Ты умеешь действовать на нервы. — О, спасибо. Я, кстати, привыкла, что мужчины любят меня связывать. Только ты слишком жёстко это делаешь. Разве нельзя как‑то… понежнее, пожалуйста? Ей едва удавалось прятать страх за нахальством и шутками. — Нет. Ты и так доставила мне слишком много проблем. — А ты испортил мне день. У меня, вообще‑то, были планы на сегодняшний вечер… пойти в клуб с друзьями, потанцевать под приятную музыку, принять пару таблеток… но вместо этого я получаю дурацкое задержание в богом забытом месте. Спасибо! — Перестань себя вести как ребёнок, — приказал с явным раздражением. — На что ты надеялась? Моя разбитая рация не дала тебе никакого преимущества. — Ты не смог сообщить обо мне, и я выиграла себе немного времени. Такой ответ сойдёт? Полицейский замер, поражённый беспечной прямолинейностью преступницы. Но затем уголок его губ едва дёрнулся верх в сухой усмешке. — Бессмысленно. Наше местоположение известно. Подкрепление скоро прибудет. — Ну… кто знает, что произойдёт с нами до того, как они прибудут… — загадочно улыбнулась, оглядываясь по сторонам. Ничего не ответив, мужчина потянул за цепь наручников, приказывая ей стоять рядом, словно она какое‑то животное. Очевидно, начал ожидать прибытия остальных. Теперь каждая секунда на счёту. Нельзя упустить ни одну из них. — «Думай, думай, думай!‥ Наручники! От них нужно избавиться первым делом» Отмычки для подобных случаев хранились в каждом кармане джинсов. Но полицейский слишком туго затянул наручники, не оставляя возможности залезть в собственный карман. Нож в ботинке тоже не достать. Более того, этот человек находился рядом. Шансы на побег значительно уменьшились. За свою неосторожность Доротея мысленно ударила себя по лбу. — «Ладно. Что есть, то есть. Сейчас не время для сожалений… мне нужен другой план» Словно уловив её мысли, полицейский предостерёг: — Не рекомендую тебе предпринимать какие‑либо глупости. Милосердия я не проявлю. Доротея просто кивнула, язвительно улыбаясь. — «Засунь себе в задницу своё предупреждение» Неожиданно в уме проскочила хитрая идея. Существовал, конечно, ещё один способ манипулирования соперником… весьма рискованный. Наблюдая за собой в течение многих лет, Доротея отметила закономерность: чем сильнее страх и выше адреналин, тем легче использовать свой дар. Страха сейчас в избытке. Это шанс, который нельзя упустить. — Не смотри на меня с такой ненавистью, — вдруг спокойно заговорил. — Я просто делаю свою работу. И если бы не я, тебя поймал бы кто‑то другой. Ты слишком… неосторожная. Пора начинать. — Зна-а-аешь… — протянула, внезапно становясь милой, придвигаясь к нему, — А я вот буду милосердна и дам тебе шанс отпустить меня. Иначе ты очень пожалеешь. Он скептически обернулся, когда Доротея слегка провела по контуру его рукава, встретившись с ним взглядом. — Избавь меня от своей милости, — насторожённо проворчал, отстраняясь от прикосновений девушки. — Ты преступница, задержанная, как минимум, по обвинению в хранении запрещённых веществ, сопротивлении и нападении на представителя правоохранительных органов. Доротея притворно надулась, словно разочарованная его ответом, но внутри обрадовалась — теперь она привлекла его внимание. — Если ты не отпустишь меня сейчас, то уже не избавишься от меня так просто. Я планирую поселиться в твоих мыслях. Навсегда. Не спрашивая разрешения, девушка коснулась тыльной стороны его ладони. Минимальный контакт, но внушающий трепет и нежность. — Что ты... делаешь?.. — нервно спросил. — Не трогай меня. — «Тысячу раз пожалеешь, что не отпустил меня. Миллиард, сука!» Не обращая внимания на его протесты, Доротея продолжала исследовать его ладонь пальцами, постепенно приближаясь к запястью. Трудно описать или даже объяснить то, что он чувствовал. Мужчина смутился. — Да отвали ты от меня! Отойди! — огрызнулся, отдёргивая руку. Но было уже слишком поздно — связь установилась. Прилив образов и воспоминаний, которые принадлежали ему, хлынули в голову девушки ещё минуту назад. Мозг обрабатывал поток хаотичной, разрозненной информации, пытаясь уловить что‑то ценное и компрометирующее. Есть. Ей хватило всего прокрученной недели. И увидела она не то, что ожидала. Никаких свидетельств коррумпированности или скрытой жизни, наполненной пороком и развратом… нет. Таблетки. Полицейский, принимающий таблетки и ловящий себе подобных. Глумливая ухмылка исказила черты лица Доротеи, когда в воображении возникло шокированное лицо полицейского, осознавшего свою ошибку. — Мм... да ты не так уж и прост, да? — злобно хихикнула, чувствуя, как внутри нарастала сила, — Занимаешься тем же самым, но в форме полицейского? Думаешь, прикрытие службой спасёт тебя? Он не ответил, даже внимания не обратил, но огляделся, видимо, ожидая подкрепления. Вдали разносились лишь шумы города. Никаких сирен. Значит, время ещё было. И всё же дрогнувшие пальцы полицейского подсказали ей о растерянности и страхе, которые тот плохо скрывал или не успел утаить. Не дав ему времени среагировать, Доротея схватила его за куртку и яростно притянула к себе. — Тебе следовало послушаться меня, когда я дала тебе шанс! — угрожающе прошипела. — Но теперь я знаю, что ты тоже принимаешь таблетки. Даже чаще, чем я. Бежишь от своего прошлого или от реальности? А? Увидев, как мужчина поджал губы, словно в попытке заткнуть себя, Доротея сардонически захохотала. — Ох, ох, ох, бедный полицейский. Мне даже немного жаль тебя. Ужасно жить двойной жизнью, да? Одна, где ты привлекаешь преступников к ответственности, а другая, где ты один из них в глазах властей. Как же ты будешь жить теперь, когда твоя тайна раскрыта? Тишина. Но его глаза тревожно дёргались. Он боялся. Боялся того, что она знала. И этот страх открытая дверь для девушки. — Ещё я знаю, что в карманах у тебя список с подозреваемыми… где‑то внешность, где‑то конкретные имена… а во втором кармане список примерных мест, где происходит продажа. Но эту информацию ты используешь для своих собственных целей, да? Вновь молчание. Молчание, которое она ненавидела. — Если ты меня задержишь, я начну кричать об этом и твоей зависимости сразу, как ты приведёшь меня в участок! Я всем расскажу об этом! Слышишь?! Твоему начальству и коллегам! Всем, кого только смогу доста… Но прежде, чем она успела закончить, полицейский одним движением вырвался из её хватки и припечатал девушку к кирпичной стене. В глазах потемнело от боли, но это не помешало ей самодовольно улыбнуться, понимая, что он поддался на эти манипуляции. Мужчина наклонился над ней, горячим дыханием обжигая ей щеку. Их выдохи переплетались, создавая тонкие облака пара, которые тут же рассеивались в прохладном воздухе. — Замолкни, — заговорил тихим, угрожающим голосом. — Прекрати нести свою чушь. Ты мне надоела. Свободной рукой полицейский начал обыскивать тело Доротеи с плеч до голеней, как будто хотел убедиться, что у неё нет записывающих устройств. На удивление страх девушки немного рассеялся, сменившись волнением и чем‑то необъяснимым, чему она не могла дать названия. Чисто физиологическая реакция… на близость и прикосновения. Ей даже показалось, что во время обыска полицейский задерживался на её теле дольше, чем нужно. В другой жизни она бы его трахнула. Прямо здесь, в этом переулке. Просто чтобы посмотреть, каково это — быть с кем‑то вроде него. Но это была реальность. Либо победа, либо поражение. И выиграть должна именно она. Внезапно она почувстовала мимолётное прикосновение к своей груди. Вообще‑то, это ей понравилось. Но ей захотелось поддразнить его. — Ах, каков наглец! Прикрываешься службой, чтобы полапать беззащитных девушек?! — громко воскликнула, изображая негодование. — Извращенец! Полицейский взглянул на Доротею с таким выражением лица, будто его обвинили в поступке столь гнусном, что даже подумать об этом было бы стыдно. — Чт?!‥ — запнулся он, резко отстранившись от девушки. — Умерь своё больное воображение! — Да ладно тебе. Расскажи мне лучше, что тебе дают эти таблетки? Они делают тебя смелее, быстрее? Лучше в сексе? Спасают от одиночества? Заставляют чувствовать себя живым? Или ты пытаешься что‑то забыть? — подстрекала, наслаждаясь его дискомфортом. — Поделись, не стесняйся! Мы здесь одни. Подойдя ближе, Доротея намеренно ударилась своим бедром о его. Просто чтобы напомнить о себе, поиздеваться. И ещё чтобы отвлечь. Ведь цепь наручников он больше не держал. Отработанным движением скользнуть по швам его брюк… тщательно ища холодный металл. Но мужчина вдруг отпрянул, почувствовав её прикосновения. — Замолчи ты уже! — рявкнул, беспокойно оглядываясь по сторонам. — И прекрати меня трогать. — Ах, тебе значит можно меня трогать, а мне тебя нет?! — театрально возмутилась, — Это несправедливо! Нет, так не пойдёт. Я тоже тебя облапаю. Например, вот здесь… И тогда она провела пальцами по изгибу его напряжённого бедра, поднимаясь выше. — Или, возможно, здесь?‥ — промурлыкала, рукой нагло приближаясь к его промежности. — Может, я найду там что‑нибудь интересное? — «В идеале ключи. От наручников. Где они, чёрт возьми?!‥» На мгновение их взгляды встретились. Он явно нервничал. Но не отстранялся. Пока что. Главное — не спугнуть снова. — Расслабься, милый, — утешающе шепнула, настойчиво придвигаясь к нему. — Никто за нами не наблюдает. Здесь больше никого нет. Только мы вдвоём, одни… в темноте. Ты можешь мне рассказать все, что захочешь. Не сводя глаз с полицейского, Доротея начала анализировать окружающее периферийным зрением: Куда бежать в первую очередь? Где спрятаться? Чем бить? — «В карманах пусто. Значит, на поясе…» Необходима уловка, чтобы окончательно сбить его с толку и отвлечь от поисков ключа. Придётся рискнуть. Да и желание унизить его, поиздеваться… взяло верх над здравым смыслом. Следующие слова девушка произнесла невинным, но одновременно интимным шёпотом. — Мне любопытно… — озорно ухмыльнувшись, она приблизилась губами к его уху. К её удивлению, он не уклонился, — Какого это… трахаться с кем‑то вроде тебя? Трахать человека, который сам нарушает закон, потому что ему нужны таблетки, чтобы забыться, расслабиться, почувствовать что‑то, хотя бы на мгновение? Он вздрогнул. Наверное, о чем‑то подумал. Но ей было наплевать. В этот момент её рука нашла цель. — Ты когда‑нибудь раньше трахал преступниц? Диких и неукротимых, вроде… меня? — горячо выдохнула возле его уха, облизнув губы, — Особенно таких преступниц, которые знают о твоих секретах? Или ты всегда был хорошим мальчиком, выполнял приказы и никогда не осмеливался переступить черту? Он молчал. Взгляд его бесцельно блуждал, избегая прямого контакта. Вообще, Доротея и не ждала ответов. Это лишь часть игры. Ей нужно всего несколько секунд. Ладонь незаметно стиснула холодный металл. — «Только не дёргайся, не сейчас, пожалуйста!» — Знаешь, я дам тебе ещё один шанс освободить меня. И это будет последний шанс. Нужно аккуратно извлечь ключи. Медленно. Нежно. Осторожно… Но мужчина вдруг перехватил запястье Доротеи, не дав ей времени среагировать. Ключи выскользнули и остались на его поясе. — «Чёрт возьми!» — Ты думаешь, что сможешь соблазнить меня?! Чего ты этим добьёшься? Неужели ты надеешься, что хоть что‑нибудь заставит меня отпустить тебя?! — отстранившись, полицейский освободил руку девушки. — Ты ошибаешься! На мне такое не сработает! На мгновение девушка опешила, но затем самодовольно ухмыльнулась. Его упрёк ясно дал понять, что он не заметил, как она искала ключи. И теперь Доротея точно знала, где они. — Не обольщайся, — иронично парировала, скривив губы. — Я разрушу твою жизнь, если ты не отпустишь меня. Я знаю твою тайну, и я воспользуюсь ей. Буду шантажировать тебя и кричать во всю глотку об этом, как только ты приведёшь меня в участок! Полицейский посмотрел на Доротею со смесью страха и отвращения, словно видя в ней своего личного врага номер один. — Ты слишком наивна, если думаешь, что можешь меня запугать. Никто не станет тебя слушать. Ты никто! — А ты слишком убеждён, что я не смогу перевернуть эту ситуацию в свою пользу, — прыснула от смеха, сменив позу, чтобы дотянуться до ключей. — Ты слишком много болтаешь. Он отодвинул ногу назад, не давая Доротее дотянуться до цели. — «Боги, прекрати двигаться! Дай мне спокойно сбежать!» — О, в этом ты, несомненно, прав, — кивнула в знак согласия. — А ещё я обожаю заговаривать своих жертв. И я достаточна опасна… чтобы раскрыть твой секрет. Поэтому тебе же будет лучше, если ты отпустишь меня. Угрозы преступницы ставили его в трудное положение. Холодок пробежал по его спине. Контроль ускользал, оставляя примитивное стремление к выживанию. Полицейский вытащил пистолет. С лица девушки исчезла улыбка, а глаза чуть расширились от подступающего ужаса. — Если ты ещё раз откроешь рот… — приставил холодное дуло ей в висок, — Я пристрелю тебя прямо здесь, и никто мне ничего не сделает. Скажу, что слишком буйная попалась преступница, сопротивлялась, а я защищался. Мой нос тому доказательство. Перспектива понятна? Ощущение ледяного металла, приставленного к лицу, заставило Доротею замереть. Но она не позволила себе показать слабость, зная, что это лишь укрепило бы решимость врага, поэтому стойко выдержала его взгляд, не дрогнув. Сердце, однако, бешено колотилось, а будущее вовсе висело на волоске, но она собрала всю волю в кулак и уверенно возразила: — Ты не выстрелишь. Поддавшись на провокацию, он снял предохранитель с пистолета, сильнее вгоняя его в висок преступницы. — Ты в этом так уверена? Полицейский приблизился вплотную, стремясь запугать девушку и давая ей понять неизбежность поражения. — Может, я все‑таки рискну? — теперь выражение его лица стало безжалостным и жутким, но все ещё привлекательным для Доротеи. Паника росла, но она не переставала смотреть на него. Подкрепление могло прибыть в любую секунду. Было бы неплохо использовать эту близость в свою пользу. Игнорируя опасность, девушка улыбнулась и наклонилась к его уху, ласково шепча: — А может, договоримся? Я молчу, а ты отпускаешь меня и отдаёшь те списки, — ловкая рука девушки оказалась на его поясе, отыскивая и списки, и ключ, — Оба будем в выигрыше. Я заберу у тебя то, что может тебя уничтожить. Ей плевать на то, могло ли это повредить ему или нет. Основная цель — выяснить, кто ещё включён в список и какие места для покупок ещё не раскрыты полицией. Мужчина убрал пистолет. Предложение казалось привлекательным, но нельзя позволить себя шантажировать, да и преданность работе должна оставаться непоколебимой. Получен приказ — схватить «радужную», но это угроза ему лично, потому что преступница начала бы распространять информацию. Но отпустить — угроза безопасности обществу и предательство своих клятв. Ясно почувствовав его замешательство, Доротея решила ещё больше сбить его с толку, чтобы создать возможность для побега. Внезапно наклонившись, она прижалась своими губами к его, заставляя полицейского отвечать инстинктивно. Никакой нежности, только манипуляции и поиск ключей. Дезориентированный полицейский оттолкнул от себя девушку, брезгливо вытирая рот. — Да ты с ума сошла?! Больная! Но было уже поздно — ключи и списки уже в руках у Доротеи. Выражение его лица было настолько ошеломлённым, что девушка взорвалась хохотом. — Признайся, тебе понравилось! — поддразнила, соблазнительно облизнув свои губы. — Ты не сопротивлялся первые несколько секунд! И губы приоткрыл мне навстречу, так что не лги хотя бы самому себе. Твоё тело предало тебя задолго до разума… Пользуясь его растерянностью, девушка нанесла меткий удар в солнечное сплетение, а затем со всей силы пнула его ногой в голень, заставив того согнуться пополам. Мгновение спустя Доротея уже пустилась в бегство. Боль не помешала полицейскому стремительно отреагировать. Догнав преступницу, он резким движением дёрнул ту на себя так, что оба невольно переплелись друг с другом и упали на мокрую землю. При каждой попытке одного подняться, другой делал всё возможное, чтобы не дать этому произойти. Наручники лишали Доротею свободы движений, и, несмотря на усилия, долго сдерживать соперника ей не удалось. Поднимаясь первым, полицейский выпустил предупреждающий выстрел около головы. Эхо разнеслось по переулку, а Доротея замерла на месте, чувствуя жар от взрыва и запах пороха. — Блядь, да ты че творишь?! Псих! — в панике вскрикнула оглушённая девушка, успев встать только на одно колено. — Заткнись и оставайся на земле! Решительность в его взгляде не оставляла сомнений — он готов на все, чтобы сохранить свою тайну. Он едва ли не собирался отпустить преступницу, но её неукротимое сопротивление изменило планы. Не следовало оставлять живых, а тем более непредсказуемых свидетелей его позора. Независимо от последствий, он обязан сохранить свою репутацию. Этого требовала его гордость. Полицейский бесстрастно хмыкнул, целясь в грудь девушки. Мгновения перед выстрелом превратились в вечность. Находясь на грани смерти, Доротея смотрела прямо в глаза полицейского, не проявив ни капли слабости. Но душа кричала от страха, готовая распасться на куски. Ей до ужаса хотелось истерично завопить и разрыдаться прямо здесь и сейчас. Напряжённый момент прервался звуками приближающихся шагов и сирен. Убрав пистолет, мужчина принял уверенную позу, однако его взгляд все ещё выдавал страх, растерянность и гнев. Он уставился на Доротею так, словно желал убить одним лишь взглядом. Пока другие разбирались с преступницей, мужчина рассказывал им о произошедшем. Его голос звучал твёрдо, а окровавленное лицо и повреждённый нос убедительно содействовали. Никто не сомневался в истории своего пострадавшего коллеги. В хаосе толпы, посреди шума сирен и команд, раздался истерический смех девушки, осознавшей абсурдность ситуации: сегодня ей удалось остаться в живых не благодаря своей хитрости или силе, а в результате случайного постороннего вмешательства. Но где‑то внутри себя Доротея задавалась вопросами: смогла бы она справиться в одиночку? Возможно, подставив подножку и сбив его с ног, или выбив из рук пистолет? Ответы на эти вопросы привлекали и пугали одновременно. Главное — она все ещё жива, и все ещё в состоянии отомстить.