Расколотое Время

Ночью по коридорам полицейского участка разносились ругательства, истошные вопли, требования отпустить и безумный хохот Доротеи. — Господи, что за чудовище вы поймали?!‥ — натужно проворчал один из мужчин, удерживающих девушку, пока другой, валяющийся на полу после удара, потирал ушибленное плечо и озадаченно смеялся. — Я просто борюсь за свою жизнь, придурки! Отвалите от меня! — закричала Доротея, яростно сопротивляясь силам, тянувшим её к комнате для допросов. — Успокойте кто‑нибудь это животное! — выругался охранник, помогая упавшему мужчине подняться. — Где стреляющий электрошокер?! — раздражённо гаркнул кто‑то ещё, — Тащите его сюда! Так мы быстрее с ней справимся! Через несколько секунд тонкий луч голубого света пролетел через коридор, попав намеченной цели прямо в спину. Электрический разряд моментально парализовал девушку, и полицейский, до этого равнодушно смотревший на происходящее, вмешался и подхватил Доротею за талию, чтобы не дать ей упасть на бетонный пол, одновременно выхватив из её кармана свои списки. Наконец, буйную девушку сумели протащить по коридорам до нужной комнаты, невольно привлекая внимание всех вокруг. Новость о ней как лесной пожар распространилась по всему зданию. В участке девушку нарекли «дикаркой» за беспечное сопротивление и непрерывные попытки побега. О ней говорили все — от главы полиции до уборщиц. Прошли часы. Обыск. Снятие отпечатков. Анализы крови. Идентификация личности. На допросе Доротея либо молчала, либо давала издевательские ответы, высмеивая сотрудников. Им ничего не оставалось, кроме как отвести её в отдельную, самую удаленную камеру и дождаться утра. Полицейский, шагая к заключенной под рассвет, тревожно размышлял о том, как бы уладить с ней... дело. Он не мог понять, почему она не проболталась о его зависимости. Подозрения, обвинения, даже намёк на подобное могли превратить его из уважаемого полицейского в изгоя. Ему было очевидно, что это молчание не случайно. Пространство, в котором Доротея просидела уже несколько мучительных часов, напоминало ей мрачное подземелье. И даже то, что стены были чистыми, а мебель новой, не делало ситуацию лучше. Это место — символ полного подчинения и потери человеческого достоинства. Ночные события оставили на теле синяки и порезы, но кое‑как Доротея смогла привести себя в порядок, отмывшись в раковине. Сидя на койке, она нервно выкручивала пальцы, доедала остатки своей персиковой жвачки и паниковала, пытаясь найти выход из почти безнадёжной ситуации. Голова, уже гудевшая от недосыпа, не мешала ей обдумывать предложение, способное мотивировать полицейского помочь ей избежать тюремного срока. Пойманных при покупке таблеток не щадили. Сейчас на кону стояло гораздо больше, чем во время прошлых… приключений. Новый закон подразумевал десятилетия за решёткой. Но Доротея знала, что полицейский в такой же ситуации: зависимый, «радужный». Нет у него иного варианта, кроме как прийти и договариваться с ней. В голове родился план, который мог помочь им обоим. Мучительное затишье прервалось звуками приближающихся шагов. Полицейский приостановился перед решетчатой дверью камеры, не входя внутрь, и свысока взглянул на девушку. Повернувшись к мужчине, Доротея даже не попыталась скрыть презрения на своем лице, а в глазах вовсе зажглись искры ненависти: он едва не лишил её жизни! Но увидев его подбитый нос, она вмиг оживилась и повеселела. — Доротея Андерсон, — режуще произнёс, взглянув на экран планшета с информацией, — Двадцать пять лет. Совершённые преступления: мелкие кражи, драки, незаконное завладение транспортным средством без цели хищения. Но в настоящее время тебя ожидают куда более серьёзные обвинения — покупка и хранение препарата «Радужный ветер». Твоё присутствие зафиксировано на месте совершения сделки. Твои отпечатки выявлены на одной из оставленных упаковок. Ты активно сопротивлялась при задержании, напала на нескольких сотрудников правоохранительных органов, причинив им телесные повреждения. Ну, и под конец, нанесла ущерб оборудованию. — И? — ухмыльнулась она, подняв брови. — Будет что‑нибудь новенькое? Или я должна испугаться только потому, что ты прочитал мне список моих «поступков»? Не ответив на такую беспечность, мужчина начал изучать преступницу: держалась смело, словно находилась на своей территории, высокого роста — около метра восьмидесяти, может, слегка выше. На первый взгляд казалась хрупкой, но он уже не единожды убедился в обратном — крепкая, запросто могла дать отпор. Кудрявые тёмные волосы необычно контрастировали со светлой, почти белоснежной кожей лица и холодно-розовым оттенком губ. Пришлось признать в ней не только угрозу, но и весьма привлекательную в его глазах девушку. Однако, ему важно донести ей как серьёзность положения, так и свою власть над ней и её судьбой. — Не менее пятнадцати лет лишения свободы, — подчеркнул он равнодушно. Кровь отхлынула от лица Доротеи, а сердце подпрыгнуло от ужаса. Понимать приблизительный срок — одно, но услышать его вслух из уст полицейского сделало всю картину пугающе реальной. Мечты и свобода, прежде принимаемые как данность, растворялись в воздухе с каждой секундой. Никаких больше приключений, адреналина?.. Только тьма за решёткой?.. Дыхание начало перехватывать от подбирающейся паники, но глубоко внутри все ещё горело пламя восстания, обещая ей, что она обязательно выйдет отсюда. Медленно вздохнув, Доротея собрала последние силы и снова встретилась взглядом с полицейским. — Пятнадцать лет?‥ Чтож, это много, — скучающе хмыкнула, но затем… негодование прорвалось наружу. — Боги, ну какой же идиотский закон! «Радужный ветер» это не наркотик, а спасение для многих! И что государство?! Оно думает только о своём контроле и деньгах! На простых людей им плевать. Неужели они реально думали, что люди перестанут принимать таблетки после того, как их включат в список наркотиков? Это так не работает! Ну да, конечно, легче запереть «радужных», чем признать свои ошибки. Почему бы вам, полицейским, не заняться лучше поиском создателя этих таблеток?! Его и судите! Мужчина осмотрелся по сторонам. По сути, его положение и принципы не позволяли ему даже рассуждать о подобном, но… — Я согласен, — тяжело вздохнул. — Но ты попалась на нарушении нескольких законов, а я обязан выполнить свой долг. Недоумевая от такой откровенности, Доротея переводила взгляд с него на видеонаблюдение и обратно. — Камеры?‥ — подозрительно пробормотала. — Я выключил их. — Мм, значит, ты признаешь, что тебе есть что скрывать, — злобно улыбнулась. — Итак, я полагаю, что единственный вариант смягчения моего наказания — это сотрудничать со следствием, дать показания против продавцов этих таблеток и доказать, что я не из заядлых наркоманов, а, скорее, несчастная жертва обстоятельств и все такое? — Да. — Я не буду этого делать, — отрезала быстро и решительно, — Во‑первых, я считаю всех, кто замешан в этом, включая покупателей и продавцов, товарищами по несчастью. И во‑вторых, я ненавижу предателей и не собираюсь им становиться. Его лицо предсказуемо помрачнело. — Все остальные задержанные согласились на подобные условия, — твёрдо заявил, прислонившись к камере, — Им обещали снисхождение в обмен на показания против продавца. Пока отказываешься только ты. — Я тебе не верю, — сощурившись, девушка встала с койки и подошла к решётке.— Скольких поймали? — Это тебя не касается. Доротея недовольно цокнула, закатив глаза. — Ладно. Но ты лично видел, как они соглашались, верно? — Какая тебе разница? — Хочу проверить твою честность, — ухмыльнулась, ласково взяв его за запястье, чтобы он не отпрянул раньше времени. Воспоминания полицейского подтвердили догадки Доротеи. Резко отпустив его руку, она приподняла его значок, читая имя. — Сти-и-ивен Гейт, — протянула с неприязнью. — Ты не только лицемер, но и лжец, Стивен Гейт. Ночью поймали восьмерых, включая меня. Сбежали, как вы все думаете, ещё пятеро. Продавец на свободе. На условия согласились лишь двое из восьмерых. От шока рот полицейского приоткрылся. — Как‥?! — осёкся он, недоверчиво глядя на девушку. — Нет, ты никак не можешь обладать этой информацией! Искра в глазах Доротеи стала ярче. Но внутри она дрожала, как лист на ветру, при одной только мысли о лишении свободы. Единственный вариант спастись — использовать его страхи. — Знаешь, Стивен Гейт, ты ведь находишься в очень щекотливом положении, — голос девушки упал до опасного, угрожающего шёпота. — Не надейся, что ты в безопасности. Если я решу рассказать всем о твоей тайне… твоя карьера будет разрушена. Мне все равно, что с тобой произойдёт. Просто дай мне свободу, забудь обо мне и не преследуй. Доротея прекрасно понимала, насколько наивно это звучит. Но ей хотелось встряхнуть Стивена, посеять в его сердце сомнения. Ведь страх потерять все мог заставить его рассмотреть варианты, о которых он прежде не задумывался. Но под воздействием потенциальной угрозы лицо Стивена стало суровее, а шантаж вовсе заставил отреагировать радикально. — Ты хоть представляешь, кто я, Доротея Андерсон? — начал терроризировать смертельно серьёзным тоном, — Ты смеешь мне угрожать разоблачением? Ты хоть понимаешь, сколько власти в моих руках? Я могу устроить так, чтобы ты провела в тюрьме все двадцать пять лет без возможности досрочного освобождения! Я обладаю всеми необходимыми средствами, чтобы повесить на тебя любое дело и разрушить твою жизнь без остатка. Вот так! Он резко щёлкнул пальцами перед глазами Доротеи, поджав губы от отвращения. — Для тебя большая честь, что я вообще обсуждаю все это с тобой. Или, вернее, с кем‑то вроде тебя, — сухо усмехнулся. — Одно моё слово, и ты сгниёшь в тюрьме. Твоя свобода полностью зависит от меня. Слова полицейского казались почти обещанием, от которого у Доротеи свело живот. — К несчастью для тебя, — парировала столь же ядовито, — Твоя свобода тоже полностью зависит от меня. — Забудь о своих играх, маленькая глупая девочка. Никакие уловки и ложь не смогут спасти тебя сейчас! Я знаю все о тебе, твоей семье, твоей работе. Всё! Сделав шаг назад, полицейский окинул девушку взглядом с головы до ног, внушая ей разницу между ними. — Просто посмотри на себя. Ты неисправимая преступница Доротея Андерсон, и ничего больше. Ни твои действия, ни слова не смогут изменить этот факт. Ты непредсказуемое существо и опасность для общества. Животное, которое нужно держать в клетке. Никто не увидит в тебе иного, — вновь приблизившись к девушке, он презрительно покачал головой. — Ты мне не ровня, и твои попытки запугать меня бесполезны. Не забывай об этом. Тихо рыча, Доротея сжала кулаки. Эти слова глубоко ранили, как кипящая кислота, ожоги от которой лишь ещё больше подогрели в ней ярость и упрямство. — А ты, Стивен Гейт, не более чем жалкий полицейский, пристрастившийся к таблеткам. Лицемер, который проповедует законы, но в то же время сам их нарушает. Притворяешься, что ты сильнее остальных, но на деле самоутверждаешься за счёт более слабых. Ты одинокая, пустая душа, запертая в жизни, лишённой какой-либо радости. Потерянный человек, который даже расслабляться не умеет! Не забывай об этом. В момент, когда тело мужчины непроизвольно содрогнулось, Доротея поняла, что задела его нерв. Атмосфера в комнате наэлектризовалась. Их взгляды сцепились, наполненные ненавистью и желанием уничтожить друг друга. — Должен признаться, что ты очаровательна в своей надежде манипулировать мной, — саркастично хмыкнул. — Но не обманывайся. Твои слова не повлияют на меня. Только слова, возможно, и не повлияют, но вместе с обаянием, магнетизмом и женственностью — вполне могли, и Доротея прекрасно умела всем этим пользоваться. — Ты передумаешь, когда услышишь то, что я тебе предложу, — голос девушки стал слаще, губы изогнулись в ласковую улыбку, а пальцы мягко коснулись запястья Стивена. Ей не хотелось упустить шанса поиграться с мужскими чувствами. Необъяснимым образом это придавало ей безумную энергию, каждый миг их потерянности приносил наслаждение. Запуганные, слабые, зависимые… — И почему ты думаешь, что я поверю всему, что ты скажешь? — Потому что я знаю то, чего не могут знать другие. Ты и сам убедился в этом сегодня, причём дважды. Гейт даже приблизительно не мог понять, как девушка узнала о его тайне. Но именно ради этого он и явился — выслушать её. — Впечатли меня, — небрежно бросил вызов, скрывая свой интерес. — Я предлагаю тебе сделку, Стивен Гейт. Ты поможешь мне со свободой, а я помогу тебе с нераскрытыми делами. Да, она планировала раскрыть свой дар, известный лишь родителям и еще паре человек. Хотя, если бы она могла вернуться в прошлое, то не рассказывала бы даже им. Но сейчас, стоя перед перспективой пятнадцати лет в клетке... Доротея хотела сохранить свободу почти любой ценой. — Как именно?‥ — лицо его исказилось в недоверии. — Что, если я скажу тебе, что могу я видеть прошлое?.. Я могу читать воспоминания людей, просто прикасаясь к их коже. Вот так, — нежно провела пальцами по линиям на его ладони. По какой‑то причине Стивен не сопротивлялся этим действиям. Напротив, позволял ей прикасаться к себе, даже когда девушка двинулась выше по его руке, достигая шеи. — Ты боишься того, что я могу найти в твоей памяти, мм?.. — игриво припугивала. — Мне даже интересно, сколько ещё секретов за твоим фасадом… я могу узнать каждый из них. Можешь представить себе, какие возможности это открывает? Преступница пробуждала в нем самые противоречивые чувства — страх, отвращение, любопытство, волнение. Он хотел уйти, забыть этот случай, но стоял неподвижно, презирая себя за желание договориться. Вопреки своему трезвому реализму и нетерпению к глупым фантазиям, его всегда привлекала судьба и мистика. Но столкнувшись с этим в реальности… сомнения неминуемы. — Это невозможно, — проворчал, отстраняясь от прикосновений девушки и пытаясь подавить неестественный для него трепет. — Невозможно? — тихо усмехнулась, вскинув брови, — Тогда скажи мне, как я узнала о твоём пристрастии к таблеткам? Или ты думаешь, что я просто следила за тобой всю жизнь? Прикосновения девушки были мягкими и приятными, но внутри причиняли ему боль и унижение, мешали сосредоточиться, гипнотизировали. — Представь, что я могу вернуться назад на часы, месяцы, а может, даже года, — продолжала завлекающе. — Могу узнать информацию, которую невозможно получить другим способом. Могу узнать, кто совершил преступление, кто кого предал, кто и что скрыл, кто и кому солгал. Мои способности позволили бы легко раскрыть многие твои дела. Стивен нахмурился, чувствуя подвох, но любопытство взяло над ним верх. Признание своей неосведомлённости в любых вопросах для него было чем‑то невыносимым, что придавало его стремлению доказать, что девушка неправа, ещё большую силу. — Такого не бывает. Это невозможно, — упрямо повторил. — О, но такое бывает, Сти-и-ивен Гейт! — воскликнула весело и восхищенно, наслаждаясь каждым моментом его растерянности. — Только представь, сколько преступников мы могли бы поймать, сколько жизней мы могли бы спасти. Ты явно любишь свою работу, и я не сомневаюсь, что ты мечтаешь стать лучше всех! Внезапно Доротея дёрнула мужчину к себе за вырез рубашки сквозь решетку, заставив подойти почти вплотную, одновременно наблюдая, как тот заметно колебался между долгом и выживанием. — Все, что мне нужно, это прикосновение. Любое, — страстно прошептала, ощущая жар, порождаемый их близостью. Разум полицейского сопоставлял последствия предоставления ей свободы с потенциальными успехами. Шанс раскрыть десятки сложнейших преступлений был слишком заманчив, чтобы его игнорировать. Похоже, сама судьба, в которую он так верил, подкинула эту девицу. — Покажи мне, на что ты способна, если ты такая особенная. — Зайди внутрь камеры, я все покажу, — поманила пальцем, хитро ухмыльнувшись. — Андерсон, я не идиот, — резко возразил, нахмурившись и постукивая по своему повреждённому носу. — Ты же не надеешься, что я слепо доверяю тебе? — Ты боишься меня? Такую маленькую и уязвимую девочку? — поддразнила, все ещё держась за его рубашку. Мужчина устало, шумно вздохнул. — Если ты не можешь доказать свои способности здесь и сейчас, то считай, что твоё предложение отклонено. — Послушай, красавчик, я провела здесь несколько часов в одиночестве. Мне оооочень скучно, — жалобно заскулила, приняв преувеличенно милое и невинное выражение лица. — Я обещаю, что это не ловушка. Просто зайди внутрь, мы поговорим немного, и я покажу тебе свои способности. Если после этого ты все равно будешь считать, что мой дар ерунда, тогда посади меня хоть на пятьдесят лет. Стивен колебался. Логика подсказывала отступить и отказаться от дальнейшего общения, но в то же время любопытство, амбиции и отчаяние взяли верх над осторожностью. Отперев дверь, Гейт вошёл внутрь и встал посреди комнаты, оборонительно скрестив руки на груди. Глаза его нервно бегали по сторонам. Факт того, что он поддался ей, преступнице, раздражала его и ударила по гордости. — Две минуты, Андерсон. Показывай, пока я не передумал, — предупредил, глядя на свои часы. — Если ты попытаешься обмануть меня, то второго шанса не будет. — У меня есть одно условие. — Какие ещё условия, Андерсон?! По губам Доротеи растеклась хитрая улыбка. — Ты должен меня поцеловать, — неожиданно выпалила, озорно сверкнув глазами и постепенно приближаясь к нему. Полицейский чуть не поперхнулся собственным вздохом, не в силах поверить в то, что услышал. — Ты издеваешься‥? — рефлекторно попятился назад, но задержал взгляд на губах девушки. — Какое отношение это имеет к твоим способностям? — О, никакого, — со смешком пожала плечами. — Знаешь, характер у тебя противный, но мордашка симпатичная. Мне просто этого хочется. И только попробуй мне вякнуть, что тебе не понравился мой поцелуй в переулке, я тебе не поверю. — Это был самый отвратительный поцелуй в моей жизни, — холодно усмехнулся, все ещё не сводя глаз с её губ. — Я хотел бы стереть этой из своей памяти. — Ах, как больно это слышать, Стивен! — драматично ахнула, запрокинув голову и театрально прикоснувшись ко лбу тыльной стороной ладони, — Как ты можешь говорить мне такие жестокие вещи?! — Прекрати этот цирк, — строго приказал, теряя терпение. — Не трать моё время на свои глупые игры. — Боги! Ты что, женщин боишься?! — цокнула, закатив глаза и рассмеявшись. — Ой, или ты предпочитаешь мужчин? Ну, я не осуждаю тебя! — Ты преступница. Опасная преступница. — А ты скучный полицейский. И что? — провокационно парировала, подойдя вплотную. — Попробуй представить, что я обычная девушка. Тебе так будет проще? — Одна минута, Андерсон, — невозмутимо напомнил. Грозно нахмурившись, Доротея жёстким движением толкнула мужчину к стене. Стройное тело девушки полностью соприкоснулось с его униформой, заставив смесь нежелательных, но приятных ощущений пробежаться по его телу. — Мне не нравится, когда меня отвергают, Стивен Гейт, — недовольно прорычала, схватив его за воротник, — Ещё меньше мне нравится, когда меня недооценивают. Я даю тебе пять секунд, чтобы поцеловать меня, или проваливай к чёрту! Ей нужен был не сам поцелуй, а акт подчинения и поражения от человека, который ещё недавно считал себя непобедимым. Такая мелочь, как поцелуй, тем более с незнакомцем, не имела значения для Доротеи. — Пять! — считала в обратном порядке, — Четыре! Три! Он взглянул на девушку в ужасе, в полной растерянности. Голова у него закружилась от внезапности, близости тела преступницы и её подавляющей самоуверенности. — Два! — рявкнула, посмотрев на полицейского с ненавистью. Когда осталась последняя секунда, Стивен поражённо вздохнул и неохотно наклонился, прижавшись к её губам самым небрежным образом, надеясь, что это успокоит девушку и положит конец этой унизительной сцене. Его губы ощущались холодными и твёрдыми, словно лёд, контрастируя с горячей и страстной натурой Доротеи. Как только безжизненный, поверхностный поцелуй закончился, Гейт тут же отстранился и снова вытер губы тыльной стороной ладони, но девушка, напротив, вызывающе облизнулась, смакуя свою победу. — Молодееец! — радостно пропела, насмешливо похлопывая мужчину по щеке. — Теперь приступим к делу. Закрой глаза. Как только он подчинился, Доротея прикоснулась к его руке и погрузилась в его прошлое, а затем так подробно описала моменты из его жизни, что точно убедила Стивена в своих способностях. Без его ведома, конечно, она просматривала дополнительную информацию, которую могла бы использовать для шантажа и давления в случае необходимости. — Прекрасно, — раздраженно выпалил. — Во‑первых, ты молчишь обо мне. Во‑вторых, ты поможешь мне решить несколько дел в течение трёх месяцев. Затем я разберусь с твоей проблемой и ты свободно уйдёшь. — Знай, что если ты осмелишься предать меня… — сделав драматическую паузу, Доротея ласково улыбнулась, — ... то ты пожалеешь об этом, потому что я возненавижу тебя, уничтожу всю твою жизнь, а затем убью собственными руками.