Silent Words

Ну, черт. Человек в нескольких метрах от него даже не выглядел таким старым, он был просто большим. Высокий, широкоплечий, но, вероятно, максимум на несколько лет старше его. Людвигу пришлось что-то изобрести, чтобы ему не размозжили череп мгновенно. Казалось, что его руки способны сделать это, если он захочет. Он попытался что-нибудь придумать. О чем он мог его спросить? К какой фракции мужчина перед ним принадлежал? Его акцент не лгал: он определенно был русским. Но кем он был? У него не было ни гербов, ни формы. Знал ли он вообще, что идет мировая война? Учитывая медведя позади него, он не был частью подразделения, где другие люди обеспечивали его едой, когда он только что вернулся с задания. На самом деле у него даже не было оружия. Как, черт возьми, ему удалось убить медведя? Разум Людвига был полностью потерян. У него не было ответов. Его размышления были прерваны другим, который начал скептически смотреть на него. — " Вы русский?" Хорошо. Людвиг узнал последнее слово. Мог ли он солгать, сказав "да"? Он едва мог понять, что это был русский, не говоря уже о том, чтобы говорить или понимать его. Он сглотнул и застенчиво покачал головой. Мужчина нахмурился. Черт, вот и всё. Я мёртв. Боже, я мёртв. Мужчина бросил веревку, за которую тащил медведя, и начал приближаться широкими шагами. Людвиг инстинктивно начал пятиться назад, опираясь на руки. — "Оставайся там!" Его левая нога коснулась земли боком, отчего бинты намокли, а синяк впитался в холодный снег. Нога начала дрожать, и Людвиг схватился за нее, чтобы остановить ее и уменьшить боль. Михаил слышал этот акцент ох как много раз. Итак, невысокий парень - как он только что мысленно прозвал его - был немцем. В некоторых местах он давил на ногу. У него была повязка, которая для импровизированного бинта казалась неплохо сделанной и закрывала значительную часть его левой ноги. При внезапной смене направления ветра в его ноздри снова ударил запах дыма. Кашлянув, он поднял голову. Ох. Что-то явно все еще горело, хотя огня не было видно. Может быть, взрыв? Это был вагон товарного поезда? Что-то выкатилось за пределы этого места к подножию холма; в снегу виднелась тропа. Он снова посмотрел на незнакомца, который теперь смотрел на него так, словно спрашивал, можно ли ему прикоснуться к его конечности. Итак... Этот мальчик, должно быть, пережил... это. Его дыхание было учащенным. Облачка конденсата, выходившие у него изо рта, не успевали исчезнуть, как уже формировалось другое. Он был напуган. О, как напуган. При виде этого зрелища Михаил почувствовал, как его сердце сжалось, а в животе стало тяжело. Эти голубые глаза смотрели на него так, словно он был оленем, которого вот-вот подстрелят. Михаил почувствовал порыв сострадания. Он снова попытался подойти ближе, но мальчик не двигался. Протянув руку, он уже собирался взяться за складку пальто, словно желая убедиться, настоящий ли он, когда, слегка подняв глаза, заметил этот золотой символ, сияющий в центре ушанки. Воспоминания поразили его. Он резко вдохнул и отдернул руку. Что он вообще делал? Людвиг не понимал, что должно было произойти. Михаил не понимал, что происходит. Этот парень был незнакомцем. Немец или советский, он не мог довериться ему. Я должен...убить его? Ему было не привыкать к смерти, к сожалению, совсем не привыкать. Тем не менее, он никогда не убивал человека. Сломанное "Битте", вырвавшееся из горла противника, совсем не помогало ему. Михаил боролся. Тем не менее, он заставил себя сохранять видимость и присел, чтобы схватить веревку в снегу. Я могу просто уйти и оставить его здесь. Это ничего не изменит. Людвиг проследил за его рукой, забыв моргнуть. Как только он осознал свои намерения, он неловко попытался встать, сдвинув ненужное количество снега поврежденной ногой. — "Пожалуйста!" Дрожа, он попытался встать. Он захромал к человеку, который в этот момент стоял к нему спиной, но споткнулся как раз перед тем, как коснуться его спины, между лопатками, и упал с вытянутой к нему рукой. Михаил вздохнул и обернулся. Он так усложнял задачу. Разве он не может просто- Но после он заметил — "Доктор?" Белая повязка с крестом. Он был... Глаза Людвига загорелись. Он начал отчаянно кивать. — "Доктор! J- ja!" О, он был доктором? Михаил приподнял рукав, показывая Людвигу свое предплечье с огромным и глубоким укусом вокруг него. Ряды зубов были заметно свежими и глубокими, они впились в руку между верхней и нижней челюстью. Он получил это несколькими днями ранее по недосмотру во время борьбы с особенно упрямой медведицей. Не то чтобы это удерживало его от охоты. Однако он не мог отрицать, что боль с каждым днем становилась все сильнее. Обследование у специалиста могло пойти только на пользу. Людвиг посмотрел на рану и не дрогнул. Он привык видеть даже более критические ситуации: судя по ширине руки, укус, вероятно, не достиг костей, и - позволив себе подойти поближе, чтобы получше рассмотреть - важные вены, похоже, не были перерезаны. Михаил поднес руку ближе к лицу. Соглашение, которое они молча сформулировали, было ясным: ты лечишь мою рану, я не оставляю тебя здесь, в снегу. Людвиг предложил ему присесть. Тем временем он поискал у себя под курткой дезинфицирующее средство. Там еще должно было остаться что-то от последней атаки. Взяв маленькую бутылочку, он встряхнул ее, чтобы почувствовать, сколько жидкости осталось. Явно недостаточно. Михаил бросил на него озадаченный взгляд, и Людвиг разочарованно хмыкнул, но продолжил работать. Он влил жидкость в рану, следуя по отверстиям в плоти, проделанным зубами, пытаясь измерить ее количество. Ему удалось обойтись оставшимся дезинфицирующим средством. Михаил зашипел при контакте и сжал кулак. — "Не волнуйся", - и зная, что он этого не поймёт успокаивающе похлопал его по локтю. После этого он схватился за нее, чтобы не двигать рукой, пока тщательно перевязывал ее. Михаил признал, что невысокий парень казался уверенным в том, что делает. Он выглядел совершенно иначе, чем мальчик, который дрожал в снегу несколькими минутами ранее. Парень был сосредоточен и точен. Повязка была тугой, но не стягивала плоть и не вызывала неприятных ощущений на ощупь. Людвиг отпустил его предплечье, чтобы дать понять, что он закончил. Михаил неуверенно потряс рукой, а затем снова опустил рукав, стараясь не испортить только что законченную работу. Он посмотрел на Людвига и уважительно кивнул. После этого он жестом пригласил его следовать за собой. Однако Людвиг снова оказался в снегу, не успев сделать и шага. Его нога подкашивалась. Михаил вздохнул, но попытался посочувствовать. Когда Людвиг нервно поправлял повязку на ноге, он почувствовал, как чья-то рука схватила его сзади, под мышками. Он взвизгнул, но затем перенес свой вес, прижавшись левым плечом к правой руке противника, все еще болевшей от веревки, которая теперь давила на другое плечо. После нескольких шагов синхронизации Михаилу удалось возобновить свой прежний темп. Они шли медленно, не разговаривая и не глядя друг на друга. Людвиг время от времени поправлял очки на носу и протирал линзы перчаткой, пытаясь очистить их от запотевания. Хватка вокруг него оставалась крепкой. Хотя прогулка прошла в тишине, головы обоих мальчиков были полны мыслей и забот. Особенно Михаил, количество слов, которые он привык произносить в разговорах, абсолютно не отражало стремительный поток мыслей, который постоянно занимал его голову. Кто этот парень? Что он здесь делает? Почему я согласился позволить ему залечить рану на моей руке? Он не был глупым и знал о любом плохом исходе, которую могла иметь эта встреча. Он мог быть советским шпионом, разыскивающим мою семью. Он мог быть патриотическим нацистом, жаждущим русской крови. Он мог быть маньяком-одиночкой. И всё же...если бы Михаил оставил его там, он бы умер. И он бы был убийцей. Он хотел убедить себя, что, будучи врачом, он всего лишь спасал жизни за всю свою жизнь и ни одной не прикончил. И, надеюсь, он даже не планировал этого. В какой-то момент они остановились. Михаил покачал головой, снова сосредотачиваясь на реальности. Людвиг, который до этого смотрел в землю, поднял глаза. Там был относительно небольшой деревянный дом, но он не был похож на временное убежище. На самом деле, насколько он был обеспокоен, это мог быть постоянный дом. Он посмотрел на Михаила. Сразу после этого он услышал звуки, доносящиеся из дома. Показалось... детский смех. Людвиг прикусил губу и почувствовал, как чувство вины поднимается у него в животе. Дети? В этом богом забытом месте? Михаил почувствовал, как мальчик напрягся у его ключицы. Он мягко оттолкнул его, оставив веревку в его руке. Михаил подошел к дому, и из одного окна появилась маленькая фигурка, бегущая и прыгающая за занавесками. Людвиг, на мгновение оставшийся ждать, посмотрел на медведя и украдкой запустил руку под пальто, чтобы сорвать эмблему со свастикой со своей формы, уронив ее в снег позади себя и заставив ее погрузиться глубже, растоптав ее ботинком.