***
«Не лицедей» либо изображал слабость настолько убедительно, что Леонардо Ди Хрюкио рядом с ним показался бы начинающим актером из Театра юного зверька, и такая блестящая игра заслуживала «Золотого льва» прямо здесь и сейчас, либо… действительно отличался неважным здоровьем: спина бывшего профессора была сгорбленной, как знак вопроса, сквозь поредевший мех виднелась розовато-серая кожа, а почти все сохранившиеся зубы сточились и потемнели. Когда профессор Шпенглер подошел, чтобы подать лапку в знак приветствия, Лавиния с изумлением поняла, что его голова не достает Джейсону и до плеча — а ведь ласки хоть и уступают в росте горностаям, должны быть намного выше хомяков. На профессорский ум старость и скрюченная спина, впрочем, никак не повлияли. Он не мог не понять, какое впечатление производит, потому, приглашая их в кабинет, заставленный книгами от пола до потолка, заметил: — Прошу прощения, что вам приходится лицезреть такую развалину. Видели бы вы меня лет пятнадцать назад, эх… — Освальд тяжело опустился в растрескавшееся кресло на колесиках, которое жалобно заскрипело. — Так о чем вы пришли поговорить? По телефону вы сказали, что речь пойдет о моих книгах. — Да, — подтвердила Лавиния. — Точнее, об одной. Той, что о превосходстве хищников. В аннотации к ней сказано, что это труд всей вашей жизни. Старик натужно закашлялся и прижал ко рту ладонь. Когда он смог говорить, то сказал: — Наверное, с ней я действительно дал маху и слишком сгустил краски. Может, и название присвоил неудачное: сейчас думаю, что больше подошло бы «Бремя хищника». Но вы понимаете, — от кашля его глазки заслезились еще сильнее. — Я собрал в этой книге жизненный опыт — всё, что знаю о социологии, экономике, философии, и мои знания подсказывают мне, что я не ошибаюсь, Зверополис ждет крах, скоро его звезда закатится. Обществу нужны кардинальные меры! — Какие именно? — мягко спросил Джейсон и указал на висящий на единственной свободной стенке график, явно взятый из книги. — Контроль рождаемости? Создание резерваций? «Насильственное прореживание» травоядных и грызунов? — хомяк изобразил воздушные кавычки. — Кажется, в книге вы выразились именно так? — А как с такими, как вы, быть еще? — с досадой выпалил ученый, впервые за время разговора фиксируя внимание на видовой принадлежности Джейсона. — Вы — хомяки, а еще крысы, мыши, кролики, овцы только и делаете, что плодитесь. Точно так же, как в старые времена, но только теперь хищники ничего не контролируют, а вас становится все больше, — он схватил карандаш и начал дырявить лежащую перед ним бумагу. — От маленькой крысы — целый выводок, от овцы — полная отара, и всем нужна еда. Да вы сожрете этот город, как и предсказывала теория Томаса Ратуса. Эта вспышка явно утомила его. Старик стер пот со взмокшего лба и как будто обмяк. — Но Зверополис процветает, — осторожно отметила Лавиния. — Нет никаких признаков, что кому-то чего-то не хватает. У всех есть и еда, и работа. — Технологии и богатство — вот что спасало нас до сих пор, — Освальд смахнул в урну листок, испещренный точками, который больше напоминал изображение звездного неба, чем зловещее пророчество. — Но если рост населения продолжится так же, как в ту пору, когда налет цивилизованности не сдерживал хищников, и все звери жили намного меньше, очень скоро ресурсов перестанет хватать. Хотите — верьте, хотите — нет. — Кто-то точно верит, — бросил Джейсон как будто невзначай. — Все выглядит так, будто какой-то последователь решил принять это ваше бремя хищника и уже совершил убийство. Ничего об этом не знаете? Может, был студент, который слушал лекции особенно внимательно? Такое предположение явно удивило дряхлую ласку: — Студенты назвали меня экстремистом и только радовались, когда меня выбросили на улицу. Ни одного сторонника не нашлось. В этот момент в дверь кабинета просунулась голова молодого самца ласки, который возмущенно застрекотал, едва завидев их. — Что вы тут делаете, Ширтка вас забери во тьму?! Отца нельзя беспокоить, он слишком болен. — Они уже уходят, сынок, — заверил Освальд. — Я помню, что сейчас придет медсестра, чтобы поставить капельницу. Как будто само мироздание ответило на вопрос Джейсона, и Лавиния не смогла промолчать: — Мы не знали, что вы живете не один. А чем занимается ваш сын? — Не ваше дело. Я вернулся в город только ради папы. Дружелюбием от нового знакомого и не пахло. Он ворвался в комнату — стало видно, что на нем футболка с принтом: соболь с уродливой лысой головой сидит на ветке дерева, узкое тело сливается со стволом, а заостренные когти длинны до неправдоподобия. Сын схватил спинку отцовского кресла и, не удостоив полицейских ни единым словом, выкатил в коридор. От внимания Лавинии не укрылось, что на Джейсона незнакомец посмотрел с отвращением, а на нее — скорее с интересом.***
Обсудить все как следует они смогли только в машине. — В списке подозреваемых он прямо сейчас занял место отца, — выразила мнение Лавиния. — И ты тоже заметил, что… — Что в письме, которое ты получила, цитировалась книга, которую теперь так просто и не достать? — подхватил Джейсон. — Еще как. Абы кто не был бы с ней знаком, а вот сын прочел — даю хвост на отсечение. Это хомячье выражение всегда веселило Лавинию — даже при худшем раскладе они особенно ничего не теряли, вот ведь расчетливые! — Уже пишу Марии с Бет, чтобы они пробили по базам все, что смогут о нем найти, — Лавиния вытащила телефон и открыла почту. Джейсон между тем продолжал говорить: — Да, выглядит перспективно — старик без зубов, который еле ходит, точно не смог бы совершить убийство, но из сына энергия так и прет. И мотив есть — он мог решить, что так сделает подарок папочке… Он сказал, что «вернулся» откуда-то — теперь понятно, почему прежде убийств не было. Но давай не отступать от плана. Остальных тоже проверим? Мобильник Лавинии дважды пискнул, отсылая сообщение и принимая еще одно. — Я не против, — согласилась она и, глянув на экран, добавила. — Предлагаю разделиться. Буйволсон просит, чтобы мы поучили Стэна и Тома, как вести допрос. Чур, беру Стэна! Если мне придется работать с Томом, из допроса Ширтка знает что получится. Сообразив, что подцепила словечко у подозреваемого, Лавиния прикусила язык. — Согласен, — Джейсон кивнул. — Только подбрось к главному универмагу: Том сейчас недалеко, я его отправил с родителями Рекса поговорить. Они как раз живут рядом с курьером, вторым в нашем списке. А ты бери машину и поезжай к третьему. Помню, ты давно хотела в другом районе поработать, ну и вот — не благодари. — Джейсон лучезарно улыбнулся, а после, посерьезнев, спросил: — А кто такой Ширтка? Второй раз за час слышу это имя. Лавиния тряхнула головой: — Бог ласок и горностаев. Его имя переводится как «принадлежащий тьме», и прославился он истреблением грызунов. Никогда его не почитала, не по душе мне однобокие присказки: «Ширтка хороший, мышь плохая». Она завела мотор и, взглянув в зеркало заднего вида, добавила: — Но я не сомневаюсь, что сын Шпенглера молится именно Ширтке.