***
Просунув руку под подушку рядом, Пак медленно начал гладить постель под ней в поисках найти звенящий телефон, но так и не смог на него наткнуться, так и не поняв, откуда доносился бесящий звон. Минуты продолжали проходить слишком быстро. И в голове почему-то откуда-то резко начали вырисовываться неприятные мысли о его главной тревоге с утра. Учеба. Несмотря на усталость и лень во всём теле, он потянулся в сторону окна и чуть было не упал с кровати, забыв, что лежал на краю. В голове сразу прокрутились все нужные мысли об учёбе и память услужливо подкинула ещё один не менее важный факт, который скрыть от самого себя было трудно, как только он поднял голову и раскрыл глаза от удара. Постель перед ним, покрытая белой простынёй, всё такая же одинокая и пустая. Впрочем, она всегда была такой. Она всегда находилась в этой комнате одна, без лишних людей, без понимания того, как она одиноко и грустно выглядит со стороны. И, возможно, сидя сейчас на полу рядом, Чимин уже сам задумывался о том, что вместо этой постели представлял собственную жизнь. Он представлял себя – такого же одинокого и такого же пустого и грустного. Видел ли кто-либо эту грусть? Пытались ли помочь? Узнать? Вряд ли хоть кто-то, кроме Чонгука, вообще понимал происходящее в его не стоящей на месте жизни, в которой он, как белка в колесе, бегал с одной стороны в другую и наматывал круги, скорее убегая от своих же загонов и проблем. И с пониманием своих личных проблем на данный момент, он медленно уходил от мысли, что пора искоренить главную проблему из головы. И пока главной проблемой он считал внезапно исчезнувшего Юнги, всё вокруг говорило ему, что самой большой проблемой его сейчас является его дурная лень, не дающая отцепиться от мусора и понестись спасать свою задницу. Потому что учёба всё ещё на первом месте. И вспомнив об этом, он уже успел умыться, накинув на себя хоть и мятую, но чистую рубашку. По дороге из ванной до коридора зачесав мягкие и пушистые волосы назад, он быстро заглянул на время и, сунув телефон обратно в карман чёрных джинс, поплёлся с сумкой из дома. Пары он прогуливать никогда не собирался, но так уж вышло, что слишком часто опаздывать стал из-за ежедневных прогулов первых пар, пока кое-кто заливал по утрам в уши о самой нежной любви, лёжа рядом и не выпуская из объятий. Душа не находила места теперь, когда снова вспомнились все необходимые задания, накиданные именно на конец семестра. Пора было рассчитываться с долгами, благодарить своих нелюбимых одногруппников за прикрытия и помощь и выбираться из ямы, так как прятаться от каждого преподавателя было уже слишком стыдно. Рано или поздно, ему бы пришлось столкнуться с этой хренью среди тупой половины группы, проходя мимо и выслушивая насмешки и несмешные шутки про «папика». И, конечно, пройти с гордо поднятой головой, как ни в чём не бывало, и сделать вид, что ему всё равно, было отличным планом, но провальным с самого начала, потому что он понимал, что не справится. И в последнюю минуту, почти доходя до своего места, кинув сумку рядом на пол, он медленно огляделся вокруг и стал только сейчас осознавать тот ужас, через который должен был проходить с самого начала. Ему повезло временно скрываться и не видеть эти гнусные рожи, но время пришло и он снова среди этих клоунов, не ценящих собственное достоинство и опускающих его на самое дно. Озираясь по сторонам, он осторожно присматривался к лицам парней и девушек, что насмешливо хитрили глаза, уводя взгляды, якобы не смотря на него. Но шум их хихиканий стоял такой громкий, что, кажется, даже за стенами аудитории было это слышно. Но как только вошёл преподаватель, у тех лица обрели не бывалую серьёзность. Тишина окутала стены аудитории, пока мужчина в возрасте раскладывал свои папки на столе, явно прислушиваясь к шёпоту перед ним. Чимина раздражал каждый смешок, каждое тихое упоминание его имени, что ему захотелось просто забыть о своём имени и существовании. Сердце забилось чуть сильнее, когда мужчина прокашлялся и привлек к себе внимание студентов, по-прежнему не умолкающих на задних рядах. – И так, молодые люди, если вам не интересен мой предмет, я на нём вас ждать не буду. Вы все свободны, - без шуток начал преподаватель, когда один из парней на первых рядах поднял руку и приветливо улыбался, строя из себя особенного. – Да, Ким Сону, я слушаю вас. Пока все взоры обращались на юного парня, что привстал с места и зашагал к столу преподавателя с уверенным видом, Чимин расчитывал шансы поьега из этого места, где уже всё заполнилось запахом гнили. Отвращение было не скрыть, но его всерьёз начало тошнить от того зрелища, что ребята потихоньку встраивали посреди пары. Один из крупных парней с последних рядов, кого было слышно громче всего – Чимин его запомнил – тоже решил присоединиться, увидев, как скромно началось представление. Пока непонимающий и доверчивый преподаватель рассматривал презентацию первого студента, подошедшего к нему, крупный парень тихонько юркнул к ряду Чимина и присел к нему, якобы не заметив, что он там сидит. А после, состроив удивление, повернул голову к нему и сменил в лице хитрое удивление на очевидную ненависть. Он волком пожирал овечку в своих сетях и явно угрожал при малейшем шуме загрызть того до смерти. Приближаясь ближе, он продолжал сверлить взглядом ничего не понимающего Чимина, которому вдруг некуда было больше отсаживаться, ведь рядом сидели только самые тихие девчонки группы, не заинтересованные представлением и спокойно заучивающие тему в книжках. У Пака перехватило дыхание, когда чужая крепкая рука схватила его бедро и сжала лишь раз, явно давая понять, что отпускать его не собирается. Не так быстро. Он и взглядом повести в его сторону боялся, не осмеливаясь посмотреть в зрачки дьявола, посмеивающегося с него внутри так громко, что мозг Чимина уже сам взывал к Вселенской справедливости, молил о помощи, пускал сигналы SOS, но ни одна душа его не услышит. И, о нет, происходит то, чего он никак не ожидал. До сего момента он бы стерпел и руку на бедре, и тихий рык в его сторону, и нашёптывания угроз на ухо, но никак не эти движения в его сторону. Парень двинулся ещё чуть ближе к нему, смотря вперёд, пока преподавателя искусно отвлекали, и внезапно рукой поднялся чуть выше, проходить по внутренней стороне бедра Чимина, который в миг застыл в моменте и задержал дыхание, ощущая прилив страха и невероятного волнения. Сердце забилось так быстро или я слышу удары в дверь своего сознания? Грудь начала нервно вздыматься. Дыхание прерывалось. И от страха он забывал что должен делать. Здесь не было никакого шанса на побег больше. Это был захват. И до сей минуты он не понимал для чего, пока шёпот у уха не стал обжигающим: – Я знаю, что ты спал с моим другом. И мне жаль, что такая шлюха, как ты, теперь вынуждена молча смотреть на то, как тебя унижают, тыча пальцем на погрязшее в грязи тело.. и явно не только в грязи.. Отчего-то вдруг закружилась голова и стало тошнить. Всё вокруг было мерзким, неприятным, ужасающим. Бежать некуда. Это тупик. Но кто он? Откуда? Что за друг? Это друг Юнги? Они знакомы? Он ведь просто издевается.. Он ищет слабое место... Ведь откуда ему знать с кем я спал? Но на шее начало нервно дёргаться вена, а тело задрожало ещё больше. И на этот раз он слышал собственное сердцебиение так отчётливо, что сомнений не было – он испугался до чертей, поджигающих его раненное сердце. Там – где-то в глубине оставались ростки сомнений, что это сон и он лишь ищет спасение и ответы на свои вопросы, но было чётко видно уже сейчас – очевидный проигрыш. Он проиграл самому себе, зарыв себя в глазах тех, кого придётся видеть большую часть времени. Почти каждый день. И тошнота уже подступала к горлу, пока сердце окончательно не начало давать признаки паники. Он хотел вырвать выпитое кофе перед учёбой, но сейчас не к месту было срываться с места и бежать. И к сожалению, вся группа будто сговорились против него, сидя так тихо, что не привлекала внимания преподавателя совсем. Чужая рука скользила выше, не останавливалась. И если ранее он мог вытерпеть непристойные слова, то сейчас это подкреплялось тем дыханием дьявола, что он так ненавидел. Это пугало, вызывало тошноту по новой. Не успела пройти первая волна, как пошла вторая. Волны мурашек прошлись по телу, когда он почувствовал холод и мерзость от того, что ему пришлось услышать. – Думаешь, я так просто отпущу тебя? Мой друг, то есть, твой бывший, попросил меня проследить, чтобы ты не посмел дёрнуться в сторону. А то уж мы-то знаем.. как ты любишь прыгать с одного на другого.. - остановив ладонь у паха, он резко схватил его за орган и сжал до такой боли, что захотелось пропищать и откусить руку этому живодёру. Но он упорно молчал, терпел. – Я не отпущу тебя, Пак Чимин. Буду издеваться, пока не начнёшь сходить с ума. А знаешь почему? И в мыслях не представлял. Да и к чему? По лицу дьявола было ясно почему. Но в чем тут участие Юнги? Неужели бросил и начал следить? Кто он такой ставить к нему охрану? Жесты заботы или шизофренической ревности? Дёрнувшись в сторону от боли, он опустил руки вниз под стол и попытался оторвать чужую руку от себя, но тот не поддавался, давя сильнее, пока лицо Чимина не скривилось от неприятного ощущения обиды за себя. Он ведь не на помойке себя нашёл, в конце концов, чтобы быть униженным прямо на уроке. Да и почему именно сейчас? Чтобы напугать? Чтобы не посмел ответить? – Потому что ты иного не заслуживаешь.. Покосившись на него с хмурым видом, Пак вдруг увидел в профиле одногруппника истинного дьявола. И ведь не скажешь, что друг Юнги. Хотя именно сейчас он уже потерял из мыслей представление о своём бывшем возлюбленном. – Убери свою руку, или я закричу. Здесь камеры. Тебя вышвырнут не только с урока, но и из универа, стоит мне слово сказать.. - попытавшись пригрозить, Пак сделался вдруг смелым и прорычал необычайно низким шёпотом. Тот руку убрал, но в лице не изменился. Продолжил грозно смотреть вперёд, но не отступал, а после повернул голову. – Попробуй.. закричи.. - уверенно бросил чуть громче парень рядом, явно бросая вызов. – Давай же.. посмотрим, насколько хватит твоего гонора заорать на всю аудиторию о том, как ты переспал с моим другом и прыгнул на член другого богатого парня. К тому же, когда все и так обо всем знают. Кому и что ты доказывать собрался, придурок? - он приблизился к его лицу, прошептав почти еле слышно, – Даже наш препод вкурсе... Так что, не рыпайся на нас. А другу своему передай, что мы ждём его сегодня вечером за стенами универа. Не явится – придётся с тебя ответ брать. Как только он отсел, Пак сделал глубокий вдох, захлопав глазами так быстро, что перестал видеть картинку перед собой от накативших слёз. Шок настиг его внезапно, не дав сообразить произошедшее. Препод вкурсе... Но как? Откуда? Они что, совсем шизанулись, рассказывать сплетни преподу?? Они точно это сделали. Потому что в следующую секунду, когда парень с шумом встал с места и покинул его ряд, возвращаясь к себе, преподаватель сначала бросил взгляд на поднимающегося наверх студента, а уже после задержал взгляд на Чимине, на чьем лице просто не было никаких эмоций. Его шок выразить было сложно, но губы грустно выгнулись дугой, заметно дрожа вместе с ресницами. Как теперь представлять будущее? Как жить с тем, что он узнал? Как быть и как ходить на пары, когда все вокруг, включая преподавателей, знают о его романе с известным богатым парнем? И невероятно обидно за ту честь, что растоптали в один миг. На его лице просто пропали все краски. Слёзы полились без звука, без изменений на лице. Не стирая дорожки от слёз и больше не поднимая глаз, Пак тут же поднялся с места и без каких-либо объяснений покинул аудиторию. Преподаватель изумлённо проследил за его уверенным шагом к выходу, но ничего говорить не стал. И после этого безразличного молчания Чимин зарёкся больше не приходить на пары. Большего позора он никогда не испытывал ещё. Забыв о парах и о том, что ему вообще-то рано возвращаться домой к родителям, он стирал слезы с лица, безразборно шагая по дороге. Плевать, что продолжались пары и шла подготовка к сессии, плевать, что он бросил все вещи в аудитории и над ними могли уже поиздеваться, он просто шёл дальше. Добравшись до кафетерия, он молился найти там Чонгука, но того не было в заведении и он не отвечал на звонки и сообщения. Взяв выходной, он, скорее всего, отправился за продуктами. – Чёрт! Возьми же трубку! - нервно сбрасывая сам и снова набирая номер друга, Чимин старался забыть те слова, но они никак не вылетали из головы. Юнги не мог.. Он не мог... А что, если действительно подослал его, чтобы предупредить? Он пытается за мной следить? Чего добивается? И очень хотелось прыснуть яда в лица этих жалких друзей, но он дожидался момента их очередной встречи, назначенной на сегодняшний вечер. Но как до него дожить? Порезать себе руки хотелось уже сейчас, пока он шёл к дому Чонгука. Грусть снова накатывала с каждым шагом и вздохом. И приближаясь к знакомым улицам, он вдыхал этот ненавистный воздух, запоминая самые ненужные слова в этот момент. Зачем было слушать? Зачем было вслушиваться? Зачем запоминал? Юнги не мог. Он не мог. Он... мог... Сердце пронзила стрела. Ядовитая и острая. Хотелось вырвать не стрелу из груди, а свое сердце из него. И вот оно – в его руках – кровоточит, не бьётся, а делать с этим больше и нечего. Как самому себе объяснить свое жалкое положение? Как его назвали? Шлюхой? Ну что ж, почти в точку. Он просто глупый и наивный дурачок, поверивший неизвестно чему и кому, всё ещё считая, что любовь до гроба существует. Не идиот ли? В глазах ярость источалась ярким огнём, представляя в нём лишь одного человека. И когда-то он был тем, ради кого Пак готов был сам броситься в такой же огонь. Ложь и предательство – самое больное чувство внутри, зарождающееся ещё в момент, когда мы лишь раз начинаем сомневаться в словах того или иного человека, смотря в его глаза и до последнего пытаясь верить им. А в них пустота. Они медленно исчезают в песках, с ветром, в воздухе кружась будто лепестки погибшего цветка. И поймать их никто не в силах. Вот так сейчас и у Чимина отбирали воздух, которым он дышал, пускали пыль и песок в глаза, вонзая в сердце тысячи кинжалов. Лжи и предательства было бы достаточно, чтобы объяснить поступок Юнги, но сейчас он узнал то, чего узнавать не хотел бы. Юнги его бросил, но поставил за ним слежку, будто за своей собственностью. Как объяснить его поведение? Чего он добивается? Что хочет доказать? Чимин никогда себя не ощущал настолько морально опущенным и брошенным, как в эту минуту. И рядом не было ни единой души, чтобы вылить слезы в чью-то желетку. Он вынужден скитаться по улицам в надежде просто упасть и забыть всё. Больнее предательства и лжи для него было лишь унижение. Собственное унижение перед человеком, не стоящим ни одной его слезы. И, возможно, задумавшись сейчас лишь об этом, он сел на бордюр и обнял ноги, но плакать перестал, смотря безэмоционально на тот асфальт, в котором хотелось раствориться подобно воде. Его всё равно не услышат и не увидят. Что стоят его слёзы? Боль не унять и никому не объяснить. Да и эта боль не стоит ничего. Этот придурок продолжит жить прекрасной жизнью, наслаждаясь унижениями другого человека. Ну уж нет, Юнги.. Я не дам тебе наслаждаться жизнью, пока моё сердце не восстановится от твоих ударов. Это ты виноват во всём. Ты – моя единственная проблема и мой злейший враг. Хмурясь в пустоту, он чувствовал, как сжималось в груди сердце. Пульс нормализовался, когда страх окончательно прошёл. Боль и обида засели в нём вместо страха. Но больше всего раздражало не выключающееся сознание. Он ведь помнил те слова. И они въелись так сильно, что забыть их не получится. Как не обращать внимания? Как забыть? Как остановить этот поток мыслей?? Весь мир рухнул снова. И строить его заново уже не имело смысла. Завтра этот мир могли разрушить снова. Закрыв глаза, он медленно выдохнул, отдаваясь тишине улиц и безлюдному пространству. Вдыхая влажный воздух, он позволил сердцу биться ровно, без бешеного ритма и волнений. Но выкинуть из головы мысли не удалось. Избавься от этих насмешек. Заставь их заткнуться. Встань, наконец, и покажи себя! И пока другая сторона стремилась к победе над его одногруппниками, вторая просила его не вступать в конфликты. Ведь всякое возможно. Если он пойдёт против этой шайки, то неизвестно, поедет ли он в Сеул с отцом на практику и окончит ли вообще учёбу благополучно. Скорее всего, оценки ему занизят, но не более. Возможно, на парах перестанут давать ему слово, но это не значило ничего. Это не имело значения, пока в голове сидели более тревожнык мысли. Он касался меня, зная, что нельзя.. Сделался таким смелым? Или же... это разрешение дал сам Юнги?***
Бросив все дела на сегодня и даже отказав другу в совместной игре, Чонгук решается на этот шаг, с ещё большим приближением к парку переживая о том, как пройдёт эта встреча с человеком, которого никогда не видел. Он слишком много о нём слышал. И успел представить себе этого секретного альфу, необычайно красивого и умного, по словам Чимина. А также уже успел напридумывать разных причин, почему они расстались, раз были такой прекрасной парой. Идеальный альфа с таким же идеальным омегой, которые столько времени пробыли вместе и были самыми счастливыми... Вот и встал главный вопрос: Что произошло с ними? Что стало причиной разрыва? Чимин ничего объяснять тогда не стал, да и ему не было интересно. Он просто был рад, что произошло именно так и этот распрекрасный принц больше не будет пудрить мозги его лучшему другу. Но сейчас собственную логику и расставленые приоритеты он сам перечеркнул, решившись выйти на разговор с таинственным бывшим Чимина. И, естественно, чтобы всё же разобраться во всём, он должен был пойти на встречу сам и не привлекать внимания тех, кому об этом не стоило знать. Разговор по телефону он бы и сам не одобрил, а раз этот Юнги предложил именно встретиться, то так даже лучше. Он, наконец, его увидит своими глазами. Проходя через ворота парка, Чон пару раз оглянулся по сторонам в надежде найти укромное место, где будет ждать, но наткнулся взглядом только на маленькую спортивную площадку неподалёку. Но та выглядела куда приятнее, чем людные тропинки с лавочками с другой стороны. Убедившись, что никого нет поблизости, он прошёл к площадке и остановился перед турниками, но мысли о тренировках тут же разрушились, когда послышался голос позади. – Спасибо, что пришёл, - тихо произнёс Юнги, стоя у входа к площадке в простой спортивной форме с натянутой на лицо маской и с шапкой на голове. Чонгук от удивления резко обернулся. Слова прозвучал немного сухо, но уже располагали к себе с этой ноткой благодарности и вежливости. По виду он смог оценить лишь его лицо с чистой и светлой кожей без малейшего изъяна, так как остальные части тела были хорошо скрыты чёрной одеждой вплоть до шеи и рук. Кажется, он слегка дрожал. Не от холода, а скорее от предстоящего разговора. И Чон его понимал прямо сейчас, когда встретился с этим пустым взглядом. Но на самом деле, он ожидал увидеть в тех глазах хоть немного жизни. Развернувшись к нему полностью, он вдруг сложил руки на груди и поднял голову выше, смотря слегка свысока на человека, чьё лицо не поддавалось ни холоду, ни волчьему взгляду Чонгука. – Прости, я не должен был так являться сейчас.. - не меняя выражения на лице, Юнги совершенно не красочно продолжил, стоя на месте, – У меня не было иного выбора. – Это ты так оправдываешь свой поступок? Юнги вдруг вздрогнул, но незаметно, так, что ни одна душа не смогла бы этого понять. И только в глазах изменился свет. Он стал приглушённее. И оттого зрачки нервно задрожали, как и ресницы. Он потерял фокус в тот момент, когда только услышал этот строгий голос. Чонгук не казался невинным парнем, с которым когда-то его заочно знакомил Чимин. Он тогда только мог слышать о его талантах и о хорошем складе ума. А сейчас это был более, чем крутой парень с проникновенным взглядом и невозмутимым лицом, способным разбить даже спокойный ход мыслей и безразличие Юнги. У него задрожали пальцы и, опустив взгляд, он начал тихо их поламывать, сжимая ладони в кулаки внутри рукавов спортивки. Разжимая пальцы понемногу каждый раз, он надеялся, что хотя бы холодный ветер пощадит его и позволит стать раскованнее, ведь обычно он не был таким замкнутым перед людьми. Тем более, перед каким-то студентом. Наблюдать за столь жалким зрелищем Чонгук был вполне готов, но только не хватало какой-то перчинки в этом представлении. Впринципе, большего он от него и не ждал. – А мне говорили, что ты намного смелее и круче, - с усмешкой произнёс Чонгук, становясь увереннее. – Интересно, на что было бедному Чимину смотреть, если в тебе ни чувства собственного достоинства, ни мужества нет? И ты зовёшь себя альфой после всего этого, да ещё и стоишь сейчас передо мной вот так, будто это я должен объясняться, а не ты? – Во-первых, я старше тебя, будь немного уважителен, - у Юнги зажглись огни в глазах. Он внезапно поднял голову, оскорбившись тем, как грубо начал этот парень. – А во-вторых, не тебе меня осуждать. Я не для того здесь. Я пришёл поговорить о Чимине. – Если бы не он, я бы здесь не стоял. Мне не сдалось разговаривать с таким хамлом, - ещё грубее добавил Чон, кажется, забыв о правилах приличия. Юнги буквально сгорал с каждым оскорбительным словом этого парня, хотя изначально ждал более конструктивного разговора. Но, судя по всему, его по-хорошему уже вряд ли захотят слушать. – Ладно, может, ты и не поймёшь, но постараюсь кратко и ясно донести свою мысль, - несмотря на волнение внутри, он сглотнул ком и с трудом сделал вдох и выдох, опустив голову, чтобы не встречаться с лицом нахально ухмыляющегося парня. – Я не мог поступить иначе.. – Аха.. - собрав слюни во рту, Чон тут же выплюнул их перед Юнги, по-прежнему недоверительно смотря на него. – Послушай, - грубо перебил Мин, выстрелив в него осуждающим взглядом. – Просто послушай. Я не прошу о большем. Это звучит ужасно, но у меня не было выбора. Я должен был так поступить. Ради блага Чимина. Я... считаю.. что он просто пока.. не может знать, почему я был вынужден пойти на это. И я знаю, что выгляжу ужасно, стоя сейчас и оправдываясь за то, что сделал. И, возможно.. – Ближе к делу. Или ты заготовил только клишированные, никому не сдавшиеся извинения? - скривив брови, начал давить омега, ощущая, как изнутри кипит Юнги. – Извинения засунь себе в одно место, а мне просто обьясни причину. Почему ты бросил моего друга? В сказку типа «не было выбора» я верить не собираюсь. – Хватит мне грубить. Мы говорим всего 5 минут, а мне уже тошно стоять с тобой рядом, - с отвращением прошипел Мин, оценивая вид парня с ног до головы. – Кто ты, чтобы со мной так разговаривать? Чонгук молчал. Но глаза его передавали в эту секунду намного больше, чем тело. В них настоящая буря, которая готовится нанести удар. Ещё никогда ему не приходилось ощущать жар во всем теле от вскипающего гнева. Но это ему лишь на руку, ведь прямо сейчас он подходит ближе, чтобы посмотреть в эти лживые и жалкие глаза, не стоящие такого большого количества внимания. И всё же, подойдя ближе, встав прямо перед ним, он хмурит брови и с прищуром пытается разглядеть в нем хоть каплю самоуважения, но видит лишь падающую к его ногам уверенность и гордость. Юнги был пойман и обезоружен, когда посмотрел в эти глаза напротив на близком расстоянии. То были словно не глаза Чонгука, а глаза не безысветного любимого... Это был взгляд Чимина... Стоило ему лишь на секунду увидеть в нём Чимина, как веки содрогнулись, а взгляд упал в землю, потерявшись там – у ног, где лежали растоптанными и его гордость и уверенность. – Когда я шёл на встречу, думал, что смогу объяснить себе хоть что-то во всей этой вашей неразберихе с недоотношениями. Я удивился, когда мне пришло сообщение. Ты написал, что хочешь поговорить. Представился Юнги, который встречается с моим лучшим другом и который хочет объяснить кое-что. Я был заинтересован, не скрою. Но увидев тебя таким жалким перед собой, я понял, что мне не стоило даже думать о том, чтобы попытаться тебя понять. Мне просто было интересно взглянуть на человека, который посмел так подло поступить с Чимином, обещая ему золотые горы и счастливую старость вместе. Вы ещё даже не успели отпраздновать ваши 2 месяца отношений, к которым Чимин так готовился. И тут я слышу, что ты бросил его. Я впрочем иного и не ждал. Я знал, что все альфы подонки и никчемные существа. Хотел просто проверить, не окажешься ли и ты таким же идиотом, у которого в мыслях только одно – использовать и бросить. Оказалось, что не зря были мои сомнения и опасения. Но благо, Чимин умён и даже трагедию на этот раз устраивать не стал, - его лицо вдруг обрело ухмылку и он усмехнулся с собственных слов. Юнги напрягся ещё на словах о том, что он лишь использовал Чимина. Слышать подобное о себе было так унизительно и горько, что хотелось взвыть и придушить этого омегу. Но он стоял молча и просто слушал. – Поверь, я не хотел, чтобы так.. - в очередной попытке нормально обьясниться, продолжил альфа. – Чимин не заслуживает такого, я знаю... – Но всё же, он нашёл силы забить на тебя. И сейчас у него всё прекрасно, не переживай, - без единой жалости к собседнику продолжал надавливать Гук. Он чувствовал себя победителем уже сейчас, ехидно улыбаясь в лицо Юнги. – Я рад, что ты позаботишься о нём. И надеюсь, ты объяснишь ему.. – Не переживай, я о нём уже позаботился. Завтра этот прекрасный мальчик, которого ты пытался разбить и оставить страдать, с новыми силами пойдёт к другому альфе и может построить нормальную жизнь с ним, - он мало верил в свои слова, но сейчас убеждался в том, что стоит продолжать, потому что они явно действовали на нервы Юнги. Он злобно скалился, диким волком смотря на него и съедая на месте. – Так что, спасибо тебе за свободного омегу. И эта ухмылка была победной. Она твердила о том, как сильно возвысился к небесам Чонгук, когда чужой слух прорезало слово «свободный». И, конечно, он понятия не имел, как собирается всё это делать в жизни, но проблемы не видел. Да, он это лишь выдумал, но идея звучит круто и ему уже сейчас не терпится посмотреть, как захлебнётся в собственных слезах этот самоуверенный альфа и внутренний омежий волчонок в нём успокоится, насытившись первой в жизни открытой победой. Уже сейчас он чуял этот незнакомый ранее запах своего доминирования и чужого поражения. Это был отличный шанс поиздеваться и бросить в яму того, кто потешался над Чимином. Юнги недолго зависал в пустоте, глядя, как его унижают и просто бросают в неизвестность, якобы так и нужно. Смотреть, как его достоинство растаптывают, он привык. Но смириться с тем, что он действительно поступил так глупо и только сейчас осознал ошибку, которую не исправить... Он не сможет. Не сможет пережить проигрыш, тот факт, что его омегу заберёт кто-то другой, и ведь эти глаза не шутят, играя с огнём. Чонгук буквально представился тем самым огнём, с которым Юнги будто бы пытался играть. А ведь на деле всё обстояло иначе. Он просто расстался с парнем. Точнее сказать, бросил своего омегу. На растерзание другим альфам. На их полное единовластное распоряжение и, возможно, постоянное пользование. Оставил не одного, а другим. И осознавать одно лишь это было больно. В мозгах словно закрутилась недостающая шестерёнка. Всё встало на свои места чётче, чем он представлял ранее. Да, он понимал, насколько это плохо и неразумно. Он просто осознавал безвыходность ситуации и жалел о ней, а сейчас ещё и злился на самого себя за упущенный шанс быть счастливым с человеком, который дарил эмоции. Но внутренний альфа терзал его тем, что ни один нормальный альфа ни за что не склонит головы за то, что бросил кого-то. Он не станет оправдываться. Не станет жалеть и топтать себя самого в грязи. И, тем более, никогда не попытается вернуть отношения, будто они ему не надоели и будто они для него что-то значали. Бросил – значит, так надо. И жалеть тут не о чем. Омеги ведь для того и нужны – заполнять внутреннюю пустоту в момент, когда это так нужно. И физически в том числе. Однако в противовес всему этому разумному стояло одно неразумное – покалывание в сердце, словно всё вокруг начало гореть, по сердцу скребли когтями, отбирали воздух и заставляли углубляться на дно океана. Он потерял возможность дышать, а сейчас и шанс на спасение из дна. Но в нём – в этом самом дне – он видел истину. Она яснее неба, ярче солнца и жгучее огня. Она в тех глазах. Она в его улыбке. В этом задорном непонятном смехе. В мелочах касаний, нежности и ласки. Она в единении с лучшей из всех душ. Она в его словах, действиях, лице, в глубине этих янтарных глаз. Истина, которую не было видно невооружённым глазом, а сейчас она буквально везде. Его истина – ревность. Ревность к созданию, которое не достойно того. Но она такая необъяснимая и болючая. Вызывающая неприятные ощущения в области сердца, будто пытающаяся его разорвать, прорваться наружу, выйти и показать этот огонь, сидящий и сжирающий его изнутри. И ведь всё это до простого ясно. Но животное, раздирающее его глубоко в душе, требовало справедливости, требовало власти, полной и неограниченной в этот момент. И оно хотело одного – убивать. Убивать за своего омегу, которого он успешно потерял, как ему только что донесли. И верить в это сердце отказывалось. Нет. Как это возможно? Как можно было потерять то, что он и не ценил? К слову, вообще никогда. Быть может, это было весело. Это было интересно местами наблюдать за стараниями и увлечениями своего парня, наблюдать за его милыми повадками, терпеть его не ангельский характер, но от осознания того, что всё утеряно без возможности вернуть, становилось неприятно. Он ведь был один в этом мире, что они создали. Один единственный альфа, которого любили и хотели. Любили ведь? Хотели ведь? Сомнения расползались по венам, приходя к мозгам, которые вывели отчетливый оттенок ответа Чонгука. Это он потерял Чимина, а не Чимин его. Чонгук лишь пару минут постоял на месте, пока в голове Юнги вертелись обжигающие и колкие мысли, а после уверенно и гордо покинул площадку, оставив после себя след от очень неприятных слов, бьющих по сознанию и совести. Возможно, он изначально был готов и сам вёл к этому разговору. А возможно, он просто сказал то, что думал в этот момент и то, что навсегда отпечатается в Юнги ярким штампом. И этот штамп до того глупый и невероятный, что поверить в него не сможет никто больше, кроме него самого. И только лишь потому, что на нём красным горит одно зловещее слово, отображающее его сущность: Альфа-идиот. Чонгук, сказав всё, что думал, не став разворачиваться и что-либо добавлять и выслушивать, быстро ушёл, не дав возможности Юнги высказаться хоть немного. Так и оставив его одного на пустой площадке, он в прямом смысле оставил его одного со всем тем дерьмом, что он сделал. Будь Юнги смелее, он бы схватил за одежду этого парня, швырнул бы его на землю и побил ногами, не жалея. Но что-то держало его зверя на цепях вопреки всем голосам, кричащим о том, что сейчас самый подходящий момент, чтобы полить грязью всё и всех. Он сам держал цепи и не позволял зверю выйти наружу, затыкал и не разрешал даже голоса подать. Потому что осознание того, что он сам всё испортил, засело в нём так крепко, что ни одним инструментом его теперь не вытащить. Обида разросталась всё больше, но с этим ничего уже не поделать. Остаётся одно – принятие реальности.***
Закрыв дверь за собой, Чонгук спешно разулся и побежал на кухню, не включая света в коридоре и безразлично бросая на пол накидку. Его первой мыслью в данный момент был самый важный человек в жизни, который прямо сейчас сидел на кухне и с громкими всхлипами заливал стол солёной водой. Он оказался прав. Чимин сидел за столом и безутешно плакал в одиночестве, погрузившись в грустную мелодию его любимой песни, которую Чон услышал ещё при входе. Не задумываясь ни о чем больше, он подбежал ближе и наклонился к лежащей на столе голове друга. – Хэй, малыш, ты чего? - тише прошептал Чон, уложив одну ладонь на его спину и успокаивающе поглаживая на автомате. – Ты чего плачешь? Ну-ка посмотри.. посмотри на меня. Его руки тут же начали поднимать голову Чимина, но лицо он смог увидеть, лишь когда применил чуть больше усилий, усевшись на корточки перед ним и развернув его тело к себе полностью. Пак сидел с опущенной головой и руками стирал слезы с лица, периодически его закрывая на пару секунд, чтобы скрыть покрасневшее лицо. Чонгук ухватил его за руки и заставил их опустить и взглянуть на себя. – Не плачь, я рядом.. Я уже здесь, дорогой, всё.. Всё прошло, слышишь? - услышав, как всхлипы прекратились и Чимин перестал плакать, но по-прежнему стирал слёзы с щёк, Чон смог выдохнуть и сразу взял обе руки друга в свои. – Так, давай договоримся, что при мне ты больше не ревёшь, как девочка, ладно? Голос его был спокойным, нежным, но в то же время строгим. Чимин знает, что Чонгук не любит сопли и прочую подобную балладу со слезами. Поэтому довольно быстро успокоился, как только почувствовал присутствие близкого друга. Его аура успокаивала, давала надежду и силы. И теперь, когда он не плакал и видел чёткую картинку перед собой, он видел Чонгука – своего лучшего друга с неизменной уверенностью и бодростью в глазах. Да, он слегка запереживал и сейчас смотрел с заботой и волнением, не упуская из виду настроение друга, но по-прежнему был тем самым бодрым Чонгуком. Омега, с которого он всегда хотел бы брать пример и больше не плакать. Но слёзы подступали сами, без видимой на то причины, но она была. Он просто не мог не быть эмоциональным в момент, когда одиночество накрыло его с головой. – Я понимаю, как это.. грустно.. и больно.. - и на самом деле нет, но важно было то, с какой глубиной и убедительностью он продолжал говорить это, глядя прямо в глаза. – И ты не сможешь найти лучшего утешения сейчас, чем грустная музыка и одиночество... Но в депрессию я тебе упасть не позволю. Уж точно не в этой жизни, дружище, - голос его внезапно изменился, стал громче и строже. – Так что, хватит разводить океан в моей квартире. Я не люблю плавать, ты же знаешь. Он поднялся на ноги и прошёл в гостинную напротив, чтобы раскрыть шторы и впустить свет в дом, и продолжил говорить на ходу: – А ты чего так рано пришёл? Разве ты не вечером должен был вернуться? Чимин замялся, сидя на месте и боясь даже шевелиться. Его посещали не самые хорошие мысли в эту секунду от очень колкого вопроса. Воспоминания об утреннем инциденте только-только начали сходить, и снова накатили волной. В душе скребло и было туманно, что разобрать собственных чувств не получилось. Он просто плакал и надеялся уснуть и не проснуться, потому что ноша эта на спине тяжела. Но смотря на спину друга, уходящего к дальним окнам и раскрывающего шторы, он просто не мог скрыть улыбки от простого осознания, что рядом с ним лучший человек. И пока он не видел, он решил быстро измениться в лице, дабы не расстраивать ещё больше. Чонгук способен на многое и злить его лучше не стоит. – Да просто пары отменили, я решил прогуляться немного по парку и вернулся домой. Начал слушать песню и заплакал.. - неуверенно и очень неправдиво начал врать Чимин, отводя от себя какие-либо тучи. Чон прибирался по гостинной, убирая ненужные вещи с полок и диванов, а после вернулся к нему, встав в нескольких шагах от него. – По парку? - изогнув бровь, искренне удивился тот, когда услышал о его прогулке в том месте, где, вероятнее всего, они могли быть замечеными с Юнги. Если это так, то Чонгук впервые в жизни будет чувствовать себя неловко и уязвлённо. Проблемы в этом не было, нов голове образовывалась нехорошая картина предстоящего. Возможно, если он видел их, то сейчас эти слёзы вполне ожидаемы и объяснимы. Но даже если он плакал и не из-за этого, всё равно объяснять причину, почему он виделся с Юнги, будет трудно. От удивления и испуга его лицо обрело странный вид. Человек, до этого пытавшийся зарядить его энергией, вдруг потух и потерял свои жизненные силы на какой-либо разговор. – С тобой всё хорошо? - поинтересовался Пак, когда заметил его странное состояние. Чонгук стоял вкопанным на одном месте и даже не моргал. Но когда волна вопросов сошла, он быстро заморгал, встревожившись тем, что слишком сильно палился сейчас. Нельзя показывать того, что он был шокирован и напуган. Никак нельзя. – Я просто.. удивился, что ты решил выйти на улицу и прогуляться. Ты ведь утром уходил никакой и мечтал скорее уснуть дома. Сам же сказал.. «теперь только учёба, работа и сон». Быстро подобрав нужные слова, он поднял на него взгляд и чуть схмурился, не давая времени на раздумья. Чимин, как обычно, ничего не смог заметить и наивно улыбнулся, явно поверив его словам. – Ладно, я в душ и спать. Гулять не хочу и кушать тоже. Хорошего отдыха, - встав со стула, Чимин уставшим поплёлся свою комнату. И от вида его Чону стало слишком плохо. Он не мог видеть разбитое состояние друга. Никогда ранее Чимин не убивался из-за отношений. А сейчас улыбку лишь натягивает, не чувствуя радости и смеха. Он совсем не улыбается, не издаёт никаких других звуков, кроме всхлипов и вздохов. Даже при совместном ужине они не разговаривали и старались сидеть в тишине. Чонгуку было нужно сосредоточиться на предстоящей работе, а Чимину – на учёбе и на одном альфе. Конечно, он не ждёт, что тот всё так быстро забудет. Но ранее, как он уже успел отметить, такого эмоционального всплеска за ним он не замечал. Чимин был нежным, хрупким и очень восприимчивым мальчиком, но настолько себя разбивать никому не позволял. И что страшнее всего сейчас – это то, что была маленькая, но возможность того, что он страдал по альфе не из-за тупой привязанности. Почему-то сердце подсказывало, что в этом было что-то ещё. Юнги не тот человек, чьё мнение он станет слушать, но сейчас захотел всерьёз с ним побеседовать, хотя он только что это делал в парке. И нет, не за тем, чтобы снова погнобить и заткнуть. Он хотел бы услышать правду того, как всё произошло. Скорее всего, дело не в простом увлечении. Между ними что-то было весьма серьёзное и не такое простое, как кажется. Они оба странные и загадочные. И если Чимин ему никогда ни о чём не признаётся, то Юнги ещё может ему помочь во всём разобраться. Не став думать ни секунды более, он открыл чат с ним и начал печатать, пока никто не видит:От кого: Чонгук
Я хотел бы поговорить. Нормально. Не как сегодня. Давай завтра утром в нашей кофейне? Сможешь прийти?
Такая вежливость была ему не свойственна, но была вынужденной. Как бы ни старался он забыть, всё равно одно лишь это не выходило из головы уже столько времени. Почему он бросил Чимина? Всё это было нужно знать просто ради удовлетворения кучи других вопросов о том, как он мог бы помочь, и вообще можно ли было что-то сделать в этой ситуации? Чонгук никогда не вмешивается, хоть и всегда всё знал, хорошо знал и анализировал. Но теперь, впервые в жизни, ему дан шанс вмешаться и попробовать что-то исправить. Если это всё ещё возможно. И, возможно, первая встреча была уж слишком плохой, как и первое впечатление. Что он может знать о Юнги? Кто он? Откуда? Сколько они знакомы на самом деле? Как начали встречаться? Было ли всё серьёзно или это были просто развлечения для обоих? Кажется, в самом начале, он глубоко был убеждён в том, что Юнги та ещё мразь и не стоит внимания и даже попыток выслушать. Но сейчас дело обрело мной оборот. Ему важно и нужно знать что же произошло между ними двоими, потому что совесть никак не утихала, видя раздробленное сердце Чимина и его всё более ухудшающееся состояние, о котором тот молчит. И он больше ничего ему не скажет. Он видел. Видел этот взгляд потерянности и полного забвения, когда решился его поддержать не самым привычным для себя способом. Только взглянув в это глаза он увидел всё. Всё то, что должно было быть скрыто. Но он всё понимал. Всё видел. И было ясно... Чимин ни за что ничего не расскажет.. И пусть сейчас вопросов к нему было ещё больше, чем к Юнги, он знал, что это он узнает позже. Он допросит, он допытает, но найдёт причину его внезапно поникшего состояния. Потому что, кажется, в этом всём замешано что-то ещё. И не только Юнги виной его траурному состоянию. И насколько он более был убеждён – эти запоздалые слёзы были явно не от расставания с альфой. От кого: Юнги Хорошо. Буду завтра в 10. Прочитав пришедшее сообщение, он быстро улыбнулся и засунул телефон обратно в карман, направившись в свою комнату, дабы, наконец, отдохнуть. Но по пути его настиг Чимин, выросший как из-под земли. Таким шокированным Чон себя не чувствовал ещё ни разу. Сердце почти выпрыгивало из груди, когда их взгляды встретились. Осознание того, что Чимин стоит прямо напротив и смотрит в душу с нечитаемым выражением лица, напрягало сильнее, давило и заставляло его с трудом сглатывать. – Чимин.. - неуверенно промямлил младший, почти не открывая рта и изучая в этот момент его безэмоциональное лицо. Пак изменился за эти несколько минут. Никаких слёз, никакой истерики. И было лишь одно очевидное – он продолжал думать о том, что его беспокоило всё это время. Хотелось бы иметь представление о том, что же там в его голове и отчего он так изменился, но собственные сомнения лишь подгоняли его скорее к Юнги, а не стоять тут и тупо дожидаться хоть какого-то начала. Чимин продолжал молчать и выглядеть обеспокоенным, и потому Чону пришлось начать первому. – Прости, я должен завтра выйти на работу. Справишься один дома? - он смотрел в эти непонимающие глаза напротив, но ничего в них больше не видел. И всё же, надежда была. Надежда, что он не станет снова плакать и что-то вытворять. По его лицу ничего сказать нельзя было, но Пак заставлял думать, что всё в порядке и его вовсе не то волнует сейчас. Он держал на нём взгляд менее минуты, а после медленно опустил, слегка схмурившись и о чём-то задумавшись. Он продолжал напрягать, но у Чонгука не было желания выяснять что с ним происходит прямо сейчас. – Да.. - неуверенно тихо прошептал Чимин, не поднимая больше взгляда. Показалось на миг, что вместе с внезапно моргнувшим светом вокруг поменялась аура. Она стала ещё тяжелее, пустив мурашки по телу Чона, который с недоумением смотрел на старшего и пытался понять хотя бы то, почему он даже сейчас не слушает его и будто вовсе не воспринимает всерьёз. Его не волнует то, что он останется завтра на весь день один?, Он собирается плакать завтра весь день? Что собирается делать в этом одиночестве? – Может, прогуляемся? Сходим до реки? - внезапно предлагает Чон, сам не понимая зачем. Но он ищет в его глазах хоть каплю заинтересованности в этот момент, предполагая, что это пойдёт ему на пользу. Однако ничего не происходит. Он по-прежнему бездвижен и безмолвен. – Хэй.. ты в порядке? - он всерьёз пугается и хватает Чимина осторожно руками за плечи, но головы тот всё равно не поднимает. – Если хочешь побыть один.. – Да, Чон, я просто побуду один... - с выдохом, наконец, произносит Пак, уходя так же тихо и грустно, как пришёл. Чонгук смотрит ему вслед и на секунду хочет сам оказаться на его месте, чтобы понять ту боль и проблему, что носит в себе его друг, которые впервые в жизни по-настоящему от него начал закрываться. И дело было уже не в его отношениях, не в любви, не в расставании. Что-то в этом было ещё и это он будет прокручивать вплоть до следующего утра, пока не найдёт хоть что-то толковое и понятное в этой истории. Настроение резко испортилось, когда Чимин покинул дом, ничего больше не сказав. Конечно, идти за ним он не собирался, позволив тому освободиться от тяжелых мыслей самому. Чимин ведь не дурак и не станет творить фигню на улице в такое время. Но, повернувшись к окну, он заметил, как начало темнеть. Возможно, ещё не поздно его догнать и попросить пройтись с ним. Его от последнего шага до выхода останавливает внезапно пришедшее сообщение и он всё же тормозит у двери, только обуваясь. От кого:«heartman» Идёшь сегодня играть? Чон думает несколько минут и уже думает сказать ответ, но сразу же опережает себя мыслью, что может ошибиться, если согласится. Чимину ведь нужнее его присутствие. Игра может и подождать.От кого: Куки
Нет, прости. Не получится. Сегодня никак. Я должен быть с другом.
От кого:«heartman» А... ясно.. Ладно. Тогда в следующий раз?От кого: Куки
Да, в следующий раз..
И проходит ещё несколько минут, пока Чон теперь думает о том, чтобы зайти и попросить его подождать, но в следующую секунду его обрывает высветившееся сверху сообщение от Чимина. От кого: Чимини Прости, братец, я сегодня переночую в своём доме. Добрых снов. И всё встаёт на свои места. Да, конечно, куда ещё мог пойти его подавленный друг в таком состоянии? Прогулки он не любит, выпивать, играть тоже. Значит, определённо отправился к родителям, хотя и там условия не мёд. Но это лучше, чем скитаться по улицам и заставлять о себе переживать. По крайней мере, он уснёт в собственном доме, а не с кем-то там. И как бы это абсурдно, что он такого мнения, ведь изначально именно он стремился познакомить Чимина ещё с кем-то назло Юнги, а сейчас совсем не заинтересован подобными идеями, наоборот, будто поддерживая бывшего парня. Но это ещё неизвестно. Если они поговорят и всё решится, то, возможно, он будет болеть за Юнги, а не за других альф. Но до этого ещё нужно дойти. А пока... Заходя в игру, он тут же подключается к чату и пишет о том, что собирается присоединиться сейчас. «Heartman» моментально добавляет его в игру и они снова, как и вчера, начинают раунд с привычным шумом, но прежде Чонгук переодевается, укладывается на диван и отключает уведомления на телефоне.***
Бродя по тёмной улице с одним лишь горящим фонарным столбом где-то позади, Чимин надевает наушники и включает любимую песню в исполнении какой-то старой группы. В голове кишат непонятные мысли, преследующие его на протяжении всех этих дней. И, скорее, хочется выбросить не их, а самого себя. Несмотря на усталость и незаинтересованность в прогулке, он всё же решается дойти до конца улицы и зайти в один из баров, чтобы выпить чего-нибудь не сильно крепкого. И вот уже в этом самом знакомом баре, а точнее, как оказалось, клубе, он подходит к барной стойке, заказывая себе один из недорогих напитков. В себе они не содержали ни грамма алкоголя, поэтому он знал, что завтра точно проснётся трезвым. Хотя сомнения в том, что вообще проснётся, всё же были. Симпатичный бармен с прежней улыбкой приветствовал его кивком головы и игривыми подмигиваниями. И кинув пару фраз, по типу «круто выглядишь» и «тебе идёт такой стиль» не будоражили, а больше заводили в тупик сознания, заставляя задуматься о том, почему он зашёл в такое место в таком наряде. Здесь все, по правде, были яркими, модными и открытыми. Он же в эту картину не вписывался ни капли, хотя тоже успел привлечь к себе не мало внимания с приходу. Бармен и пару стриптизёров неподалёку в стороне большого танцпола явно приметили его странный наряд, выделяющийся из толпы. На нём были широкие черные джинсы и серый пуловер, что никак не подходило внешней обстановке. Вокруг кипела жизнь, люди абстрагировались от проблем и реальности, находя утешение в том, что нормальным для себя Чимрн не считал, хотя выпить что-то в баре мог себе позволить. Лишь иногда. Хотя сейчас ор больше походил на человека, потерявшегося, загнанного, неуверенного в своём выборе и очень подавленного. Выпивая уже третий стакан напитка, он останавливается, делает глубокий выдох и проходится вновь по всем своим мыслям, наконец, начиная понимать, что дальнейшие его шаги лишь будут на него давить и делать из него совсем другого человека, каким он быть не хочет. Возможно, всё теперь будет зависеть именно от этого осознанного шага. И он должен принять единственно верное решение, чтобы в будущем не сомневаться больше ни в ком и ни в чём. Ведь именно это сейчас занимало его мысли. То, каким он станет в последующем перед родителями, перед друзьями и коллегами, уже сейчас решается здесь. И хотя он мог выбрать иной путь решения проблемы, мог позволить себе жить так, как хочет, мог делать всё, что хочет, но выбрал до банального простое – подчиниться обстоятельствам и склонить голову перед своей проблемой. Повернув голову и увидев знакомые лица, он даже не сменил эмоций на лице, сразу же приняв ту участь, что его ждёт. Оставив недопитый бокал, он спустился с барного стула и медленно двинулся в сторону толпы, зацепившись взглядом за тех самых людей, что одним своим важным видом приказывали подойти. И проходить мимо он тоже не собирался. Впрочем, он уже принял решение смириться и просто плыть по течению. Трое его одногруппников, нахально ухмыляющихся ему в лицо, сидели на одном из чёрных кожаных диванов конце зала и с гордо поднятыми головами подзывали к себе скромно идущего к ним парня. Чимин остановился напротив их столика сразу же, как только сидящий по середине одногруппник поднял ладонь, дав знак остановиться и потянулся за очередной рюмкой. Наблюдая за его движениями, Пак сжимал руки в кулаки, в привычном жесте подвернув пальцами края рукавов внутрь, как бы пряча так свои руки. Вокруг стоял шум и музыка играла так громко, что он боялся оглохнуть, но казалось лишь на пару минут она всё же утихла, будто дала возможность одногруппнику начать говорить, рассевшись удобнее на диване с рюмкой в руке. – Чего так смотришь, черноглазка? - с опьянённым видом оглядел его лицо старший из ребят, сидящий по центру. Он налил всем ещё немного виски и нахально усмехнулся, подняв взгляд на стоящего перед ним паренька. Чимин выглядел, как мертвец с этим мертвецким тоном кожи и убитым взглядом, убивающим других. – Что, пришёл снова к своему новому ухажёру? И, по факту, Пак готов был ответить согласием, так как намеревался остаться тут до ночи и выбрать себе какого-нибудь альфу, так как ничего иного у него в голове больше не было. Но раз его опередили, то рассказывать ему нечего. Продолжая стоять в таком же оцепенении с неподдельным безразличием, он всё больше смешил и нервировал ребят перед ним. – Пак Чимин, известная всему университету шлюха, отдающаяся всем подряд.. и, на удивление, без каких-либо денег... Надо же, собственной персоной, - подхватил второй, прокашлявшись среди речи. Он допил свой стакан и оставил его на столе, продолжая впиваться хитрым и самодовольным взглядом хищника в одногруппника. – Но зато он теперь самая элитная шлюха. Странно, твой папик тебе не заплатил ещё? - театрально скривил бровь главарь банды. – Позвонишь ему? А.. хотя нет, вот же он идёт.. И на этом моменте сердце Чимина пропустило удар. Он хотел развернуться и врезать со всей силы этому человеку, чтобы не смел подходить и разговаривать с ним, однако от друзей своего бывшего ожидал чего угодно, даже того, что они могли пошутить. Когда он обернулся, то никого не увидел. Хотя кто-то всё же прошёл в знакомой одежде мимо них. Но Чимину не было дела до их тупых шуток, поэтому он собрался мыслями и выдохнул, прикрыв глаза, чтобы, наконец, ответить этому наглому парню. – Кстати, а Чонгук что, не придёт? Я так понимаю, ты сам за него решил ответить сегодня? - хмыкнув в усмешке, он, кажется, готов был лопнуть от довольства этой картиной. Ему определённо нравилось владеть ситуацией и заставлять Пака нервничать, хоть тот и не подавал признаком агрессии. – Ну что ж, мы ждём... – Чего? - абсолютно потерянно произнёс Чимин, когда услышал последние слова. Чего они ждут? От кого? – Как чего? Долг, - спокойно ответил ему тот же парень, смотря на него так, будто это было очевидным. – Ты что, не в курсе о долгах твоего друга? Он нам 100 штук уже 3 месяца должен. А проценты капают.. Его голос, такой противный, будто едкий запах, пропитывался в ушах Чимина, пока он прокручивал сказанное. И пока что понять, о чём тот говорил, он не мог. Ни о каких долгах, естественно, друг ему не говорил. Впрочем, это сейчас не так важно. За него он не собирается отвечать, но и ему перед ними унижаться тоже не даст. – Чонгук вам больше ничего не должен, - уверенным тоном произнёс он, когда окончательно решил, что должен во всём разобраться позже. Но сразу же ставший недобрым взгляд напротив заставил его еще раз это обдумать. И на секунду показалось, что он уже готов изменить мнение, но ухмылка на лице старшего всё же успокоила. – Знал, что ты так скажешь. Но, прости, малыш, если деньгами не отдашь, придётся... Придётся тебе жертвовать своим одиночеством. Девственность свою ты мне уже не предложишь, но.. – Что!? - почти прокричал вдруг Пак, пробудившись от своего обычного подавленного состояния. Брови схмурились, а глаза готовы были стрелять молниями. В них горели настоящие огни. В жилах кипела кровь, сдавливая виски и мозг. Хотелосб наброситься на этого идиота и не дать продолжить, но грохочащее сердце и безвыходное положение подсказывали, что так просто ему от них не отвязаться. – Вы в своём уме? Я ничего такого.. – Тшш, ну ты чего.. Тише, не буянь, малыш, я же просто пошутил. Конечно, мы дадим тебе время подумать. Мы не тираны. Подумай. Хорошо подумай и прими верное решение. Либо деньгами постараешься вернуть, либо... - заметив искажение в лице Чимина, он тут же поджал губы и усмехнулся, – Ну ладно, прости. Пока что можешь отдохнуть и подумать. Указав ему рукой в сторону танцпола, он будто бы приглашал его потанцевать или отправиться выбирать самому что делать. Из всех ребят он сейчас казался самым трезвым, оттого и взгляд его был более диким и строгим. Когда Чимин развернулся, но не смог ступить и шага, обдумывая всё и понимая, что столько заработать не сможет в любом случае, уже готов был тот же час дать ответ, что откажется от второго варианта и постарается найти деньги, парень позади его спины снова самодовольно бросил на него взгляд и улыбнулся, распраляя руки по обе стороны на спинке дивана. Чимин развернулся, не долго думая и почти моментально приняв нужное решение. Но в эту секунду рядом он почувствовал странный шлейф дорого французского парфюма. Взгляд его сразу же упал на даму рядом, что подошла к их столику. Сначала он мог бы подумать, что это сотрудница заведения и она что-то хотела от них, но, наблюдая за их незамысловатым легким общением, он понял, что это их знакомая. И, кажется, он её где-то уже видел. В это же время рядом с ними присел тот самый прошедший мимо них парень, но уже с каким-ти симпатичным омегой, который ластился к нему все ближе, заигрывая на глазах у всех.Ziggy Sullivin
CHANT IN THE BAYOU - THOUGHT I'D FOUND LOVE
Пока они все мило общались, смеясь и не обращая внимания на Чимина, он чувствовал себя каким-то снова брошенным и одиноким. В месте, где было кучу народа, много веселья, смеха и болтовни, танцев и возможностей заобщаться, он чувствовал себя абсолютно потерянным и ненужным. Снова голоса, совсем чужие и ненужные, ведь они не те. Не те, что нужны. Снова взгляды и другая обстановка, не та теплота, не та атмосфера. Не те люди. Когда весь этот шум чуть угомонился, он почувствовал другие запахи и был готов упасть от резкого головокружения. Всё вокруг подбивало сбежать, не стоять здесь, но потерянный на полу взгляд вернули к себе, когда этот же одногруппник перед ним привлёк к себе внимание, позвав его по имени. – Слушай, Чимин, а не хочешь к нам? - неизвестно, о чём именно он говорил, но под давлением слегка опьяняющего алкоголя Чимину было не важно что он имел ввиду. Он вцепился в него взглядом и смотрел так, будто и не слышал. – Мы можем сделать поблажку тебе, так как ты всё-таки встречался с нашим другом.. - намекнув взглядом на сидящего рядом парня с омегой, он вдруг подобрел и начал нести бред. – Но если не хочешь к нам, можешь стоять под нами.. Точнее, лежать.. Это.. - икнув, всё же продолжил, – не важно. Пока Чимин пытался понять, о чем они говорят и что имеют ввиду, все вокруг продолжали жизнь. Стоило повести взглядом в сторону, он увидел милую парочку, воркующую о чём-то своём личном. Омега лежала у знакомого альфы на ногах, играясь с его длинноватыми белыми волосами, пока тот допивал стакан с пивом. А с другой же стороны к ним присела та самая девушка. Тоже знакомая ему откуда-то. И даже голос был знакомым. И когда смотреть на целующуюся на глазах у всех парочку было почему-то тошно, на девушку становилось смотреть приятнее, так как она своим тембром манила всех и не позволяла не отрывать взглядов от себя. Но, вернув взгляд к старшему парню, он всё же решил высказать своё мнение и свой ответ. – Я.. - и вдруг снова замолк, замявшись перед ответом, когда девушка поднялась и прошла мимо него, чуть задев и попрощавшись с ребятами в этот момент. Его глаза невольно сами проследили за её ногами, пока та была в зоне видимости. Приятный шлейф духов заставил сделать новый вдох, но и это не ушло от внимания его одногруппников. – Что, понравилась? Странно, ты ведь не по девушкам.. - вновь посмеялся старший, – Но хотя я могу понять... Мне она тоже, если честно, нравится. Зачётная, - оценивающим взглядом проводил её до выхода, а после потерял из виду, вернувшись к потерянному Чимину. И на этот раз он смотрел уж очень больно странно, будто изучал и выжидал какой-то реакции, пока тот держал голову опущенной. – Ладно, прости. Я тебя задел? Неожиданный тон голоса удивил Чимина и он поднял голову. – Что? - непонимающе хлопал глазами парень. – Ладно, забей. Просто не хотел тебя задеть. Надеюсь, не обиделся, - с чего-то начал оправдываться старший, хотя не был настроен сегодня на мелодраму. – Выпьешь с нами? И Пак горел огнём, хотя по телу бежал холодок в этот момент. То ли дождь за окном, то ли отстраненность в этом помещении, но что-то сильно влияло на его состояние, пока внутренние эмоции были замешательстве. И он просто смотрел в глаза напротив, пытаясь в них видеть истину. Она невидимая, её слова не было. Он так издевался или...? Чужая вытянутая рука со стаканом виски была протянута ему, пока всё вокруг продолжало жить и кипеть. И глаза в глаза заставили мурашки вновь броситься по телу младшего. Он дрожал, боялся сглотнуть слюну и что-либо сказать, пока его буквально пригласили за стол. Не для флирта, подкатов или чего-то подобного, а просто для того, чтобы выпить, хоть и не по-дружески. Но с чего же? Почему? Чужие глаза на секунду перестали выражать злобу и яд. Они не хитрили, не показывали ненависти. Не пытались задеть, унизить и обжечь. Впервые к нему отнеслись как-то по-человечески. И то было искренне, не наигранно. Поэтому он протянул руку в ответ и принял стакан с виски, соглашаясь выпить. Они одновременно глотнули крепкий напиток, а после смотрели друг на друга так, будто ожидали чего-то друг от друга. – С чего ты такой добрый? - напрямую спросил Пак, когда молчание между ними стало действительно неловким. – Просто.. мне стало тебя жаль, - опустив голову, он поднялся с места и, лишь мельком посмотрев в сторону уходящей с их стола парочки, подошёл к Чимину ближе, следом шепча прямо на ухо, – Она действительно симпатичная. Но, к сожалению, ни тебе, ни мне с ней не быть.. А знаешь почему? - и тут он посмотрел в его глаза, находясь так близко, что Чимину стало страшно от секундного молчания и этого волчьего взгляда. – Это девушка моего друга. И Чимин по-прежнему не догонял, хотя, кажется, только что тоже видел парней рядом с ним. Только собственный голос в голове разбил резкий, оглушающий голос рядом с его лицом. – Девушка Мин Юнги, которому ты изменил с его лучшим другом...