Ты - все, что у меня осталось

Санеми вел брата по когда-то тихой и молчаливой улице. Сейчас солнце уже встало и люди начали просыпаться. Парень то и дело оглядывался вокруг, словно им с Геньей кто-то может навредить, однако никто так и не походил к ним, разве что какие-то детишки рвались к Шинадзугавам, но родители их не пускали. Это имеет смысл - наверняка думают, что они по стопам своего бати пошли и сцепились с кем-то. И вот, они дошли до дома, и старший заглянул в дверной проем, где еще недавно были седзи, а за ним, пусть и не так уверенно, повторил Генья. В нос ударил смрад крови, из-за чего мальчик прикрыл лицо ладонью. В ранее четырех, теперь трех с половиной стенах, завешанных разной одеждой, на окровавленных футонах лежали изуродованные ранами тела их братьев и сестер. Их глаза остекленели. У Санеми были такие же. Он подходил к каждому из них, щупал пульс, да так долго, словно целая вечность прошла. Словно он пытался найти хоть какой-то остаток жизни в этих бездыханных телах. Словно он пытался оправдать свою угасающую надежду. Он вернулся к младшему, мрачный и бледный, будто сам мертвец. Генье казалось, что он сейчас заплачет. Санеми сглотнул ком в горле. - Они погибли. Лицо мальчика исказилось в ужасе. Такой ожидаемый, но нежеланный исход. Чувство было такое, будто все его внутренности вывернули наизнанку, скрутили в тонкую веревку, проткнули и изрезали. Из горла Геньи вырвался сдавленный крик отчаяния. Он уже не мог держаться, не то, что в трезвом уме, даже на ногах. Ему ведь всего десять лет от роду, но судьба непреклонна: насмехается, строит из человеческих жизней незаурядные сюжеты. Бешенный стук сердца в ушах заглушил все остальные звуки. Весь мир обратился в невнятную какофонию, гремел, звенел, и рокотал. Генье хотелось убежать. Ничего не видеть, не слышать и не чувствовать. Забыться. Спустя пару мгновений, хотя, как мальчику казалось, целую вечность он вдруг почувствовал нежное тепло. Это брат заключил его в объятия. Тут же соленые слезы окропили щеки Геньи, впитываясь в одежду Санеми. Теперь он уже не сдерживался, банально не мог. Теперь он лишь прижимался к груди брата, впиваясь пальцами в его хаори. Наконец успокоившись Генья отстранился. В любом другом случае он бы просто насупился, сказав что уже не маленький, но сейчас его будто опустошили. Прозвучал голос брата. - Наших младших нужно похоронить. Генья молча кивнул. Санеми прав - грустно тебе или нет, трупы сами себя не погребут.

***

Спустя несколько часов они, наконец, похоронили их. Не по всем традициям, конечно, на это у них не было ни времени, ни денег, так что осталась лишь молиться за младших в надежде на то, что они смогут пересечь реку Сандзу. Шуя, Кото, Тейко, Хироши, Суми - все погибли. Они больше не улыбнутся своим родным, больше не будут смеяться, играя друг с другом в догонялки, больше не попросят покатать их на спине или почитать сказку перед сном. Их больше нет.