Похожий на апельсина

С этих пор они начали не только кивать и улыбаться друг другу при встрече, но и здороваться за руку. Потом они немного переговаривались о какой-то ерунде, пока ехали в лифте, а иногда даже шли вместе по двору до паркинга. У ворот они прощались, и Серёжа направлялся к машине, а Антон — к остановке. Шаст тоже каждый день вставал ни свет ни заря и куда-то пёрся, что с учётом невольно подслушанного Серёжей разговора его друзей, которые подначивали его по поводу прогулов, вызывало вопросики. Позднее он узнал, что непосредственно учёба действительно не была его коньком, и учился он из рук вон плохо, с грехом пополам закрывал сессии путём бесконечных пересдач и еле как вышел сейчас на финишную прямую. Откуда у него при это было бабло на съём квартиры в доме бизнес-класса, Серёжа тоже сначала недоумевал, но потом и это прояснилось: помимо того, что квартиру им по дешёвке сдавали какие-то знакомые Макара, этот уникум, несмотря на бессовестное разгильдяйство в плане образования, умудрялся не просто не вылетать, но ещё и получать повышенную стипендию за безудержную студенческую активность. Как ему удалось при таком раскладе выбить повышку — одному богу известно. «Я просто везучий», — самодовольно ухмылялся Антон. Но Серёжа догадывался, что дело не только в везении, но и в необычайной энергии, плескавшейся у того изо всех щелей и во все стороны. По инициативе Антона у их факультета, а затем и универа появилась своя команда КВН, побеждавшая едва ли не в каждой игре и практически дошедшая до региональной лиги, а кроме того, он продвигал их канал на Ютубе, играл за университетскую сборную в баскет, был членом студсовета, организовывал коллективные выезды, ходил вожатым в летнем лагере у курируемого лицея, вписывался в каждую движуху и вообще что только ни делал, лишь бы не учиться. И правда, когда бы тут нашлось время грызть гранит науки? На вопрос, почему Шаст тогда не живет в общаге, в самом сердце студенческого мира, тот застенчиво ответил, что, кроме Макара, его никто не вынесет, потому что он «пиздец, а не сосед», а Макар выпустился в прошлом году. Ну, в чём-то Серёжа с этим Макаром вполне мог согласиться. Однажды ему даже довелось мельком заглянуть в их квартиру, когда после увлечённой беседы про футбол Антон с горящими глазами захотел показать свой мяч с автографами Кержакова, Малафеева и Семака. Серёже футбол, в общем-то, всегда был по барабану, разве что иногда он посматривал какие-то случайные матчи с друзьями и даже на время мог увлечься. Но на лице пацана в тот момент проступил такой упоительный восторг, что он как заворожённый послушно попёрся следом, чтобы только ещё за ним таким понаблюдать. В крохотной однушке царил страшный срач, за который Антон тем не менее извинился, прежде чем ускакал в одном ботинке в комнату за своим сокровищем. Макар оттуда прокомментировал, что тот мог бы и не разуваться, и тогда Шаст позвал туда и Серёгу, заодно познакомив их между собой. Комната была завалена какими-то костюмами и самодельными декорациями, по полу живописно распластались носки, конфетные фантики и пакеты от чипсов, потихоньку срастаясь с ламинатом. На единственном столе в несколько стопок громоздились учебники, книги и тетрадки, по слою пыли на которых можно было догадаться, к чему здесь не прикасались дольше всего. В углу стояла обшарпанная гитара, а на подоконнике устроился баян, но на вопрос, кто из них двоих тут музицирует, на Серёжу посмотрели как на идиота — ты что, не видишь, что это реквизит? Зато на свободной кровати, которая, очевидно, принадлежала Антону, не было даже постельного белья — только цветастое одеяло и облезлая подушка. Аромат тоже стоял специфический, всеми своими оттенками крича о том, что здесь живёт пара свинтусов. Серёжа деликатно воздержался от комментариев, но Антон и сам догадливо открыл окно на проветривание, предварительно сунув ему в руки заветный сувенир. Серёжа старался не особенно распространяться, где и кем работает, потому что ему почему-то не хотелось, чтобы этот их общий с Антоном интерес к сфере юмора оказался единственным, что их сдружит. Он так-то был не против поболтать о работе, однако не хотел, чтобы это превратилось в основную тему для разговоров, затмив все остальные. Разумеется, однажды это всё равно вылезло наружу, и Серёжа даже словил вспыхнувший в глазах Антона восхищённый огонёк, который одновременно ему польстил и несколько опечалил. Они обсудили эту тему довольно плотно, и Шаст получил ответы почти на все свои многочисленные вопросы, сыпавшиеся из него без остановки, как зёрнышки из дырявого пакета. Однако после этого он, вопреки Серёжиным опасениям, успокоился, задумался о чём-то мечтательно, а потом заговорил про баскетбол. Позднее они ещё возвращались к теме шоу-бизнеса и телевидения, но ненадолго и не то чтобы очень часто. То ли Антон стеснялся, то ли тоже не особо хотел на этом зацикливаться. А второе значило, что Серёжа был ему интересен и сам по себе. От этого было приятно, и он предпочитал думать именно так, потому что поводов подозревать что-то неладное вроде бы не было. В общем, он довольно быстро расслабился и иногда даже подкидывал Шасту какие-то спонтанно родившиеся шутки и идеи, с щедрой руки сразу снимая с них свой копирайт. Серёжа в принципе довольно легко относился к юмору и авторским правам на него. Он считал, что чем тот свободнее и импульсивнее, тем лучше он работает как надо. Когда шутка рождается в моменте, а не выстрадана мучительными потугами впихнуть её в какие-то рамки, она всегда самая искренняя и обычно всем заходит, потому что кайфует и зритель, и ты. Серёжа чувствовал, что Антон разделяет этот взгляд. Юмор просто был естественной и необходимой частью его жизни — так же, как и у самого Серёжи. Взять хотя бы, как он тогда у подъезда угорал над чем-то с друзьями, явно находясь с ними в едином потоке чистого абсурда. Иногда казалось, что только так он и умел взаимодействовать с окружающим миром. Позже Антон ещё не раз проворачивал этот же трюк с Макаром у Серёги на глазах, а потом и вместе с ним. Однажды от смеха у них троих даже выступили слёзы на глазах, а Антон то и дело хватался то за его плечо, то за руку, и наклонялся настолько, что его непослушная шевелюра несколько раз касалась Серёжиного лица. Насчёт Макара подозрения отпали даже ещё раньше, чем Серёжа выяснил, что у того давно есть девушка. Он тоже не был лишён своеобразной гетеро-обаятельности, но в целом производил впечатление исключительно простецкого парня без лишних заёбов по поводу собственной сексуальности. — Он любит только сиськи и юбки, — уверенно постановил Арс, когда Серёжа, чтобы протестировать его гей-радар, подсунул сначала вместо фотки Антона фотку Ильи. — Без вариантов, Серёж, сочувствую. — Ты его вживую даже не видел. — А мне и не нужно, у меня глаз давно на такой типаж намётан. Я очень удивлюсь, если я не прав, и твой Антоша ответит тебе взаимностью, а не пропишет сходу леща. — Ладно, это не Антоша. Это его сосед по квартире, — проворчал Серёжа, одновременно радуясь и нервничая. У Арсения на лице тут же расползлась заинтригованная улыбка, и даже расширились от азарта зрачки, так что, не дожидаясь, пока он сам начнёт канючить, Серёжа перелистнул на следующую фотку. — Вот Антоша. Какое-то время Арс разглядывал сохранённую из ВК аватарку Шаста. По губам его бродила загадочная нечитаемая улыбка. — Ну? — не вытерпел Серёжа. — Я бы с ним познакомился, — довольно заключил Арс, поднимая на него глаза. — Тут по фотке непонятно. — Ты это уже говорил, и мой ответ по-прежнему «хуй тебе». — Тебе моя экспертиза нужна или нет? — надулся Арс. — Хочу поберечь пацану психику. Он ещё не готов к встрече с тобой. — Даже не знаю, относиться к этому как к комплименту или как к оскорблению. — Что-то среднее, — участливо подсказал Серёжа. Ещё Антон довольно часто упоминал какого-то Поза, который остался в Воронеже и, судя по тому, как Антон о нём говорил, был ему очень важен. Серёжа мельком видел уведомления от этого Поза на треснутом стекле Антонова айфона, и тот практически всегда незамедлительно ему отвечал, слегка выпадая из идущей беседы. Вот к этому подозрительному челу, возможно, и следовало бы присмотреться. Антон отзывался о нём очень ласково, но мало. Всё, что Серёже удалось узнать — это что тот его «самый лучший друг» и что он «очень много сделал» для Антона. Серёжа без труда отыскал его у Шаста в друзьях, но на странице вообще ничего необычного не выловил. Хотя Арсу его фотку он почему-то скидывать не стал. На этом Серёжа с лёгким сердцем закончил шпионаж и решил отпустить всё в руки всезнающей судьбы. Всё шло слишком хорошо и естественно, даже, он бы сказал, незаебно. Симпатия к Антону с каждым днём только крепла, разговоры их становились всё длиннее, затягивались до глубокой ночи и даже перетекали в переписки, Антон всё так же лучезарно улыбался при встрече, а расставаться с ним не хотелось, даже ради любимой работы. Серёжа откровенно наслаждался этим знакомством и позволял себе всё дольше залипать на бестолковые кудри, длинные пальцы в тяжёлых кольцах и зелёные, в цвет шапки, глаза. Пусть всё и дальше идёт своим чередом, рассудил он. Ну оно и пошло чередом, только через жопу. Где-то в середине декабря, получив от Антона в вотсапе короткое «пошли курить», Серёжа накинул куртку и уже привычно направился к общему балкону, но на лестнице его что-то остановило. За дверью слышался приглушённый и какой-то расстроенный голос Антона, произносящий что-то вроде «зай», «прости», «я же не специально», «ну давай не сейчас, пожалуйста» и всякое в таком духе. Тут Серёжино сердцо и ухнуло вниз. У Антона кто-то есть. Неужели этот Поз?.. — Ир, послушай, давай я приеду, и мы всё нормально обсудим, ладно? — донеслось из-за двери, к которой Серёжа уже чуть ли не ухом приложился. Затем послышалось злое «блядь» и странный стук о что-то металлическое. Видимо, Антон ударил кулаками о перила. Установилась тишина. Серёжа выждал около минуты, прежде чем выйти к нему. Шаст вздрогнул и обернулся, словно не ожидал вообще кого-либо тут увидеть, но быстро опомнился и даже слабо улыбнулся. Впрочем, улыбка тут же сползла с его лица, и он понуро уставился на свои кулаки, один из которых сжимал погасший телефон. Он снова вдруг стал тем нелюдимым незнакомцем, каким показался Серёже поначалу. Серёжа за месяц уже успел настолько отвыкнуть от такого его лица, что ненадолго впал в когнитивный диссонанс. — Ты в порядке? — осторожно спросил он. — Да, — глухо отозвался Антон, но потом вздохнул. — Нет. Но буду. — Что-то случилось? — Поссорился с девушкой. Ничего, не первый раз. Помиримся. Серёжа подошёл и встал рядом, несмело на него посматривая. Да, у Антона есть девушка, и он в пролёте. Но он не мог не сочувствовать сейчас, когда тот имел такой несчастный вид. — Хочешь об этом поговорить? — аккуратно предложил он. Серёжа крепкий парень, он такое выдержит. Он правда был готов выслушать и поддержать, как сможет. Но Антон угрюмо покачал головой. — Не. Там всё одна и та же пластинка заела, я уже с кем только не говорил, но всё бестолку.  — Ну, со мной ещё не говорил. — Да не, Серёг, всё норм. Спасибо, правда, — Антон снова тепло, но грустно улыбнулся ему, а потом ненадолго спрятал лицо в руки и потёр, будто пытаясь стереть с себя осадок после неприятного разговора. — Просто это я еблан и во всём сам виноват. Я это знаю, просто пока не понимаю, что с этим делать. Серёжа полез в карман за пачкой и протянул ему торчащей оттуда сигаретой вперёд. — Еблан так еблан. На держи тогда свою ебланскую сигарету. Антон, как он и ждал, не удержался и прыснул в ответ, принимая подачку. Они молча закурили, вместе вглядываясь в стремительно надвигающуюся ночь, каждый думая о своём. Потом Серёжа снова глянул на него искоса и спросил: — Как там твой ебланский КВН? Шаст рассмеялся уже свободнее и легче, смешливо наморщился и пихнул плечом в плечо. — Я и там ебланю, — честно ответил он, а потом они поговорили про грядущую городскую половину финала. Правда, недолго, потому что Шаст был без настроения, а Серёже надо было переварить новые ценные сведения. Как с таким ритмом жизни у Антона находилось время на отношения? Серёжа и сам впахивал сейчас как не в себя и совершенно не представлял, как вписал бы в своё расписание ещё и какой-то роман. Самого Антона он при этом никогда всерьёз не рассматривал как потенциального долгосрочного партнёра, в силу опять же той самой тысячи причин. Хотя теперь у него появилась тысяча первая и неопровержимо встала во главе всех остальных. Но даже если бы у него и был шанс, то вряд ли у них вышло бы что-то путное. Это, скорее, было бы просто приятным увлечением, где они оба с кайфом проводили бы время за такими же разговорами и ещё в постели, а потом разбежались бы кто куда, не держа никаких обид. Тут Серёжа нехотя поймал себя на мысли, что ему уже такого не хочется. Теперь ему хотелось чего-то большего, чем бы и как бы это ни было. Блядь, с ним сто лет уже не происходило такой херни… Волк-одиночка, как же, мать его за ногу. Ауф, нахуй. «у него есть девушка» — настрочил он Арсу в приступе дурацкой паники. Арс ответил только через пару часов, когда паника уже немного улеглась, так как у него был спектакль: «Я это предполагал». «а мне сука сказать не мог?» — раздражённо докопался Серёжа. «Я тебе Ванга или кто? Ты сам не хотел нас знакомить» — получил он в ответ и следом: «Иди нахуй». А ещё через несколько минут: «Приехать к тебе?» Серёжа несколько раз вдохнул и выдохнул, досчитал до десяти, потом до двадцати пяти, потом до ста. И набрал: «не надо. завтра поговорим» «сорян, что наехал» Арс ответил поцелуйчиком и розовым сердечком. Говорить на следующий день у Серёжи настроения тоже не появилось. Впрочем, Арс и сам не наседал, только понятливо молчал, куря рядом, и крепко обнял на прощание, чмокнув в макушку. Серёжа был ему бесконечно за это благодарен. Поэтому они и держались друг друга до сих пор, и их дружбу не смог испортить даже секс. Антон рядом с Серёжей больше не грустил, и после того злополучного перекура между ними вообще ничего не поменялось. Но Серёжа всё равно теперь чувствовал его напряжение, а ещё сердце начала потихоньку заполнять сраная бестолковая тоска, от которой никак не получалось избавиться. Он даже начал размышлять, что, раз у Шаста с этой Ирой не всё гладко, то, может, они скоро разойдутся? И тогда он всё-таки… Серёжа прогнал эти мысли сразу, как только отследил. Кому-кому, а Антону хотелось только хорошего. Даже вообще — самого лучшего. А он переживёт. Ему не впервой гасить свои чувства. Он маленький, да удаленький, как говорила про него бабушка. Вскоре Антон и сам начал захаживать к нему в гости — обычно когда к Макару приходила его девушка, и того выгоняли на пару часов где-нибудь погулять. Впервые зайдя в Серёжину квартиру, Антон присвистнул, с любопытством глазея на обстановку, потом подошёл к окнам в пол и нырнул под тюль. — Охуеть, я только снаружи видел эти окна, — донеслось оттуда. — Всегда было интересно, что тут за квартиры. Как тут живётся? Серёже, в общем-то, жилось довольно неплохо. Инцидентов с нерабочим лифтом и ложной пожаркой больше не случалось, всё остальное его устраивало, но даже если бы что-то вдруг всплыло, за одного только этого восхитительного лоботряса он готов был простить Авроре Петровне все грехи. Но вслух он ответил только: — Да зашибись, всё супер. Антон вздохнул с лёгкой завистью. — Неплохо, видимо, в юморе можно зарабатывать. — Можно гораздо больше. Особенно если светить физиономией. — Я бы хотел светить, — Антон повернулся и посмотрел на него сквозь занавеску. — Думаешь, я бы смог? «Ты уже светишь, как ёбаное солнышко, — подумал Серёжа. — Жаль только не мне». — Абсолютно, — выразился он, конечно, по-другому. — У тебя есть для этого все задатки. «Кроме связей», добавил он про себя. Хотя, вообще-то, связи у Антона теперь были, точнее, одна. Но тот пока не стремился ей пользоваться, а Серёжа оттягивал момент, чтобы предложить это первым. И мотивы у него были исключительно эгоистичные. Он видел записи выступлений их команды и всякие другие смешные ролики с его самодеятельностью, и что-то ему подсказывало, что стоит Антону ступить на дорожку шоу-бизнеса, как не пройдёт и пары лет, и его начнут отрывать с руками и ногами. Серёжа встречал уже таких людей, поднявшихся с нуля на голом энтузиазме. Все они были чем-то неуловимо похожи. Потом эти люди менялись из-за денег и славы, все по-разному, но тоже как будто примерно в одном русле. А Серёжа пока не мог справиться с корыстным желанием как можно дольше продержать это внезапное чудесное открытие в растянутой розовой толстовке возле себя вот таким. Очаровательно непосредственным и простодушным, с этим чистым пронзительным светом, бьющим ослепляющим фонтаном прямо из груди. — А ты почему сам не светишь? — спросил Антон. — А я ебалом для телика не вышел. — Ой, завали, — отмахнулся Антон. — Вышел ты ебалом, и всем остальным вышел. А ещё у тебя есть харизма. Стендап, своё шоу, ну хоть канал на Ютубе?.. — начал перечислять он, вопросительно глядя на Серёжу. — КВН тот же самый, в него вон до старости некоторые играют. — Ну и чё мне твой КВН? Наигрался уже, — ответил Серёжа, сам в душе приятно плывя от осознания, что Антон считает его «вышедшим ебалом и всем остальным», а ещё что у него, по мнению того, «есть харизма». — Почему? — Потому что тупик это, и всё одно и то же. А мне развиваться хотелось. — Развился? — недоверчиво и насмешливо спросил Шаст. — Вообще-то да, — немного обиделся Серёжа. Он правда так считал. — Ну и в чём прикол писать в стол? — Во-первых, не в стол, и ты сам это прекрасно знаешь. Во-вторых, в публичности есть много подводных камней. Антон подскочил вдруг, двинулся к нему и запутался в тюле. — Расскажи мне всё! — потребовал он, пытаясь выбраться из прозрачного плена. — Хочу знать все подробности про эти твои подводные камни, прежде чем занырнуть! Серёжа от этого нелепого зрелища расхохотался, но вылезти великодушно помог. После этого они весь вечер обсуждали изнанку шоубиза, которую довелось познать Серёже за все эти годы, включая те, где он и сам немного покрасовался на многочисленных экранах, и в итоге засиделись до глубокой ночи. Антон облопался пиццы, которую он заказал, и, развесив уши, заинтересованно слушал его истории и рассуждения, порой набрасывая на них шутки и смешные комментарии, которые лились из него неудержимым потоком. На время они посмотрели только тогда, когда сам Макар пришёл за ручку отводить запропастившегося соседа обратно в свою квартиру. Серёжа проводил их обоих с обречённым подозрением, что вряд ли испугал пацанами своими инсайтами. Если вообще не подкинул дровишек в разгорающееся пламя его амбиций.