(Не)жить

- Что ж, видимо, выводить тебя отсюда мне придётся. Честно признаться, давно я уже отсюда таких - не обессудь за грубость - не выпроваживал. Вецен неопределённо пожал плечами, как бы показывая, что вариантов у Лешего особо нет - пока что, конечно, юноша крайне вежливо тих и робок, однако если местное население решит просто бросить его здесь на произвол судьбы, то их, как минимум, ждёт наполненная праведным гневом тирада. В конце концов, парень оказался в Иневье не по собственной воле, а был безжалостно обдурен нахальным духом, которого потом ещё, в довесок несправедливости, пришлось конфетами угощать. Так что, если уж на то пошло, недовольство здесь должен источать именно он, а не этот долговязый ворчун. После мысленного обвинительного монолога Вецен даже нашел в себе силы расправить плечи, которые заметно поникли под увесистым осуждающим взором. Но уже спустя несколько минут юноша плюнул на свою напускную гордость и, едва не свесив набок язык, пытался поспеть за широким шагом Карего, который ходил по лесной чаще шустрее, чем Вецен обычно бегал на физкультуре во время сдачи норматива. Казалось, что корни деревьев сами расступались при приближении знакомой нежити, формируя своеобразную тропку, и не забывали моментально смыкаться в узорчатую преграду прямо перед появлением пыхтящего юноши. Леший же даже ни разу не обернулся, чтобы проверить, не слег ли его спутник за соседней елкой от усталости, и даже ухом не вел, когда позади раздавались приглушённо жалобные причитания - Вецен сбился со счёта, сколько раз он запнулся, и тем более отчаялся вычислить, какое количество еловых веток отхлестало его по щекам. - Я... Приношу извинения... Но далеко... Далеко ещё до деревни? Юноша, не выдержав ещё десяти минут такого темпа, предпринял слабую попытку хотя бы немного затормозить недружелюбного нового знакомого. Он уперся руками в колени, сдувая со лба растрепавшуюся челку, которая очень настырно прилипла к вспотевшей коже, и тяжело выдохнул, определённо выпуская вместе с воздухом какую-то часть своей души. К неописуемому счастью парня, Карий тоже остановился - видимо, отыскав в своём чувственном диапазоне глубоко запрятанную функцию сострадания. Спустя пару секунд, уняв дрожь в обессилевших коленях, Вецен обрёл способность здраво мыслить и до него постепенно дошло, что он уже не чувствует морозного воздуха Иневья. Воспрянув духом, юноша даже смог различить знакомый будничный гомон, которым обычно была наполнена его деревня с самого первого солнечного луча. Преисполнившись мечтаниями о скором отдыхе в тёплой скрипящей кроватке, парень только со второго раза расслышал многозначительное покашливание и поспешно, придав глазам извиняющийся вид, перевёл взгляд на Лешего. Тот свёл свои кустистые брови в середину высокого лба, являя собой истинное воплощение серьёзности, или даже скорее - хмурости, и равнодушно, но весьма убедительно отчеканил свой указ: - Я ничего против тебя именно не имею. Но не ходи сюда больше. И про Рарога забудь. Случайность это - и всё на том. Гостенега много болтает, да не всё по делу. Не гуляй с ней больше. Теперь иди. Не успел Вецен придумать, как бы так попрощаться с этим недоброжелательным субъектом, чтобы и вежливо звучало, но всё же нотка ехидства имела место быть - как Леший уже испарился в прохладном полумраке, будто бы одним шагом перемахнув сразу несколько еловых рядов. Юноша досадливо почесал вспотевший нос, оглушительно чихнул и с воодушевлением направился в сторону привычных просторов, тихонько напевая незамысловатую мелодию - сомнительно успешная попытка выкинуть из головы недавние события. Выбравшись на роковую опушку, с которой его нечистые силы увели ранним утром, Вецен радостно подставил лицо под яркие солнечные лучи и, за пару минут собрав все мысли в единое целое, поспешил к бабушке Гине. В очередной раз вспомнив о трепетной старушке, парень с трудом угомонил скребущихся на душе кошек - чем ближе он был к своей цели, тем сильнее груз вины придавливал его к земле, и шаг становился всё медленнее и протяжнее. Юноша осторожно отворил входную дверь - вопреки всем существующим законам природы противно не скрипнувшей - и на одних носочках просочился в дом. Ещё на подходе его практически наповал сразил аппетитный запах, который, казалось, околдовывающим туманом повис в близлежащей округе. Вецен, усилием воли подавив рвущуюся на волю слюну, с радостью уловил в этом гипнотизирующим желудок аромате нотки толчёного картофеля и слабо улыбнулся - расправа будет хотя бы относительно терпимой. Парень понимал, что у него не получится всё время притворяться частью стены, да и к тому же - чем раньше он успокоит пожилую сердобольную женщину, тем меньше симпатичных пирожков она успеет слепить своими морщинистыми тёплыми руками. Собравшись с духом, Вецен закусил губу и громко хлопнул дверью, окончательно отрезая себе путь к отступлению. Тихое причитание на разные лады и топот вечно куда-то торопящихся ног не заставил себя долго ждать - в проход вылетела растрёпанная старушка. - Негодник мелкий! Куда ж ты запропастился, окаянный! Вот отхожу тебя по одному месту полотенцем, будешь знать! Бабушка Гиня напустила на себя один из самых грозных видов и устрашающе взмахнула маленькой цветастой тряпкой - видимо, она уже закончила с выпечкой и принялась за мытьё посуды. Женщина тряхнула своими светлыми, однако с явно проявляющейся проседью волосами, что доходили ей почти что до поясницы - однако старушка терпеть не могла собирать их в какие-либо косы и вечно носилась с распущенной копной, оттого ещё больше становясь похожей на маленький шебутной ураган - и укоризненно посмотрела на Вецена. Юноша состроил самую несчастную моську, которую только могло изобразить его лицо и робко шмыгнул носом, полностью перевоплощаясь в человеческое отражение девственной невинности. - Вот честное-пречестное слово - мне так стыдно! Просто случился совершенно спонтанный казус. - Всевысшие силы Нави послали мне самый настоящий казус - и он сейчас топчется прямо на пороге! Пошли обедать скорее, ты же голодный! Там всё и расскажешь, обалдуй. Пожилая женщина взметнула полами настолько длинной юбки, что она при каждом шаге подметала собой пол, вымощенный добротными сосновыми досками, и уже через секунду помещение наполнилось таким домашним звоном тарелок. Вецен облегчённо выпустил накопленный за время короткой беседы тревожный воздух и тоже поспешил на небольшую, но до ужаса уютную кухоньку, большую часть времени залитую тёплым дневным светом. Это была любимая комната бабушки Гини, а парню же, в свою очередь, больше всего нравилось проводить время в немного несуразной гостиной, выполняющей также функцию столовой, рабочего кабинета, немного творческой студии - и всего прочего, чем только может стать четырёхугольное помещение. Вецен за это её и любил: ни у одной вещи здесь не было своего постоянного места, а некоторые штуковины и вовсе материализовывались в таких закоулках, о которых юноша и знать не знал. Но при этом данные необъяснимые явления не вынуждали злостно чертыхаться и оглядываться в поисках наполовину прочитанного детектива, абсолютно точно самим парнем положенного на старенький комод - нет, книга таинственным образом оказывалась на столе прямо перед зевающим Веценом, который только-только собирался лениво за ней подниматься. Было ли это счастливыми случайностями? Юноша так и считал, в отличии от бабушки - она всегда что-то ворчливо тарахтела про беспокойных домовых. Парень, не отходя далеко от темы, задумался, куда же он умудрился засунуть сборник научно-популярных статей, который ему принес с работы отец в целях праздного ознакомления с положением беременных женщин в современном мире. Родогой еще в далёкой молодости основал небольшую сеть частных родильных домов, в которых сейчас работали самые высококвалифицированные отечественные и зарубежные специалисты, а сами клиники представляли собой настоящее технологическое совершенство. Помимо огромного, однако на удивление всем конкурентам определённо не убыльного вклада в собственный бизнес, отец Вецена также жертвовал внушительные суммы на благотворительность в нуждающиеся в средствах дома малюток, лично приезжая в каждый возможный и критически наблюдая за условиями роста сирот. Иначе говоря, Родогой был весьма обеспеченным человеком, если не сказать неприлично богатым, но - как бы сомнительно это не звучало - на самого себя он тратил лишь минимальную часть, довольствуясь жизнью холостого отца с заработком слегка выше среднего. Его сыну было же весьма интересно, почему он в свои почти что два десятка все еще преуспел только в общении с домашними крысами. - Веценушка, отомри! Остывает же, ох! Тебя чем с утра там так пришибло, родной? - Ну, баб Гинь, как бы так выразиться... Я просто вышел проветриться, и познакомился с одними ребятами, вот. И как-то мы так гуляли хорошо, что даже о времени забыли. Прости меня ещё раз, мне правда стыдно! - Да угомонись уже, не сержусь я совсем. Но беспокоилась знатно, не спорю! За это подзатыльник хочется отвесить, аж ладонь чешется. Но люблю тебя, бестолковка, поэтому давай лучше кушай! Не завтракал ведь! - Меня угостили выпечкой, одна из новых... знакомых. Они из... Они из соседней деревни пришли, а сейчас уже обратно. Ушли, то есть. Юноша очень быстро вгрызся в ещё пышущее жаром тесто, откусывая внушительный кусок и с наслаждением ощущая на языке вкус мягкого картофеля вперемешку с пряной зеленью. Но жевал Вецен быстро, едва не прикусывая от поспешности щеки изнутри - давала о себе знать неловкость от вранья любимой старушке. С одной стороны - юноша себя усиленно убеждал - это вовсе не злостная ложь, а лишь небольшое аккуратное лукавство, берегущее нервы бабушки Гини, но с другой - действительно ли вообще стоит скрывать от неё загадочное утреннее происшествие? Парень ещё разок тоскливо укусил пирог, пытаясь всё же сохранить невозмутимое лицо с лёгким оттенком полнейшей летней беспечности - той самой, которая и должна присутствовать у только что окончившего первый курс студента филологического факультета. На самом деле, Вецен не был уверен, что эта специальность отвечает его моральным ценностям, жизненным приоритетам и всему прочему, что непременно входит в комплекс "профессиональное призвание", но Родогой ещё перед школьными выпускными экзаменами успокоил своё чадо - мол, всегда можно изменить свой выбор и ничего страшного в этом нет, смена университета не равняется концу света. Причём стоит отметить, что данное заявление сын вовсе не воспринял как намёк на безалаберное отношение к науке, и поэтому обе сессии закрыл вполне себе хорошо и даже маленькими местечками отлично. - Новая знакомая? Ой, Веценушка, неужто ль с девочкой наконец-то общаться начал? Ой-ёй-ёй, прости дуру старую - вот ведь, вроде ещё не совсем сбрендила, а в личную жизнь молодых уже лезу! Ой, ну хоть скажи, а красивая она? - Баб Гинь! Она вообще... Да, симпатичная. Очень даже милая. Такая, с изюминкой. Нет-нет! Цыц! Отмена допроса! Я сейчас смущусь и подавлюсь твоими же пирожками, что будешь делать? - Ух ты какой вырос-то грозный! И ведь даже отцу сказать не разрешишь, покуда он приедет, а хотеться будет жутко, я предчувствую! Ох, всё, Родечка, выпал твой птенец из гнезда... - Это уже ты куда-то выпала, бабуль. Давай не наводи суеты, смотри лучше, что та девушка тебе передала. В качестве извинения, что из-за прогулки с не... ними, с ними, то есть, я заставил тебя беспокоиться. Пока растроганная старушка отвлеклась на выложенный на столешницу оберег, с ювелирной изысканностью сплетённый из тоненьких веток, Вецен мысленно перевёл дух и наконец-то спокойно дожевал свой ранний обед. В начале разговора он хотел возмущённо разочаровать собеседницу, что эта новая знакомая - бесноватая в своем озорстве пигалица, которая куда больше годится ему в младшие сёстры, нежели в невесты, однако тут же решил всё оставить как есть. Уж пусть лучше бабушка Гиня будет незаслуженно - вообще-то, едва ли не во благо - обманута, чем придётся выдавливать из себя ещё больше полуправды-недолжи о том, почему парень абсолютно спонтанно провёл своё утро с четырнадцатилетней девчушкой. Это уж не говоря о хмуром долговязом, который, казалось, чудом не вышвырнул Вецена из чащи за шкирку или же не прикопал его на месте с нежностью работника ритуальных услуг, а нашёл в себе силы - пускай и очень пассивно-агрессивные - показать юноше дорогу домой. Вспомнив взгляд Лешего, парень даже слегка поёжился и нервно поправил смятую в кулаках ткань шорт - и в ту же секунду его сердце одновременно забилось со скоростью света и замерло в оцепенении. В одном из карманов он онемевшими от подступающего осознания пальцами нащупал нечто маленькое и твёрдое, шарообразной формы. Нечто, слишком сильно напоминающее одну из сережёк Гостенеги. Закончив обедать и проводив бабушку, которая решила сходить проведать своих ещё более почтенно возрастных подруг - и заодно в очередной раз заняться гаданием на судьбу всех и каждого в их небольшой деревеньке - юноша мешком рухнул на диван в той самой многофункциональной комнатушке. На данный момент она была для Вецена самой настоящей осадной крепостью, покидать стены которой и выходить в мир людской он больше никогда в своей жизни не хотел. Каждый день он перекидывался парой-тройкой слов с соседскими парнями, иногда даже выбираясь к ним по вечерам дабы поиграть в настолки или просто праздно распить небольшую интересную бутылочку. Любил на частеньких общедеревенских застольях - день рождения, свадьбы, поминки и далее по списку - послушать длинные заковыристые истории коренных старожилов, наполненные относительной житейской мудростью и неоспоримо полезным опытом с щепоткой отборной мужицкой брани. Бывало даже крайне скупо, но всё же довольно ладно отшучивался от назойливых, цветущих весенними нежными розами местных девушек, которые так и норовили игриво заправить за торчащее округлое ушко непослушный локон, чересчур подробно и бессмысленно расспрашивая истощенного вниманием юношу о городской жизни. А уж их задушевных бесед с бабушкой Гиней и вовсе не пересчитать - старушка могла с воодушевлением поддержать абсолютно любой разговор, даже на ту тему, о существовании которой она узнала мгновение назад из уст Вецена и в которой разбиралась ровно настолько, насколько парень понимал устройство человеческих взаимоотношений. Что вот теперь, скажите, пожалуйста, о нём думает Гостья? А ведь это просто та самая чертовски нелепая случайность - наверное, юноша машинально положил украшение в карман после того, как хорошенько его рассмотрел. До невозможности отвратительная ситуация! И как ему теперь поступить? Карий дал чёткий отворот-поворот, одним своим видом запрещая парню ещё хотя бы раз приближаться к Иневью, не говоря уж о том, чтобы пытаться нарочно найти девчушку - Леший прямым текстом именно это и попросил не делать! Но что тогда остаётся? Сидеть и ждать, пока нежить сама нагрянет к нему с визитом, спроваживая трепетную бабушку Гиню в могилу? А Вецен был абсолютно уверен, что они придут - вспоминая россказни Гостенеги, эта самая серёжка является для её семьи чем-то наподобие священного атрибута, связывающего между собой извилистую ветвь поколений Ягих. Так что вряд ли родители всего лишь утешат удручённое потерей дитя и подарят через неделю новый ювелирный изыск - они скорее залезут ночью в окно комнаты, где почивает по ночам в царстве снов Вецен, и задушат его собственной подушкой, возмещая моральный ущерб за слямзенную драгоценность. Парень отчаянно схватился за голову, пытаясь унять чересчур разбушевавшиеся мысли. Спустя несколько стадий принятия юноша угрюмо поднялся на ноги и вновь дотащился до кухни, нервно наливая себе клубничного компота и безысходно смиряясь с тем, что завтра спозаранку ему придется идти и исправлять совершённую оплошность. Вецен в принципе не особо жаловал всякие разновидности ягодных напитков, но выпил стакан до дна - кто знает, вдруг это последний бабушкин компот в его совсем ещё недолгой жизни. Утром следующего дня парень, предупредив на этот раз свою старушку запиской, вновь забрался на опушку неподалёку от того самого места и, решительно сжав в кармане стеклянный шарик, шагнул в сумрак просыпающегося леса. К сожалению, или к счастью, дорогу к Иневью он запомнил до жути хорошо.