(Не)жить

Вецен со скребущими на душе не то что кошками, а всеми тиграми, пантерами и гепардами вместе взятыми шагал по весьма своеобразной тропке - если сильно прищурить глаза, то можно отдалённо представить, что она существует. Юноша шёл скорее по наитию, полагаясь на собственное чутьё и крайне удивляясь тому, насколько сильно он доверяет интуиции после вчерашних бесконечных блужданий между подозрительно знакомых деревьев. С другой стороны, вряд ли у парня был другой выбор - в чащобе, к большому несчастью и жгучему сожалению, пока что ещё не успели воздвигнуть ориентирующие на местности знаки. А если какие-то указатели и были, то Карий наверняка уничтожил их собственными руками, по своей натуре, видимо, не жалуя непрошенных гостей. Ох, и как же так постоянно выходит, что Вецен словно бы делает абсолютно всё возможное для того, чтобы оформить им с Лешим конкретный такой конфликт интересов? Юноша каждые минут пять судорожно засовывал руку в карман самой удобной и ровно настолько же застиранной серой олимпийки, опасаясь при любом неосторожном наклоне угловатого туловища потерять злосчастную сережку. На этот раз он был куда более подготовлен к встрече с обитателями Иневья - накинул свободную по размеру кофту в качестве утеплителя и прихватил старенький рюкзак, в который благоразумно положил бутылку с водой, начатую пачку печенья из топлёного молока и, конечно же, перочинный ножик. Вот он - идеальный походный набор для парня, ищущего себе абсолютно бессмысленных приключений на одно весьма значимое место. Изодрав себе накануне все коленки о древесную кору, так не к месту постоянно попадавшуюся на пути, Вецен даже выудил из шкафа лёгкие спортивные штаны и с усилием воли нацепил на тощие ноги. Всё время по дороге к роковой опушке он старался - максимально, насколько это возможно - не думать о том, как он выглядит со стороны в погожий летний денек под лучами обжигающего затылок солнца. Юноша взглянул на дисплей смартфона и с горьким вздохом осознал, что уверенно бредёт вглубь лесной чащи уже минут двадцать, а морозный воздух всё ещё даже отдалённо не начал давать о себе знать. Словив сиюсекундное отчаяние, что он снова заблудился среди чёртовых елок, Вецен заставил себя вспомнить, что он вообще не обращал внимание на часы вчера, когда Леший со скоростью укушенной в зад лисицы выпроваживал его за порог. Так что, честно говоря, хоть недавний маршрут и проявлялся в его голове отдельными всполохами всё яснее с каждым шагом, на самом деле парень понятия не имел, сколько по времени занимает путь от человеческой деревни до поселения нежити. Оставалось лишь идти дальше, напролом, сквозь ветвистые хвойные хитросплетения и извилистые подножки корней, покуда он не наткнется на что угодно, кроме бесконечных, удручающе нависающих над макушкой деревьев. Внутренне себя замотивировав на неунывающее продолжение начатого путешествия, Вецен никак не ожидал, что буквально через минуту совершенно неожиданно застынет ошеломлённой статуей перед небольшой, но игриво бурной речушкой - и в тот же момент юноша безвозвратно разочаровался в своей интуиции. - Тебя тут быть не должно! Какого... Я же шёл также, как и вчера! Юноша злостно воззрился на трепыхающиеся волны, которые, казалось, слегка посмеивались с яростного выражения на его лице. Вецен, высказав вслух всё, что думает, обиженно уселся на корточки и схватился за голову, напряжённо обдумывая следующий порядок действий. Пока дельные мысли крайне неохотно возникали в его голове, парень выудил из маленького кармашка рюкзака смартфон и с крохотной толикой надежды забил Иневье в навигаторе. Но уже через секунду гаджет был грубовато запихнут на своё место - мало того, что результат поиска оказался нулевым, так ещё и сеть работала на последнем издыхании. Юноша аккуратно похлопал себя по затылку, пытаясь вытрясти из закоулков разума полезные предложения, но в итоге добился лишь пульсирующей тупой боли – всё-таки из-за переживаний о грядущем он сегодня слишком плохо спал, и теперь любое неосторожное движение приводило к рези в висках. Угрюмо отдохнув на берегу ещё около четверти часа, Вецен решил - самым рабочим вариантом остается идти вдоль воды, в противоположную сторону от собственной деревни. Быть может, ему наконец-то повезёт и окажется, что этот ручеек держит свой путь сквозь Иневье. Видимо, само небо решило смилостивиться над окончательно поникшим парнем - не успел он заново выбиться из сил, как заметил, что миниатюрные волны уже не плещутся так задорно. Зато Вецен с воодушевлением дотронулся ладонью до кромки тоненького льда, едва удерживающего под собой рокочущую от недовольства речушку. Прохладный воздух резким порывом обдал юношу с головы до ног, особенно противным образом забираясь под полы свободно висящих одежд. Поёжившись, тем самым избавляясь от кочевого нашествия мурашек, Вецен ускорил шаг и за считанные минуты преодолел пару километров - в конце концов, уже надоело тягучее ощущение приближающейся опасности, исходящее от грядущей встречи с нежитью. Хотелось, до сосущего ощущения под ложечкой, поскорее разрешить этот вопрос, каким бы ни был исход предполагаемо малоприятной беседы - всё лучше, чем пятидесятый раз представлять, каким именно образом его казнят обитатели таинственной деревни, без суда и следствия признав злокозненным преступником. - Интересно, почему в лесу Иневья так и тянет на разговоры с самим собой? Первый раз - случайность, но второй - уже закономерность. Ох, бабушка Гиня, надеюсь, тебе не придётся вручать папеньке мой хладный труп. - Дурачок! - Дурачок? - Дурашка, он не в себе! - Нам такие нравятся, нравятся! - Мы таких топим медленно... - Медленно, медленно! Он будет булькать! - Буль-буль! - Синенький и вздутый! Синенький и вздутый! - Тише, тише, мы его напугаем! - Напугаем, напугаем! Вецен замер на месте, затаив дыхание и едва не закашлявшись от предательски подступившей к горлу вязкой слюны. Он зашёл уже достаточно далеко, и теперь был полностью окружён равнодушным зимним пейзажем - тоненькие летние кеды, к тому же чуточку рваные на пятке левой ноги, утопли в мягком сугробе, захватив ступни в рыхлые морозные объятия. Одной рукой парень только-только ухватился за заиндевевшую еловую лапу соседнего дерева, пытаясь как можно более безопасно перешагнуть особенным образом узорчато сплетённое сборище корневых зарослей. Юноша решил завести диалог сам с собой в надежде скрасить молчаливую обстановку чащи, словно погрузившуюся в давящий липкий сон - тишина скользким щупальцем проникала на подкорку сознания и заставляла сердце замирать от беспричинно подступающего страха. Чем дальше заходил Вецен, тем более жуткими ему казались чересчур медленно оседающие на землю снежинки - каждая из них словно безмолвно провожала парня в сгущающийся сумрак леса, и эти сотни тысяч уникальных глаз угнетающе окружали его со всех сторон, траурным хороводом завершая свой пляс. Полное отсутствие посторонних звуков делало собственные телодвижения юноши оглушающе громкими - он не осмеливался даже втянуть набежавшие от холода сопли в полную силу, боясь потревожить величественный в своей мрачности покой чащобы. Вопрос, заданный самому себе, и вовсе показался звонким ударом барабана, отбитым плохим музыкантом невпопад ритму похоронного марша спящего леса. Однако куда более леденящим кровь событием оказалась еле слышная перепалка женских фальцетов, голосящих наперебой и оттого звучащих как лёгкий шёпоток игривого ветра. Внушал ужас даже не столько смысл их отрывистых фраз, сколько неестественный говор - создавалось впечатление, что все девушки пребывают в неком диком экстазе, и этот нездорово восторженный подтон их речей нагонял на юношу сковывающую мышцы жуть. Вецен застыл, пытаясь безуспешно слиться с окружающей средой - но его уже заметили, и эта попытка была лишь следствием подступившей к гортани паники. Парень настолько напряжённо всматривался в полутьму хвойных лап, что у него потемнело в глазах от усердия, и, не выдержав нагрузки, юноша тихо привалился к ближайшему стволу. Визгливые смешки окружали со всех сторон и одновременно не были слышны ни откуда, разум словно затуманивался липкой дымкой потери сознания. Дыхание участилось, но животный страх не позволял наслаждаться воздухом в полную мощь, и оттого Вецен ощущал себя тонущей в воде рыбой. Вода. Юноша с трудом перевёл заплывший взор на покрытую льдом речушку, однако сначала увидел не бьющуюся под зимним стеклом стихию, а первым делом - бесформенную кучу разнообразно изогнутых силуэтов. То была толпа болезненно худых девушек, у которых даже сквозь развевающиеся складки хладно-белых платьев проступали выпирающие кости, а их жилистые руки, напоминающие ветки сухого куста, непрестанно вырисовывали в воздухе ломаные узоры. Сквозь смешение каштановых и пепельных, золотистых и тёмных спутанных прядей у всех них отчетливо проступали на лице яркие зелёные всполохи - подобие глаз, которых, однако, ни при каких условиях не могло быть у человека. С десяток пар огней непрерывно смотрели на Вецена, заглядывая в его душу, нежными языками пламени пробираясь на подкорку сознания - они одновременно были и плавны, как мерцающий во тьме факел Мессии, и резки, словно тревожные сигнальные маячки с давно заброшенного острова посреди океана. Юноша почувствовал, как его разум с каждой минутой всё более одурманивается их дьявольским танцем, и в глазах начало щипать от удушающей безысходности, заполнившей его тело заместо воздуха. Парень едва заметно моргнул, пытаясь избавиться от сухой плёнки, застилавшей взор за компанию с посмертно убаюкивающим колдовством нежити - да, Вецен не был идиотом и практически сразу понял, что наткнулся на каких-то обитателей Иневья, однако легче от этого осознания нисколько не становилось. Но стоило юноше закрыть глаза на мимолётное мгновенье, как со стороны выплясывающих ритуальные обряды девушек раздался оглушительный писклявый смех, от которого звенело в ушах и моментально начинало мутить. Вецен, вздрогнув от резкого звука, наконец-то обрёл способность двигаться, однако сил хватило только на то, чтобы намертво вцепиться в собственные волосы, пытаясь избежать травмирующего смеха нежити. Он сделал несколько неверных шагов в бок, и, пошатываясь, мешком костей рухнул прямо в заснеженное русло реки - раздалась череда хрипящего хруста, и лёд, не выдержав столь внезапной атаки сверху, треснул, сбрасывая нарушителя порядка в тёмные волны хлада. От полноценного окунания в смертоносную прорубь парень окончательно пришёл в себя, и теперь страх скорее придавал сил его занемевшим конечностям. Однако сознание всё ещё было во власти паники, и трезво мыслить не получалось - Вецен неуклюже цеплялся дрожащими руками за крошащиеся края, но ладони соскальзывали, лишь царапаясь о ледяную крошку. Рюкзак давно ушёл на дно и сгинул во тьме, только благодаря удаче не утянув за собой владельца. Юноша никак не мог ожидать, что под личиной безобидного, тихонько рокочущего ручейка может лицемерно скрываться бушующая стихия, безмерно ликующая, что ей удалось вырваться на свободу из оков зимнего стекла. Промокшие кеды мёртвым грузом отягощали ноги, олимпийка и футболка мерзкой змеиной чешуёй обвивали торс, пеленая Вецена в безвольный кокон - отчаянные трепыхания парня с каждой минутой всё больше становились похожи на попытки маленькой рыбёшки вырваться из плотно сплетённой сети. Даже крошечная серёжка, глубоко запрятанная в кармане кофты, казалось, норовит угробить юношу, усердно таща тело на дно всей своей мизерной массой. Стоило Вецену неимоверными усилиями нащупать непослушными пальцами близко растущий корень и железной хваткой в него вцепиться, переводя дух и готовясь вытягивать своё измученное тело на поверхность, как его грубо схватили за волосы и сдёрнули обратно в прорубь, приложив затылком о кромку льда. Оглушительные по своей визгливости смешки вновь окружили юношу со всех сторон, и он порывисто наглотался тёмной воды, пытаясь избавиться от навязчивого звона в ушах - дьявольские фальцеты выворачивали душу наизнанку, острыми коготочками проходясь по живой плоти. Несмотря на то, что желудок уже был полон пресной ледяной воды, во рту стояла дикая засуха, и Вецен думал, что его стошнит прямо сейчас, пока он тонет в ревущей реке. Чьи-то неестественно холодные длинные пальцы безжалостно щипали парня за уши, впивались под ребра, вынуждая истерически смеяться от щекотки, а после задыхаться от режущей боли. Каждое мгновенье сопровождалось пинком, толчком, дёрганьем - и понемногу юноша вместо желания выжить начал мечтать о как можно более скорой смерти. Он совсем слабо пытался отпихнуть хохочущих тварей, и одной рукой упёрся в нечто неожиданно, даже чересчур твёрдое - Вецен поднял слезившиеся от избиений глаза и понял, что держится прямо за грудь одной из девушек. И даже не столько добила разум эта мерзкая случайность, сколько осознание того, что эта часть тела у нежити - железная, и сквозь белое тонкое платье даже просвечивал стальной цвет. Брезгливая тошнота молниеносно поднялась прямо до глотки и застряла там, окончательно перекрывая доступ кислорода и захватывая юношу в терпкие объятия полузабытья. Очнулся Вецен уже на заснеженном берегу, лёжа ничком прямо в ледяном крошеве, не ощущая ни единой части своего тела без тупой ноющей боли. Однако она была уже остаточным явлением прошлых побоев, а новых - насколько парень мог доверять реальности происходящего - не поступало. Юноша осторожно поводил глазами по сторонам, пытаясь понять, что с ним могло произойти после потери сознания - помимо того варианта, что он таки помер и теперь пребывал в каком-нибудь чистилище. Навскидку, Вецен всё ещё находился в непроглядной зимующей чаще, позади него продолжала яростно бушевать воодушевлённая неожиданной свободой вода, и даже солнце ещё не успело опуститься ниже горизонта. Путем заторможенных размышлений парень пришел к выводу, что он отключился максимум на четверть часа, не больше - как минимум, насквозь мокрая ткань одежд всё ещё поддавалась деформации, несмотря на витающий в воздухе мороз. Но первым делом измождённый разум занимал только один вопрос - что стало с теми погаными тварями, что так отчаянно желали его притопить? - Всех прогнали напрочь, мой Князь. Воротятся не скоро, крепко им досталось, как и просили, Ваше Высочество. - Хорошо. Поделом. Совсем обезумели. Вецен осторожно повернул голову чуть левее, пытаясь расширить угол обзора, но план провалился - он не увидел ничего нового, лишь всё те же еловые лапы, покрытые инеем, да кусочек предалёкого голубого неба, обрамлённого лесным полумраком. Первый голос, к искреннему глубочайшему облегчению парня, нисколько не напоминал мерзотный визгливый смех, с помощью которого общались его неудавшиеся губители - это был ничем не примечательный мужской тембр, с лёгкой хрипотцой уже зрелого человека, в котором чувствовалось неподдельное почтение по отношению к своему явно более молодому собеседнику. У него же, в свою очередь, был приятный слуху негромкий баритон, однако с чётко слышимой жесткостью, в большей степени несвойственной столь юным голосам. После их короткого диалога Вецен самую малость позволил себе понадеяться на то, что эти жители Иневья убивать его не будут - по крайней мере, они, судя по разговору, были в своём уме, а это уже дорогого стоило после встречи с неуравновешенным сборищем тощих психопаток. - Что с мальчиком? Он умер? - Дышал, покуда я его вытаскивал, мой Князь. Сейчас не знаю, обождите минуту, Ваше Высочество, проверю. Из-за всё ещё слегка опьянённого колдовством разума Вецен не сразу понял, что речь идёт про него и в данный момент некий неопознанный объект направляется сюда, чтобы удостовериться в живучести горе-утопленника. Парень проморгался, и, когда тяжёлые шаги уже раздались прямо около его затылка, резко приподнялся на руках и перекатился в сторону, весьма неуклюже поднимаясь на подкашивающиеся ноги. Мир тут же пошатнулся от столь резвых движений и юношу вновь начало мутить, отчего пришлось несколько секунд подержаться за виски, приводя вестибулярный аппарат в порядок. Он услышал удивлённый и малую толику испуганный вздох неподалёку от себя, и через мгновенье сильные, крепкие ладони подхватили его за локоть, помогая удержать столь хрупкое сейчас равновесие. Вецен благодарно перенёс вес тела слегка набок, и наконец-то нашёл в себе силы открыть глаза, что посмотреть на спасителей. Но то, что юноша увидел, снова заставило его едва упокоенный рассудок прийти в неистовство.