Е Байи до сих пор не мог точно определить момент, когда он влюбился в Вэнь Кэсина и Чжоу Цзышу, даже спустя девять или около того месяцев после осознания этих чувств. Это случилось только после того, как Чжан Чэнлин узнал о нём и Вэнь Кэсине, что заставило его сбежать из поместья Четырёх Сезонов, чтобы в итоге пострадать от грозы.
Бывший бессмертный уже знал, что очень привязался к ним, знал, что легко мог проводить в их компании гораздо больше времени, чем в чьей-либо другой, знал, что с радостью сразится за них и вместе с ними. Он просто не знал, когда всё это превратилось в постоянное тепло в его груди всякий раз, когда он был с ними или думал о них. Как вид их улыбок, звуки их голосов и смеха, запах их кожи и прикосновения их рук стали ассоциироваться с комфортом, семьёй, домом и любовью. Как он от разделения с ними энергии перешёл к разделению с ними дома и учеников, к разделению с ними постели.
Но Е Байи точно знал тот самый момент, когда полюбил своих детей – когда им было всего несколько дней от роду и они были не больше двух крошечных импульсов энергии. Он никогда не менял своего мнения, даже когда они выросли достаточно, чтобы пинать его изнутри, вызывать боль в его спине, отёки в его ногах и растяжки на его животе. На самом деле, при первом взгляде на их мельтешащие конечности, сморщенные личики, закрытые глаза и распахнутые в плаче рты, у него перехватило дыхание. Они были такими крошечными.
Такими крошечными!
Он полюбил их ещё больше, когда госпожа Ван вручила их, вымытых и запеленатых, в его нетерпеливо протянутые руки. Е Байи взглянул в их глаза и увидел, как они смотрят на него в ответ, спокойно и серьёзно, и
тогда он с абсолютной уверенностью понял – это
его дети.
Он раздобудет им всё, что они пожелают, он отдаст им всё, что у него есть, он умрёт за них и убьёт за них.
Что ж, разумеется, он сделал бы то же самое для своих паршивцев, но они были вполне способны позаботиться о себе. Его – ладно,
их – дети не были способны на это. Бывший бессмертный был так очарован двумя свёртками радости в своих руках, что едва ощущал дискомфорт от того, что Вэнь Кэсин давил на его живот, помогая родить послед, и очищал его после.
Позже он узнает, что острая боль, которую он почувствовал ранее, была от небольшого надреза, сделанного для облегчения родов, а лёгкие уколы – от нескольких наложенных швов.
Позже он хорошенько ущипнёт Вэнь Кэсина за руку в отместку за то, что негодяй поддразнивал его из-за необходимости этого надреза, несмотря на то, что перед этим их будущая роженица много раз принимала их обоих внутрь себя в постели.
Позже он в ужасе будет рассматривать своё тело, ставшее таким дряблым и…
морщинистым.
Но сейчас Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу сидели по обе стороны от Е Байи, пока они все трое восхищались своими маленькими чудесами.
– Спасибо, А-Йи, – сказал Вэнь Кэсин и поцеловал его в лоб.
– Да, спасибо тебе, – сказал Чжоу Цзышу и добавил свой собственный поцелуй.
Старший мужчина сморгнул новый поток слёз. Он был переполнен эмоциями, истощён и охвачен глубокой, бесконечной радостью.
– Так рад, что решил оставить их, – выдохнул он.
– Мы тоже, – на этот раз Вэнь Кэсин поцеловал его в губы, а Чжоу Цзышу последовал было его примеру, но отшатнулся назад, когда раздалось покашливание. Госпожа Ван топталась у изножья кровати, глядя куда-то в пространство с порозовевшим лицом.
– А-ха-ха, Ван-и, пожалуйста, позвольте мне объяснить, – воскликнул Вэнь Кэсин с таким же порозовевшим лицом. Таким же, как и у обоих его мужей.
– Объяснить? Ох! Нечего объяснять, совсем нечего! – настойчиво сказала госпожа Ван более высоким голосом, чем обычно. – Господин Е, вам нужно отдохнуть и поесть, но нам необходимо знать, можете ли вы вырабатывать молоко. В противном случае нам придётся связаться с теми кормилицами.
Пока Вэнь Кэсин развязывал халат Е Байи, Чжоу Цзышу поманил к себе Чжан Чэнлина, который приблизился к кровати, улыбаясь от уха до уха и вытирая глаза рукавом.
– Поздравляю, Е-цяньбэй, шифу, шишу!
– Спасибо, Чэнлин, – сказал Вэнь Кэсин.
– Не забудь, ты обещал помочь присматривать за ними, – добавил Е Байи.
– Я буду! Мы все будет, – заявил Чжан Чэнлин, радостно прощаясь с будущим свободным временем своих товарищей-учеников от их имени.
– Иди и расскажи всем хорошие новости, но пока не впускай их сюда, – сказал ему Чжоу Цзышу.
– Да, шифу! – Чжан Чэнлин сдвинул дверь на достаточное расстояние, чтобы выскользнуть наружу, и быстро задвинул её, прежде чем нетерпеливые подслушивающие тела смогли бы упасть внутрь комнаты.
Тем временем Чжоу Цзышу осторожно принял на руки одного из младенцев, после чего Вэнь Кэсин помог Е Байи приложить другого ребёнка к своему соску. Как только маленький ротик смог ухватиться за него, из соска выступило несколько капель жидкости.
– Это… молоко? – поражённый, старший мужчина поднял взгляд и увидел, что его супруги смотрели на ребёнка, а затем перевели взгляды на него; их глаза были влажными от слёз, а улыбки – мягкими. Е Байи почувствовал, что снова краснеет.
- о -
Вскоре оба младенца продегустировали его молоко и заснули. Чжоу Цзышу помог Е Байи сесть, чтобы обтереть его мокрым полотенцем, пока госпожа Ван меняла постельное бельё. Затем Вэнь Кэсин уложил их малышей на чистые простыни, чтобы как следует рассмотреть их вместе со своими мужьями.
– Они идеальны во всех отношениях, – с гордостью объявил Вэнь Кэсин. – Даже их лопатки.
– Конечно, – фыркнул бывший бессмертный, но его пальцы немного дрожали, когда он провёл ими по пушистым волоскам на их головках. – У девочки глаза и рот Кэсина, а у мальчика – нос и уши Цзышу.
– Значит, у А-Сюя есть сын, а у меня – дочь? – дразняще спросил Вэнь Кэсин.
– Значит,
у нас троих есть сын и дочь, – поправил его Чжоу Цзышу. – И у них обоих подбородок, как у А-Йи.
Вэнь Кэсин кивнул.
– А-Сюй прав. Они такие же твои дети, как и наши.
– Разумеется. И мне нужно искупаться, – сказал Е Байи, даже не пытаясь оторвать взгляд от младенцев.
– Завтра, – решил Вэнь Кэсин. – Сегодня вечером мы дадим тебе немного ци, чтобы помочь тебе сначала исцелиться.
Встав, младший мужчина начал чистить свой инвентарь и складывать его в короб.
– Отдохни, А-Йи. Я пойду посмотрю, что Ван-бобо готовит на ужин.
– Что насчёт наших учеников? – спросил Чжоу Цзышу.
Вэнь Кэсин улыбнулся ему.
– Другие наши
дети смогут увидеть своих младших брата и сестру после того, как А-Йи отдохнёт. Молодые мамочки нуждаются в их сне красоты!
– Да, это так, – подтвердил Е Байи и зевнул.
Чжоу Цзышу помог ему устроиться так, чтобы младенцы находились в пределах его досягаемости.
– Мы должны подумать об их именах в ближайшие дни.
- о -
Несколько часов спустя…
Уже наступил вечер, когда Е Байи проснулся, отдохнув после долгого сна. Мгновение он просто смотрел на сумеречное небо за окном, а потом вспомнил о произошедшем и развернулся, игнорируя тупую боль между ног.
– Е-цяньбэй? – Чжан Чэнлин вскочил с того места, где он сидел за низким столиком, и подошёл к кровати.
Е Байи прикоснулся к щекам своих спящих младенцев и улыбнулся, когда они открыли глаза, чтобы сонно посмотреть на него. Затем они начали тихо кряхтеть, из-за чего он нахмурился.
– Я думаю, что они голодны, – предположил Чжан Чэнлин.
– Верно, – старший мужчина поколебался на мгновение, прежде чем развязать одежду. Не то чтобы у него была грудь, которую нужно было прятать.
Чжан Чэнлин доказал, что умеет обращаться с новорожденными, когда положил сначала одного, а затем другого на руки Е Байи, с гордостью улыбаясь, когда они сразу же начали пить молоко.
– Не забывайте, я ваш да-шисюн, – сказал он им, – но вы двое можете называть меня да-гэ.
– Сопляк, – пробормотал Е Байи. – Сделай себя полезным и подложи эти подушки под мои руки.
– Конечно, Е-цяньбэй.
- о -
Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу принесли ужин – рис и густой куриный бульон, благоухающий ароматами красных фиников и других трав для Е Байи, и менее острое куриное рагу для себя. Все трое ужинали за маленьким столиком, улыбаясь и почти не разговаривая, предпочитая вместо этого наблюдать за двумя пополнениями в их растущей семье, спящими на кровати.
После ужина остальным ученикам разрешили заглянуть в комнату, поздравить бывшего бессмертного и поворковать над младенцами. Лу Вупин был единственным, кому позволили подержать их крошечные ручки. Наконец Чжоу Цзышу выгнал их, и они ушли, сияя улыбками и восхваляя своих новых братца и сестричку, а также споря о подходящих именах.
Е Байи поймал себя на том, что улыбается, снова кормя своих малышей. За всю жизнь он привык держать в руках огромный палаш, но теперь каким-то образом нашёл себя искусным в том, чтобы держать младенцев, настолько маленьких, что каждый из них помещался на одной из его рук.
Тем временем его мужья принесли спальный мат, чтобы переночевать в его комнате, так как на кровати было недостаточно места для них всех. Они оба поцеловали его на ночь и напоследок ещё раз посмотрели на спящих детей, прежде чем устроиться на мате.
– С этого момента добро пожаловать в бессонные ночи, – пошутил Вэнь Кэсин.
– Я к этому привык, – сказал ему Чжоу Цзышу.
– Уверен, что смогу с этим справиться, – заявил Е Байи, не осознавая, что так говорят все молодые мамочки… пока через половину шичэня его не разбудил плач младенцев.
