Дом разделенный

Принц Деймон Таргариен — Что ты там говорил о вероломстве бастардов? — усмехнулся Деймон, глядя на аккуратно ползущего по ковру мальчонку, и осторожно поставил рядом с сыном переднюю половину доспеха. Ребенок, увидев импровизированного противника, незамедлительно толкнул его в грудь... после чего нахмурился: мол, "он же должен упасть, почему не падает?". Таргариен разжал пальцы — и кираса плюхнулась в мокрый песок, сопровождаемая детским заразительным смехом. — То же, что и всегда. А он... исключение, подтверждающее правило, — лицемерно фыркнул Бартимос Селтигар, и аккуратно подхватил племянника под ручки, чтобы посадить в маленькое кресло. "Ну-ну", — хмыкнул про себя принц и вновь развернулся к морю. — Вейгару нужны учителя. И не только, — Селтигар подмигнул племяннику, дотронувшемуся до застежки его плаща в виде краба, и аккуратно отцепил пальцы от блестяшки. — Мы же оба понимаем, что острова не могут дать ему все то, что дала бы Королевская Гавань. Да и Клешня тоже. — Хочешь отправить его к своим родственникам? — Чтобы к моему порогу выстроилась целая очередь людей с самыми черными намерениями? Как бы глупо это не звучало, но на островах Вейгар в большей безопасности, чем на материке. — Пора Триархия вновь не явится сюда. Ситуация была патовой. Да, у Деймона был свой флот, пусть и небольшой, но все могущество короля Узкого моря держалось на кораблях тресковых лордов и авантюристов, вроде тех же Веларионов и Селтигаров. Сейчас же, когда проблема престолонаследия резко обострилась, перед ними могут выставить ультиматум: сохранить верность или Ступеням, или Железному трону. Визериса же, по большому счету, сдерживала от этого только крайняя необходимость. — И, значит, надо сделать так, чтобы Триархия трижды подумала и отказалась от затеи? Уж не собрались ли вы, ваше величество, устроить Трем... Дочерям огненный шторм? Ваши предки пытались устроить нечто подобное в Дорне, — Селтигар взглянул на карту. — Получилось не очень. Что ж, Бартимос, при всей его изобретательности, умел подобрать подходящие слова для тех, кому срочно требовалось сбавить излишний пыл, и завуалированное "брось ты затею драконьего налета" осталось висеть в воздухе. Да и тот факт, что Веларионы все еще являются частью военной кампании, мог превратиться из преимущества в роковой недостаток. — В данный момент не собираюсь, — вздохнул Деймон, и Селтигар вскинул бровь, не слишком-то поверив его словам. — Очень хорошо, — удовлетворенно произнес Бартимос. — А теперь я вас оставляю. Дозорные группы на следующую неделю сами себя не составят. Поклонившись, Красный Краб отправился к себе в шатер. Деймон же, усевшись на ковер рядом с сыном, приобнял его. Вейгар тут же притих, и принц вспомнил: он точно так же сидел на берегу под шум моря, когда мальчик впервые гукал под нос что-то на своей детской тарабарщине, становясь совершенно непонятным для Деймона существом. "Вот они, мои скудные владения. Скалы, деревья и песок, перемешанный с прахом павших". Однажды ему приснился сон, где Вейгар, уже взрослый, одетый в черные латы и гербовую накидку с изображением красной драконьей головы, стоял на стене Красного замка и твердо, совершенно взрослым голосом произнес: "Я положу этому конец". В тот момент Деймон был горд как никогда — и поклялся себе, что сделает из своего сына человека, невзирая на то, бастард ли Вейгар или же полноправный член королевской семьи. Воспоминания о том разговоре с Визерисом, как бы их ни пытался отогнать принц, возвращались раз за разом. Чего на Ступенях было в достатке, так это времени — и Деймон все чаще обдумывал мучавший его вопрос: а хотел ли вообще Визерис блага для своего брата? Или король всегда видел в нем не более чем своенравную пешку, от которой избавился при первой же возможности? Затем мысли принца переключились на раздор правящего дома. В настоящий момент, то бишь на 111 год от Завоевания Эйгона Драконовластного, существовало сразу три силы, способные претендовать на Железный трон — Визерис и Рейнира, Рейнис и Лейнор, а также сам Деймон и наследующий ему Вейгар. Лютор Ларджент, капитан из тех Золотых плащей, что остались верны ему и не пострадали от реорганизации Хайтауэра, сообщал: десница, не сумев выдать Алисенту за короля, пересмотрел свои планы — хотя следовало, скрипя зубами, согласиться с тем, что Алисента Хайтауэр была... неплоха, если так можно вообще сказать об андалке. Зато сын Отто, сир Гвейн, вполне мог стать супругом для Рейниры. Да, пускай неправящим, но само обстоятельство кровного родства удовлетворит хотя бы часть хотелок десницы. "Чего же ты хочешь, сволочь?" Как ни печально было это признавать, но повлиять на что-то Деймон не мог. У него не хватало ресурсов, людей, укрепленности островов, а порою даже подходящего провианта, не вызывающего бледной кобылицы. Нельзя было ни сжечь города Триархии (точнее, можно, но крайне рискованно), ни уйти со Ступеней (обесценив все жертвы и затраты), ни просто удерживать позиции, не расправившись с главным очагом всех проблем в этом регионе, то бишь с дорнийцами и Вольными городами (что стало бы войной на истощение, победа в которой весьма и весьма сомнительна). Оставался только один выход — заставить врага понять раз и навсегда: Ступени теперь если не часть Вестероса, то хотя бы самостоятельный игрок, безжалостно расправляющийся с любым возникшим оппонентом. Как только это произойдет, можно будет делать следующий шаг. Преимущество Трех Шлюх Эссоса заключалось в большом количестве золота и не меньшем количестве готовых рискнуть за него наемников, верно? Следовательно, для переброски солдат требуется флот. Большой флот, готовый ворваться в островные воды, охраняемые не только обученной армией Деймона Таргариена, но и Кровавым Змеем, способным превратить каждый из кораблей в погребальный костер. Деймону очень не хотелось в очередной раз врать Бартимосу, но выбора у него не осталось. Триархия должна почувствовать близкое дыхание войны — и понять, что с нее тоже могут взыскать слишком дорогую плату. "Рано или поздно у меня появится настоящее королевство, свое собственное — даже если оно будет стоять на трупах". *** Король Визерис Таргариен — Визерис! Визерис, пожалуйста! Но он не мог вымолвить ни слова. Не мог заставить себя отменить свой же приказ, отданный минутами ранее. Только в этот раз он смотрел на изнемогающую от боли Эймму, а не трусливо прятался в соседних покоях. Душераздирающий крик плавно перешел в красную пелену, затопившую комнату... Визерис открыл глаза, осознавая, что все происходящее с ним было не более чем дурным сном, и заставил себя сесть на постели. Кошмары, так давно не нарушавшие его душевное равновесие, неожиданно вернулись: не иначе как заслуга Деймона и его бастарда. В былые времена король предпочел бы лечь обратно, дабы дать спине отдохнуть от Железного трона, но за последние годы от этой привычки пришлось отказаться — риск задремать и тем самым вновь очутиться в искореженной реальности был слишком велик. Когда облачившийся в привычную одежду Визерис открыл дверь опочивальни, дежуривший Стеффон Дарклин мгновенно повернулся к нему и склонил голову. — Ваше величество?.. Покачав головой и демонстрируя, что в данный момент от сира Стеффона ничего не требуется, Визерис направился в тронный зал. Стеффон же, словно тень, зашагал следом. Строго говоря, было даже удивительно, каким же образом рыцарь умудрялся перемещаться практически бесшумно, несмотря на увесистые латы — весь двор, от гвардейцев до фрейлин принцессы, никак не мог разгадать сие чудо. Возможно, он был чрезмерно жесток к Деймону. К человеку, фактически давшему ему в руки корону — забыть, как он собрал сторонников для Великого Совета, было бы как минимум бесчестно; и все же теперь, по иронии судьбы, именно младший брат превратился в первостепенного соперника за власть. Не стоило забывать и о Веларионах, которые не преминут урвать свое: Рейнис, несмотря на внешне теплые отношения с остальным домом Таргариенов, не простила своего отдаления от унаследованного права руководить страной. Когда Визерис добрался до зала Малого Совета, то осознал, что прибыл самым последним: даже великий мейстер Рунцитер, пребывающий в крайне преклонном возрасте, присутствовал на заседании. До приоткрывшего дверь Таргариена донесся знакомый голос. — ...Я считаю, что этот вопрос нужно обсуждать с королем, — произнес Веймонд Веларион, временно исполнявший обязанности мастера над кораблями заместо своего дяди, и тут же подскочил со стула при виде вошедшего Визериса. — Ваше Величество! — Доброго дня, милорды, — поприветствовал их Визерис. — О чем идет речь? Веймонд покосился на стоявшего возле окна Отто Хайтауэра. Десница предпочел твердо встретить взгляд монарха: — О принце Деймоне, ваше величество. И... — Хайтауэр взял паузу, обдумывая фразу, — возникших из-за него проблемах. Порой Визерису казалось, что личная неприязнь Отто к принцу переросла в нечто иное, поскольку почуявший некоторое своеволие Хайтауэр становился с каждым годом все злее — причем даже не на самого Деймона, а на сам факт его существования. Сейчас-то все прекрасно понимали, что Деймон подложил своему оппоненту огромную свинью: ведь слова о том, что прекрасная леди Алисента отнюдь не ради заботы утешает потерявшего жену короля, оказались чистой правдой. Имела ли сама леди Хайтауэр какие-то корыстные помыслы? По большому счету, ответ на этот вопрос не имел значения. Тем не менее, оттеснять старого друга (или человека, талантливо носившего эту маску) новый Визерис не спешил. Как бы то ни было, лорд Отто был умен и прекрасно справлялся со своими обязанностям десницы — а держать умных врагов следовало близко. Во всяком случае, Деймон бы уже наверняка заколол Хайтауэра где-нибудь на городских улочках... — Ты говоришь о принце Узкого моря, Отто? — Визерис стер со своего перстня символическую пыль, обдумывая пока еще невысказанную стратегию десницы. Предложение Хайтауэра было крайне предсказуемым: ни у кого не было сомнений, что тот желает отправить убийц на Ступени за головой малыша или даже самого Деймона. — Я понимаю. И все же... Слухи, Отто, слухи. Да, дети умирают по самым различным причинам - и все равно: стоит нам послать на Ступени специально обученного человека, весь Вестерос начнет шептаться о том, что король Визерис сошел с ума и готов убивать младенцев ради власти. Не говоря уже о том, что мы рискуем лишиться последней защиты от Триархии. Деймон не глупец, как бы ты не старался принизить все его качества. "Я больше не твой брат". Обида. Деймона захлестнула обида, заставив болтать языком, и все же... Визерис не знал, сумел бы Деймон удержаться от соблазна сесть на Железный трон до рождения сына. А со вчерашнего дня надежда на его благоразумие стала еще более призрачной. "Не лги мне, Деймон. Я все еще твой брат". Будь у него не Рейнира, а собственный сын, все было бы проще. Будь Лейнор ценителем традиционных утех, а не специфических, они могли объединить дома Веларионов и Таргариенов, устранив угрозу гражданской войны. Конечно, альтернативой мог бы стать брак самого Визериса и леди Лейны, однако слова Деймона поселили в нем иной страх. "А мне... просто любопытно, кто умрет раньше? Может, твоя новая жена Алисента Хайтауэр? Или же Рейнира, посмевшая занять место вашего нового отпрыска?" Деймон говорил чистую правду — и от этого королю стало еще противнее. Услышавший ответ Визериса Отто замолчал, и Малый Совет перешел к обсуждению других вопросов. Налоги, флот, борьба с Триархией в долгосрочной перспективе, Ночной Дозор — в общем, Хайтауэр не забыл ничего. Сир Веймонд постоянно смотрел на короля, и через несколько часов, как только заседание было распущено, осмелился подойти к нему. — Мой король... — Веларион сбавил тон, словно опасаясь подслушивания. — Я бы хотел сообщить, что Дрифтмарк планирует... пополнение. Боюсь, вам это не понравится. — Вот как? — вскинул бровь Визерис. — Лорд Корлис и принцесса Рейнис поговаривают о том, чтобы стать родителями. Снова. С трудом удержав презрительную усмешку от сочащегося алчностью доносительства Веймонда, король задумался. Дочь короля против, если смилостивятся боги, сына принцессы? Соберись сегодня новый Великий совет, он драл бы глотки от рассвета до заката в своем стремлении отстоять право на трон за тем или иным претендентом. — Благодарю за верность, сир Веймонд. Я это учту. *** Принцесса Рейнира Таргариен Впервые за последние часы она смогла отвлечься от визита своего дяди и последовавшей за ним отвратительнейшей сцены: два брата, когда-то горячо защищавшие друг друга, окончательно погрузились в ненависть. Переведя взгляд на отца, пришедшего после заседания Малого Совета и воссевшего в королевской ложе, Рейнира лишь сдержанно кивнула в его сторону, после чего... вернулась к своим размышлениям. Вырваться из порочного круга она смогла только тогда, когда рядом с ней уселась Алисента. Девушки приобнялись, и это стало сигналом для тех рыцарей, кто стремился удостоиться чести взять из их рук символические ленты. — Ты уже решила, кто будет представлять тебя? — заговорщицки подмигнула подруге принцесса. Леди Веларион несмело улыбнулась, однако всего через несколько мгновений ее глаза загорелись: перед ними встали на колени Харвин Стронг и Кристон Коль. — Моя принцесса, — торжественно выговорил гвардеец, — позволите ли вы... Не успел Кристон завершить просьбу, как Рейнира наклонилась к нему и протянула заготовленную красную, в цвет платья, повязку. С сияющим от гордости лицом Коль еще раз поклонился и, привязав дар принцессы к рыцарской экипировке, несильно толкнул Харвина локтем в бок. Стронг же, поприветствовавший их обеих, получил от Алисенты голубую ленту и пожал руку Кристону. Над ристалищем раздался веселый синхронный возглас обоих участников: — И пусть победит сильнейший! "Даже столь невинный жест будет воспринят как очередное свидетельство раскола государства", — едва заметно выдохнула Рейнира, не соглашаясь с восторженными овациями зрителей. И она знала, что это правда: Вестерос давно нарек сторонников короля Визериса и его дочери "красными" — в то время как те, кто был готов подчиниться союзу Корлиса и Рейнис, пусть и шепотом, но гордо называли себя "синими". О "черных", то бишь о принце Деймоне и его новоявленном отпрыске, говорили крайне редко... и все же никто не торопился считать их уже сыгранными фигурами. Глядя на Алисенту, Рейнира искренне радовалась, когда та вновь напоминала себя прежнюю. Точнее, в те редкие минуты, когда выступавший в ее честь Харвин Стронг сшибал на землю очередного противника. В любое другое время назвать дочь десницы счастливой было сложно: сама Вера в Семерых, предписывавшая быть верной женой, предала несчастную девушку — ведь ее супругом стал не кто иной, как Лейнор Веларион. Мечта многих дам, сын Морского Змея и, как говаривали злые языки, "мечеглотатель". — Ты ни в чем не виновата, — проглатывая слезы, сказала ей однажды Алисента, отдыхавшая вместе с ней на Драконьем Камне. — Не вини себя в том, что Лейнор таков. Он хороший человек, просто... Рейнира была непреклонна: — Если он посмеет обидеть тебя хоть словом, скажи мне. Я наследница Железного трона, и он ответит за свое неподобающее поведение. "Не винить себя" он не могла. Почему? Потому что Нира знала, каков Лейнор Веларион. Знала, что брак с ним не даст ей счастливой жизни, даже такой, какая была у Визериса и Эйммы до смерти последней. Пусть Нира и не закатывала отцу скандал, а всего лишь предупредила, что никогда и ни за что не выйдет замуж за такого человека, "способного опорочить ее репутацию"... Визерис, никогда не бывший в состоянии отказать любимой дочери, был вынужден согласиться — за что Таргариенам пришлось заплатить очередным подрывом отношений с ближайшим валирийским союзником. В детстве, услышав первую ссору между отцом и дядей Деймоном, Рейнира посчитала короля предателем, готовым на любые зверства ради сына. Лишь исповедь плачущего Визериса отрезвила ее: цена за наследника престола оказалась непомерно высокой, и отныне король клялся в том, что больше никогда не станет кому-то супругом. "Ты моя дочь, Рейнира, и я хочу, чтобы ты знала: не проходит ни дня, чтобы я не сожалел о той ночи. О неправильном выборе". — А сейчас выступят самые яркие чемпионы сегодняшнего дня! — прокричал надо всем ристалищем турнирный глашатай. — Сир Харвин из дома Стронгов и сир Кристон Коль из Королевской гвардии! Рейнира и Алисента переглянулись, и принцесса увидела, как в глазах леди Веларион всплеснулся страх. Сжав руку подруги, Рейнира состроила каменное выражение лица и пристально оглядела обоих вскинувших копья рыцарей. "Если хоть один из вас посмеет умереть сегодня, я скормлю Сиракс того, кто остался!"