***
— Почему именно по лицу?! Почему-у-у?! — хныкал Итэр, жалуясь очередной своей подруге, которая бережно бинтовала ему голову. — Он сам меня вынудил! Последняя фраза адресовалась завучу. Тот отрывал от листка бумаги по кусочку, скатывал их в шарики и не глядя кидал на стол, в горку к остальным. Глаза его сузились; он сосредоточенно разглядывал обои на стене. — Это всё муха... — многозначительно вздохнул Тарталья и приложил к щеке пакетик со льдом. — Да?.. — пробормотал преподаватель, а затем перевёл испепеляющий взгляд на двоечника. — И во второй раз муха? И в третий, и в четвёртый?! — Он оскорблял моё творчество! — вновь подал голос поэт. — А он... — осёкся Чайльд. — А он написал на доске, что завуч п... — Неправда! — завопил Итэр. — Где?! — подскочил мужчина. Он перегнулся через стол, да так резко, что скинул несколько стопок бумаг и оказался лицом к лицу с нарушителями порядка. Девушка вздрогнула и отшатнулась, а старшеклассники вжались в спинки стульев. — Значит, так, — тихо и спокойно сказал преподаватель. — Вы два идиота. — Угу, — кивнули ученики. — Сейчас вы извиняетесь перед учителем литературы или идёте в медпункт. В общем, с глаз моих долой. Ты, — он указал на молодого романтика, — идёшь в свой кружок и занимаешься там своими обычными делами. А ты, — продолжил он, ткнув Чайльда в грудь, — к своему координатору. И только попробуй выкинуть ещё что-нибудь. Родителям я позвоню. Ясно? — Угу, — вновь кивнули ребята, криво улыбнувшись. — Вон! — заорал завуч. Подростки пулей вылетели из кабинета. Мужчина тяжело вздохнул и принялся массировать виски. — Кстати, у вас ширинка расстегнулась, — сказал предвестник Фатуи, напоследок заглянув в проём. — Во-о-он! — завопил учитель, яростно размахивая руками.***
Чайльд толкнул ногой дверь. Та не поддалась. — О! Её нет! Потом зайду... — нервно пробормотал он и развернулся, чтобы уйти. Потоптался, встал на то же место, прошипел себе: «Соберись, тряпка!» — и нажал на ручку. Люмин была там же, где он увидел её впервые. Девушка занималась выпечкой. Когда в кабинете появилось знакомое лицо, она улыбнулась. — Подлатаете? — ухмыльнулся гость. Спустя пару минут путешественница заканчивала перевязку. Признаваться при Итэре о всех своих ранах было унизительно, поэтому в медпункте Чайльд молчал. Запястье пострадало, когда противник с силой приложил рыжего о книжный шкаф. Правда, последний получил новое оружие: один из тяжёлых томов оставил на голове чужеземца большую шишку. — Где вас угораздило? — причитала Люмин. Пациент лишь усмехнулся. — Я... — начал он и осёкся. Она же его координатор и о драке не знает. А если знает, зачем спрашивает? Может, дурочку включает? На секунду Тарталья задумался, а не безрассудно ли было обращаться с такой просьбой к хозяйке кружка. — Упал, — пробормотал он. — Ужас какой... — в сотый раз вздохнула Люмин. Закончив, она спросила: — Так лучше? — Гораздо, — кивнул зелёный, оглядел повязку и спросил. — Вы знаете, что у нас в школе есть хулиган, которого запрягли помогать кружкам и клубам? — Конечно! — закивала собеседница, убирая остатки бинта. — Мне поручили быть его координатором, представляете? Я его ещё пока не видела, если честно... — Да? — наигранно спросил двоечник. Блондинка этого то ли не заметила, то ли пропустила мимо ушей. Ему показалось подозрительным, что завуч не дал девушке точных указаний, кто её подопечный. — Да! Он, наверное, ужасно шумный и невоспитанный, — вздохнула школьница, закрывая ящик с лекарствами. — Полагаете? А может, он... умный, сильный и красивый мужчина! — ехидно произнёс хулиган. — И, может, вполне приличный! — Нет, — со слегка печальной улыбкой вздохнула Люмин. — Уверена, он окажется человеком тяжёлым... если я его встречу. — Ну почему же «если», — негромко сказал предвестник Фатуи. Старшеклассница резко обернулась, и они чуть не столкнулись лбами вновь. Чайльд успел отскочить, наклонил голову и нахально уставился на девушку. — Оу... — растерялась Люмин. — Да, я вас представляла чуть по-другому. — А то! Ну, не волнуйся, я гадкий и взбалмошный, как ты и ожидала. Старшеклассница хихикнула, а затем покачала головой. Медленно направившись в сторону кухни, она заговорила: — Это здорово, по-моему. — И что здорового? — изогнул бровь парень, идя за ней. — Потому, что мы с вами уже знакомы! И, по-моему, вы не такой плохой, как все говорят. Вот, посмотрите. — Ну да, конечно, — сердито пробубнил хулиган. Затем взгляд его упал на предмет, который ему протягивала Люмин. Это был огромный и совершенно пустой лист бумаги, прикреплённый к стенке. Почесав подбородок, Чайльд отошёл назад и наклонил голову. — Ну... Я нахожу эту картину весьма и весьма претенциозной, — заключил он. — Малевич хотя бы квадрат накалякал, а тут... — Нет же, это не чья-то картина... — фыркнула девушка. — А... Прости! Ну, больше практикуйся, — спохватился парень. Люмин одарила его скептической улыбкой. — Ладно, ладно! Что я должен здесь увидеть? Девушка достала с полки синюю коробочку и открыла её. Внутри лежали какие-то бумажки, но Тарталья не мог их рассмотреть. — Итак, этот лист будет показывать, насколько вы исправились. Уверена, к концу месяца вы станете прилежным учеником. «Ага, разбежались», — подумал хулиган. Но ради идеи ему придётся пойти на поводу. — За каждое ваше хорошее дело я буду приклеивать сюда наклейку, — сказала она и достала из коробки стикер в виде звёздочки. — Всё очень просто! — Угу... — неохотно протянул двоечник, поглядывая по сторонам. Идея с наклейками его не слишком вдохновила. В младшей школе он залепил такими рот и глаза однокласснику, и того увезли в больницу. Окружающие Чайльда люди вообще частенько попадали в медучреждения. — Прекрасно! — заключила Люмин и строго посмотрела на подопечного. — А? Что? — очнулся парень. — Вы меня не слушали?! — возмутилась хозяйка клуба. — Я сказала, начнём прямо сейчас. И первым делом, — она выдержала драматическую паузу, — приготовим печенье! — О как, — удивился рыжий. — Может... договоримся? — Нет-нет-нет! Не волнуйтесь, это не трудно! С предвкушающей улыбкой девушка направилась в сторону кухни. Парень так и остался стоять. Поджав губы, он с шумом выдохнул. Печь печенье... Ну и задачки. Представить себя у плиты Чайльд не мог никак. Девчачья лабуда была не для него, и старшеклассник частенько подсмеивался над парнями, которые любили печь. — О! Но нам кое-что понадобится! — пропела путешественница. Тарталья улыбнулся — и застыл. На девушке уже был фартук, а в руке она держала точно такой же, расшитый одуванчиками. Только этого не хватало. — Что же вы стоите? Надевайте скорее, и начнём. — Я — это? Не-е-е... — протестующе замотал головой двоечник. — А без него нельзя как-нибудь? — Нет, конечно, — фыркнула девушка. — Испачкаетесь! Так, я ваш координатор, вы должны меня слушаться. Косо поглядывая на злосчастный кусок ткани, Чайльд отошёл подальше, а Люмин на каждый его шаг назад делала два вперёд. Почувствовав спиной стеллаж, хулиган схватился за верхнюю полку и, как заправский скалолаз, рывком взобрался наверх. Через пару секунд он подозрительно глядел на свою мучительницу уже свысока. Глава кулинарного кружка раздражённо вздохнула. Процесс оказался труднее, чем она предполагала. — Спускайтесь немедленно! — велела она. — Если избавите меня от удовольствия носить это, — ответил рыжий и указал на ненавистную тряпку. — Но пока вы не займётесь чем-то непривычным, не узнаете, нравится вам это или нет, — вздохнула блондинка, сжимая в руке подол своей юбки. — Всего-то и нужно — приготовить закатниковое печенье! — З-закатниковое? — заинтересованно поднял голову парень. Что-что, а шоколадное печенье он любил безумно. Ради такого удовольствия и поносить позорный фартук можно. Хотя, конечно, готовые печеньки были бы куда лучше. Пока Тарталья размышлял, девушке надоело распинаться, и она задумалась о более решительных действиях. Шкаф выглядел ненадёжно, да и старшеклассница не представляла, как на него залезть. Поджав губы и окинув взглядом конструкцию, она зацепилась кончиками пальцев за край полки и почувствовала, как туфли соскальзывают. В последнюю секунду Люмин осознала, что её кто-то ухватил за запястье, а через пару мгновений девушка вновь стояла на твёрдом полу. — Поймал, — ухмыльнулся предвестник Фатуи и демонстративно скрестил руки на груди. — Так и быть. Но только ради печенья! Парень и не думал, что печь так сложно. Основную часть работы выполняла Люмин, но ему непомерно трудным казалась даже роль помощника. А возможно, он просто искал повод себя пожалеть. Зайди кто-нибудь сейчас в класс, старшеклассник сгорел бы от стыда. В фартуке он чувствовал себя жутко неловко, и ему казалось, что Люмин постоянно на него смотрит. Продукты нашлись очень быстро, поэтому и за дело они принялись сразу. «Раньше начнём — раньше закончим!» — радовался хулиган. Люмин всё давалось легко. Она аккуратно размешивала тесто, не выплёскивая ни капли. Чайльд же просыпа ́л муку или проливал молоко мимо миски и удивлялся умелости девушки. Душу она за это продала, что ли? Пока координаторша была занята, двоечник осмотрелся — до этого он не обращал особого внимания на обстановку в клубе. Это был достаточно просторный класс. Напротив двери было множество французских окон почти от пола до потолка. Нежно-жёлтые занавески с расплывчатым рисунком легонько трепыхались на ветру. Возможно, их сшила Люмин. В углу стояла маленькая тумба с зеркалом. Шкаф подпирал стену справа от двери; в его ящиках скрывалась прорва разных разностей. Рядом с ним располагался мини-диван, явно потрёпанный жизнью; его ранее приятный бордовый цвет побледнел. Левую часть комнаты занимала кухня — холодильник, плита, несколько тумб и застеклённый шкаф с сервизом. В середине стоял круглый стол. По бокам от двери разместились шкафчики с посудой и горы коробок со всяким барахлом: тканями, пуговицами, пряжей и прочим. Повсюду стояли вазы со свежими цветами. — Вы сами всё обустроили? — поинтересовался Чайльд. Он сидел на краю стола, свесив ноги, а рядом стояла девушка. Она оторвала взгляд от миски, но перемешивать не перестала. — Не совсем, — ответила она, поправив выбившуюся прядь. — Раньше здесь был кружок кройки и шитья. Потом какое-то время проводился урок домоводства — ну, и вот я тут. — Ясно, — протянул парень, уставившись в окно. — Вы не могли бы пока порезать оставшийся закатник? Это звучало скорее как утверждение. Хулиган сполз со стола и послушно принялся за дело, но съедал больше кусочков, чем резал. — А вы... общаетесь с... Итэром? — Произнести это имя старшекласснику удалось с огромным трудом. — Конечно, — кивнула Люмин. Хулиган вмиг разочаровался в девушке. — Он мой брат, — добавила она. От неожиданности Тарталья чуть не подавился очередным кусочком закатника. — Брат?! — воскликнул он. — Ну да. А что такого? Что такого? Трудно объяснить. Не говорить же в лицо: «Я избил твоего брата на уроке. Кстати, он конченый дегенерат». Вместо этого он ответил: — Просто вы не очень похожи. Сказав это, Чайльд понял: что-то общее в их лицах и даже в поведении всё-таки было. Да хотя бы любовь к цветам и всему розовому. — Правда? — удивлённо подняла брови блондинка. — Многие говорят. Наверное, потому, что он старается перетянуть на себя внимание. Рыжий неопределённо кивнул и сунул в рот очередную порцию вкуснейшего закатника. Скоро печеньки оказались в духовке. Чайльд в который раз за последние пару дней поклялся себе, что никогда в жизни такое повторять не будет. Избавившись от фартука, он облегчённо выдохнул. — Что теперь, товарищ координатор? — ухмыльнулся парень, лениво потягиваясь. — Чай! — радостно воскликнула девушка, чуть ли не подскочив на месте. По одному этому возгласу стало понятно, как сильно она любит чаепития. И действительно, у Люмин нашлось множество разных сортов. Предпочтения у неё были самые разные: например, чёрный чай она любила меньше зелёного. Это было заметно по тому, что коробочек с чёрным было куда меньше, да и были они почти полными. Также старшеклассница охотно пила экзотический белый и красный чаи. По мнению Чайльда, заварки в шкафу было больше, чем в любом магазине. Также своего часа там ждали кружки, блюдца и ложки. Особой гордостью Люмин был заварочный чайник: голубой, пузатый и роскошно расписанный, но, увы, крайне хрупкий. Его всегда бережно ставили на верхнюю полку, где он возвышался надо всем королём сервиза. Возможно, это была обычная китайская утварь, но девушка ею очень дорожила. Они убрались, и Люмин постелила вышитую скатерть. Не успел Тарталья и глазом моргнуть, как на столе появились сервиз и ваза с цветами, а хозяйка клуба уже приглашающе указывала на стул напротив. Старшеклассница не поскупилась на сладости, и вскоре хулиган уплетал одно пирожное за другим, прихлёбывая чай. Его знакомая была более сдержанной и медленно потягивала горячий напиток, иногда блаженно прикрывая глаза. — Значит, вы до этого ни в каких клубах не состояли? — спросила она. Чайльд отрицательно помотал головой, запихивая в рот очередное печенье. Он не хотел пускаться в размышления об этом занудстве. Хотя о клубе кулинарии поговорить можно: от него хоть какая-то польза. — Ясно... Мы с вами постараемся это исправить. Уверена, к концу месяца вы решите, в какой кружок хотите! — Она довольно улыбнулась. — А как у вас с успеваемостью? И осмелюсь спросить: вы двоечник? — Уф! — кивнул предвестник Фатуи с набитым ртом. — Это не особо хорошо, конечно. Но, знаете, я тоже не идеально учусь. Особенно тяжело мне даётся информатика. Стыдно признавать, но я ничего не смыслю в компьютерной технике. Такое заявление показалось собеседнику слегка забавным, но он решил поддержать разговор — раз сегодня день спонтанности, почему бы и нет? — А я, — начал двоечник, проглатывая остатки пирожного, — я ненавижу литературу. Просто из-за выскочки Ит... Кхем! То есть некоторые уверены, что я ничего в ней не смыслю, а это неправда! Я не очень дружу с поэзией, но, может, тоже стихи пишу... Если злорадные трёхстрочные дразнилки вообще можно назвать стихами. — Как я вас понимаю, — закивала Люмин. — Многие мои знакомые считают, раз я не смыслю в технике, значит, отсталая! Но я хочу понимать! Тарталья снова что-то пробурчал, не отрываясь от еды. Девушка посмотрела на него с еле сдерживаемой улыбкой. Проглотив последний кусок, парень схватился за край скатерти и смачно вытер ею рот. Брови удивлённой хозяйки клуба поползли вверх. Двоечник заметил её реакцию и недоуменно моргнул. — Ой, — выпалил он, вытирая рот, который всё ещё был измазан закатниковым сиропом и кремом, рукавом рубашки, — звиняйте...