Индейское лето

Слух о том, что Джо убил доктора, буквально настиг меня на пороге моего дома, и сначала показался мне лишь сплетней, самое большее, уловкой адвоката, решившего спасти своего клиента, обвинив самого ненавидимого человека в городе. Я не могла представить убийцей того, кто попался на краже яблока, не говорю уже, близкого мне человека. Когда этой новостью со мной поделилась соседка, я думала только, не хочет ли она намекнуть, что видела меня с Джо, и теперь хочет припугнуть и подзаработать. Слава Господу, мне хватило ума не расспрашивать её. Вскоре у моего порога столпилось полгорода. Меня поздравляли, заверяли, что готовы по-соседски помочь мне, уговаривали не беспокоиться, а я до последнего не могла понять, что знают о нас все эти люди и почему до сих пор не линчевали пособницу убийцы или кем я на тот момент могла им казаться. Правда открылась, когда судья Тэтчер привёз в собственном экипаже моего Томми, поздравил, как и прочие, с тем, что я воспитала исключительно достойного юношу, и рассказал всю историю с начала до конца. Судья всё расхваливал Томми и меня, а я вспоминала, как Джо мечтал отрезать нос и уши миссис Дуглас, и пыталась понять, как могла быть настолько слепой всё это время. Винить, кроме себя мне, было некого. Месяц назад Джо не знал, что Том мой племянник, и не узнал бы, не пригласи я его в дом. Он лишь пользовался удачно сложившейся для него ситуацией, даже не был настойчив в расспросах о моём мальчике. Ничего не мешало мне отвечать ему, что я не хочу говорить о том, что творится дома. Мне очень хотелось бы думать, что благодаря нашей связи Джо не пытался избавиться от Томми до суда, но причина скорее в том, что исчезновение ребёнка, как впоследствии выяснилось, вызывает много шума в нашем городе. Моей беспечности нет оправдания, как бы мне ни хотелось его найти. Весь день до вечера я кормила всё прибывающих гостей, благодарила их, вместе с ними восхищалась моим храбрым Томми и всё думала, сколькие из них с такой же готовностью пришли бы меня линчевать. Сыновья нашего соседа-валлийца остались на ночь сторожить дом, на случай, если Джо заявится как-то навредить моему мальчику. Я носила им кофе и всё вспоминала, как их младшенький месяц назад накидывал петлю на шею Мэффа Поттера. Говорят "волка на собак в помощь не зови". Меня не покидало чувство, что ко мне пришли волки в помощь на койота, но выбирать не приходилось. В ту ночь я молилась и, несмотря на усталость, совсем не хотела спать. Всё изменилось: ещё недавно я молилась бы о том, чтобы Джо не попался соседям. Теперь я поняла, что совсем не знала этого человека и не представляла, чего от него можно ждать. На следующий день мы были приглашены к судье, но я отказалась, потому что была совсем без сил, Сид тоже остался дома и объяснил мне, что Тому нравится Бекки Тетчер, а он будет только мешать. Мне и в голову не приходило, что Тому в школе нравится какая-то девочка. Как сейчас понимаю, если бы мы пошли к судье вместе с Томми, события развивались бы немного по-другому, даже не знаю, к лучшему или к худшему. Я уснула в середине дня, что бывает со мной крайне редко, даже если не сплю накануне. Я увидела уже привычные своды пещеры и старуху Каменное Платье. В этот раз она не смотрела на меня, расположившись перед подземным озером, ведьма с видимым пренебрежением ворошила когтем валяющееся перед ней золото. На плече у неё сидел ворон и следил за мной совершенно человеческим глазом. Потом он вдруг взмахнул крыльями, и всё скрылось: и озеро, и золото, и бледные лучи света, падающие со свода, а старуха очутилась передо мной, выпрямившись в полный рост, огромная и грозная, с извечной ласковой улыбкой на губах, в которой не было ни доброты, ни дружелюбия. Эта улыбка поползла в стороны, всё больше походя на трещину в камне. И тут я проснулась. Уже темнело, а Том ещё не вернулся. Мы с Сидом пошли к судье забирать его и узнали, что Том давным-давно ушёл: оказалось, он хотел сегодня увидеться с Геком Финном. Мистер Тетчер отпустил его, потому что ему и в голову не пришло, что Джо посмеет сунуться в город среди бела дня. Но теперь день клонился к закату, а Тома никто из соседей не видел. Не видели и Гека, и бочка его была пуста. Как ни мало было доверия шерифу, я поспешила к нему. Мы подняли на уши весь город. Никогда раньше, ни в праздничные дни, ни во время бедствий я не видела такой толпы, как той ночью. Если бы Тома в самом деле похитил Джо, как я опасалась, он немедленно отпустил бы его, лишь увидев столько огней на берегу. Не могу понять, почему я поверила, что Том погиб, когда шериф принёс мне всего лишь выловленную шляпу моего мальчика. Должно быть, уверилась, что Господь покарает меня за месяц безнаказанных утех с убийцей, которого я сама привела в дом и познакомила с детьми. Я проклинала нас обоих, корила себя за неосмотрительность и невнимание к Тому, жалела о каждом подзатыльнике ему и о каждой улыбке Джо. Сид утешал меня, как мог, говорил, что я не виновата, но я знала, что это не так. Знаю и сейчас, уже радуясь, что последствия оказались не так страшны. Тогда я вспоминала все слухи об индейцах и гадала, мог Джо скальпировать Тома, сжечь его заживо или, проткнув кожу на спине, подвесить на дерево, привязав к ногам тяжёлые камни. Сейчас я знаю, что последним способом индейцы, и то далеко не все, лишь проверяли на стойкость собственных подростков, но в те дни меня подводили невежество и воображение. Хуже всего было то, что в моих воспоминаниях Джо совсем не походил на кровожадного дикаря. Он приносил цветы, укутывал меня в свой плащ в холодные дни, будил вовремя, чтобы я не попадалась на глаза соседям, старался вести себя, как джентльмен (по крайней мере, не сплевывал при мне на пол табак и не ругался, разве что если не находил других слов, но и тогда старался смягчать выражения). Выдай его в суде не Томми, а кто-то из соседей, я была бы уверена, что Джо оклеветали. Но выдал его всё же Том, и все мелочи сошлись, и, когда мой мальчик исчез, каждое слово и каждый поступок Джо казались мне частью коварного плана, злой игрой двуличного безжалостного существа, использующего в своих целях кого угодно как угодно. Как сейчас понимаю, этот образ больше походил на настоящего Джо, чем тот, что я рисовала прежде, но всё же я сгустила краски, представив его чуть ли не преступным гением, с ледяным спокойствием строящим сложные схемы устранения малолетнего свидетеля и очаровывающим для этого его тётку. Верхом его искусства всё же был план с Мэффом Поттером, и тот не сработал, а позже я услышала, что, попадись тому с самого начала хороший адвокат, и помощь Томми не понадобилась бы: не смог бы пьяный старик так с одного удара убить человека, да ещё с комплекцией доктора. К прощанию я никак не готовилась. Нашла траур, который шился ещё к похоронам сестры, и, пока Сид не напомнил мне, что пора выходить, выла, вспоминая и её саму, и нашего с ней Томми, которого я не уберегла, и родителей. Я чувствовала, что подвела их всех. В тот день Сид был в доме за старшего и справлялся лучше, чем можно было ожидать: успокаивал меня по мере сил, взял на себя домашние хлопоты и даже сочинил небольшую речь к прощанию. Том потом говорил, хорошо получилась, но он бы немного изменил. Как я сейчас понимаю, первое исчезновение Тома и последующее вскоре появление в немалой степени спровоцировали тот поступок, из-за которого я начала эти записки. Именно тогда я, если не изменилась, то узнала о себе больше, чем хотела бы знать. Дело в том, что я не наказываю и не отчитываю моих мальчиков на людях, но тогда, когда он появился на собственных похоронах, живой и невредимый, первое, что я сделала, прежде чем начать его расцеловывать и расспрашивать, это подбила ему глаз на виду у всего города. Том правильно понял, что я переволновалась из-за него, не могу также сказать, что он этого не заслуживал (до сих пор не понимаю, как он додумался сбегать из дома, где его охраняли, прекрасно зная, что Джо охотится на него), но воспитывать его на людях всё же было недопустимо.