Из пепла

      С раннего детства Люцифер привык полагаться только на себя, следуя голосу собственного разума и подвергая сомнению все сказанное его главным наставником — Сатаной, учителями, друзьями детства, союзниками и врагами. Отец всегда говорил ему: «Члены команды могут предать друг друга, а потому всегда помни, что у тебя есть только ты сам, и только ты сможешь помочь себе и вытащить из дерьма, в которое забрался.» Этому совету Люцифер следовал на протяжении всей своей жизни. Объединяясь с другими демонами для того или иного дела, сын Сатаны всегда помнил о необходимости иметь собственный план на случай предательства или неудачи, таким образом, ему всегда удавалось выходить сухим из воды и становиться лучшим. Сатана никогда не позволял ему падать, не терпел ошибок и слабости. — Учись на ошибках других, но не смей оступаться сам, — всегда говорил он. Сейчас же, ощущая потребность обезопасить самого себя от возможной измены со стороны Велиала и Наэмы, Люцифер извелся, вынашивая докучливые мысли и варианты исходов событий. Демон не спал трое суток, изредка появляясь на занятиях, но и там выглядел отстраненным и безучастным, будучи совершенно незаинтересованным в делах вшивых Непризнанных, которым требовалась помощь опытнейших рожденных ангелов и демонов. Никто в школе не обращал внимание на странную перемену настроения Люцифера, списывая все на его обычное высокомерие и угрюмость. Даже Сатана, с которым Люций виделся лишь дважды с того злополучного дня, когда был палачом в Аду, совершенно не был им заинтересован в сыне. Люцифер не осекался, не делал ошибок. Все шло ровно в последние дни и, кажется, отец даже не подозревал его ни в чем — Люций надеялся, что Велиал действительно верен только ему. Люцифер перерыл, именно перерыл, множество книг, связанных с амулетами, оберегающими жизнь бессмертного от ему подобных, пробовал разделить части своей души, заключив в их предметы, но так или иначе, демон не делал никаких успехов — все его попытки заканчивались провалом. Прежде, чем сойти с ума от ярости невезения, Люцифер все же решил обратиться за помощью к кому-то, кто был совершенно не заинтересован в делах Небес и Ада, но достаточно осведомленным о магических ритуалах разного толка. Демон, как и многие другие, был наслышан о великом заклинателе — Фидеро, всю свою жизнь посвятившему медитации и самосовершенствованию, изучению различных книг и рассуждению о смысле жизни и сути творения Шепфы. Мало кто встречал его, мало кто говорил с ним, если верить тем преданиям, что читал Люцифер, но найти заклинателя стало для него необходимым, ведь он был единственным, кто мог помочь демону. Люцифер не долго собирался с мыслями, а потому, решительно настроенный воплотить в жизнь свой план, он явился на самую высокую точку одного из небесных островов, что зависли над разливавшимся под ними синем морем, над которым то и дело дули сильнейшие ветры. Они создавали невероятные вихри, поднимая раскаты белых пенистых волн, ломая ветви деревьев, сметая со скал булыжники и роняя их в воду. Ветер утягивал в свой плен всех, чьи крылья были слабее, но не Люцифера. Демон стоял на краю скалы, уверенно и величественно взирая в даль, будто был хозяином этих мест. Ветер то и дело обдувал его мужественное лицо, растрепывая черные, как самая темная адская ночь волосы и сильную фигуру, что так твердо стояла на краю, будто пыталась противостоять ветру и доказать ему свое превосходство. Неожиданно, из гулкого завывания ветра послышался хриплый шепот, который будто бы утягивал Люцифера к себе, приглашал в объятия волнующихся вихрей. Не страшась неизвестности, сын Сатаны раскрыл величественные бардовые крылья и сделал шаг со скалы, но тут же был подхвачен ветром. Демон огляделся по сторонам, находясь в яростном торнадо, но все, что он увидел перед собой — это размытые пейзажи парящих островов. Перед глазами все расплывалось, и, наконец, Люцифер услышал голос ветра, что шептал ему: «Aperta ad ventum»*. Демон закрыл глаза, сосредоточившись, а в следующий миг оказался на высокой заснеженной горе, вокруг точно таких же белых вершин. Ветер похолодел, а парящие острова пропали. Оглядевшись, Люций прошелся по хрустящему, ранее никем не тронутому снегу и вгляделся в фиолетовое небо, что так низко зависло над горизонтом. Снег беспорядочным вихрем кружился, падая на одежду и внушительные крылья Люцифера. Демон слегка тряхнул ими, смахивая с себя тонкую вуаль снежинок, и наконец, увидел перед собой великого заклинателя. Мужчина выглядел не многим младше Сатаны, облаченный в темно-синюю мантию, а на его руках блестели широкие серебряные браслеты. Заклинатель шагнул навстречу к демону, прикладывая руку к сердцу. — Приветствую тебя, принц Преисподней, — почтительно поздоровался он, а на его лице промелькнула какая-то странная усмешка. — Заклинатель Фидеро, — демон приветственно кивнул в ответ, не обращая внимание на странное выражение лица ангела. Люций развел руками, указывая на заснеженные горы вокруг. — Почему мы переместились сюда? — непонимающе спросил он, а Фидеро загадочно улыбнулся и скрепил свои руки в замок, подходя чуть ближе к Люциферу. Демон по-прежнему ожидал ответа, но заклинатель молчал, глядя в ответ своими темными мудрыми глазами. — Зачем ты явился ко мне, Люцифер? — спросил он, присаживаясь прямиком на снег, скрещивая ноги, облаченные в широкие штаны. Демон удивленно глянул на то, как Фидеро приглашающе похлопал рукой по мягкому одеялу снега, но все же присел напротив, мирно складывая за спиной могучие крылья. — Бессмертный может умереть лишь от руки ему подобного, — сказал Люцифер, слегка щурясь от низкого фиолетового неба, от одного взгляда на которое, размывалось зрение. — Я хочу знать, каким образом некоторым бессмертным удавалось выжить во времена Первой Небесной войны. Многим были нанесены тяжелые ранения, увечья, но все же они с нами — Кроули, Мамон, Нега. — Я понимаю, почему ты просишь помощи у меня, сынок, — по-отечески тепло ответил Фидеро и стал перебирать в руках нефритовые бусы. — Понимаю, почему не обращаешься к выжившим. Ты скрываешься, не хочешь выдавать своих жестоких планов. Люцифер изумленно глянул на ангела, но поразмыслив немного, на его лице вновь образовалось спокойствие и безразличие. Не даром Фидеро был великим заклинателем — от его взора ничего не скрывалось, он как никто другой мог читать мысли так, как если бы читал книгу. Однако, некая настороженность и беспокойство все же витали в голове Люцифера, опасаясь до конца довериться заклинателю. По всей видимости, снова предугадав чувства демона, ангел кивнул и поджал губы. — Твой путь тернист и опасен. Вокруг тебя будут собираться предатели, твои враги вдруг станут союзниками, а твоя душа откроется для новых волнений. Я знаю, Люцифер, ты переживаешь о скрытности своих намерений, но я не собираюсь выдавать тебя. То, что грядет — необратимо. Все в нашем мире предрешено. Фидеро говорил несколько грустно, казалось, он был огорчен тем, что не мог повлиять на судьбу, не мог остановить злой рок, что в скором времени грозил обрушиться на Небеса и Ад. Заклинатель смотрел на Люцифера странным взглядом, в котором демон прочел понимание и сочувствие, или, ему лишь виделось то, что хотелось. Сын Сатаны сжал кулаки, уставившись на снег, что был помят его коленями и подошвами. Собравшись с мыслями, он поднял глаза на Фидеро и нахмурился.  — Ты не ответил на мой вопрос, заклинатель Фидеро, — твердо и нетерпеливо напомнил демон. — В каждом из нас есть две стороны, сынок, — начал заклинатель, раскрыв руки ладонями вверх. На одной из них загорелся белый огонек, а на второй черный. — В ком-то преобладает белое — нравственность, доброта и жертвенность, — белый огонек вдруг стал больше, накрывая собой черный, превращая его в маленькую горящую горошинку, размером с самую мелкую жемчужину. — А в ком-то больше темного — жестокости, гнева и эгоизма. — Черный огонек вдруг разросся, изнутри сжирая в своем мерцании вспышки белого света. Люцифер смотрел на руки Фидеро с нескрываем раздражением, готовый вот-вот сорваться на грубость. — Говори яснее, Фидеро, — закатывая глаза сказал он. — Прибереги свои метафоры и поэзию для тех, кому они интересны. Однако заклинатель не обратил внимания на ярость демона, только разъединил белый огонек от черного и спрятал его в кулаке. — Тебе необходимо отделить свет от тьмы. Найди невинную, непорочную часть себя и вынь ее, спрячь в священном месте, куда сможет добраться лишь такая же чистая душа, чьи помыслы прозрачны и полны добрых побуждений. Когда твое тело умрет, непорочная часть твоей души останется жить и станет ключом к твоему возвращению. Люцифер застыл, не отрываясь глядя в спокойные темные глаза Фидеро. Его лицо выражало безмятежность, будто бы он только что не сморозил несусветный бред. Демон угрожающе подался вперед, начиная злиться. Его крылья раскрылись, будто предупреждали заклинателя о грядущей опасности, но он и слова не сказал, ни единым своим мускулом не показал волнение, продолжая сидеть ровно на месте. Люцифер встрепенулся, рукой тыча себе в грудь и недоуменно глядя на Фидеро. — Посмотри на меня, — обратился к нему демон. — Видишь эти руки? — Люцифер показал Фидеро свои грубые ладони. Взляд ангела невольно скользнул чуть выше, к запястьям, на которых начинались искуснейшие темные рисунки. — Эти руки мучали и истязали грешников на всех девяти кругах, убивали и предавали. Я — сын Сатаны, жесточайшего правителя, когда-либо существовавшего в мире. На этих руках кровь и пот моих врагов и друзей. Фидеро молчал, не моргая смотрел в глаза Люцифера, видя в них злость и зарождавшиеся вихри отчаяния. — Думаешь, во мне есть свет? Есть непорочная часть меня? — голос демона звучал ядовито, болезненно, он будто пытался доказать Фидеро, что он ошибался, Люций пытался убедить его в том, что он — чистейшее зло, не имеющее за собой ничего светлого и нравственного. — Мораль для меня — пустой звук, Фидеро. И как мне, черт тебя дери, справиться с этим блядским указанием? Как сохранить нить, что приведет меня назад, что выведет мою тленную душу из Небытия, когда я — само зло. Тон Люцифера был пропитан непониманием, желанием познать любые способы сохранения своей души на крайний случай предательства. Но единственный, к кому он решился обратиться, говорил неясный бред, абсолютно нелепую и до жути смешную чушь. — Боюсь, сынок, что это — единственный способ. Если ты не заглянешь внутрь себя, рискуешь кануть в Небытие без возможности воскреснуть вновь. Мне жаль, Люцифер, — в противовес сказанному, голос Фидеро совсем не звучал жалостливо, наоборот, демон уловил в нем какие-то странные, непонятные для него мотивирующие нотки и от этого распалился еще сильнее. Но прежде, чем он успел выплеснуть свой гнев на заклинателя, тот поднялся на ноги и обернулся ветром, вливаясь в поток кружащихся над горами снежинок. Люцифер тоже поднялся и запустил пятерню в волосы, взвыв от безысходности и отчаяния. Каждый уголок его души был темнее самого черного и глубокого адского подземелья. В его голове жили чудовища, сравнимые с устрашающими с Цербером и Минотавром, его глаза горели адским пламенем, а по венам текла кровь, что была горячее вод Флегетона, в котором топили грешников. Никакого света, ни единого доброго помысла не могло быть в его сознании, ведь все, что он чувствовал от начала времен — это боль, унижения и ярость, чистейшую, кристально-чистую, как грани обработанного бриллианта. Плечи Люцифера сковала злость, и он уставился вдаль, сильно ссутулившись и опустив руки по швам. Темно-фиолетовое небо, которое теперь сгущалось сумерками, казалось мрачнее, чем прежде. Ветер выл громче обычного, без устали, жестоко и беспощадно врываясь в сознание демона, вороша его, устраивая настоящий бардак и неразбериху. Люцифер позволил крыльям упасть, волочиться по снегу, пока он стоял на самой высокой, самой холодной точке земли и смотрел с грустью на заснеженные вершины. На глаза демона набежали слезы, но он смахнул их, внушая себе, что глаза увлажняются из-за беспощадно холодного ветра. Горы будто насмехались над ним, своим величием заставляя его чувствовать себя ничтожной вошью, будто он опустился на уровень кого-то из Непризнанных, или, что куда хуже, стал смертным. Ощущать собственную ничтожность ему не нравилось. Это гадкое чувство посещало его только при встречах с дражайшим отцом, а теперь здесь, к его сожалению и отвращению. Демон зажмурился, не желая видеть этих величественных, безмолвно смеющихся над ним гор и уставился на собственные руки. Люцифер выдохнул, пытаясь собраться с мыслями. Нельзя было сдаваться, стоило искать другие пути, чтобы выжить, остаться победителем даже тогда, когда враги будут считать его побежденным. И не важно, о чем говорил идиот Фидеро. Его чертовы мозги прогнили в полном одиночестве, он сошел с ума после смерти единственной дочери, не удивительно, что он порет чушь. Демон встряхнул крылья, припорошенные снегом, и поднял голову к нему, встречая потоки ветра, что создавал образовавшийся в небе водоворот. Люций прыгнул, в миг оказываясь посреди квартала частных домов, и оглянулся вокруг себя. Ноги понесли его сами, минуя двухэтажные домики, обшитые сайдингом, с аккуратно подстриженными зелеными газонами и клумбами — весь квартал выглядел так, как будто сошел с обложек журналов о ландшафтном дизайне. Наконец, мужчина остановился напротив голубого домика с черной крышей и маленьким белым заборчиком, и не приближаясь, заглянул в окно. Демон увидел небольшую, но светлую кухню, в которой пританцовывая с наушниками в ушах, что-то готовил незнакомый мужчина. Он выглядел радостно, воодушевленный готовкой и встречей с друзьями, что вот-вот должны были нагрянуть к нему. Люций понял, что водоворот принес его точно по адресу — в окне танцевал никто иной, как Лоренцо — возлюбленный Велиала, ради которого демон темных искусств был готов отказаться от бессмертия и спуститься на землю, чтобы прожить ничтожную жизнь смертного. Люцифер усмехнулся, вновь вглядываясь в черты танцующего Лоренцо: он был плотнее Велиала, но все же куда меньше широкоплечего сына Сатаны или Асмодея. Волосы смертного были темного цвета, нос большой, орлиный. Ужимки и движения казались менее женственными, нежели манеры Вела, но все же он казался приятным. Демон огляделся вокруг себя, замечая, как ему навстречу бежит невысокий демон Цепарирон, чье лицо наполовину разложилось, но тело по-прежнему было целым и сильным. Демон был в разы меньше Люцифера, страх внушало только его безобразное лицо, даже крылья казались безобидными, чересчур маленькие и рваные, но тем не менее, он был силен и кровожаден, способен в одно движение разрывать человеческую плоть на куски. Цепарирон подошел к Люциферу, кланяясь и лукаво улыбаясь. — Мой принц, — гнусавым голосом поздоровался он, но сын Сатаны проигнорировал его приветствие, кивая в сторону окна. — Видишь того смертного, Цепарирон? — серьезно, совершенно без эмоций спросил Люций. Демон кивнул, глядя на Лоренцо. — Да, господин, — отозвался он. — Вы хотите, чтобы я разобрался с ним? Неужели это очередной глупец, заключивший с вами сделку и не сумевший расплатиться? — Со своими должниками я разбираюсь сам, Цепарирон, — недовольно ответил Люций, а его прихвостень сжал голову в плечи, страшась грозного тона своего принца. — Тогда, кто он, мой господин? — Ты помнишь ту клятву, что принес мне? — вопросом на вопрос ответил Люций, а уродливый демон яростно закивал, припоминая день, когда стал должником принца Преисподней. Спасенная жизнь в Аду стоит дорого, а потому приходилось расплачиваться. — Помню, помню, мой принц! — Пока ты жив, ты связан со мной этой клятвой. И даже после моей смерти ты будешь обязан служить мне, если потребуется, — властно сказал Люцифер, хватая слугу за плечо. Его руки прижали Цепарирона к забору, заставляя его смотреть прямо в окно, где Лоренцо сливал воду, в которой варились его спагетти. — Но, что я могу сделать для вас, если вы умрете? — непонятливо спросил прислужник. Люцифер как будто ласково огладил его плечо, смахивая с темно-коричневого плаща пылинки, и гадко усмехнулся. — Если я умру, Цепарирон, — серьезно обратился Люций. — Ты лишишь этого смертного жизни самым жесточайшим способом из всех, что сможешь придумать. Я хочу, чтобы он кричал, умирая. Хочу, чтобы молил о пощаде и звал на помощь, но умер, так и не узнав, прибыла подмога, или нет, — шепот Люцифера приобрел низкий устрашающий тон, который послал мурашки по шее Цепарирона, заставив его сжаться сильнее, превратив свою и без того горбатую спину в вопросительный знак. — Простите, мой принц, — извинился он и обернулся к Люцию, заглядывая в его алые омуты своими серыми, почти водянистыми глазами. — Но, кто этот смертный? Почему вы хотите его смерти? — Этот смертный — плата за предательство, которое, возможно, совершается сейчас, или не будет совершено никогда, — ответил Люцифер, в последний раз глядя на счастливого Лоренцо. — Если кто-то узнает о том, что ты был здесь — я заставлю тебя проглотить твой прогнивший язык. Сын Сатаны отошел от белого забора, направившись вверх по улице. За собой он слышал, как к дому Лоренцо подъехал автомобиль, а из него вывалилась шумная смеющаяся компания, которая тут же была встречена веселым и улыбчивым хозяином дома. Люцифер оглянулся в последний раз, а перед его глазами встало разочарованное лицо Велиала. Демон сжал губы, пытаясь отмахнуться от невидимого взгляда карего и голубого глаз, и зашагал скорее, чтобы скрыться с ненавистной улицы.

***

В школе Ангелов и Демонов ожидались ежегодные грандиозные спортивные игры. Основной дисциплиной, в которой соревновались ученики, стало крылоборство. Тренировки проходили усиленно, самые упорные из ангелов и демонов занимались денно и нощно, особенно белокрылые, надеясь выиграть соревнования. Ангелам редко везло в силу того, что лидером демонов всегда был Люцифер, и хоть Дино и старался изо всех сил, будучи представителем команды ангелов, ему еще ни разу не удалось побить принца Преисподней. И на этот раз, тренировки проходили вне занятий, ангелы заняли одну половину поля, а демоны другую, тренируясь каждый со своей стороной. Вики и Мими прибыли на поле, заняв места поближе, чтобы понаблюдать за тренировками. Трибуны были пустыми, а потому по всему стадиону разносилось громкое эхо тренирующихся парней. Мими закинула ноги на спинку впереди стоящего кресла и скрестила руки за головой, наслаждаясь прохладным ветерком уходящего лета. Вот-вот начнется осень, небо будет все чаще затягиваться тучами, тускнеть, а потому девушке хотелось напоследок впитать в себя лучи уходящего солнца. Вики сидела рядом с подругой, облокотившись на кресло перед ней, и положив подбородок на сложенные руки. Непризнанная следила за грациозными движениями тренирующихся учеников и улыбалась, впервые за долгое время чувствуя себя расслабленной, не ощущая тревоги и страха перед завтрашним днем. Занятия на сегодня были окончены, а потому можно было позволить себе расслабиться и насладиться вечером в компании подруги. — Как думаешь, Дино и его команда победят на этот раз? — наивно и с некой надеждой спросила Вики, а Мими саркастично хмыкнула, закатывая глаза. — Не-а, — демоница щелкнула языком. — Люцифер снова надерет этим святошам задницы, — Мими будто бы гордилась силой и непревзойденностью сына Сатаны и тем, что его команда из раза в раз выходит победительницей. — Люцифер не оставляет Дино и шанса, — Вики надулась и метнула на блондина расстроенный взгляд. Он без труда повалил на землю однокурсника-ангела всего одним взмахом тяжелых белоснежных крыльев, но тут же подал ему руку, помогая подняться. — Ну, правила не нарушаются. Демоны побеждают честно, — Мими хихикнула. — Самой не верится, что говорю это, но это правда. — И все же, обидно, — ответила Вики, а Мими пожала плечами, бросив взгляд на свой маникюр. Неожиданно Непризнанная издала легкий смешок и толкнула подругу в бедро, указывая в сторону демонов. Мими подняла взгляд, обнаружив Ади, который вышагивал навстречу к трибунам, где сидели девочки, на ходу стаскивая с себя футболку. Зная, что Вики и Мими смотрят на него, он соблазнительно провел вещью по веснушчатой бледной груди, вытирая пот, и дерзко усмехнулся в ответ на кривляния девушек. — Позер, — демоница фыркнула и встала с места, перегнувшись через ограду трибун. Ее руки тут же добрались до торса Ади, а пальчики ущипнули его за сосок. — Ай! — демон пискнул, отскочив, а Вики звонко рассмеялась. — За что?! — театрально изумился он, пытаясь схватить Мими, но та вовремя вернулась на место, принимая исходное положение. — За то, что не тренируешься как следует, — дочь Мамона показала Ади язык. — Вики вон жалуется, что мы несправедливо обставляем ангелов. Иди, покажи ей как много мы работаем. — Мы? — Ади засмеялся. — Твоя соблазнительная задница, обтянутая в кожу, сидит на трибунах все время, пока я, — демон ткнул пальцем себе в грудь, — занимаюсь в поте лица. — Без разницы, — Мими безразлично махнула рукой. — Не могу поверить, что вы ни разу не продули, — Вики удивилась. — Это ведь совсем не интересно. — Не интересно побеждать? — демоны на пару усмехнулись. — Не интересно никогда не проигрывать, — уточнила Непризнанная, а Ади пожал плечами. — Ад всегда принижают, вот и приходится из раза в раз доказывать нашу силу и стойкость, пусть это и школьные соревнования. Если проиграем, эти заносчивые святоши возомнят себя чертовыми хозяевами школы. Демону не принято сдаваться, — Мими поджала губы, соглашаясь с другом. Грусть отразилась на ее лице, но через секунду эмоция сменилась удивлением, когда она глянула в сторону кучки ангелов. Вики проследила за взглядом подруги, натыкаясь на Дино, который разминал крылья после тренировки. Мышцы его спины перекатывались под намокшей от пота рубашкой, вторя движениям внушительных крыльев. Шея и предплечья, видневшиеся из-за закатанных рукавов, блестели от пота, а из пучка на затылке выбилась пара длинных локонов. Закончив разминку, Дино сложил крылья за спиной и обернулся к девушкам, ловя на себе их взгляды. Мими смотрела как-то странно, будто впервые видела ангела, а Вики дружелюбно улыбнулась, помахав ему ладошкой. Ангел расплылся в ответной улыбке и шагнул на встречу к компании. Ади натянул на себя футболку, взлетая на трибуны, поближе к Мими, а Вики, наоборот, склонилась чуть ниже. — Привет, — поздоровалась она, вглядываясь в щетинистое лицо ангела. Он кивнул в ответ, а потом перевел взгляд на демонов. — Ади, Мими. — Хай, — демон отсалютовал, нехотя складывая руки на груди, а Мими только сверкнула глазами. — Люцифер не явился на тренировку, — констатировал Дино, явно недовольный тем, что противник побеждает его и без усердных занятий, в то время как ангелы работают в поте лица. — Как будто ему это нужно, — смеясь отозвался Ади, как бы подтверждая мысли Дино. Ангел раздражился, но сдержал эмоции внутри, сжав кулаки. — Мими, а ты не участвуешь? — спросил он, желая перевести тему. Демоница медленно оглядела мужчину сверху вниз и хмыкнула, закинув ногу на ногу. — Я зритель. Эти игры не для таких, как я, — высокомерно ответила она, чем вызвала некое удивление со стороны Вики. Сейчас Мими казалась ей заносчивой избалованной принцессой, хотя подруга изо всех сил старалась избегать этого ярлыка, пытаясь быть на ровне со всеми. — Что же, — Дино смутился, раздосадованный проявленным высокомерием и грубостью, и перевел взгляд на не менее удивленного Ади. — Желаю удачи на скором чемпионате, — сказал он. — Вики, еще увидимся. — Пока. Дино развернулся и быстрым шагом покинул поле, оставляя компанию втроем, на совершенно пустых трибунах. — Воу, что это сейчас было? — Ади засмеялся, хватаясь за живот. — Какая дива! — демон расставил четыре пальца и поднес их к своему затылку, изображая венец. Мими раздраженно скинула его руку и крепко сжала палец. — Черт тебя дери, Мими! — взвыл демон и нахмурился.  — Прекрати! — Не зли меня, — фыркнула девушка, теперь глядя на Вики. — Что? — Ничего, — Непризнанная подняла руки вверх, будто капитулируя. — Просто это было странно. Ты показалась мне весьма… кхм, весьма резкой. — Только показалась, — Мими отмахнулась, но словив на себе недоуменные взгляды друзей, истошно застонала. — Да! Да! Я повела себя как сука. Просто его занудство меня раздражает! Вы его видели? Эта белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, его взгляд, как у потерянного щенка! Так раздражает, — девушка схватилась за горло, высунув язык. Ади рассмеялся, а Вики закатила глаза. — Ну конечно, — девушка ущипнула подругу за плечо. — А то я не видела, как ты смотрела на него. Признай, он симпатичный! — Ничего подобного, — Мими упрямо покачала головой. — Ни-че-го подобного! — Я вижу, как краснеют твои щеки, — подразнила Вики и ткнула Мими пальцем в скулу. Девушка фыркнула. — Вики, дорогая, может он и красив, но ангелочки явно не по моей части, — демоница надула пухлые губки. — Мне не нужен мальчик, я ищу мужчину. А этого забери себе, если хочешь. И, тряхнув волосами, Мими поднялась с места и прошлась к лестнице, спускаясь с трибун. Ади и Вики проводили ее взглядом, и сдерживая смешки, обнялись и зашагали следом, не выпуская друг друга из объятий.

***

После провала с Фидеро, Люциферу не хотелось возвращаться домой, а потому он предпочел направиться в клуб, где частенько появлялся, отдыхая с Наэмой, Велиалом и Асмодеем. Демон не менял облик, скрыл лишь свои крылья и не страшась вошел в шумное помещение. Клуб был переполнен пьяными танцующими людьми, что закидывались наркотиками прямо на танцполе, открыто ублажали друг друга, плюя на любые нормы приличия. Это была настоящая обитель греха и порока, то самое место, где даже на земле демоны чувствовали себя как дома. Люцифер огляделся, пробираясь через толпу потных и накуренных тел, чтобы добраться до излюбленного места в ВИП-секторе. К его несчастью, он оказался там не один. На черном бархатном диванчике сидела Наэма, облаченная в темно-зеленое платье с длинным вырезом от ложбинки на груди и до самого пупка, а на ее ногах были надеты высокие сапоги черного цвета, которые делали ее ноги еще более длинными. Демоница выглядела безукоризненно роскошно и раскрепощенно, когда, не стесняясь никого, глубоко целовала в губы сидящую рядом смертную девушку. — Блеск, — Люцифер закатил глаза и нахмурился, готовый уйти, но Наэма вовремя оторвалась от лица своей новой знакомой и заметила демона, сверкнув красными глазами. Девушка махнула рукой, подзывая Люция ближе, а сама похлопала сидящую девушку по бедру. — Оставь меня наедине с моим другом, дорогая, — ласково сказала она, рукой оглаживая щеку девушки. — Я найду тебя позже. Смертная кивнула, поднявшись с места, а Наэма бросила ей в след провожающий взгляд и похотливо облизнулась, глядя на упругую задницу, едва-едва прикрытую платьем. — До чего хороша, не так ли? — спросила она у застывшего перед столиком Люцифера и потянулась за стаканом, в котором звенел лед, плавающий в виски с колой. Демоница сделала небольшой глоток, сексуально слизывая с губы капельку напитка. Люцифер не смотрел на смертную, а потому просто пожал плечами, присаживаясь рядом. — Что ты здесь делаешь? — недовольно спросил он, хмурясь. — Отдыхаю, — беззаботно ответила Наэма, еще больше раздражая демона своим тоном. Он выдохнул, подозвал к себе официанта. Парниша в белой рубашке и с черным галстуком прибежал стремительно, сжимая в руках поднос. Он опасливо глянул на угрюмого Люцифера, ожидая заказа. — Абсент. Бутылку, — сказал демон и откинулся на спинку дивана. — Простите, сэр, но мы не подаем абсент бутылками. Вы можете заказать только шоты, — заикаясь ответил официант. — Я хочу бутылку, — гневно ответил Люцифер. — Уверен, ты что-нибудь придумаешь. Официант нервно и неуверенно кивнул, и убежал к бару. — Воу, — Наэма засмеялась, вновь делая глоток. — Тяжелый день, дорогой? — глумливо спросила она. — Тяжелый век, — демон закатил глаза. — С чего вдруг ты такая радостная? — Люцифера будто раздражало то, что кто-то смел быть счастливым и расслабленным в момент, когда его распирали злость и раздражение. — А разве есть повод для грусти? — Наэма откинула светлые волосы, собранные в высокий хвост, и нагнулась к Люцию чуть ближе. — Я успешно выполнила свою работу на земле, успела заняться крышесносным сексом с Асмодеем, и теперь я здесь — отдыхаю и набираюсь сил, — гордясь собой ответила девушка. — А где же твой любовничек? — спросил Люцифер, поглаживая щетину на подбородке. Наэма пожала плечами, накручивая на палец длинный светлый локон. — Развлекается с очередной бедняжкой, которую бросит на утро, — демоницу совершенно не коробила ревность, она всецело доверяла чувствам Асмодея, да и сама была не прочь разделить ложе с другим мужчиной или красивой женщиной. Их отношения были свободными, но в то же время полны любви и доверия. — А ты что здесь делаешь? Разве ты не должен тренироваться к чемпионату как прилежный ученик? — демоница скорчила рожицу, подначивая Люцифера. В ответ демон только закатил глаза и глянул на официанта, что принес ему заказанный им абсент. Не особо медля, Люцифер плеснул огненную жидкость в рюмку и залпом осушил его, наливая еще. — Полегче, Люций, — Наэма нахмурилась. — Смертного такое количество абсента может свети с ума, или убить. Ну, а ты вернешься домой вусмерть пьяный, как чертова свинья. — Разве я спрашивал твоего мнения? — фыркнул демон и слегка затуманенным взглядом глянул на Наэму. Девушка закатила глаза и посмотрела на свой идеальный маникюр. — Не поделишься, что с тобой? С чего это ты решил надраться? — спросила она, а ее лицо в миг побелело, как нетронутый холст художника, а морщины на лбу разгладились. — Неужели, отец снова наказал тебя? — голос демоницы приобрел сочувствующий тон, а ее тоненькая ручка коснулась упругого предплечья Люцифера. — Представь, что меня здесь нет, Наэма, — сдерживая злость ответил мужчина и снова плеснул алкоголя в рюмку. — Делай то, что делала до того, как я пришел сюда. Наэма злобно всплеснула руками, а в ее глазах загорелся пожар. Спина девушки натянулась как струна, а пальцы до побеления впились в бархатную обивку дивана. Скрытность Люцифера, его нежелание разговаривать так дико выводили ее из себя, каждый раз раня и действуя на нервы. Демоница, к своему сожалению, порой была чересчур чувствительна к проблемам небезразличных ей людей, а потому каждый отказ делиться переживаниями воспринимала как жестокий удар ножом по сердцу. Она была восприимчива к наказаниям и унижениям в силу того, что сама сполна натерпелась их за все свои прожитые века. — Не хочешь делиться? — фыркнула она, отворачиваясь. — Ну и пожалуйста, право твое. Только знай, что не открываясь для других, ты так и останешься гребаным одиночкой. — Я не одинок. Я сосредоточен на себе, — нахмурился Люцифер, а Наэма в ответ ядовито ухмыльнулась. — Все одиночки так говорят. Повисло молчание. Музыка оглушала, кругом слышался пьяный смех, в воздухе пахло сексом и наркотиками, а перед глазами демона уже плыло от выпитого абсента. Он посмотрел на демоницу, которая сидела к нему боком, сложив ногу на ногу и руки на груди. Ее глаза безразлично смотрели на нижние этажи клуба, где друг к другу прижимались потные тела. Вот она, ее стихия — разврат, похоть и грех, но отчего-то радости никакой не было. Люцифер прошелся глазами по ее бархатной коже, которая теперь отливала синеватым цветом из-за темного света в клубе. Демон сжал губы и нахмурился, склонив голову, словно сокрушаясь. Перед глазами вновь встал образ измученного горем и страданием Велиала и слова Фидеро: «Найди непорочную часть себя.» — Блять, — демон выругался, сделав глоток, а Наэма бросила на него презрительный взгляд. — Ты что-то сказал? — Ничего, птичка, — отозвался Люцифер и подсел ближе к девушке. Его рука по-хозяйски легла к ней на плечо, привлекая хрупкое тело ближе к своему горячему и подтянутому. Демоница сморщила губу, но не отодвинулась, наблюдая за дальнейшими действиями Люцифера. — Ты сука, Наэма, — опьяненно сказал демон и накрутил на свой палец волосы блондинки. — А ты ублюдок, — также непринужденно озвучила демоница. — Мы что, обмениваемся всем известными фактами? Люцифер ухмыльнулся, впиваясь в губы Наэмы жарким поцелуем, тут же беспощадно врываясь языком. Он исследовал горячий влажный рот, покусывая пухлую нижнюю губу и тут же яростно зализывая ее. Его язык боролся с ее, пытался занять первенство, показать свою власть над ней и силу. Наконец, демоница промычала что-то нечленораздельное, а потом со всей силы оттолкнула мужчину от себя, заставляя его упасть на диван. Ее рука тут же потянулась за стаканом с виски, она сделала глоток и прополоскав рот, плюнула куда-то в сторону. Люцифер только утер влажные губы и рассмеялся над ее действиями. — Поцелуешь меня еще раз, и я стану факелом, что сожжет твой королевский зад, — яростно прошипела она. — Только посмотри на себя, — ее тон так и сквозил отвращением. Демон снова ухмыльнулся и вскинул руки перед собой, будто сдаваясь. — Какая грозная, — с усмешкой протянул он, а его глаза загорелись совсем как в детстве, от учиненной кому-то пакости. — Заткнись, — услышал он в ответ. Люцифер откинулся назад, подняв голову к люстре. Его глаза стали считать мельтешащие на стенах и потолке цветные огоньки, а по телу прошлось приятное тепло от выпитого абсента. Останавливаться не хотелось, а потому странно захихикав себе под нос, демон вновь выпрямился и посмотрел на злую Наэму. — Хей, Нами, — заплетаясь сказал он, а демоница вскинула брови. Сокращать ее имя позволялось только Асмодею, который называл ее подобным образом только наедине или в постели, когда достигал пика своего наслаждения. Девушка непонятливо уставилась на Люция, но промолчала, решив простить ему очередную наглость. — Что? — недовольно отозвалась она и повернулась к нему, сия раздражением в прекрасных рубиновых глазах, обрамленных густыми ресницами. — Давай сыграем в игру, — предложил Люций. — Хочешь заключить со мной какую-то идиотскую сделку? Люцифер помотал головой и поднял перед собой недопитую бутылку абсента. — Всего лишь хочу надраться. Сыграем в правду или глифт, — демон помолчал и закусил губу, хихикая. — В правду или абсент, получается. Играем на желание, птичка. Наэма закатила глаза над его тупой пьяной шуткой и потерла переносицу. — Черт тебя дери, Люцифер. Иногда я сомневаюсь в том, кто из нас старше. Хватит вести себя как ребенок! — Стерва, — обиженно хмыкнул Люций и не считаясь с ее мнением, задал первый вопрос. — Наэма, правда ли, что ты отдалась Асмодею за сапфировое колье, которое он подарил тебе? Слухи в Аду ходят разные, — демон ухмыльнулся. — Я не сказала, что играю, — ответила Наэма. — Правда или абсент? — повторил демон. Девушка закатила глаза, покачав головой. — Асмодей подарил мне украшение после того, как мы переспали впервые, — ответила она, а Люцифер сделал глоток. — Специально задаешь идиотские вопросы, чтобы скорее напиться? — Вообще-то, я планировал и тебя споить, — демон пожал плечами и сделал глоток, признавая поражение. — Твоя очередь. — Люцифер, — Наэма подумала, поболтав в стакане свой виски с колой. Лед в напитке давно растаял, отчего девушка грустно повела губой. — Правда ли, что ты подставлял сыночка Фенцио, чтобы одержать победу на крылоборстве? Проникал в его сознание, вороша его? Хм? — Пей, — ухмыльнулся Люцифер. — Меня можно обвинить во многом, но все мои победы честны. Наэма поджала губы и сделала глоток. Играть совершенно не хотелось, вопросы все никак не приходили в голову. — Один-один, — девушка безразлично объявила счет игры. — И так, — Люцифер наклонился вперед, упираясь локтями в бедра. — Наэма, ты хоть раз в жизни предавала меня? Хоть раз? Строила ли ты планы, которые шли в обход моих? Наэма молчала, а потом расхохоталась так звонко, что даже сквозь оглушающий шум клубной музыки можно было расслышать ее мелодичный смех. — Ты бы еще спросил у Кроули, планирует ли он заграбастать себе любимый Ад. Ты чертовски пьян, Люций, если спрашиваешь у меня эту хрень. Думаешь, если я предательница, я выложу тебе все свои планы в глупой игре? Да ты совсем отчаялся! — Девушка вновь расхохоталась, а Люцифер рыкнул, признав, что она права. Было крайне нелепо задавать такой вопрос, это и ребенку понятно. Но Наэма не ошибалась, отчаяние и недоверие снедало Люцифера изнутри, а вкупе с алкоголем, его сознание затуманивалось и мешало ему здраво мыслить. Идиотский, совершенно бестолковый вопрос и страшащийся предательства демон — до чего грустная картина. — Пей, дорогой, — хмыкнула Наэма. — Счет два-один в мою пользу. Я задаю вопрос. — Валяй, — безразлично отозвался Люцифер и расправил руки по спинке дивана. Он уже был изрядно пьян. Девушка помолчала, поболтав в стакане капли оставшейся жидкости и со стуком опустила его на стол. Ее пальчики прошлись по предплечью Люцифера, очерчивая контуры татуировок, а на губах зазмеилась ухмылка. В демонице вспыхнуло жгучее желание сделать демону больно, ковырнуть его душу изнутри, поддеть, обидеть. Сделать ему также больно, как было ей и Велиалу каждый раз, когда сын Сатаны распалялся и не сдерживал собственный гнев. Наэма втянула в легкие чуть больше воздуха, предвкушая свою победу и оскалилась. — Люцифер, правда ли, что ты чертовски одинок? Правда ли, что ты забиваешь на людей, которым ты небезразличен, лишь бы доказать свое мнимое идиотское превосходство? Правда ли, что ты ранишь своих друзей, только бы выплеснуть собственные боль и обиду на ублюдка-отца, на весь мир, что так жестоко относится к принцу Преисподней? Правда ли, что ты — бессердечный, давно прогнивший изнутри, жаждущий тепла, но все равно держащийся на расстоянии из-за гордыни, что обуглила весь твой разум? — голос Наэмы повышался с каждым сказанным словом и вдруг опустился до низкого зловещего шепота. Люцифер молча глядел на нее, его желваки сжались от злости, губы скривились. Он был готов наброситься на эту суку прямо здесь, разорвать ее платье, выбить дерьмо, вырвать каждый локон прекрасных золотых волос, стереть с ее лица глумливую улыбку. Но Люцифер молчал, сжимая в руках рюмку с абсентом и ненавистно, с горящей в глазах болью смотрел на блондинку перед собой. Наконец, будто растаяв, он поднял руку ко рту и осушил рюмку, чувствуя, как горло нещадно обожгло. Он будто бы стал смертным, будто стал чувствовать мерзкий привкус спирта и то, как жидкость прожигала его рот и желудок. Наэма победно ухмыльнулась, встала с места и нагнулась к уху злобного и чертовски пьяного Люцифера. — Ты должен мне желание, — рассмеялась она, и ощущая на губах сладкий вкус своей победы, метнулась на выход, оставляя демона наедине с собой. Кулак Люцифера сжался, разбивая рюмку на сотни мельчайших осколков, а где-то внутри оборвалась еще одна струна его человечности.

***

Сметая все на своем пути, не разбирая дороги и людей, Люцифер влетел в свои покои, яростно крича в приступе боли, сметая с полок и стола аккуратно сложенные книги и подсвечники. В комнате стоял ужасный грохот, хаос, и, если бы Люцифер жил не один, точно бы напугал своего соседа. Демон с трудом стоял на ногах, мышцы были скованны горячим абсентом, но он продолжал крушить все на своем пути, крича, дергая свои черные волосы, заламывая пальцы. Его кулак с силой врезался в мраморную колонну, кроша камень, разбивая его в мелкие кусочки. Рубашка на теле демона промокла и прилипла к внушительному торсу, причиняя дискомфорт. Люцифер вцепился в ворот руками, разрывая вещь, отчего пуговицы хаотично разлетелись по полу, будто как можно скорее хотели скрыться от разгневанного демона. Взгляд мужчины упал на высокое зеркало в черной раме, что висело на стене и он подошел ближе, руками прикасаясь к груди слева, где билось его сердце. Линии татуировок с этой стороны были искажены, обрывались из-за трех свежих шрамов, что оставила когтистая лапа Сатаны в день, когда принц Преисподней в очередной раз перечил отцу. Шрамы выглядели розовыми, никак не заживали, перенося Люция в день, когда отец беспощадно держал в руках его трепетно бьющееся сердце. Люцифер затуманенным взором смотрел на свое отражение, рукой проводя по груди, по шрамам, испытывая к отцу невероятное отвращение и злость. Вдруг, он стремительно обернулся к столу, на котором аккуратно стояла тарелочка, с выложенными на ней яблоками и клубникой, а совсем рядом сверкал нож. Демон схватил его, и вновь подлетев к зеркалу, сделал надрез на коже, вокруг шрама, пытаясь срезать исполосованную часть. Кровь мигом залила его грудную клетку, скатываясь по прессу, пачкая собой брюки и обувь, но Люцифер продолжал резать, неистово, яростно, искажая рисунки на своем теле, причиняя себе боль, лишь бы избавиться от ненавистных шрамов. Когда он закончил, нож упал из его рук, а демон отошел чуть дальше, рассматривая свое творение. К его ярости, кожа регенерировала, вновь срастаясь на ране, становясь такой же, как и прежде, с тремя уродливыми шрамами. Сатана будто бы посмеялся над ним, оставив шрамы, что никогда не заживут и будут вечно напоминать Люцию о его слабости перед отцом. Глядя на свой окровавленный торс и на ужасную израненную грудь, демон в бессилии упал на колени. Его руки зарылись в черные волосы, больно оттягивая, а в груди стало болеть острой, совершенно невыносимой болью, желудок сжимался, а сердце билось быстрее и яростнее, будто напоминая Люциферу, что его жизнь — заслуга Сатаны. И эти шрамы, и каждый глоток воздуха — подарок отца, великодушного, но совершенно точно ненавидящего своего сына. Дышать становилось сложнее, будто легкие пронзили стрелами, наполнили горячим ядом. Руки дрожали, каждая мышца сжималась от страха, от отчаяния. Наэма была права, каждое слово из ее прекрасных губ было правдой. Люцифер был одиноким, ничтожным, прогнившим изнутри демоном. И не было никакого смысла сохранять его чертову душу, ведь он недостоин был вернуться назад. В нем не было ничего светлого, совершенно ничего невинного и непорочного, только нескончаемые потоки тьмы и злобы, и боли, что заполняла каждую клеточку его сердца от начала времен. Люцифер яростно скинул со стены зеркало, глядя на свое отражение в осколках, что смотрело на него потерянно, грустно, что выглядело также искаженно, как и каждая часть его души. Демон склонился над остатками зеркала, обнимая себя багровыми крыльями, и впервые за много лет заплакал. Громко, навзрыд, чувствуя, как влага обжигает глаза и щеки, как слезы капают на пол, смешиваясь с черной кровью из его груди. Люцифер злился на жестоко отца, который подчинял, причинял боль и заставлял сына чувствовать себя зависимым, жалким и слабым, сталкиваясь с могучей силой родителя. Он злился на себя за то, что проявлял слабость в данную минуту, злился на себя за свою жестокость и злобу. Слезы все шли, не переставая причинять боль, а вместе с ними Люцифер продолжал терять свою тягу к жизни, свои чувства. По мере того, как силы покидали его, в голове все громче звучали слова Сатаны, которые он говорил насмешливо-злобно каждый раз, когда сын проявлял слабость: «Крепись, солдат!»

***

Вики редко испытывала сильный страх. Впервые она по-настоящему испугалась в день своей смерти, когда автомобиль на бешеной скорости летел в кювет. Второй раз — когда оказалась в школе Ангелов и Демонов, вступая в неизвестную ей новую жизнь. В остальном, девушка старалась держать свой страх в узде, не давать ему стать над собой хозяином, всегда держась уверенно и стойко. Но сейчас, паря над горящем в огне лесом, девушка боялась. Перышки ее крыльев подпаливались от жара, источая неприятный запах, а кожа блестела от выступающего пота. Непризнанная оторвала глаза от огня, что полыхал снизу и посмотрела вверх, на черное непроглядное небо, без единой звезды и облака. Какой-то странный непонятный гул послышался сверху, а снизу стали оглушительно трескаться деревья, не устоявшие под давлением пожара. Вики боялась, не знала куда ей двигаться, ибо не видела горизонта — все слилось в единое черно-оранжевое пятно, дорог не было видно, а кругом жара, адская плавящая внутренности жара. Непризнанная попыталась взмахнуть крыльями, взлететь выше, но ее будто удерживали невидимые нити, которые не позволяли сдвинуться ни на шаг. Руки вдруг сковало судорогой, а золотистые крылья исчезли, рассыпаясь в пепел, развеваясь по ветру. Лишенная какой-либо опоры, девушка стала падать вниз, прямо в объятия разбушевавшегося пожара, и единственное, что она услышала, прежде чем погрузиться во тьму — голос, властный, сердитый, но отчего-то до боли знакомый. — Остерегайся! — велел голос, а Вики уже погрузилась во тьму, растворяясь в огне. Сделав глубокий вздох, Непризнанная открыла глаза и обнаружила себя лежащей в своей постели, живой и здоровой, накрытой легкой хлопковой простыней. Девушка осмотрелась, замечая на соседней кровати мирно сопящую Мими, лениво свесившую свои черные крылья с кровати. Вики вздрогнула, обернулась назад, проверяя на месте ли ее пернатые. Два золотых крыла приветственно дрогнули, будто здоровались с девушкой, отчего она облегченно вздохнула. Вики оглядела комнату, окончательно выпав из сна. Прохладный ночной ветер проникал через распахнутое окно, раздувая белые шторы, а лунный свет чертил полосы на мраморном полу и стенах девичьей комнаты. Кругом все также были разбросаны вещи Мими — демоница была жуткой неряхой, но даже этот бардак заставил Непризнанную облегченно вздохнуть. Странный сон заставил ее вздрогнуть и обратиться к воспоминаниям. Девушка никак не могла понять, чей голос она слышала, падая в огонь, но в глубине сознания он помнился ей ласковым, чуть строгим, но очень родным. Огладив лицо, чтобы прогнать остатки сна, Вики встала с кровати и подошла к окну, желая закрыть его, чтобы не ощущать на влажной коже прохладного ветра. В ушах снова зазвенел голос: «Остерегайся!», а руки Непризнанной в волнении задрожали, когда к ней пришло осознание — этой ночью, впервые за столь долгое время, ей приснилась мама.