***
Когда песня закончилась, наступила полнейшая тишина. Все старшеклассники молчали в ожидании новой песни, и только преподаватели, вынужденные посвятить своё свободное время осеннему балу, пытались разрядить обстановку своими шутками. Лео с Аннабет отпустили руки Перси, который, воспользовавшись возможностью, сразу же сунул их в карманы и направился к стене, от которой уже давно как все отошли. — Нет-нет, ты идёшь с нами, — с этими словами Джексон снова оказался втянут Талией в веселящуюся толпу. Девушка, очевидно, пребывала в приподнятом настроении, даже забыв про не такую уж и давнюю стычку с Клариссой, что не могло не радовать. К чему тут лишние жертвы? И, как сильно не хотелось бы этого признавать, но здесь и правда было весело. Если изначально идея с организацией бала раньше привычного времени казалась крайне сомнительной, то сейчас даже Перси смеялся и веселился вместе с остальными. Аж братья Стоуллы, весь вечер брызгающие во всех водой из бутылки, которая магическим образом всё не заканчивалась, обратили внимание на своего нелюдимого тихого одноклассника и сказали, что он, оказывается, «классный», тем самым заставив его покраснеть и начать нести всякий бред, опровергающий их слова. К счастью, вскоре братьев отогнал от своего лучшего друга Гроувер, оставив Можжевеллу в компании своих подруг, сам присоединившись к своим друзьям. Тут же Лео было выдвинуто предложение начать водить хоровод, чтобы доказать всем присутствующим, что песни, подобные играющим в данный момент, подходят разве что для детских утренников. Самым пугающим во всём этом было только согласие Аннабет с этой идеей. Попрощавшись со своим здравым смыслом, молящим о пощаде, и проигнорировав внутренний голос, твердивший: «Нет. НЕТ, Я ПРОШУ ТЕБЯ!», Перси всё же согласился принять участие в хороводе. Чейз любезно протянула ему руку, приглашая в их «шествие», и Джексон, смеясь, оказался втянут в самый центр, став местной «новогодней ёлкой». Однако, эта роль оказалась ему не по душе, и он предпочёл этому идти вместе с остальными. Гроувер одобрительно закричал: «узнаю прежнего Джексона!» и уступил место между ним и Аннабет. Отличный вечер. Все танцевали, веселились и подпевали играющим песням. Даже музыка в этот момент перестала казаться такой раздражающей, а Стоуллы не такими уж и невыносимыми. Где-то неподалёку Миссис Кастеллан пыталась утихомирить убегающих от неё девятиклассников, Силена Боргард танцевала с Чарли Бекендорфом из параллели, а Блофис с Браннером пытались разобраться в работе за ноутбуком. Одним словом — красота. А потом его внезапно переклинило. Музыка била в уши, вызывая дикое раздражение, в уголках глаз начало чесаться в предвещании слёз, а изо рта, кажется, больше не могло издаться ни звука. «Я вообще достоин находиться здесь? Веселиться вместе с ними?» Перси высвободился из крепкой хватки рук Аннабет с Гроувером и резко замолк, уставившись в пол. А остальные, кажись, этого не заметили, потому как продолжили кружить уже вокруг самого Джексона как ни в чём не бывало. Разве что только Талия перестала улыбаться и начала внимательно вглядываться в лицо прежде веселого друга. Но на его лицо упала чёлка, которой, будучи длинной, удалось скрыть за собою поджатые губы и бегающие туда-сюда в панике глаза. Это не было похоже на паническую атаку, ощущения были совершенно иные. Но всё случилось слишком быстро и неожиданно, что и Перси не до конца смог понять причины такой резкой смены настроения. — Голова кружится, схожу лекарства выпить, — громко, пытаясь перекричать музыку, произнёс он, поворачиваясь в сторону двери, выходящей в коридор. Лео кивнул и поднял вверх их сцеплённые с Талией руки, позволяя другу выйти из круга. Грейс готова была окликнуть Перси, пока он не успел далеко уйти, но быстро передумала, решив всё же дать ему возможность передохнуть. Парень тем временем двинулся прямиком к месту, куда собирался пойти изначально — в коридор, по которому можно было бы пройти к питьевому фонтанчику, но уже у самой двери резко свернул к запасному выходу из актового зала. Остановившись на крыльце, Перси поправил пиджак и, вновь засунув руки в карманы, начал задумчиво вглядываться в кромешную темноту. Сначала он правда думал немного побыть в одиночестве, подышать свежим воздухом, собраться с мыслями и вернуться к друзьям. Но чем больше времени проходило, тем больше Перси понимал, что возвращаться обратно, как и веселиться, ему уже не хочется. «Совершенно ничего не… хочется, разве что домой. Наверное, стоит позвонить маме, чтобы она меня забрала. Ох чёрт, они с отцом сегодня весь день в делах, а встреча с ним — самое ужасное из всех событий… Не впервой. Какой же я ущербный» — правая рука дрожала, причём явно не от холода, и это послужило сигналом наконец нажать на кнопку вызова. — Мам?***
Собирал вещи домой Перси с какой-то непонятной тяжестью на душе. Завтра он ещё отлежится дома, и есть шанс не встретить никого из знакомых, но вот уже через день встреча с ними, как минимум в школе, будет неизбежна. Телефон теперь уже лежал в переднем большом кармане толстовки и был не выключен, а стоял на беззвучном режиме, ожидая, когда им снова начнут пользоваться. Пару раз в палату входила медсестра, чтобы убедиться, что всё в порядке. А Джексону на её постоянные походы туда-сюда дела не было. Он всё это время пытался убедить себя в том, что ничего плохого не сделал, но всё же, хоть какой-то долей сознания понимал, что поступил не лучшим образом, и его действия будут иметь, какие-никакие, но последствия. Однако, как говорится — что сделано, то сделано. Осталось только ждать. Из-за грохота, с каким со шкафа упала коробка с препаратами, Перси даже не заметил, что дверь распахнулась. Он присел на корточки и потянулся рукой за рухнувшим предметом. Как раз тогда он и понял, что находится в помещении уже не один. Стоило только увидеть до жути знакомые чёрные ботинки, которыми его недавно грозились пнуть, если он учудит что-то, что может на нём плохо сказаться, как сердце ушло в пятки. — Проблемы со здоровьем, конечно, очень серьёзно, но это тебя никак не оправдывает, ты в курсе? Перси медленно поднимает взгляд на гостя, о котором его никто не предупредил, и замирает на месте, только глупо хлопая глазами и время от времени открывая и закрывая рот от удивления. Он мог ожидать чего угодно, но уж точно не этого. От грозного взгляда Аннабет хотелось разве что отвернуться и заплакать в подушку, но Джексону удалось воздержаться от этой минутной слабости, поэтому он кое-как, из-за длительного отсутствия физической активности, поднялся на ноги и, присев на край стола, развёл руки в стороны, что означало: «Ну, с кем не бывает?» Удивительно ещё, что его не парализовало от страха, смешанного с чувством вины. — Ничего плохого же не случилось, — Перси с тяжёлым вздохом закатил глаза и поднёс ко рту кулак, чтобы театрально откашляться. — Как видишь, меня выписали, и я собираю вещи домой, — поджимает губы, боясь сболтнуть лишнего и тычет указательным пальцем в сторону кучи одежды, неаккуратно сложенной на краю койки. — И да, неужели ты мне настолько сильно не доверяешь, что даже после сообщения в общем чате о моём местоположении, не поверила мне? И как после такого ты всё ещё можешь смотреть мне в глаза? Аннабет недобро прищурилась, внимательно вглядываясь в лицо одноклассника, стараясь уловить хоть долю страха, но, получив в ответ только равнодушный кивок, усмехнулась. — Неужели ты правда думал, что после всего, что ты нам о нём говорил, мы поверим в этот бред? — произнесла она, будто бы специально растягивая слова. — Мы и не думали сомневаться в правдивости твоих слов. Первое время. Только постоянные вопросы Мистера Блофиса о том, почему тебя нет в школе, уже начали надоедать. А когда сегодня в класс посреди урока вошёл неизвестный мне мужчина, отозвав его в сторону со словами: «На пару минут, Блофис. Это по поводу Перси Джексона», некоторые детали прояснились. В голове Перси уже давно сложилось впечатление, что никто и никогда не запоминает то, о чём он говорит. Кто-то либо использует твои слова против тебя, либо же насовсем о них забудет, увлечённый только рассказами о своей жизни. Джексон бы пожалел о том, что болтает иногда много лишнего, но всё же, он уже в который раз убеждается в том, что у него просто замечательные друзья, и постепенно он начинает чувствовать вину за то, что они, скорее всего о нём беспокоились, а он им, мало того — наврал, так ещё и на связь больше двух недель не выходил. — Значит, отец приходил, — начал размышлять вслух Перси. — Если он ещё и адрес больницы слил, то это точно он. И как скоро мне влетит от остальных? Или ты решила прикончить меня в одиночку, облегчив им задачу? Благородно с твоей стороны. Девушка скрестила руки на груди и демонстративно повернула голову вправо, точно оскорблённая его словами. — И это ты такого мнения обо мне, Джексон? Как-то обидно даже стало, — Перси недоверчиво хмыкнул. — Я пришла потому, что беспокоилась, а не для того, чтобы истерики тебе устраивать. Для этого у нас уже есть одна королева драмы по имени Лео. — И то верно, — согласился парень с последним предложением, пока до него не дошёл смысл ему предшествующих. «Стоп, она беспокоилась? Это воображение решило шутку подкинуть, или мне послышалось? Я вроде как в трезвом здравии и памяти нахожусь». Джексон повернулся спиной к однокласснице в попытке спрятать от неё своё, скорее всего, покрасневшее лицо и вернулся к сбору вещей. Руки, конечно, у него не тряслись, но всё равно не покидало ощущение, что вот-вот начнут. В воздухе витала давящая на обоих подростков напряжённая тишина и неловкость, от которой хотелось где-нибудь спрятаться, но в силу вежливости было невозможным. — А мозги у тебя и правда рыбьи, — девушка хлопнула себя ладонью по лицу, увидев, как неаккуратно её одноклассник складывал вещи, мявшиеся от его действий только сильнее. Перси повернул голову в её сторону и вопросительно изогнул бровь, совершенно не понимая, чем он ей уже не угодил. Но Аннабет на это только отмахнулась и принялась помогать со сборами, чтобы больше не видеть такого ужаса. Джексон на минуту опешил, но вскоре принял решение не показывать однокласснице, что его хоть что-то в этой жизни волнует, и вернулся к своему прежнему делу, тщательно игнорируя стоящую в нескольких шагах от него Чейз. И хоть по ней и не скажешь, что она обижается на что-то, но заговорить первым Перси всё равно было боязно. Кажется, даже часы стали тикать громче, становясь похожими на бомбу замедленного действия, а звук проезжающих машин стал куда тише. — Дай угадаю, тебя Талия уговорила прийти, да? — наконец смог выдавить из себя хоть пару слов Джексон, отчего сразу же пожалел. — М? Нет, не угадал. Она наоборот меня отговаривала, хотела, чтобы мы пошли вместе. — А. Вот как, — парень неловко почесал затылок, не обратив никакого внимания на то, что проводит рукой не по предполагаемому затылку, а по капюшону толстовки. — Так ты пришла потому… — Что переживала, — Аннабет кивнула, и ввела Перси окончательно в ступор. — Выглядишь так, будто я сказала что-то плохое, хотя я всего-навсего повторила то, что уже говорила ранее. Джексон выронил из рук пустой контейнер для ланча, к счастью упавший на койку, и отошёл на пару шагов назад. — Переживала за пацана, который при виде меня сразу же хочет свалить как можно дальше, — продолжила Чейз, игнорируя смятение одноклассника. — Ужасно нелогично с моей стороны, не правда ли? Если бы Перси мог, он бы, вероятнее всего, заплакал от того, насколько сильно это всё его растрогало. В такие моменты поистине начинаешь чувствовать себя виноватым за то, что ты не такой как все, не в самом лучшем смысле этого слова. Он даже простого «спасибо» не мог из себя выдавить, вместо этого коря себя за то, кем является. Аннабет заметила, небось, с самого начала, что Перси её избегает. И ведь ей даже нельзя нормально объяснить истинную причину такого поведения, не рассказав ни слова о его внутреннем состоянии и диагнозе, поставленном врачом-специалистом. А ведь даже у Лео — не самого известного и умного ученика школы появилась уйма ненавистников только лишь из-за того, что он однажды попался в поле зрения бывших одноклассников в компании Перси Джексона. Страшно представить, что будет с заместителем старосты класса Мистера Браннера — любимого учителя половины старшей школы, которая также является одной из лучших учениц, если она хоть словом с ним обмолвится во время перерыва. — Перси, всё нормально? — девушка обеспокоенно повернулась к однокласснику, от которого уже минуты три не было слышно ни единого звука. — А? Что? — Джексон поспешно оторвался от разглядывания пола, и перевёл взгляд на Аннабет. — Я опять залип в пол? Прости. Его рука автоматически, словно защищась, взметнулась к затылку, а сам он вернулся к месту, где стоял до этого. Увидев, что все вещи уже были собраны, он чуть заметно улыбнулся и, водрузив себе на спину большую, теперь уже наполненную, спортивную сумку, облокотился руками о спинку стула. — Подожди мне показалось, или… у тебя и вправду глаза поменяли цвет, — только сейчас Перси заметил, что всё это время Аннабет вглядывалась в его лицо с целью убедиться в том, что смена цвета радужки глаз ей не показалась. — Мне всегда казалось, что они у тебя серые. Но сейчас они... — Зелёные? — договорил Джексон, невесело усмехнувшись. — Да-да, тебе не показалось. За это тоже прости, мне их цвет тоже никогда не нравился. Перси утомлённо прикрыл глаза на пару секунд, мысленно обругивая себя за то, что его «поймали с поличным». — Это их настоящий цвет? — изумлённо спросила Аннабет, подойдя чуть поближе. Перси, в подтверждение её догадки, кивнул. — Выходит, ты носил серые линзы? И карие, и голубые, и чёрные, пока выбор не остановился на серых, которые меньше всего бросались в глаза, но вряд ли это то, с чем стоило делиться с кем бы то ни было, поэтому Перси вновь кивает. — Я не понимаю, зачем ты носил их так долго. У тебя очень красивые глаза. По телу словно проходится электрический заряд. Перси мог ожидать чего угодно: насмешек и шуток, оскорблений и упрёков, но только не... комплимента? Казалось, будто после слов Аннабет его глаза приобрели оттенок ещё более насыщенный, чем был до этого. В них появился едва заметный, но содержащий в себе все скапливающиеся на протяжении долгого времени эмоции, блеск, которого не появлялось никогда ранее. Блеск надежды. Надежды на то, что в этот раз над ним не шутят. — Я уже привык их носить, — будничным тоном отвечает Джексон, стараясь унять дрожь в голосе и путаницу в мыслях. — Да и там одна ситуация с моими одноклассниками, знаешь. Не особо хочется вспоминать. На это Аннабет не ответила, предпочитая промолчать. В этом не было ничего удивительного. Кто ж не слышал про «известного всей параллели благодаря своим суицидальным наклонностям Персея Джексона»? Считай, местная достопримечательность. Про один конкретный случай старшеклассники даже начали байки сочинять, вряд ли кто-то из их школы вообще не в курсе произошедшего. А к чёрту, они в последнее время часто пересекались, в любом случае Аннабет бы узнала обо всём. Перси какое-то время собирается с мыслями и уже открывает рот, чтобы в коротких деталях описать ту самую «ситуацию», но девушка его опережает: — Всё в порядке, — она приободряюще улыбается. Но Перси прекрасно знает, что это как раз-таки и означает, что ничего не в порядке. — Не обязательно себя заставлять, если не хочешь. Расскажешь, если посчитаешь нужным. Я слышала только слухи мельком, но в каждом же должна быть хоть какая-то доля правды, не так ли? Перси понимающе закивал головой. Чейз облегчённо выдыхает, чувствуя, как свалился целый груз с души от подведения этой темы к своему концу, в этот момент в голову Перси приходит неожиданное для него осознание — он перестал чувствовать мучивший его до этого дискомфорт. Аннабет перестала казаться недосягаемым божеством, которое из чувства жалости снизошло до простого смертного и протянуло руку помощи в нужный момент. Он, наверное, впервые в жизни при общении с не так хорошо знакомым человеком почувствовал себя с ним на равных. — Чего ты на меня так смотришь? — Чейз щёлкнула пальцами перед лицом одноклассника, возвращая тем самым в реальный мир. — Ты головой не стукнулся случайно, когда я зашла, а, Рыбьи Мозги? — Аннабет, тебе что, двенадцать, чтобы обзываться? — Перси притворно хнычет, но меняется в лице сразу же, как в поле его зрения попадает смартфон в руках подруги. За время разговора он совсем забыл о ещё одной важной детали, которая их связывала. — Звони своей тяжёлой артиллерии. Скажи, чтобы допрос проводили у меня дома. И, закинув список больше не несущих необходимости мазей, в мусорное ведро, Джексон двинулся в сторону двери. Аннабет, конечно же, следовала за ним.***
«Доверять свой адрес в наше время нельзя даже простым знакомым» — так считал Перси всю свою жизнь, за исключением, пожалуй, самого детства, когда впервые привёл в гости Гроувера лет в пять. До этого момента он не приводил в квартиру никого за исключением троих самых близких друзей, которые прошли тяжёлую проверку. Ладно-ладно, может, проверки и не было, но было пройдено, как минимум, испытание временем. А вот Аннабет — тот человек, с которым Джексон познакомился в тот же день, что и с Талией и тот, с которым он поговорил наедине всего один раз в жизни — в больнице около часа назад, в эту тройку не входила, но тем не менее, всё равно сейчас стояла перед входной дверью квартиры. Кроме школьных слухов и сплетен они не знали друг о друге ничего, поэтому половина пути домой прошла в затянувшемся молчании. Повезло, что Перси, каким-то образом, удалось вспомнить, как Аннабет рассказывала о том, что увлекается архитектурой, и спросил, чем конкретно её интересует профессия архитектора. Хоть первоначально он задал вопрос чисто ради того, чтобы его потом не упрекали в том, какой он плохой собеседник, но в слова своей одноклассницы он отчего-то вслушивался внимательно. Он понял это, когда попросил её уточнить непонятное ему слово, вскоре после этого отвернувшись к окну автобуса, чтобы скрыть покрасневшее лицо. «А я думал, мертвецы не краснеют». В дверь квартиры Перси по привычке постучался три раза, но, вспомнив, что Салли дома не было, начал судорожно ощупывать карманы в поисках ключа. Найдя таковой в старых перчатках, оказавшихся в карманах куртки невероятным образом, Джексон отворил дверь и отошёл в сторону, приглашая сначала гостью войти внутрь. «Мне кажется, или это не похоже на квартиру человека, который почти не бывает дома?» — спросил сам у себя Перси, осматривая внешний вид прихожей. Буквально на днях выяснилось, что коллега Салли по работе взяла неделю отпуска, а потому, Мисс Джексон всё это время работала за неё в связи с нехваткой работников в их пекарне, где, кстати говоря, рабочий день обычно начинался в восемь утра, а заканчивался в шесть вечера. В том, что Салли Джексон — чудо-женщина, Перси мог убедить кого угодно, не прилагая особых усилий. Но даже она не смогла бы содержать квартиру в такой чистоте, находясь почти всё время на работе. Не будь у Перси мысли заняты совершенно другим, он бы обязательно задумался над этим, но сейчас на это не было ни сил, ни времени. — Вот она — героиня наших дней, — пробормотал Джексон, проскальзывая взглядом по приоткрытой двери в пустующую комнату матери. — Ты что-то сказал? — Аннабет оторвалась от разглядывания гостиной и внимательно посмотрела на Перси. — Нет, неважно. Стрелки часов с ужасным тиканьем медленно приближались к двум часам дня, неумолимо сокращая время прибытия, как выразился Перси, «тяжёлой артиллерии», застрявшей в Нью-Йоркских пробках. А ведь день начинался так хорошо! Встал, принял лекарства, помазал шею мазью, другой, и полностью погрузился в свои мысли до момента, когда медсестра сообщила ему, что он может начать собираться домой. В его планы ну никак не входило то, что он будет сидеть весь на нервах в своей же комнате и ежеминутно кидать быстрый взгляд на старые настенные часы, пока напротив него, копошась в телефоне, тяжело вздыхала Аннабет. «Антидепрессанты, антидепрессанты. Аид бы их побрал, где обещанный эффект? Почти год по настоянию Уилла их пил — всё нормально было, а как сам про них вспомнил — ничего». Бессмысленно было ругаться на лекарственные препараты, когда именно ты виноват в том, что пьёшь их не в положенное время, когда курс лечения ими назначает врач, а давишься остатками, когда боль и суматоха в голове становятся невыносимыми. И ровно в тот момент, когда Перси отвёл назад руку, держащую опустевшую коробку из-под лекарства, чтобы после кинуть её на пол, раздался дверной звонок. И тут либо началось действие антидепрессантов, либо же Джексону удалось побороть страх. Раздавшийся звук вытеснил из головы абсолютно все мысли: как и негативные, так и даже позитивные, которых, казалось бы, и не было. Мысленно досчитав до десяти и заранее попрощавшись с мамой, Перси вышел из своей комнаты, оставив Аннабет одну и, миновав небольшой коридор, оказался в гостиной. Проделав пару несложных манипуляций, в ходе которых замок щёлкнул, и дверь чуть заскрипела, готовясь распахнуться, Джексон с лицом, отображающим на себе Вселенский ужас, побежал прочь от входа. К его же сожалению, эту неудавшуюся попытку побега видела Аннабет, на которую Перси отвлёкся пока бежал, и упал на пол лицом вниз. В прихожую Гроувер, в прямом смысле этого слова влетел, едва не сорвав саму дверь с петель. Лео с Талией же медленно плелись чуть поодаль от него, постоянно озираясь по сторонам, будто Перси мог спрятаться от них даже на потолке или в почтовом ящике. Не будь Джексону в этот момент страшно, и не чувствуй он невыносимого внутреннего волнения, обязательно рассмеялся бы с выражения лиц друзей. Но ситуация была крайне не подходящей, поэтому не оставалось ничего, кроме как подняться на ноги и томительно ожидать, пока на него налетят с наездами. — Погоди, — Лео остановился в паре шагов от Гроувера и, положив руку тому на плечо, внимательно вгляделся в стоящую позади Перси Чейз, на которую почти не падало освещение. — У меня от переживаний уже глюки пошли, или… Аннабет? — Не один я думал, что ты глюк, — Перси слабо толкает Чейз локтём в плечо и невинно пожимает плечами. — А ты говорила, что я сумасшедший. — Это мы обсудим потом, — Гроувер нахмурил брови сильнее, чем они были нахмурены до этого. Видно, что он старался говорить как можно спокойнее, но один только взгляд выдавал всё его беспокойство и нетерпение. Талия уже собиралась перебить его своим возмущённым возгласом, но Ундервуд не позволил ей этого сделать. — Мы ж с тобой с детского сада вместе. Чуть ли не с рождения рука об руку. Так почему ты всё ещё пытаешься меня обмануть? «Такая крутая речь была попыткой пошутить, как он делает это в сложной ситуации. Значит, он меня простит? Не факт, что сразу, но простит» — Понимаете, основные компоненты. Пе-пессимистические мысли о себе и не только. А ещё по-поведение и. Это другое, — после первого же слова Перси понял, что ничего дельного уже не скажет, но зачем-то продолжал нести свой несвязный бред, постоянно запинаясь. После он опустил глаза в пол и неловко потёр запястье. — Простите. Больше он не видел ничего кроме обуви своих друзей. Ему было стыдно смотреть на них самих. Сначала он правда думал, что поступает правильно, и сохранение всего в тайне — наилучший из всех предложенных сознанием вариантов. Джексон и подумать не мог, что о нём могут вообще волноваться. Но, увидев в глазах всех четверых нескрываемое облегчение при виде его — целого и невредимого, ему стало стыдно. Опомнился Перси, когда услышал неподалёку от себя чей-то громкий всхлип. А после у него на шее повис Лео, из-за которого Джексон чуть не упал в очередной раз на холодный пол. Вальдес, если по секрету, не с перо весом. Равновесие они выдержали лишь благодаря тому, что Лео почти сразу же встал на ноги и удержал начавшего падать на него Перси. — Брат! — почти кричал Лео срывающимся время от времени голосом, похлопывая Джексона по спине своей холодной, из-за пребывания на холоде, рукой. — Без тебя так скучно было! Я еле вынес эти мучительные дни разлуки! — Воу, — выдохнул Перси, пытаясь освободиться из этих крепких объятий. Лео, хоть у него и была самая высокая оценка по зарубежной литературе, никогда не использовал в своей речи слов, подобных только что сказанным, так что не удивительно, что Джексон был обескуражен. — Я настолько значимая персона? — А хочешь сказать, что мы не должны были переживать? — Талия презрительно фыркнула и, для видимости злости, громко топнула ногой. — Только попробуй хоть ещё раз сказать нечто эдакое. Гроувер согласно закивал, а вслед за этим последовал обречённый вздох Перси, не предвещающий ничего хорошего. — Я сам не знаю, как всё объяснить, — Джексон смотрел в пол, сцепив руки в замок и не поднимая на друзей взгляда. — Сначала я хотел вернуться, правда, но потом понял, что мне лучше уйти и не портить вам настроение своим пессимистическим настроем. Я показался себе таким противным в тот момент. Думал о том, как вы обо мне заботитесь, продолжаете общаться, несмотря даже на витающие вокруг меня слухи, и никак не понимал, чем заслужил всё это. Но чем больше я от вас отдалялся, тем больнее становилось, и тем быстрее внутри меня распространялась пустота. Это фраза из сериала, конечно, но суть вы должны были уловить. Я разговаривать нормально не могу. — Это мы тогда тебе что-то обидное сказали, что у тебя пропало настроение? — тихо, но так, чтобы её расслышали все присутствующие в этой комнате, спросила Талия. Перси резко поднял голову и удивлённо посмотрел на подругу. Все взгляды стали обращены на неё. Но Джексон не обратил внимания даже на готовую ударить его Аннабет, возмущённую тем, что он шею не бережёт. Настолько он был ошарашен. — Нет! — слегка отчаянно воскликнул Перси, сразу же выпрямив спину. — Тут виноват только я. Это не впервые случается. Разве что, в последний раз подобное было около месяца назад. Но контролировать я это никак не могу, приходится смириться. Блин, всё из головы вылетело. Я даже пересказать слова Уилла с прошлых сеансов не могу. Единственное — я чётко помню те нарастающие с каждой секундой беспокойство и панику, от которых сильно сдавливало горло. Тревожных мыслей тоже было предостаточно, а в завершение ко всему, у меня ещё и шея с затылком непрерывно болели. — А в больнице ты-то как оказался? — Лео скрестил руки на груди и, набрав в щёки воздуха, сдул с лица прядь волос. — Из-за шеи? — По сути да, но не совсем. Врач, который меня осматривал, сказал, что велика вероятность того, что я ударился затылком об край бассейна, когда Талия меня в него столкнула, — Грейс закрыла лицо руками и отодвинулась ото всех, мол, «я тут не причём». — Плюс, ледяная вода, в которую была добавлена хлорка, попала в одну из относительно недавних порезов, и пошла какая-то реакция с кровью. Всё не так серьёзно, но как раз из-за всех порезов меня туда и упекли. Пытались защитить от селф-харма, наверное. Хотя пара шрамов зажила. На этом моменте лица Лео и Гроувера, на которых постепенно начала появляться улыбка, вытянулись. Не хватало только солнца или нимба над головой — вылитые герои какого-то детского мультсериала, которым что-то нужно от второстепенного персонажа. Казалось бы — что в этом всём такого? Но чего уж там говорить, если аж сама Талия заинтересованно вглядывалась в забинтованные руки, надеясь разглядеть хоть что-то. — А какие зажили? — с искренним и неподдельным интересом спросил Гроувер, подойдя поближе к другу. — Это же круто! — восхищённо воскликнул Лео и тут же попытался изобразить серьёзность на лице. — Я должен лично убедиться в том, что ты нам не врёшь. Покажешь, какие зажили? Перси с Аннабет переглянулись друг с другом и, поймав на себе непонятливые взгляды всех остальных, одновременно рассмеялись. Талия упала со своего кресла и схватила Гроувера за ногу, чтобы было легче встать, в то время как сам Ундервуд вместе с Лео подобрались близко к Джексону, начав его щекотать. Им было неважно, какие шрамы зажили, главным было то, что они действительно зажили. Они видели, как их друг смеялся, отбиваясь от них и моля Аннабет, смотрящую на него, лежащего на диване, с подлокотника, о помощи, и это им было достаточно. Позже обязательно состоится долгий разговор о том, как важно доверять друг другу, во время которого по щеке Перси стечёт слеза счастья. И домой все разойдутся поздним вечером, когда уставшая после работы Мисс Джексон принесёт к ним в комнату уже третью порцию печенья с чаем или кофе. Это был первый за долгое время вечер, когда перед сном Перси не заготавливал новую упаковку свежих бинтов на утро. Он только выбросил старые, износившиеся за сегодня и превратившиеся в ненужные тряпки, бинты, и закутался в одеяло, чувствуя себя по-настоящему живым. But the blood on my hands scares me to death