Янтарные осколки

Тема: Телепатия/Замещение сознания. Слэш, NC-17, dirty talk.       Я шел по воде, вел армаду, а мой брат Блейз вел сухопутные войска. Мы уже потеряли десятки тысяч людей и более сотни кораблей, но наши силы все еще были огромными. Я не позволял себе ни тени сомнения. Засомневаешься - и проиграешь.       Мы шли на Вечный Город. Я шел на Эрика.       Я понимал, что наши потери - не случайность. Ни я, ни Блейз не были новичками. Каждый из нас более тысячи лет тасовал Тени себе в угоду, вот только противостоял нам столь же опытный брат.       Эрик уничтожал нас планомерно, уверенно. Обрушивал чудовищных теневых тварей, болезни, шторма. Он оперировал Судным Камнем, великой реликвией, что управляла не только погодой на всем полотне Тени, но и самой реальностью.       А потом меня предали. Кейн, скользкий, холодный угорь, на которого я зачем-то поставил. Теперь, когда я знаю всю историю, тогдашняя моя слепота и желание пробиться во что бы то ни стало кажутся мне несусветной глупостью. Как и сама жажда править, оказавшаяся ни чем иным, как другой жаждой. Победить Эрика. Завалить. Втоптать, унизить. Да, Корвин, и больше ничего? Себе я врать всегда был большой умелец.       Я знал, что он вызовет меня. И он вызвал. На поединок воли.       Он начал давить раньше, чем говорить. Внутри черепа загудело, мысли принялись скакать, стало сложно сосредоточиться. Приходилось всерьез напрягаться, чтобы продраться сквозь это, сохранить ясность.       Я просил, а он глумился. И ударял в основание черепа после каждой фразы. - Тебе не выстоять, - удар. - Кейн уничтожит твой флот, но добить тебя приду я лично, - еще удар. - Позволь мне увести корабли и сохранить жизни, - просил я. - Они ни в чем не виноваты, кроме того, что считают меня богом. - За одно этого твои твари умрут все до единого. Ты не бог, Корвин, ты слаб, и они расплатятся жизнями за твою слабость, - чудовищное, дробящее давление, он словно вталкивал мои полные слез глаза за глазницы, прямо в мозг. - Тени сделали тебя слабым. Что тебе до этих смертных уродцев? Или запал на кого из них?! А может, уже подставлялся кому-то? Давал? Стонал, отклячив зад, и представлял меня? С кем приятнее, братец, с красными или с мохнатыми?       Я улыбнулся сквозь боль. В гневе он явил мне свою слабость.Сейчас мы были сцеплены сознаниями настолько, что читали друг друга, видели едва не насквозь. И в этом был шанс. - Ты что же, Эрик, разглядывал их, чтобы понять, кому я подставляюсь? Как не красит тебя ревность! Тебя всегда бесило, что даю я не тебе. - Чушь! - вскричал он и впервые за разговор забыл ударить. Я знал, что встал на верную тропу, и почти ликовал. - Лжешь даже сейчас, когда задумал пагубу. Ты представляешь меня каждый раз, когда дрочишь. С моих, черт подери, четырнадцати! И когда размазываешь Кейна по палубе. И даже с женщинами, Эрик, даже с ними, всегда - это я. - Замолчи! Заткнись! - он рванулся ко мне, словно желая придушить. Конечно, он не был дураком настолько, чтобы всерьез хотеть заявиться сюда в одиночку. Но теперь я тоже контролировал контакт. Я почти позволил нам сблизиться и увидел то, на что и рассчитывал: его эрекцию. А в следующий момент он отшатнулся. - Ты и сейчас хочешь, Эрик. Дай угадаю: думаешь трахнуть меня, перед тем, как убить, - я расхохотался, прочитав в его глазах ответ. Теперь я, я бил его. Его же собственной больной жаждой. - Ты бы хотел сковать меня и унизить прилюдно, чтобы видели все наши. Может, прямо на коронации? Да, могло бы быть занятно, не будь ты слабаком, - продолжал я. Дьявол, происходящее заводило и меня самого. - Ведь я знаю, брат мой Эрик, чего ты хочешь даже больше этого. Ты мечтаешь, в самой глубине своей дрянной души, чтобы я сам тебя выебал.       Лицо Эрика исказило бешенство. И боль. А сквозь них светила она, похоть. Я не унимался: - Я бы хотел этого. Нет, правда. Ты хорош, клянусь. Скажи, ты бы сам подготовил себя, или поиграл бы строптивого? Я бы предпочел побороться. Ты ведь хочешь, чтобы я был жестким. Чтобы вжал тебя в стену, вывернул руки. Чтобы прокусил сзади шею. Там, где у тебя такое чувствительное место. Ты выгнешься, прижмешься и почувствуешь мой хер. Ты и на это дрочишь, да? О Единорог, уже почти сейчас!       Я видел это. Он пытался скрыть, как сжимает свой член. Как трет его сквозь узкие штаны, в которые тот не помещается. Я перехватил контроль над его волей, но тело - тело он терзал сам. И кусал до крови губы. - Я бы вошел, Эрик. Прямо сейчас вошел бы. Знаешь, как? Резким ударом снизу вверх. Будет тяжело, но я смогу. Я знаю, как ты ждешь меня внутри. Хочешь его сейчас. Прямо туда. Глубоко, я бы трахал тебя глубоко. Сначала медленно, а когда я растяну тебя, то стану быстрым.       Я бил его. Не его жаждой. Нашей. Мой член терся изнутри о штаны, протекал сквозь них влагой, а Эрик яростно двигал рукой на расстоянии двух футов. И тысячи лиг. - Не сдерживайся, - мы оба тяжело, сипло дышали, - чего нам терять? Ты ведь почти чувствуешь его в себе. И я тоже, брат мой. Я уже готов кончить в тебя. А ты? Ты покажешь мне, как кончаешь подо мной? Прошу тебя. Дай мне это.       Он закричал. Его затрясло, лицо сначала скривилось ненавистью, а потом стало удивленным и очень молодым. - Ты будешь помнить, как я поимел тебя, - я задыхался, глядя, как тяжелые, плавные струи падают сквозь его пальцы, наискось, прямо на карту. На мое лицо на ней. Я понял, что кончаю сам. - Ты демон, - прошептал Эрик и бросил карту на пол. Связь исчезла. Я... победил.       Ты будешь помнить, когда я буду убивать тебя. Я иду.