Янтарные осколки

Тема: Некрофилия. Слэш, NC-21, собственно, некрофилия и сквик.       Туман был плотным и каким-то липким. Это было неестественно, в Амбере и окрестностях просто не было климата, способного спровоцировать настолько мерзкую хмарь. А значит, его принесло из Тени. Джерард нахмурился и еще раз оглядел бухту, в которой расположился флот. Мачты едва торчали из тумана и напоминали макушки мертвых, обгорелых деревьев. Ветер донес сырой запах гнили.       Джерарду необходимо было попасть на “Солнца луч” - бывший флагман линейной эскадры. Бывшим он стал после смерти Кейна, но его не сожгли и не списали. Джерард не позволил, да и Кейн был бы против.       Он вообще был практичен и точно сказал бы, что смерть - не повод тратить отличный линейник. Поэтому “Луч” сейчас должен был, пусть и не флагманом, но служить Амберу. Почему же тогда он выглядит пустым и заброшенным? Почему провис такелаж, отсырела и противно хлюпает палуба, а к борту жирным мокрым слоем прилипли водоросли и ракушки? Джерард поднял взгляд. Не только бывший кейнов любимец, но и весь флот, сколько его было видно в тумане, был заброшен. Мертв! Но ведь этого просто не может быть! Еще вчера двести судов ушли в доки на килевание и малый ремонт, около десяти тысяч рекрутов приняли присягу, Джерард подписал покупку парусины четвертого номера…       Он стоял на юте и потерянно оглядывался. Нет, такого просто быть не может! Нужно зайти в каюту Кейна, пусть он и не любит там бывать, но брат все пояснит, расскажет, что приключилось с флотом, успокоит все тревоги… Старший, мудрый, насмешливый и холодный - но только не для него, не для Джерарда.       Он спустился в каюту и постучал, но дверь и так была приоткрыта. Свет не горел, и адмирал не сразу понял, что видит.       А вот запах разложения ударил сразу, пока он, щурясь, вглядывался в темноту. Он увидел лежащую на койке фигуру. - А, братец! Решил навестить? Ты извини, я немного не в форме, - раздался от койки голос его брата.       Это был Кейн. И он был несомненно, очевидно мертв.       Даже его голос звучал невнятно и клокочуще, хоть и принадлежал, конечно же, ему. Таких интонаций просто не повторить. А когда Джерард подошел ближе…       Кожа на смуглом когда-то лице посерела и обвисла. Сверху туго обтянула лоб и скулы, а внизу (голову Кейну кто-то прислонил к подушке почти вертикально) висела, как брыли мопса. Впрочем, похоже, только благодаря положению головы он вообще мог говорить. Потемневший, осклизлый язык ворочался в высохшем, обнажившем зубы рту, а нос еще чуть-чуть - и провалится в череп.       Но он все еще был красив. И - Джерард поймал себя на чудовищной мысли - едва ли не красивее, чем при жизни. Истончившийся, лишенный грубоватой своей наглой манеры и холодной силы, он влек сейчас неимоверно. Адмирал всхлипнул, ощутив эрекцию. - Не стесняйся, - хохотнул как-то булькающе Кейн. - При моей жизни же не стеснялся. - Но ты погиб, - заставил себя ответить Джерард. - Вот именно. Хуже мне точно не будет. А вот ты, может, чуть очнешься.       Джерард, все еще ужасаясь себе, садится на край узкого ложа. Оно проседает под его тяжестью, а вот Кейн, похоже, совсем уже ничего не весит. Его пальцы - пальцы скелета, уже высохшие, но вот в туловище и под ним еще хлюпает. Когда адмирал стягивает с тела брата брюки, то замечает под ним на побуревшем полотне несколько выводков червей. К горлу мгновенно подкатывает тошнота, но дело он доделывает, а потом этими самыми штанами стряхивает копошащуюся мерзость на пол каюты. - Полностью не раздевай, - советует Кейн.       Джерард и сам не раздевается. Долгих церемоний Кейн и при жизни не любил. Он развязывает штаны и достает член - красный, подрагивающий, с мокрой крупной головкой. Он не хочет смотреть, что у Кейна между ног, когда закидывает их с тихим треском себе на бедра. А запах - к нему он уже привык.       Мертвый брат зубасто улыбается ему и кивает, подбадривая. И Джерард пробно толкается вперед. Никакой тесноты и узости. Мягко, скользко и странно тепло - он-то готовился к мертвенному холоду. Он старается не думать о причине. Ткани вокруг его члена расходятся… и не сходятся обратно, когда он тянет его назад. Собственного члена Кейна почти не видно - тот усох и полностью скрылся в лобковых волосах. Джерард вновь двигает бедрами, на этот раз глубже, и чувствует, как мертвая ткань проминается в передней стенке… и рвется. О Единорог и морские духи, он никогда не думал, что это так упоительно! Он ускоряется, толкается снова и теперь стремится каждый раз попадать в стенку под новым углом, чтобы порвать и ее. В этот момент становится так тесно, в головке сладко режет, а потом склизкая мякоть поддается, расходится, но все равно обхватывает. Кейн ничуть против такого не возражает, облизывает неповоротливым языком длинные зубы и снова кивает. Отверстий внутри уже так много, Джерарду снова совсем свободно внутри, он хмурится было, но тут по члену пробегает живое быстрое щекотание. Он вынимает член, тот весь в бурой слизи, а на нем и вокруг копошатся белые толстые личинки. Он стряхивает их и загоняет снова, и на этот раз шевеление внутри кажется ему почти изысканным. Черви так приятно трогают уретру и уздечку, перетягивают, заползают, кажется, внутрь, что Джерард начинает двигаться еще быстрее и жестче. В Кейне обрывается, отваливается полностью большой кусок плоти, становится поперек, и теперь так удобно долбиться только в него, заталкивать глубже, месить. Уже скоро, совсем скоро. В кишках брата что-то упруго лопается, и член окатывает густой влагой. Тело Кейна впервые вздрагивает, по члену Джерарда наружу льется коричневое. Приятно представить, что его брат так кончил, и младший, живой, следует за мертвым. Сперма почти сразу вытекает тоже, в ней, извиваясь, плавают совсем тонкие ниточки червей.       Кончив, Джерард быстро встает, озирается, выдергивает из-под ненавистного муранского сервиза скатерть и вытирает член и намокший пах о пыльную ткань, а потом ей же накрывает Кейна до пояса снизу. Быстро натягивает штаны и смотрит с удовлетворением на прозрачные цветные осколки в пыли брошенной каюты. - Ну зачем ты так, - укоряет Кейн. - Ты морочил голову и ей, и мне, - огрызается Джерард. Он и сам уже сожалеет, но сервиз-то не склеишь. - Черт с ним, - легко соглашается мертвец. - Главное, тебе и правда полегчало. Младший молчит и не смотрит на брата, но не может не признать его правоту. - Ты бы оставил Джулиана в покое. Будь мы оба куда глупее, чем есть, я бы сказал, что трахать его и представлять меня - это оскорблять мою память. - Ты знаешь?.. - А то. Пойми, ему это не нравится. Он тоже представляет не тебя и вообще дает тебе из жалости. Ты разве терпишь жалость? - Я понял, понял! - адмирал гневно дергает головой. - Это и есть твоя посмертная воля? - Нет. Я хочу, чтобы ты не бросал флот. Хватит пить. Ты видел, что снаружи? Это - то будущее, в котором ты продолжишь жалеть себя и не отпустишь меня. - Что? Нет! - А вот и да. За тобой Амбер, Джерард. За твоей спиной. - Почему за моей? Разве только за моей, Кейн? - кривясь, возражает Джерард. - Есть Рэндом, Бенедикт, Флора… - Только ты так тоскуешь о погибшем. Значит, поймешь, как хрупки и ценны те, кто остались. Береги их и себя, брат. А теперь - просыпайся!       Принц Джерард бросил пить. Взялся за флот и за год привел его к прежней, довоенной мощи. Конечно, он помнил сон, но и понимал при этом, что Кейн даже погиб не так. Его убил Ринальдо, и его тело никогда не возвращали на “Солнца Луч”. А когда Эббот, новый капитан линейника, вынес Джерарду в платке цветные осколки, тот с облегчением бросил их в море.