Янтарные осколки

Тема: Зоофилия. Джен, PG-13 за кровь и сам факт тематики.       Ее всегда было очень сложно найти. Иногда Дворкину казалось, что впервые он увидел ее во сне - белоснежную, зовущую, тонкую. Порой, размышляя, он даже приходил к выводу, что сам ее и придумал. А как иначе? Есть Хаос, а все, что вокруг - его бесчисленные Тени, Отражения, на разные лады повторяющие оригинал. Как в таком случае может возникнуть существо, не принадлежащее ни одному из этих темных, полных злобной магии миров? Откуда ему взяться? Одним из немногих разумных объяснений было, что мятежный по природе дух Дворкина просто взял и персонифицировал все, о чем мечтал и чего никогда не могло существовать во Владениях. Стройность Порядка. Созидательную силу, нежность и торжество жизни.       Единорог.       Она являлась ему в его странствиях. Сначала мельком, принимая то облик прекрасной среброволосой женщины, то чудесного зверя, то сияющей зари. Возвращаясь, Дворкин с трудом мог вспомнить подробности. Его кровь, его плоть, его происхождение, его магия - всё путало следы, но Дворкин Баримен с самого рождения был упрям. И он каждый раз находил ее. - Ты принес его. Я чувствую. - Да.       Они встретились в странном месте. Месте, ничуть не похожем ни на одну из Теней Хаоса. У Дворкина складывалось ощущение, что она, Единорог, отбрасывала Тени сама по себе. Создавала реальность вокруг себя - прекрасную, полную прохлады и ароматов свежей листвы, яркого солнца и невероятного, глубокого оттенка неба. А когда уходила - развоплощала эфемерную реальность. Поэтому ее так нелегко было отыскать. - Ты верно думаешь, - улыбнулась она. - Сейчас она была женщиной. Немолодой, по человеческим меркам - лет сорока - сорока пяти. Поджаро-стройной, с бело-серебряными волосами и голубыми глазами с веселыми и мудрыми морщинками вокруг. Теперь, однако, она смотрела серьезно: - Но сегодня будет иначе, раз Око Змея у нас. - Значит, все же Хаос станет первоосновой этого места? - расстроился Дворкин. Единорог рассмеялась и поправила полу простого голубого платья. - Отнюдь. Основой станем мы и наше деяние. А Око послужит силовой подпиткой. Для начала. Деяние изменит и его самого. Эта вещь станет источником могущества и величия здесь. - Деяние, - с колотящимся сердцем переспросил Дворкин. - Ты говоришь про Узор? Тот, который я вижу в своем сознании, тот, за который меня преследуют и хотят убить? - Да, - женщина встала, и ее фигура обволоклась голубоватыми искрами, сквозь которые уже в следующий удар дворкинова сердца проступил абрис чудесного животного.       Она привела его к ровной каменистой площадке в окружении холмов. Воздух здесь был прохладным и удивительно прозрачным. Все вокруг выглядело ярким, четко очерченным и более впечатанным в реальность, чем где-либо еще. - Хорошее место, - похвалил Дворкин.       Он прекрасно знал, что делать, пусть Узор и не до конца проступил еще в его сознании, что пылало сейчас белым светом. Он взял кинжал с пояса и длинно взрезал себе вену, правой рукой по левой. Зачерпнул пальцами крови, щедро смазал рубин, висящий у него на шее. Хотел снять, но Единорог качнула прекрасной головой.       Первая багровая капля стукнулась о камень и разлетелась на десяток более мелких. Но те не смазались, не потемнели, а упав, словно впитались светлой каменной плитой. Она шагнула дальше - не руководя, а лишь подсказывая, чуть направляя, ведь он и так знал, что первая линия, начало, будет прямой совсем недолго, а потом резко свернет вправо. Когда это произошло, он увидел результат - линия была не алой, но голубой и золотой одновременно, крошилась песком и при этом выглядела вдавленной в камень. - Нужны Преграды, помнишь? - тихо произнесла Единорог. - Зачем? Чтобы это не было так легко? - прохрипел Дворкин. - Нет. Чтобы проходя им каждый раз, наши потомки воздавали честь твоему труду, крови и поту, - серьезно ответило создание. - Патетика, - проворчал Дворкин и замер. - Наши потомки? - Не останавливайся. Первая Преграда будет здесь. Здесь крови льется больше, линия выглядит плотнее и объемнее, она искрит голубым, белым и серебряным. У Дворкина начинает кружиться голова. - Так и должно быть. Продолжай, а я подпитаю тебя силами, - успокоила Единорог.       Дальше Узор начал танцевать. То были причудливые изгибы, ни разу не повторяющиеся. Каждый из них отобразился впоследствии - или уже сейчас - в средоточии Спикардов. А может, это Спикарды вложили Дворкину мысль увековечить их индивидуальности в рисунке Пути? Никогда нельзя сказать точно, когда акт творения результирует во все стороны одновременно, включая все временные и казуальные шкалы. - Вторая… - Здесь, я знаю, о прекрасная. Я знаю. Только не оставляй меня. Вторая Преграда сложнее. Она не только про кровь и память. Она о сомнениях, сожалениях, боли. Поэтому Дворкин думает о своих детях, которых обрекает на изгнание, о позоре и статусе предателя, что приклеится к нему навсегда, когда про Узор узнают. Но идет дальше. Итогом Преграды должна стать непоколебимая уверенность в своей правоте, дерзновение и полноправность, без которых этот Путь не завершить.       Дальше Узор описывал длинную пологую дугу почти по всему своему периметру. Дворкину показалось, что его крови не хватит, что он вот-вот упадет, не закончив. Сквозь пот и слезы он смотрел на изящную спину Единорога, на серебряную гриву, на тонкие ноги. Наши потомки? Черт, он обязан доделать дело, только чтобы проверить, точно ли она имела в виду то, что сказала.       Он снова свернул в центр. Дело двигалось к завершению. Последнюю Преграду он создал, даже не заметив этого. Идти стало так трудно, что разом замолкли все мысли, надежды, ехидство, любопытство… Осталась тупая, механическая воля. Он стал ее сгустком, просто идеей движения - без тела и иных желаний. Да и зачем? Шаг. Еще шаг. А потом следующий. Последний был подобен прохождению сквозь каменную стену, и Дворкину показалось, что там, именно там из него вылилась крайняя капля крови. Что он пуст. Закончен.       Он стоял в центре созданного шедевра и тяжело дышал, обнимая леди-Единорога за холку. - Здесь мы зачаем наше дитя, - повернулась она, - что будет величайшим королем величайшего города.