Когда гаснет свет

      Алекс много раз представлял разговор с родителями, и это был самый страшный кошмар, где его изгоняли из семьи, а Уильям и Шарлотта от него отрекались. Порой в пьяном бреду Алекс доходил до крайней точки, и в этих фантазиях от него требовали сменить фамилию. Конечно, трезвея, он понимал, что до такого не дойдет, но все равно подсознательно боялся. Пока экзекуция маячила в отдаленном будущем, Алекс мог выдохнуть спокойно, списывая свое состояние на буйное воображение.       Но теперь, когда ситуация так кардинально изменилась, и разговор неотвратимым роком приближался, Алексом овладела паника. Поначалу он думал, что справится сам, но когда едва не проехал на красный свет, создав аварийную ситуацию, решил не искушать судьбу и позвонил тому единственному другу, который был в курсе всего. Лейв подъехал в указанное место на метро и занял водительское кресло, не задавая лишних вопросов. И где-то на середине пути Алекса наконец прорвало.       – Дружище, рано или поздно это нужно было сделать, – пожал плечами Лейв, выслушав суть вопроса. – Я понимаю, ты боишься скандала с родителями, но ты себе представь, что будет, если им кто-то другой покажет эти фото? А еще хуже, если Мери со всем своим пафосом устроит разнос на семейной сходке.       – Она этого не сделает, – сглотнув, прохрипел Алекс и ни капли не поверил своим словам. Сделает, еще как сделает. В узком кругу семьи.       Лейв скосил на него глаза, но промолчал. Алекса заметно потряхивало, и любые слова скорее всего усугубили бы и без того разрастающийся психоз.       – Понимаешь, у меня сейчас ощущение, что после этого разговора все изменится навсегда… – минут через десять проронил Алекс.       – Понимаю, – кивнул Лейв. Он прошел это сам и тоже не совсем по своей воле, вынужденный отвечать на претензии отца. Но у него есть Сабур, рядом с ним проще переживаются любые проблемы. – Могу только сказать, что потом становится легче.       – А прямо сейчас что делать? – рыкнул Алекс.       – В руки себя взять и принять факт того, что разговор и аутинг неизбежны. Подобрать слова и, в случае фиаско, если отец начнет бушевать, бежать, сверкая пятками, к машине, я двигатель не буду глушить, – Лейв произнес это с легкой улыбкой, словно в шутку, но на самом деле он не шутил.       Алекс на него вытаращился. Лейв выглядел спокойным и расслабленным, но как часто это его пофигистичное выражение лица обманывало окружающих? Алекс вдруг четко осознал, что если ситуация выйдет из-под контроля, Лейв вломится в дом, чтобы его забрать. И на счет заведенного двигателя он тоже не соврал.       – Прорвемся, – подмигнул Лейв. – В конце концов, это тебя не убьет. Но подумай, что теперь вопрос твоей ориентации не будет над тобой висеть. Из личного опыта скажу, что после моего каминг-аута мне полегчало. Правда, это касалось Линн, которая одобрила наши с Сабуром отношения... – Лейв вдруг замолчал. Улыбка сползла с его лица, он уставился на дорогу.       – Лейв? – позвал Алекс.       – Все нормально, – небрежно отмахнулся Лейв.       «Не нормально…»– подумал Алекс. Дергать не стал, по своему опыту знал, что можно сделать только хуже. Лейву нужно было пережить нахлынувшие эмоции, слишком сильно любил Линн, чтобы так легко, как он хотел это показать окружающим, смириться с ее потерей. Мысли о ней делают ему больно, но Лейв – это Лейв, если он и заплачет, то только в присутствии Сабура.       – Значит так, навигатор показывает, что мы в полумиле от дома твоих родителей, – сменил тему Лейв. – Решай, как действуем дальше. И насчет быстрого побега я серьезно.       – То есть ты реально думаешь, что придется разыграть тут сцену из боевика девяностых? – картинка, которую тут же нарисовало сознание Алекса, порадовала и чуть подняла настроение. Он представил себя в военной форме, обмотанным лентами с патронами для пулемета, выпрыгивающим со второго этажа дома, а сзади его догоняла огненная волна.       – Я догадываюсь, что только что промелькнуло у тебя в голове, – сощурил глаза Лейв, тоже повеселев. – Но нет, мы не станем отстреливаться от твоих родителей.       – Вообще, в моей голове это был «пффф», – Алекс свел ладони и резко выпрямил пальцы изображая взрыв.       – И дом мы тоже взрывать не будем, – на всякий случай уточнил Лейв.       Как бы смешно все это ни звучало, но Алекс и правда мог почувствовать себя в доме родителей как в стане врага. Хотя, почему мог? Он и представлял, что сейчас собирается десантироваться на вражескую территорию, отсюда и все эти идеи в стиле Рембо. Драться с отцом он не станет, но любое слово Уильяма Вестберга Алекс может воспринять как угрозу. Лейв даже задумался, не пойти ли с ним в дом, но пришел к выводу, что скорее станет раздражающим фактором. Его вполне могут принять за бойфренда Алекса, и это будет очередной провокацией.       Ворота особняка открылись сами, как только машина приблизилась к ним. Алекс заметно нервничал, теребил бампер телефона пальцами и в итоге все-таки сломал верхнюю часть. Заметив это, он окончательно психанул и доломал всю конструкцию, оставив телефон без защиты, а Лейв прикинул, успеют ли они до закрытия заехать в салон сотовой связи, и если нет, то, может, найдется где-то круглосуточный магазин. В том, что Алекс такими темпами сломает и сам аппарат, Лейв даже не сомневался.       – Ну, я пошел! – Алекс вцепился в ручку двери, но открывать не спешил. Он словно ждал одобрения от Лейва.       – Да пребудет с тобой Сила! – напутствовал Лейв. Алекс состроил ему злобную гримасу, но трястись перестал.       Слуг в доме в такое время не было. Их вообще можно было встретить не часто. Пара горничных приходила убирать, дворецкого отец отродясь не держал, а повар приезжал, только когда родители закатывали какой-то банкет. В остальное время Шарлотта предпочитала готовить сама. Надо сказать, она обладала кулинарным талантом не хуже именитых шефов.       Дверь открыл Уильям. Алекс поздоровался с ним, выдавив подобие улыбки. На самом деле, ему казалось, что ничего не сможет выдать его волнение, что он контролирует ситуацию.       Уильям, зная собственного отпрыска достаточно хорошо, просто сделал вид, что у него получается. Алекс не был пугливым, но если он так нервничал, вполне мог сбежать, так и не объяснив, зачем приходил. В прошлом Уильям имел неосторожность излишне надавить на Алекса и теперь не собирался повторять ошибку.       Они не виделись больше полугода. Причин было много, но Уильям не хотел принимать ни один довод. Алекс застрял в Лондоне в период, когда здесь творились жуткие вещи. Его едва катком не переехала собственная семья, и вот этого уже Уильям не выдержал, изменил свои планы и вернулся в страну. Самое страшное, он бы так и не узнал, что дела обстоят настолько плохо, если бы не Дэвид. Добиться от Алекса чего-то кроме «все нормально» не получалось даже у его матери. Оставалось только ловить интонации.       – Привет, пап, – несмело начал Алекс. – Нам нужно с тобой поговорить.       – Идем в гостиную? – предложил Уильям.       – Нет! – выпалил Алекс. – Лучше на кухню.       – Хорошо, – мягко согласился Уильям, мысленно готовясь к сложному разговору. Алекс просился на кухню только в крайних случаях, когда ему было действительно паршиво. Почему-то именно там он чувствовал себя спокойнее.       Была и одна вероятная причина – из кухни проще было вырваться во двор, если он вдруг решит сбежать. Пару раз во время сложных разговоров он так и делал. Что ж, может он и взрослый мужчина, но рядом с отцом все равно чувствует себя нашкодившим мальчишкой.       Уильям с интересом наблюдал, как Алекс устраивается за стойкой кухонного островка, пытается подтянуть длинные ноги и забраться на стул, но ему теперь не хватает места. Привычка настолько старая, что Уильям про себя усмехнулся, умиляясь такому детскому поведению. Он бы даже отметил это вслух, если бы не видел, как дрожат у Алекса руки.       – Что пить будешь, сынок? – Уильям кивнул на винный холодильник. – Я пополнил коллекцию, могу предложить хорошее красное…       – Эсмеральда есть? – перебил его Алекс.       Уильям хмыкнул. Очень недорогое испанское вино, но именно к нему у Алекса была особая любовь. И Шарлотта обязательно держала пару бутылок наготове, если сын решит посетить родителей.       – Конечно, есть!– подмигнул Уильям. – Дожидается тебя.       Бокалы звякнули о мрамор стойки, Алекс дернулся от звука, а Уильям нахмурился, сцепив зубы. Что бы ни случилось, его сын сейчас был на грани нервного срыва.       – Пап, давай выпьем за вас с мамой, вы действительно очень хорошие родители, и я рад, что ваш сын… – он поднял бокал, но, встретившись с тяжелым взглядом серых глаз Уильяма Вестберга, застыл.       – Алекс, что случилось? – уже в лоб спросил Уильям. Такими темпами они не то что до прихода Шарлотты не управятся, этот разговор затянется до следующего утра. И неизвестно, как долго еще Алекс сможет сдерживаться.       – Пап, я… Понимаешь, то, что я скажу… Ты будешь меня презирать, я понимаю, и не виню, я сам виноват... Я…       – Алекс! – чуть повысил голос Уильям.       – Я просто хочу, чтобы ты знал, что я такой с рождения. Вот так получилось, я не могу это контролировать, это часть меня, я бы хотел быть иным, пытался претворяться ради блага семьи, но теперь это выйдет наружу, и ты… Пап, прости.       – Алекс, если ты кого-то убил, то труп мы закопаем, – попытался отшутиться Уильям. Он внимательно следил за сыном, прикидывая, как скоро его накроет. В той околесице, что он нес, смысла на первый взгляд не было, но слова ничто, главное – поведение. Если бы Алекс свихнулся и стал одним из тех упырей, которых ловит, Уильям заметил бы предпосылки. Но случилось что-то, что он почти приравнивал к этому.       – Пап, я никого не убил, – Алекс залпом выпил вино и, прикрыв глаза, наконец сказал. – Я гей…И я понимаю, что сейчас в твоем мире что-то обрушилось…       – Сынок, я знаю…       – И я бы хотел быть иным, правда! Но это выше меня… Погоди, что?!       – Я знаю, – улыбнулся Уильям.       – И… Давно? – Алекс уцепился за стойку, чтобы не упасть. Казалось, что кухня сделала кульбит.       – Ну, подтверждение получил, когда тебе было… Шестнадцать, кажется, а подозревал лет с четырнадцати.       – А как? – выдавил Алекс.       – Алекс, чтобы скрыть свою ориентацию, не надо целоваться с одноклассниками на улице. Эй! Не свались там! Может, тебе налить чего-то покрепче?– Уильям обошел стойку и встал рядом с Алексом, серьезно испугавшись, что сын таки упадет с высокого стула.       – Одноклассником? – прохрипел Алекс.       – По-моему, ваш барабанщик был из твоего класса, – задумался Уильям.– Если честно, я не очень помню.       – То есть, ты знал, и тебя это не беспокоило? – Алекс думал, что испытал уже все грани шока. Ан нет, новое состояние походило на контузию от электрошокера.       – Меня беспокоило, что ты так пугаешься этого. Я пробовал с тобой поговорить, но ты изображал глухого идиота, едва я или мама только заикались об этом.       – Мама тоже знает?       – Так, похоже, тебя таки нужно отпоить… – Уильям прикинул, куда ближе идти за бутылкой чего-то покрепче, и вспомнил, что Шарлотта держит на кухне ром. Не кондитерский, а какой-то с приправами, который иногда под настроение сама пьет, заявляя мужу, что она пират. Оставлять Алекса одного рядом с незаблокированным выходом он не решился.       Шарлотта появилась на кухне как раз в тот момент, когда Уильям разливал резко пахнущую коричневую жидкость по стаканам. Каким нашел, не сильно переживая по поводу эстетичности пития.       – Привет, сынок! – обрадовалась Шарлотта, но, бегло осмотрев сына, злобно зыркнула на мужа. – Ты что с ним сделал, Билли?!       – Я тебе сейчас все объясню, – рассмеялся Уильям. – Алекс наконец решил рассказать мне о своих предпочтениях.       – Это правда? – Шарлотта с испугом посмотрела на Алекса. Он очень быстро закивал и побледнел еще больше. – Ну слава Богу! Я уж думала, мы будем играть в эту игру до конца жизни. Уильям, раз уж ты достал мой ром, то налей и мне.       – Сию секунду, моя госпожа, – шуточно поклонившись, Уильям полез в шкаф за еще одним стаканом.       – И тебя это… Не задевает, мам? – еле слышно спросил Алекс.       – Меня задевало то, что ты нам не доверяешь, – вздохнула Шарлотта. – Но я могла это понять, ведь в нашей семье царит нездоровая атмосфера. Кстати, Алекс, ты не хочешь пригласить своего друга в дом? Мне кажется, не стоит молодому человеку сидеть в машине. План побега отменяется.       Алекс кивнул, соскользнул со стула и тут же пошатнулся.       – О нет, – Шарлотта подхватила его под локоть и прислонила к стенке. – Выдыхай, линчевать тебя никто не собирается, а я сама схожу за мальчиком. Как его зовут?       – Лейв.       – О! Скандинавское имя, – с этими словами Шарлотта скрылась в коридоре, а Алекс продолжил подпирать белую стенку кухни, тщетно пытаясь слиться с ней цветом лица.       – Алекс, ты давай, успокаивайся, и пока мама вышла, расскажи-ка мне, почему ты вдруг именно сейчас признался?       – Меня вынудили, – не стал юлить Алекс. – Алисия попала в сложную ситуацию с работой, и ей предложили помощь… На самом деле, не суть. Проблема в том, что меня и моего партнера сфотографировали в недвусмысленной ситуации, и она грозит отнести снимки Мери. Я решил, что лучше ты узнаешь это от меня, чем Мери огорошит тебя такими новостями.       – Правильно решил, – кивнул Уильям. Он улыбался, но теперь эта улыбка стала хищной, такой, как была у Эдгара, и так же улыбался Дэвид. От него веяло опасностью. – Потому что, зная, что произойдет в ближайшее время, я смогу подготовиться. Алисия даже не удивила, я давно ждал, что ее сволочной характер проявится, но надеялся, что это не заденет тебя.       – В смысле?       – В прямом, – вздохнул Уильям. – Эта черта у нее от матери. Тут даже Мери ни при чем. И Чарльз, и Алисия– плод воспитания Беатрисы. Джона к вопросу не допускали. Мери…       – Подожди секунду! – встрепенулся Алекс. – Но как ты можешь относиться к моей ориентации настолько просто, если ты презирал своего брата за это?!       Уильям несколько секунд удивленно смотрел на сына.       – Я не…       – Я помню этот момент! Незадолго до его самоубийства вы ругались тут, у нас в гостиной, ты обозвал его тряпкой, и я помню твой взгляд! Тебе было противно на него смотреть!       – Стоп! – рявкнул Уильям голосом, от которого замирали на месте даже соседи, когда слышали. – Тот скандал я тоже хорошо помню, а ты, если подслушивал не сначала, попробуй разобраться, прежде чем делать выводы. Но раз тебя это беспокоило столько лет, то я объясню. Джона я тогда действительно презирал, но отнюдь не за его ориентацию, а за неспособность принять, наконец, решение. Он хотел развестись с Беатрис сразу после рождения двойняшек, но Мери на него давила, не давая выйти из-под контроля. В тот вечер мы и правда поругались, я сказал, что помогу ему только если он возьмет яйца в кулак и объявит о своем решении и Беатрисе, и Мери.       – Но, подожди, он так и не смог этого сделать? Поэтому покончил с собой? – опешил Алекс.       – Нет! –разозлился Уильям. – Он покончил с собой, потому что не смог жить без любимого человека. Джон выдержал бой с Мери, смог отбиться от Беатрисы, готов был лишиться большей части состояния, лишь бы обрести свободу. Он собирался уехать со своим другом и жить где-нибудь подальше отсюда. Но… Пол погиб. Его сбила машина на хорошо освещенной улице.       Последние слова Уильям произнес с нескрываемым раздражением.       – А когда его не стало, умер и мой брат. Джон за одну ночь постарел лет на двадцать, но самое ужасное – он выгорел изнутри. Знаешь, Алекс, смотреть на пустую оболочку очень страшно. Когда он покончил с собой, я пообещал Мери, что если я узнаю, что это ее рук дело, то не посмотрю на наше родство.       – Полиция нашла преступника?       – Полиция – нет, – и сказано это было так, что стало понятно – нашел Уильям.       В коридоре послышались голоса. Уильям вернул на лицо добродушную улыбку и поставил на стол стаканы.       Лейв тут же нашел взглядом Алекса и, оценив его потрепанный вид, двинулся в сторону, так, что теперь стоял между другом и его родителями. Уильям хмыкнул, маневр ему понравился. Гость не выказывал открытой враждебности, но переместился так, чтобы прикрыть собой Алекса. Сложно было винить его в неправильных выводах, Уильям, увидев такого перепуганного кролика, каким сейчас казался его сын, сам бы предположил, что над ним измывались с особой жестокостью.       – Алекс, это вас с Лейвом поймали на фото? – решил уточнить Уильям.       – Неет! – просипел Алекс, а Лейв в недоумении уставился на резко ожившую статую. – Лейв –мой напарник и друг, а на фото… Там мой начальник. Но его плохо видно, не узнать.       – Ну, не все так плохо, – подмигнул Уильям. – Покажи мне фото.       – Нет, – отрезал Алекс.       – Если ты думаешь, что я там увижу что-то новое для себя, то после твоих брачных танцев с барабанщиком в том переулке ты меня не удивишь, – Уильям сдерживал смех.       – То есть, ни план «В» ни вообще какой-то другой план побега нам не нужен, – шепотом уточнил Лейв. – Все принято, как есть? Так легко?       – Ты не поверишь, но они оба знают о моих похождениях давно, отец видел мое свидание после школьного концерта. Я тогда на эмоциях слишком расслабился, – признался Алекс.       – И именно поэтому не вижу смысла прятать фото! – подвел итог Уильям. – Кроме того, я полагаю, если Алисия осуществит угрозу, то эти снимки мне завтра запустят в лицо с претензией о паршивом воспитании. Что скажешь, дорогая?       – Папа прав, – за время, что мужчины говорили, Шарлотта успела приготовить кое-какие закуски из фруктов и сыра. Она вроде бы была занята своим делом, но ни Уильям, ни Алекс не обманывались, Шарлотта Вестберг слышала все! – Мери доставляет садистское удовольствие издеваться над родственниками. И я до сих пор не могу простить себя за то, что после смерти Эдгара оставила тебя в ее доме.       – Но вы же тогда были заняты, – вздохнул Алекс.       – И да, и нет, – Шарлота поправила тарелки на столе, хотя они и так стояли ровно. – Мери просила не забирать детей из особняка, мол, ей с ними легче пережить потерю Эдгара. Именно поэтому Джон привез Алисию с Чарльзом. Мери вызвала для всех внуков психолога, который должен был помочь вам пережить смерть деда. Мы не возражали. Вы и правда стали относиться к этому проще, но складывалось такое ощущение, что вас будто загипнотизировали. На самом деле, все это прекратилось с приездом Дэвида, он не был маленьким ребенком, и его с наскока нельзя было взять. Он несколько раз пытался достучаться до Гордона, но тот предпочитал делать вид, что ничего не происходит. В итоге Дэвид позвонил Уильяму, и пока он разбирался с Мери, Дэвид увел тебя на озеро. Ты снова заговорил, и мы обрадовались. Хотя… Стоило тебя отвести к другому специалисту. Я до сих пор считаю, что ты был свидетелем чего-то более серьезного, чем сердечный приступ.       – Лотта, может, не стоит? – попытался остановить ее Уильям. Он покосился на сосредоточенного Лейва, а Шарлотта только прыснула смехом.       – Билл! Хватит замалчивать все это. Я специально говорю это при Лейве, ты не мог не заметить, что они понимают друг друга без слов, а Лейв вообще, зайдя в дом, решил защищать Алекса. Кстати, если бы я не знала ситуацию и увидела такое, то тоже решила бы, что ты собрался его убить, – развела руками Шарлотта. – Лейв, я хочу, чтобы ты ориентировался в том, что происходит. Думаю, о Мери ты наслышан, а значит, понимаешь, что начнется. Мы не дадим Алекса в обиду, но вероятно, Мери устроит ему прессинг через родственников.       – Она же и вам такое устроит, – вздохнул Алекс.       – Попробует, – уточнил Уильям. – Но у Мери меньше власти, чем она думает.       – Так, все, давайте выпьем и успокоимся, – предложила Шарлотта. – Теперь вроде не осталось личных тайн. Алекс, я хочу пригласить на ужин твоего парня. Надеюсь, вы придете.       На этих словах Алекс поперхнулся.       – Ничего, ты скоро привыкнешь, – улыбнулась мама.              

***

             Ночь после разговора с родителями прошла как-то странно. Вернувшись домой, Алекс сначала запаниковал, до него только через час стал доходить смысл того, о чем он говорил с ними. Парализованный страхом мозг встрепенулся и включил режим «а если бы?». Впрочем, панику довольно быстро прекратил Лейв, не придумав ничего более действенного, чем плеснуть Алексу в лицо холодной водой из своего стакана. Алекс, выйдя из оцепенения, порадовался, что в этот момент Лейв пил не горячий кофе. Успокоившись, Алекс предложил поработать до утра, раз спать они все равно не хотят. Гостиная постепенно снова обрастала бумагами, как Мирослава с ними ни боролась, все равно все рабочие документы перекочевали в более просторное и удобное пространство, где можно было легко разместить несколько досок и перемещаться, не перепрыгивая друг через друга. По делу Гвен продвижение пока было очень слабым. Камер в районе складов было крайне мало, засечь автомобиль не получилось, но, прикинув примерный объем оборудования, которое убийца должен был перевезти на место инсталляции, Лейв с Алексом пришли к выводу, что, скорее всего, он таки пользуется внедорожником. Поставили на Land Rover Defender, по крайней мере, именно этот автомобиль встречался на улицах Лондона довольно часто, и его покупали не только представители среднего класса Британии. Машина сама по себе завоевала доверие, и считалось, что для выезда за город нет более надежного варианта. Другие автомобили не стали сбрасывать со счетов, Алекс честно признался Лейву, что считает, что машина может быть любой, но посмотреть по нескольким камерам, не проезжал ли такой внедорожник, немного проще, чем проверять вообще все машины. Аналитики отработают всех, но сначала именно Defender. Алекс с Флинном даже поспорили на двадцать фунтов.       В шесть утра Алекс подпрыгнул от резкого звука. Вероятно, не будь он ангелом, сердечный приступ был бы ему гарантирован, но так он отделался просто испачканной кофе футболкой. Телефон снова тренькнул, но Алекс так и не рисковал подойти к аппарату, чтобы посмотреть на сообщение. Очень инфантильное поведение, но после пережитого стресса он мог себе позволить некоторое время дергаться при мысли о последствиях.       – Это Мур, – оскалился Лейв, глянув на экран. – Твое «доброе утро» пришло.       Алекс выдохнул, подхватил телефон и прочитал текст. Мур действительно желал ему доброго утра, а в конце поставил замерзающий смайлик. Алекс намек понял и в этот раз почти не расстроился. Скоро он просто уволится из участка, и тогда ему будет откровенно плевать, с кем встречаться. Поддержка со стороны родителей вселила в него уверенность, разогнала страх, однако теперь Алексу стало стыдно. Ему было очень неловко за собственную глупость и недоверие, в голову лезли воспоминания о разных ситуациях, где Уильям его страховал. Тогда Алекс не хотел думать, что его засекли, ведь Уильям ни словом, ни делом не показывал ему, что в курсе. Отца он понять тоже смог, Уильям не знал, как помочь своему ребенку, и делал это так, как умел, а именно – просто прикрывал Алекса, не давая никому узнать его тайну.       Оставалось поймать убийцу Гвен и можно писать рапорт на увольнение. Попрыгунчика силами полиции не найти, и на это не раз намекали Макс и Мирослава. Лейв просто кивал, эту мысль он высказывал и ранее, сейчас лишь пожимал плечами с выражением лица «а я тебе говорил». Попрыгунчика нужно обезвредить, но теперь Алекс не собирался покидать Лондон. Он останется здесь, вместе с Риком. А что касается Мери, так Алекс, хоть и боялся ее гнева до чертиков, но уже чувствовал, что не один. Еще бы пережить разнос, и все будет в прошлом. В этом даже был большой плюс – его такого бракованного и недостойного перестанут таскать на семейные сходки, а это уже повод для радости. Раньше он не рисковал отказаться, боясь расстроить родителей, а теперь просто знал, что они поддержат его.       И больше Рик не будет мерзнуть по утрам, потому что Алекс согреет его. Синий от холода смайлик не понадобится.       – Так, мечтатель, давай, принимай душ и поскакали в участок. Все равно нужно хоть какую-то активность проявлять там, а то крот заподозрит что-то.       – В смысле? – Алекс с трудом вынырнул из своих мыслей.       – Если мы так и будем «ничего не делать», то крот поймет, что мы скрываем что-то. Нужно подкидывать крупицы информации, – Лейв залпом допил кружку и отставил на мраморный столик. В интерьере еще не настолько захламленной гостиной он смотрелся странно в своих растянутых домашних штанах и кое-где порванной футболке. Не вязался с помпезной обстановкой.       – Лучше сольем дезу, – кивнул Алекс. – Не слишком уповаю, что сможем отследить, куда ее передадут, но стоит рассмотреть такую возможность.       – Вариант, – улыбнулся Лейв. – Только нужно что-то не палевное, во что можно поверить.       – Уберем из подозрительных машин Defender, – прикинул Алекс. – Вообще уберем внедорожники, пусть думают, что мы ищем что-то вроде семейного автомобиля. Он тоже достаточно вместительный.       – Вот будет хохма, если у ублюдка окажется именно такая машина, – поджал губы Лейв. Ему такой расклад в голову пришел только что, и мысль о том, что пускать как дезинформацию непроверенное подозрение – тоже не лучший вариант.       – Не окажется, – отрезал Алекс.       – Откуда такая уверенность?       – Не его стиль.       – И как ты это понял?       – Да потому что человек, который носит кашемировый пиджак, сшитый частным портным, и не дешевые часы, не станет ездить на такой машине. Кроме того, ни один мужик не купит семейный минивен, будучи холостяком.       – Думаешь, он не женат?       – Профиль посмотри, – Алекс протянул Лейву тонкую черную папку с логотипом «Вессен» в нижнем углу. Уже один этот символ говорил, что документы стоят того, чтобы их прочитали.       – Да, когда он успел? – удивился Лейв. – Он что, всех обработал?       – Ну да, – улыбнулся Алекс. – Всю шестерку. И считает, что конкретно этот – одиночка. Он не потерпит на своей территории чужаков.       – Логично, – протянул Лейв.              Несколько дней в участке прошли относительно спокойно. На доске появились фотографии двух минивенов, номера которых были заляпаны грязью, а вот в папках, которые уехали в таунхаус, их место заняли снимки внедорожников. Номера тоже были скрыты, но уже проще было понять, что именно они ищут. К сожалению, изображение с дорожных камер было черно-белым, что сильно усложняло задачу. Понять цвет машины по таким фотографиям не легко, скорее даже невозможно, разве что прикинуть примерный цветовой диапазон. Зато можно было рассмотреть модели и попробовать определить год выпуска, а это уже сильно сужало круг поиска.       Родственники Алекса молчали, и эта тишина немного нервировала. Шарлотта позвонила сыну всего раз, уверила его, что все в порядке, и ему не о чем беспокоиться. И это вызывало больше опасений, чем если бы мама сообщила Алексу, что Мери устроила разнос и жаждет его крови. Отца расспрашивать вообще не имело смысла, он точно не расколется, так что Алексу оставалось только ждать. Мур, услышав о происшествии, сначала взбеленился, разозлившись на всех разом, потом стал прикидывать, как вытащить Чарльза из передряги, но после рассказа о встрече с родителями немного успокоился, чтобы через пять минут выдать настоящую панику, когда ему сообщили, что Шарлотта Вестберг желает видеть его на ужине. О Томпсоне и его требовании Алекс ничего не рассказал, но и Уильям, и Рик чувствовали, что в рассказе Алекса есть какая-то брешь. Затыкать ее Алекс не спешил, понимая, какие последствия будут у такого признания. Нет он не боялся, что Винсента Томпсона могут придушить в подворотне за такое, но переживал, как эта ошибка прошлого отразится на его близких.       Ленивое утро четверга ознаменовалось еще одним бытовым вызовом. Ничего сверхъестественного на первый взгляд. Здоровенный питбуль загрыз своего хозяина. Собаку пристрелили патрульные, первыми прибывшие на место, но потом ситуация показалась им подозрительной, и в дело втянули убойный отдел. Вроде бы событие необычное, не каждый день домашние питомцы убивают хозяев, Спарки – пес убитого хирурга – бегал даже от кошек, с ним играли соседские дети, и вообще, животное было крайне дружелюбным. При беглом осмотре сосед-ветеринар, как-то проскользнувший мимо патрульных, заявил, что по внешним признакам собака не болеет бешенством. Как минимум потому, что еще в пять утра Спарки пытался «укусить» струю полива. При бешенстве он бы избегал контакта с водой.       Лейв, недовольный тем, что их отрывают от важной работы, ворчал всю дорогу. И хотя он говорил, что ведет себя так исключительно из-за глупой ситуации с этим делом, Алекс засомневался. Проблема была в том, что после похорон Линн Лейв стал невнимательным. В работе это проявлялось не слишком сильно, тут он как-то умудрялся собраться, но в бытовом плане наступила катастрофа. Он просто забывал, что и куда положил, норовил перейти улицу на красный свет, последней каплей стал забытый на крыше машины кофе. Алекс понимал, что явление это временное, но все равно беспокоился о друге, ведь рано или поздно это могло вылезти им боком.       На месте преступления Лейв смог сосредоточиться. Труп собаки уже увезли на вскрытие – важно было подтвердить диагноз. Если ветеринар ошибся и пропустил бешенство, то была немалая вероятность, что в округе любое животное, контактировавшее со Спарки, могло заразиться, особенно, если хозяева не слишком ревностно относились к правилам вакцинации.       Вопреки привычному раскладу, Алекс остался с коронером осматривать труп пострадавшего, а Лейв ушел в дом. Ничего необычного на первом этаже не нашлось, его было решено оставить на потом. Лучше всего хозяина дома мог охарактеризовать кабинет, туда Лейв и направился. Помощником вызвался констебль Скотт Сандерс, желавший поскорее сдать экзамен на инспектора, а потому с жадностью следивший за работой коллег. Найберг отличался каким-то особым чутьем и было очень полезно понаблюдать за ним в деле.       Чуда не произошло. Сандерс ожидал увидеть фокусы в стиле Шерлока Холмса, но Найберг слонялся по кабинету как-то совсем бесцельно. Он осматривал огромные стеллажи без особого интереса и даже не пытался снимать ничего с полок. Большой секретер заинтересовал его почти в последнюю очередь. Оставался еще рабочий стол, но его пока старательно обходили. Открыть замок без ключа было на удивление просто, не понадобился даже набор отмычек. Такие конструкции легко поддавались обычной скрепке. Сандерс подумал, что раз хозяин охранял свои секреты так посредственно, то ничего важного в ящиках и быть не может. Становилось откровенно скучно. Накатывало раздражение. На Найберга – за его медлительность и непродуктивность, на себя– за то что послушался знакомых и сам вызвался помогать в таком скучном деле. И все же…       Лейв наклонился и осмотрел внутреннюю часть секретера. В глаза тут же бросилась неровность боковой стенки, словно она была установлена под небольшим углом. Сразу и не заметить, но подсказкой служили крошечные царапины на задней панели. Лейв оживился, доктор Уоллес Аммерман, похоже, не был таким скучным джентльменом, каким мог показаться на первый взгляд. Лейв дернул ближайшие к панели выдвижные ящички, но они даже не шелохнулись. В подставке имелся нож для писем, не отвертка конечно, но тоже сойдет. С его помощью легко удалось отделить панель и забраться в тайник. В нем не было особого смысла, ведь до прихода полиции некому было шарить по секретеру Аммермана, но ему действительно было, что скрывать. Первым, что привлекло внимание, стал кожаный чехол. Развернув его, Лейв воодушевился, а вместе с ним и Сандерс – внутри оказался набор рабочих инструментов хирурга, идеально наточенных, начищенных до блеска. Не успел Сандерс озвучить свой вопрос, как Лейв вытащил на свет небольшой бархатный альбом, а развернув первую страницу, шумно выдохнул. Он изменился на глазах, расправил плечи и словно стал выше ростом. Цепкий взгляд скользнул с альбома на констебля, казалось, ощупал его с головы до пят. Найберг улыбнулся.       – Что, констебль Сандерс, скучно вам было? – подмигнул он. – Сейчас станет очень весело, но сначала позовите инспектора Вестберга, будьте добры.       Вежливый тон, от которого мороз пробежал по коже. И хоть Найберг попросил Сандерса сделать что-то, звучало это как приказ.       Алекс поднялся наверх, удивленный таким рвением подчиненного, который, если бы так не опасался самого Вестберга, непременно бы подталкивал его в спину, пытаясь ускорить подъем на второй этаж.       – Ну, что у тебя? – Алекс застал Лейва, задумчиво рассматривающим альбом.       – Это Врачеватель любви, – Лейв отошел в сторону, чтобы Алекс мог увидеть открытый разворот. Специально показал его, именно это убийство стало первым, на которое они с Алексом выехали вместе. Печальная девушка в красивом, уютном доме.       – Уверен? – Алекс, не ожидавший, что бытовое дело повернется таким боком, замер на месте.       – Да, – кивнул Лейв. – Вызывай Флинна и его ребят, тут работы на весь день. Скажи, чтобы все инструменты, что найдут, несли мне.       – А что именно тебя интересует? – решил уточнить Алекс.       – Ретрактор и грудная пила. Это то, что самостоятельно не отмыть от крови, их нужно специально очищать, а я сомневаюсь, что в домашних условиях у него бы это получилось.       – Почему думаешь, что в домашних?       Лейв достал один из скальпелей и повернул боком, чтобы солнечный свет из окна отразился на кромке.       – Это не лазерная заточка. Он его правил дома, и отличия разительные. Доктор Аммерман побоялся даже такие вещи нести в профессиональную мастерскую, хотя скальпель для чего только не используют. Ты думаешь, он потащит пилу в чистку? И ладно, ее еще хоть как-то можно принять за другой инструмент, но вот ретрактор…       – А что это?       – Это такая штука, которой во время операции ребра раздвигают, чтобы открыть доступ к сердцу. Этот, скорее всего, стандартный сорок на сорок пять.       – Ты-то откуда это знаешь?       – Вот и пригодились мои мучения в медицинском.       

      

***

             Ральф Кингсли вошел в кабинет Дэвида под вечер, когда большинство сотрудников огромного офиса уже разошлись. Секретаря он отослал, не хватало, чтобы кто-то услышал что-то лишнее, не предназначенное для его ушей. То, что Дэвид взорвется, Кингсли даже не сомневался, хорошо знал своего начальника и понимал, что такое он не простит никому и никогда. Штейгер следовал за ним тенью.       Когда Кингсли приказывал Штейгеру следить за объектом, то даже в своих кошмарах не мог представить, чем это обернется. Предполагал, что рано или поздно этот человек оступится, но все же надеялся, что ему хватит ума не посягать на то, что было важно для Дэвида.       – Дэвид, нужно поговорить, – Кингсли вошел первым, он остановился возле стройных книжных шкафов из красного дерева и окинул цепким взглядом фигуру Вестберга.       Похоже, тот был не в лучшем расположении духа, за день много чего случилось, но, видимо, не настолько, чтобы сейчас Дэвид Вестберг готов был послать своего начальника безопасности по известному адресу. Такое бывало, если его день шел полностью наперекосяк. Лицо осунувшееся, глубокая складка между сведенными бровями, плотно сжатые в тонкую полоску бледные губы, нет, пока он еще безопасен и не взорвется, но близок к этому. Но Кингсли нес ему очень плохие новости, так что вероятно, сейчас может наступить локальный Апокалипсис в отдельно взятом офисе.       – Проходите, садитесь, – Дэвид кивнул на кресла напротив его стола и отложил ручку.       С Ральфом они прошли многое вместе, чтобы тоже по его виду понять – новости не порадуют. Штейгер, как всегда, оставался верен себе: по его лицу что-либо прочесть не получалось ни у кого. Дэвид уже начал подозревать, что дело в отсутствии способности у Штейгера вообще испытывать эмоции. Точнее,он не испытывал привычного для нормального человека спектра чувств, не был на это способен физически.       – Ральф, давай только без длинных вступительных речей, – Дэвид с досадой посмотрел на часы. Сегодня ему пришлось пережить столкновение с бывшей женой, а вечером он хотел спровадить очередную свою любовницу – слишком долго уже длились эти отношения, и она начала поднимать ненужные темы.       – Мы проверили подноготную Томпсона, и он вовсе не недавно стал принуждать молодых парней к сексу взамен на услугу. Это продолжается уже лет десять, но жертвы молчат, опасаясь поднимать шум, – начал Кингсли.       – Ральф, я тебя прошу, уволь меня от этого. Томпсона скоро все же снимут, он сделал то, что я просил. Получит компенсацию и пусть идет на все четыре стороны, – отмахнулся Дэвид.       – Дэвид, он положил глаз на Алекса, – Кингсли протянул ему пухлый конверт с фотографиями. Вот сейчас все начнется. – Томпсон послал за ним детектива, который и сделал эти снимки. Увы, мы не сразу поняли, что происходит, но вчера вечером Алисия предъявила их самому Алексу.       – И? – казалось, голос Дэвида примораживает. Не сложно было связать воедино все события, а дураком он никогда не был. Даже в угоду собственному спокойствию не привык обманывать себя.       – Мы поймали и допросили Алисию, – сказал Кингсли. – Не бойся, она не пострадала, но разговор был неприятным. Томпсон требовал Алекса к себе и обещал, что если тот придет, то вопрос с Чарльзом уладят, и выведут его из дела.       – Это как, позволь спросить, он собирался что-то уладить? – со злой издевкой спросил Дэвид.       Чарльза он даже не пытался защитить, наоборот, приказал содействовать во всем, чтобы кузен получил заслуженное наказание. Дэвид справедливо считал, что, преступая закон, нужно действовать с максимальной осторожностью. Сам не единожды играл на грани или вообще на темной стороне, но ни разу не подставлялся. Чарльз сходу взялся за дело, которое не был способен вытащить. Теперь он расплачивался за самонадеянность и глупость. Это было официальной версией Дэвида, озвученной его подчиненным. Но врать Кингсли было бесполезно – Дэвид отдавал себе отчет, что топит Чарльза за то, что тот напал на Алекса. Он мог бы простить ему, если дело действительно было спорным, когда сам Чарльз был бы уверен, что Фримен не виновен, а Алекс отстаивал свою позицию. Но нет, это принципиальная ненависть, культивированная Мери из каких-то своих личных побуждений.       – Полагаю, что Томпсон просто надавил на больное место Алисии, – вздохнул Ральф и устало откинулся на спинку кресла. Возраст давал о себе знать, спина после травмы болела все чаще. – Вроде бы умная девочка, с мозгами, но повелась на такую уловку.       – Удивительная способность двойняшек делать глупости, когда их загоняют в угол, – ответил Дэвид. Он положил конверт на стол и накрыл его раскрытой ладонью. Пока край не разорван, джинн еще в бутылке. – Что произошло на встрече Алекса и Алисии?       – Увы, мы застали только конец, – подобрался Кингсли. – Когда Алекс открыл конверт. Потом что-то смотрел в телефоне, после чего побледнел и разозлился. Минут пять диалог больше напоминал бесшумную ссору, они явно не были довольны результатом. После Алекс уехал.       – Куда? – с угрозой спросил Дэвид.       – К Уильяму. По дороге подхватил своего напарника и тот сел за руль, после чего они добрались до семейного особняка, где провели около двух часов. Потом вернулись в таунхаус.       – Как интересно… – Дэвид бросил взгляд на конверт. – Алекс имел прежде дела с Томпсоном?       – Да, имел, – в разговор вступил Штейгер. Дэвиду показалось, или Кингсли не был готов к такому ответу. – Мне удалось выкопать дело девятилетней давности. Это касалось Анны Вестберг, ее взяли с наркотиками, а дело вел Томпсон. Сохранился протокол задержания, где фигурирует ее имя, но в производстве ее уже нет.       – Думаешь, в это влез Алекс? – от тона Дэвида мороз пробегал по коже. Ярость рвалась наружу, полыхала во взгляде. Всегда, когда дело касалось Алекса, Дэвид менялся не в лучшую сторону. Он умел держать лицо перед подчиненными и партнерами по бизнесу, но и у него было уязвимое место.       – Сложно сказать, но по докладам моего человека в участке Томпсон дважды пытался подловить Алекса. Один раз на кухне, но тогда туда вломился его напарник, а потом что-то произошло в мужском туалете. Увы, там подслушать было не просто, – доложил Штейгер.       Дэвид задумался, уставившись в окно. Лондон погружался в вечерние сумерки, вовсю горели огни, вдали, в легкой дымке тумана виднелось колесо обозрения на берегу Темзы. Кингсли и Штейгер молчали, опасаясь лишним словом разозлить Дэвида еще больше. В тишине звук разрываемой бумаги оглушил. Дэвид снял пломбу службы безопасности и вытащил стопку. По мере того, как он листал фотографии, на его лице отражались разные эмоции. Вначале его озарила нежность, взгляд стал мягче, теплее. Кингсли и Штейгер помнили последовательность снимков, первые были невинными на первый взгляд, но горячими, то ли благодаря фотогеничности людей, запечатленных на них, то ли мастерству фотографа.       Дэвид рассматривал портрет Алекса. Тот запрокинул голову, закрыл глаза, на приоткрытых губах играла легкая улыбка. Дэвид не мог вспомнить, видел ли он когда-нибудь Алекса расслабленным – при встречах он всегда был слишком сосредоточенным и напряженным. Фотограф сумел поймать такой редкий момент. Следующий кадр был более откровенным – мужчины на них самозабвенно целовались. Теперь видно было, где разворачивалась сцена, даже часть интерьера кухни можно рассмотреть. Обстановка не привычная для Дэвида, слишком простая, но со вкусом. Еще через несколько кадров любовники избавились от одежды. Алекс лежал спиной на столе, а его партнер отсасывал ему, и видимо хорошо, раз Алекс вцепился в его волосы пальцами и закусил губу. Кольнула ревность. Ей не место здесь, но изгнать ее пока невозможно, как и оторвать взгляд от этих фотографий.       Последние кадры добили Дэвида. Он нервно сглотнул, сначала увидев портрет, на лице Алекса застыло напряженное выражение лица, так хмурятся мужчины, готовые вот-вот кончить, там и тревога, и легкая боль. Спасибо фотографу, у него получилось снять несколько кадров подряд, дав Дэвиду полноценную картину. На последнем Алекс улыбался в блаженстве. Ему было хорошо с его любовником, этот человек умудрился сделать его счастливым. Но от этого Дэвиду стало тяжело дышать. У Алекса уже был кто-то, с кем он мог быть собой. Дэвиду стоит отступить, но получится ли?       – Я думаю, Томпсон закончил, – хриплым голосом выдал вердикт Дэвид Вестберг, возвращая себе маску спокойствия.       И Кингсли, и Штейгер знали, что это означает. На мгновение в глазах Штейгера мелькнул безумный огонек.       – Мне спросить его об Алексе и его роли в деле Анны Вестберг? – уточнил Кингсли.       – Обязательно, – хищно улыбнулся Дэвид.       Едва дверь за подчиненными закрылась, Дэвид откинулся на спинку кресла и поправил в штанах болезненно стоящий член. Снимки взбудоражили его, в голове что-то щелкнуло. Он столько лет уговаривал себя, что Алекс – это только прихоть, в конце концов, они родственники, чтобы за каких-то десять минут от этой уверенности не осталось и следа. Родственники они дальние, в прежние времена между такими заключался брак. Хотя речь об этом даже не шла, но сама мысль, что среди знати такое родство не считается близким, его почему-то радовала. Темная сторона ликовала, нашептывая ему идеи одну страшнее другой. Но пока… Пока Томпсон должен заплатить за то, что посягнул на Алекса. Вспомнился разговор, состоявшийся почти десять лет назад.       «Я присмотрю за ним, Дэвид…»       – А я присмотрю за тобой, Винс, – прошептал Дэвид, улыбаясь самому себе. Штейгер – самое безумное и изобретательное чудовище. Интересно, что он приготовит для Томпсона?       Опасный человек, но Дэвид был уверен, что Ральф Кингсли полностью контролирует Штейгера, поэтому не боялся, что монстр сорвется с цепи.