***
Лейв выбрался на работу только через пять дней после похорон Мура. Сначала он долго сидел с Алексом в таунхаусе, но потом, когда тот уехал к родителям, решил, что пора начинать действовать. Утром он приехал в участок еще до того как основная масса сослуживцев заняла свои рабочие места. В отделе было непривычно тихо и пусто. Сегодня они не обменялись с Анетт угощениями, девушка вообще старалась к нему не подходить и опускала взгляд, когда Лейв на нее поглядывал. Со своего места он плохо мог видеть кабинет, так как сидел спиной ко входу, это Алекс занимал удобную позицию – его место было ближе к окну и развернуто в сторону выхода, что давало хороший обзор. Лейв пересел. Он внимательно следил за людьми, входившими в дверь, и задумался, кто из них мог бы быть кротом. Лейв не переставал возвращаться к этому вопросу, сейчас он бы актуален как никогда. Тот, кто убил Ричарда Мура, получал информацию именно из офиса, был вхож в убойный и проводил здесь много времени. Но кто? На этаже располагалось несколько кабинетов, и работали три секретаря. Лейв вернулся к идее, что крот – это человек, который практически не покидает офис и видит все со стороны. Нужно было поменять точку зрения, попытаться увидеть все глазами противника. Найберг теперь расположился в коридоре. Он оперся спиной о стену и повернул голову. Справа от него лифт, а слева выход на лестницу. Кто бы ни пришел, Лейв его заметит. Отсюда хорошо просматривались все двери, можно было следить за перемещениями сотрудников. Два часа наблюдений слились в одно сплошное марево. Люди, которые не интересовали Лейва, превратились в серых призраков, его внутреннее зрение, исключив их, заштриховало не важные фигуры грифельным карандашом. А те, кого Лейв подозревал, наоборот, словно подсветились красным светом. – Ты в порядке? – Лейв нехотя стряхнул остатки своего транса и взглянул на Вульфа. Тот, постепенно избавляясь от образа безликого привидения, становился отчетливее и ярче. Вульфа Лейв исключил почти сразу. Он какое-то время отсутствовал в участке и именно на этот период пришлось наибольшее количество проблем, связанных с кротом. Да и его характер вообще не вязался со шпионажем. Вульф не был глупым, но он слишком импульсивен, чтобы скрываться так долго. Внедренный агент должен быть незаметным и терпеливым, как Макс. Не факт, что в реальной жизни он будет таким же, но эти две черты – краеугольный камень для задействованных в слежке людей. – Я – да, – ответил Лейв, окидывая взглядом фигуру Вульфа. Он тоже выглядел не очень. С Муром он не часто общался, они не были близки, однако Вульф уважал начальника, и его смерть ударила по нему не меньше остальных. Тем более, что теперь несчастный Вульф стал ВИО главы убойного и закопался в дела по самую макушку. – Ты же тут не просто так стоишь? – сощурил глаза Вульф. – Поделишься? – Особо нечем, – процедил сквозь зубы Лейв. Вовремя себя осек, Вульф не виноват в том, что Лейв не может найти, за что зацепиться, и вымещать на нем свою злость нельзя. – Пытаюсь понять, кто и что мог видеть. – Да ты бы у постовых спросил, – пожал плечами Вульф. Он нисколько не обиделся на резкий ответ, все понимал и не имел права никого осуждать, ведь сам на днях напился до свинячьего состояния, чтобы уменьшить стресс. Лейв отлепился от стены и вытянулся во весь свой рост. «Очевидный факт» еще не значит, что его легко заметить. Порой именно на такие вещи, заточенный под сложные задачи, мозг не реагирует. Постовые! Ну конечно! Не секретари! Это те люди, которые постоянно в участке, они знают обо всех вызовах, при них обсуждают детали расследований и никогда не обращают внимание на их присутствие. Они же «свои». Тоже полицейские, только должность другая. Своеобразные общие секретари для отдела – через их руки проходят почти все бумаги, к ним обращаются за помощью, если нужно сходить в архив, так что архивариусы не смотрят на них, воспринимая чуть ли не постоянными обитателями подвалов. Призраки, невидимки, назвать их можно как угодно, но дело в том, что, как бы этого ни отрицали, постовых считают недополицейскими. Такими зародышами копов, а что выйдет в итоге – только время покажет. На этаж поднялся Джо, увидев Вульфа и Лейва, он вжал голову в плечи и попробовал смыться обратно на лестницу, но притормозил на повороте, очевидно, понимая всю глупость своего поступка. Лейв проследил за ним взглядом и вдруг заметил то, чего не замечал месяцами. Раньше у него не хватало знаний, потом опыта, но со временем эти два понятия наконец встретились. Джо, конечно, нервный парень, но не настолько. Появилось стойкое ощущение, что Лейв пришел на спектакль, где актер, игравший главную роль, упился накануне, и сейчас, мучаясь похмельем, недорабатывал на сцене. Таким свистят из зала. Модель поведения Джо как инженерная схема раскрылась у Лейва в сознании. Он внезапно для себя смог отчетливо выделить те особенности поведения, которые не вязались у него с первоначальной версией Джо – с тем, с кем он познакомился полгода назад. Это могла быть игра воображения, но все же. Джо подошел к Анетт, и вдруг она сквозь зубы процедила ему «потом». Джо, повинуясь своей привычке – выработанному инстинкту, если так можно было это назвать, – оглянулся через плечо, проверяя, не слышит ли их кто-то. Вот этот жест был присущ ему, но на испуг походило мало. Просто сканирование пространства. – Джо, что по проверке безопасности? – крикнул Лейв. Джо обернулся и сжал свой ноутбук сильнее, однако взгляд остался прежним. Еще полгода назад Лейв бы не обратил на это внимания, не смог бы заметить нестыковку, но он хорошо учился все это время и внимательно слушал Яра. Сначала было сложно, глаз просто не улавливал таких изменений в мимике. Теперь стало проще, как навык езды на велосипеде – все действия доведены до автоматизма, а мозг пребывает в боевой готовности. – Я проверил, – мямлил Джо и смотрел в глаза, что, опять же, противоречило его жестам. В них, напротив, читалась уверенность. – Все чисто. – Спасибо, Джо, – Лейв хлопнул его по плечу и снова поймал на запоздалой реакции. Прежде казалось, что Джо боится этого жеста, а здесь, под пристальным наблюдением, проявилась еще одна ошибка. Доли секунды на принятие решения, а не инстинктивная реакция. Лейв заносит руку, Джо тратит микросекунды на то, чтобы вспомнить и понять, как действовать, и только потом вжимает голову в плечи, изображая страх перед Найбергом. Лейв вернулся на свое рабочее место и принялся рыться в документах. Он сначала отбил сообщение Сабуру, благо тот был в Лондоне, а затем открыл папку и разложил бумаги по столу. – Привет, Лейв, – Анетт подошла со спины и прокашлялась, привлекая внимание. Лейв улыбнулся сам себе. Она стояла за его спиной не меньше двадцати секунд, он чувствовал, как она подходит, ощущал ее присутствие загривком и дал ей время рассмотреть свои наработки. – Привет, Анетт, – Лейв дружелюбно улыбнулся и развернулся вместе с офисным креслом. – Извини, про печенье я забыл. Он заметил в ее руках бумажный стаканчик. Отличный повод. Она приучила их с Алексом принимать от нее кофе, да и это было идеальным поводом подходить к их столам, не вызывая подозрений. – Ничего страшного, – улыбнулась Анетт и поставила стаканчик на стол. Она сделала «неуклюжее» движение, и папка с фотографиями упала на пол. Отлично, Лейв специально положил все так, чтобы легко можно было опрокинуть. «Смотри, девочка, смотри и свяжись со своим боссом». Анетт помогала собирать фотографии, задерживая взгляд на подписях больше, чем нужно. Она жадно запоминала все написанное, а Лейв не торопил ее – пусть. Чем больше она всполошится, тем лучше. – Как продвигается расследование? – Потихоньку. Жаль, что образцы из квартиры Ричарда загрязнены, но я вечером встречусь со свидетелем, и, надеюсь, скоро у нас будет фоторобот убийцы, – не моргнув, соврал Лейв, изобразив на лице кровожадно-мечтательное выражение. – О! Это же прекрасно! – ее губы улыбались, а в глазах была паника. – Да, поэтому я сейчас закончу с отчетом и через час поеду, – подмигнул Лейв. – Удачи тебе! – Анетт сдерживалась, ее голос не выдал лишнего, выражение лица оставалось дружелюбным, но взгляд оказался красноречивее. Едва она отошла от стола, на экране мобильного высветилось сообщение. Сабур написал всего несколько слов, но у Лейва они вызвали бурю радости. Жестокой радости – предвкушения. Из участка он вышел в конце рабочего дня, как все нормальные жители Лондона, а не посреди ночи, как работник убойного. Мотоцикл он оставил на парковке, ему вовсе не хотелось лишать преследователя возможности подобраться ближе. Хаябуса уйдет быстро, тем более, мотоцикл – лучший способ пробраться через пробку, а этого вот совсем не нужно. Лейв вставил наушники от плеера и сделал вид, что поглощен музыкой. На самом же деле сигнал в них шел не с телефона, а с рации. – А ты был прав, – послышался голос Сабура. – У тебя и правда хвост. – Woo-hoo, – промурлыкал себе под нос Лейв, подпевая песне, которая играла в воображении. Почему-то сейчас это был Blur Song-2, ее ритм хорошо попадал в настроение и создавал атмосферу. Кроме того, фраза, с которой начиналась песня, ни к чему не обязывала, и ее можно было повторить еще пару раз, не вызывая подозрений. – Я думаю, они попробуют взять тебя ближе к парку, там нет камер, и вашу потасовку мало кто заметит. Кстати, они, похоже, не знают, кто ты на самом деле, так что проблем я не вижу. За ними идут мои люди. Смотри, не пришиби Марка. Лейв едва не пританцовывал от нетерпения. Он прибавил ходу, пытаясь скорее попасть в место, где на него должны напасть. Хоть он этого до конца и не принимал, Лейв подсознательно хотел отработать свою проблему. После того, как на него напали люди Ларсена, он не находил себе места, постоянно прокручивая в голове, что мог бы сделать, чтобы избежать этой участи, и каждый раз находил мельчайшие особенности, которые, по его мнению, должны были изменить ситуацию. Похоже, Сабур согласился участвовать в этой авантюре как раз для того, чтобы Лейв смог преодолеть себя, а Маркуса послал как символ опеки, силу, в которую верил Лейв. Сомнительно, что Маркусу и его людям будет что делать, но постоять рядом со зверскими лицами они могут. Почему бы и нет? Лейв анализировал прошлое нападение и ожидал чего-то подобного, но каково же было его удивление, когда рядом с ним затормозил минивен, а люди, открыто шедшие за ним вдоль всего парка, попробовали втолкнуть его в открывшуюся дверь. Настолько топорной работы он не предвидел и даже растерялся, не понимая, что ему делать. Сдвинуть его с места двум парням было не под силу, это все равно что пытаться наброситься на бетонный блок. А потом сработали инстинкты, так что Маркусу пришлось спасать не Лейва, а его обидчиков. – Эй! Дружище, тихо-тихо! Трупы допрашивать мы не умеем! – Маркус перехватил Лейва поперек талии, рывком оторвал от земли и, развернувшись на пятках, приземлил с обратной стороны. Его бойцы скрутили людей и уже заталкивали в свой минивен. Со стороны это выглядело как-то слишком глупо. Потасовка была короткой и больше походила на отлов разбредшихся щенков, чем на столкновение взрослых индивидов. – Я не буду никого убивать, – пробубнил Лейв. – Отпусти! Маркус недоверчиво окинул его взглядом и машинально поправил на Лейве толстовку, как бы приводя его в более презентабельный вид. Движение рефлекторное, продиктованное тем, что он собирался показать мальчишку своему начальнику, а тот оторвет голову даже за небольшой синячок на теле Лейва. Последние события превратили его в параноика, и лучше, чтобы Лейв выглядел нормально, когда Сабур его увидит. Маркус даже одернул себя, рука уже тянулась пригладить подопечному волосы. – Все, мы их упаковали, можем даже ленточкой перевязать, – усмехнулся Маркус, успокаиваясь. – Ты же знаешь, что Сабур вызвал Аладрис на помощь? – Нет, – удивленно уставился на него Лейв. – А зачем? – Затем, что Сабур предпочитает оставить работу с женщиной другой женщине. Ну, и есть аспекты… Лейв прикинул, что отчасти он прав. Да и методы Сабура – мгновенное дознание – хороши в экстренных условиях, когда нужно прямо сейчас узнать что-то конкретное. Один раз применив его против человека, можно дальше просто закапывать его. Мозг перегорает, как лампочка. – Стоп! – Лейв огляделся, припоминая, что нападавшие были все мужчинами. – Какая женщина? – Ну, а ты думал, вашу Анетт так просто оставят? – подмигнул Маркус, очевидно считая, что Лейв недопонял. – Черт! – выругался Лейв. – Вы и ее взяли?! – Да, – неуверенно ответил Маркус, все еще не понимая перемены настроения Лейва. – Тогда немедленно вяжите Джо! Вот сию секунду, потому что иначе он сбежит к херам и предупредит Куратора! – Даже так? – задумался Маркус. – Эдриан, бери двоих и забери этого, как его? – Джо! – Вот да, именно его и забери. Лейв надеялся, что им удастся найти Джо. Почему-то перед глазами стояла сцена из фильма «Обычный подозреваемый», когда герой Кевина Спейси покидает участок. Один в один. *** Лейва привезли на склады в северной части города. Ассоциации с кино только усилились, но так даже лучше. Он успел насчитать двадцать бойцов Сабура, пока они с Маркусом шли через административную пристройку возле огромного ангара. Сабур отнесся к его просьбе более чем серьезно, и это немного пугало, особенно стало не по себе, когда послышался первый крик. Лейва отвели в некое подобие кабинета и попросили подождать. В таких случаях Лейв всегда изображал примерного мальчика и делал все, о чем его просили. Дознаватели работали, и им не было сейчас дела до Лейва, поэтому он устроился на просевшем от времени диванчике непонятного (вероятно, бордового) цвета и углубился в чтение с телефона. Он специально заткнул уши наушниками и включил музыку погромче, чтобы не слышать душераздирающих криков и воя жертв дознавателей. Возразить было нечего, ведь он сам спровоцировал этот захват и знал, какими методами будут пользоваться бойцы Сабура, но все равно слушать это у него не было сил. Не его задача, не его работа. У дознавателей иммунитет, глухота к стенаниям жертв, они воспринимают все происходящее как норму и могут жить с этим дальше, эта функция заложена в них, а вот остальные, кто не мог похвастаться такой толстой шкурой, вынуждены были искать способ отвлечься. Гитарные рифы помогали, но песни иногда заканчивались, и в эти короткие паузы Лейв слышал вой, от которого кровь стыла в жилах. Он не знал, сколько прошло времени, но его хватило, чтобы перечитать все новости на мотоциклетном форуме и пройтись по соцсетям друзей. Там информации было море, так как Лейв не заходил к ним на страницы больше месяца. И хотя то, о чем они писали, было за пределами интересов Лейва, он все равно поглощал все рассказы о еде, походах в магазин и тому подобное, лишь бы чем-то забить мозг. Он даже писал Алексу, но мессенджер показывал, что сообщения не доставлены. Алекс выключил телефон, да так и не включил обратно. За него Лейв переживал особенно сильно. Алекс был у родителей, и эти люди знали его с рождения, но им не понять его метаний, пусть даже они давно в курсе его ориентации, и теперь Алексу не нужно было бояться разоблачения. Проблемой оставалось то, что Алекс не человек, и как бы он ни отрицал этого факта, но он постепенно менялся, избавляясь от последних крупиц человеческого. Его поведение преобразилось, и пока это не так заметно, но некоторые особенности все же выбивались. Алекс уже думал иначе, по-другому относился к окружающим. За этими мыслями его застал Сабур. Он бесшумно вошел в маленький офис, а когда Лейв не удостоил его вниманием, постучал костяшками пальцев о косяк. – Все? – удивился Лейв. Он взглянул на экран телефона. Прошло всего два с половиной часа, и если Сабур не выжег всем мозги, то дознание провели чересчур быстро. – Идем, – как обычно, ничего не объясняя, потребовал Сабур. Лейв тут же подскочил на ноги. За время их общения Лейв четко научился отличать «Сабура на работе» и «домашнего Сабура», и вот первого как раз нужно было слушаться безоговорочно. Сабур запустил его в комнату, обитую звукоизоляционным полотном. Лейв огляделся, равнодушно скользнул взглядом по Анетт, краем сознания отметив, что она безумными глазами косится то куда-то в темный угол, то на них с Сабуром. Ее тело по самую шею закрывала черная непромокаемая ткань – этот ход Лейв уже видел. Дознаватели так прикрывают жертв допроса, чтобы не пугать неподготовленных товарищей, которым по разным причинам нужно было зайти в допросную уже после того, как все свершилось. Судя по простыне, дознание провела Аладрис – она была мастером физических манипуляций, да и Сабур по своим причинам не стал бы трогать человеческую женщину. Вот выжечь ей мозг, чтобы узнать важную информацию – пожалуйста. Это укладывалось в его кодекс. – Привет, Змейка, как ты? – улыбнулась Аладрис, а Анетт тихо всхлипнула. – А ну цыц! Оклик Первого дознавателя пробрал даже Лейва. – Как я тебе и говорила, дорогая Анетт, в моей жизни есть всего несколько мужчин, ради которых я сделаю что угодно. Двое из них сейчас пред тобой. Странное на первый взгляд объяснение, но в этом что-то было. Аладрис продолжала пугать Анетт, прекратив физическую пытку, она воздействовала на нее морально. Сработало. Анетт хмурилась, жевала и так истерзанные губы, но больше не издала ни звука. Только один раз взглянула на Лейва, понимая, как ошиблась, приняв его за мирного и безобидного паренька. – О Кураторе мы узнали мало. Девица – пешка в его игре. Он заплатил ей и как следует запугал, – пояснила Аладрис. – Но она знатно нагадила вам, с самого начала подобралась к Алексу настолько близко, насколько могла. Она даже в постель к нему пробовала пролезть, но ошиблась, посчитав его гетеросексуалом. Похоже, актерские навыки у нашего Алекса на высоте. – Мы закончили? – перебил ее Сабур. – Да, сюзерен! – она шутливо поклонилась. Сабур закатил глаза. Аладрис чуть ли не первой поздравила его с переходом на новый уровень силы и с того самого момента немного подтрунивала. Он смиренно ждал, когда она угомонится, но не осекал, давая ей возможность от души повеселиться. Но сейчас обстоятельства были иными, не время для веселья. Сабур положил пистолет на стол поверх черной ткани, под которой просматривались силуэты инструментов для пыток. – Ты начал это, тебе и заканчивать, – ледяным тоном сказал он. Лейв удивленно уставился на оружие. – Что ты имеешь в виду? – Ты инициировал дознание, Лейв. Жертва твоя, а значит, именно твоя задача прекратить ее мучения, – пояснил Сабур. Он был абсолютно серьезен, и это до чертиков пугало. Лейв не ожидал такого поворота, но возражать не стал. Некоторые правила демонического мира он уже изучил, и это, похоже, было одно из них. Да, он просил помощи дознавателей и делил с ними ответственность за жертву. Пистолет лег в руку как родной, не вызвал никаких сторонних эмоций. Лейв снял его с предохранителя и прицелился. Все ждали, включая Анетт. Она даже не плакала, просто смотрела в глаза своего убийцы, и это тоже не пробуждало у Лейва никаких эмоций. Анетт была причиной многих бед, она сдала их Куратору, по ее вине погибли Ричард и Гвен. Жалости к ней никакой. Ценность ее жизни равна нулю. Лейв хотел ее смерти, но она не вернет погибших, не излечит душевные раны Алекса и не восстановит его веру в людей. Но в ситуации кое-что было неправильно. Лейв отложил пистолет и под пристальным, немного осуждающим взглядом двух пар глаз зашел за спину Анетт. Он подхватил ее за подбородок и дернул в сторону. Быстрое, едва уловимое для глаз движение, почти без усилий, но позвонки громко хрустнули, тело обмякло. – Пистолет – не мой метод, – сказал Лейв. – Я предпочитаю минимум крови. Сабур улыбнулся и спрятал оружие под холодным и в то же время насмешливым взглядом Лейва. – Мне было интересно, убьешь ты ее или нет, – наконец, после затянувшейся паузы, во время которой все трое играли в гляделки, заговорил Сабур. – Жертву после дознания редко оставляют в живых. А человека вообще никогда. Он не может восстановиться как хаот, а сепсис убьет его за пару дней. Незачем мучить кого-то сверх меры. – Это я понимаю, – кивнул Лейв. – И, уж прости, не чувствую ничего по этому поводу. Что со вторым? – Там все сложнее, – вздохнула Аладрис. – Это программист, и его термины нам не совсем понятны. А Операторы падают в обморок во время дознания, поэтому приходится стенографировать и передавать им. Иначе это будет бесконечный процесс. Если всплывет что-то новое, я дам тебе знать, Лейв. Но я бы на твоем месте не надеялась на хороший результат. Парень не настолько пуглив, как казался вам раньше, но в стрессе ведет себя неадекватно, и я не исключаю, что он может лишиться разума в процессе. – И что тогда делать? – начиная беспокоиться, спросил Лейв. – Если у него все же случится срыв, и он свихнется, то я проведу мгновенное дознание, чтобы хоть что-то спасти, – ответил Сабур. – Все равно он станет овощем, так какая разница, будет это следствием моих действий или приема препаратов? – Мне плевать, – почти зашипел Лейв, а Сабур криво усмехнулся. Раньше Лейв не хотел причинять вред людям, объясняя это тем, что он более сильное существо, которое не имеет права мстить, так как это будет избиением младенцев. Похоже, полгода среди выродков сделали его жестче. Теперь он не стремился спасти каждую заблудшую овцу. Сабуру было жаль, что Лейв утратил свою наивность, но он не плюшевый медведь, которого так приятно держать под боком, и если для безопасности нужно немного ожесточить его сердце, то пусть будет так. – Вот, что мы знаем, – работу в боксах передали чистильщикам, а дознаватели вернулись в офис складского здания. – Куратор по какой-то неясной причине требовал, чтобы Вестберг оставался в полиции Лондона, и приказал его развлекать как можно более весело, чтобы он не сбежал. – Охренеть, как весело было! – не выдержал Лейв. – Не придирайся к словам, Змейка, – снисходительно улыбнулась Аладрис, но во взгляде Лейв прочел нечто, что можно было интерпретировать как: «Если ты еще раз меня перебьешь – тебе не поздоровится». – Целью все время был Вестберг. Но Куратор явно не ожидал, что наш ангелок обладает нюхом ищейки и начнет подбираться к другим питомцам главного злодея так близко. Вестберг остался в приоритете, слава Вселенной, и Куратор был вынужден сдавать ему пешек одну за другой, лишь бы Алекс и Лейв не раскопали того, чего не надо. Он учел многое, но всего учесть не реально. Факторов слишком много. И когда игра затянулась, перед ним встал непростой выбор – потерять половину фигур или убрать Вестберга. Фактически он одним ударом убил двух зайцев – устранил угрозу в лице Ричарда Мура и деактивировал Вестберга. – Зачем Куратору Вестберг? – подал голос только что прибывший Сатана. – Хороший вопрос, – кивнула Аладрис. – Но ответа у меня нет, я тоже не понимаю смысла этих плясок. Информации у девицы было мало, а парень пока несет полную чушь, в которую сам искренне верит. Боюсь, пока это все. – Мы пробили имена, которые принес из Мюнхена Лейв, – вздохнул Сатана. – Пока все глухо. Но есть кое-какие догадки. Программа не может сопоставить лица, однако мои люди сейчас трясут подпольных пластических хирургов. – Думаешь, есть шанс, что Куратор сменил внешность? – задумался Сабур. – Да, я в этом почти на все сто уверен! – повысил голос Сатана. – И искренне надеюсь, что хирург жив. Но если нет, то мертвых мы тоже проверяем. Такие товарищи оставляют свои архивы в надежном месте для перестраховки. В большинстве случаев те, кто работает с преступным миром, редкие параноики. Я надеюсь на это. Если нет, буду искать другие точки соприкосновения. – А если он замел следы? – нахмурился Лейв. – Лейв, вот тебе, как полицейскому, не стыдно такой вопрос задавать? – рассмеялся Сатана. – Следы есть всегда. Но некоторые нужно искать под микроскопом. Микроскоп у нас есть. – Тогда пока все, – подвел итог Сабур. – Алекс у родителей, и там все спокойно. Наружку Сатана выделил мощную. Мирославу и Макса возвращаем в Дисс, хватит им тут торчать. Лейв, поживешь со мной. – А что, если Алекс вернется в таунхаус? – сощурил глаза Лейв. Он готов был сцепиться с Сабуром за свое право быть рядом с другом. – Вернешься вместе с ним, но мы выставим контур охраны, – игнорируя его пыхтение, заявил Сабур. – Марк очень даже не против побыть нянькой. – Тогда решено, – обрадовался Сатана. Новость о том, что его неугомонную дочь отзывают обратно в безопасное место, придала ему сил. Лучше пусть Мира злится, чем подвергает себя риску. – Но, честно говоря, чутье мне подсказывает, что мы роем не в ту сторону. Последние слова он пробубнил себе под нос. Утром следующего дня Лейву пришлось выехать на труп. После тщательного обыска дома он едва не взвыл, а на голову Вульфу посыпались маты, которых даже отставной военный прежде не слышал. Тело принадлежало одному из убийц Куратора. Он оборвал еще одну ниточку.Глава 35
10 июля 2021 г. в 21:03
Первый утренний серый свет заполз в спальню через щель в шторах, и Дэвид наконец вынырнул из своих мыслей. Третий день он толком не мог уснуть, а если это удавалось, то вскоре просыпался в холодном поту, хватая ртом воздух. Давно он не испытывал ничего подобного – страх настоящий, первобытный, взрывающий каждую клеточку тела. Инстинктивно хочется бежать и прятаться.
Дэвид с самого детства не верил в монстров, четко понимая, что это лишь плод его фантазий. Гордон не был хорошим отцом по меркам обычной семьи, но по-своему старался помочь сыну справиться с его проблемами, не осознавая, что в шесть лет многие вещи не так просто понять. И все же к этому возрасту Дэвид спал с выключенным ночником и четко знал, что если что-то стукнулось в шкафу – это игрушка или одежда, упавшая с полки.
Штейгер за пару минут умудрился перевернуть стабильный мир Дэвида. Психология никогда не считалась точной наукой, однако существует несколько незыблемых утверждений об особенностях поведения человека. Здорового человека. Так Вестберг, используя свои знания, вел переговоры, ловил партнеров на мелочах, чувствовал их. Общаясь много лет с Ральфом Кингсли, он мог безошибочно определить, с чем тот пожаловал к нему в кабинет и чего хочет.
Две недели назад Ральф буквально подсунул Дэвиду в постель парнишку-хореографа. На самом деле стараться даже не пришлось – едва Дэвид увидел Колина, сразу решил, что он должен принадлежать ему. Высокий, темноволосый и сероглазый, он настолько сильно напоминал Алекса, что устоять не было никаких сил. Ральф же вздохнул с облегчением. Он действительно устал от задвигов босса и его помешательства на Алексе. Он даже не пытался этого скрыть, так что его ход был понятен с самого начала. Дэвид не возражал, ему нужно было найти себе любовницу или любовника, предыдущей алчной красавице он дал отставку, а вместе с ней из его жизни исчез и секс. Воздержание в неделю довольно сильно ударило Дэвиду по нервам, в итоге отразившись на всех подчиненных, включая несчастного Кингсли, вынужденного проводить с Дэвидом почти все свое время.
Первые дни Колин был подарком, он выполнял все прихоти Дэвида и давал ему возможность сбросить пар. Но он был всего лишь суррогатом – худшей версией того, кого действительно хотел Дэвид. Моложе– всего двадцать три, что как раз не нравилось, ниже ростом, уже в плечах. Его черты казались излишне мягкими, не хватало резкости, которая делала Алекса более мужественным и притягательным. Но Колин умел ластиться, подбирался к Дэвиду через нежность прикосновений, трогательный взгляд и умение быть незаметным, когда того требовала ситуация. Благодаря этим навыкам Дэвид смирился с его не идеальностью, прекрасно понимая, что Алекс ему недоступен. Его с детства учили, что он может получить очень многое благодаря деньгам, но не все. Колина Дэвид себе откровенно купил и не питал иллюзий насчет искренности его чувств. Но Алекса ему не затмить, он так и оставался идеальной фигурой где-то вдалеке. Как Мона Лиза в Лувре. Ею можно любоваться, но никто и никогда не будет ею обладать. А если ее удастся украсть, то придется держать взаперти. Алексу такой судьбы Дэвид не хотел и не единожды давал это понять.
Колин же сам предпочел жить с Дэвидом. Две недели были лучшими за последние годы. Конечно, через некоторое время Колин бы обнаглел и стал качать права. От него пришлось бы избавиться, как от многих его предшественников, но Дэвид никогда не скупился и готов был дать отступные, расплачиваясь за тот призрак счастья, что Колин ему подарил. Впрочем, до этого было еще далеко. Дэвид верил, что с этим парнем сможет продержаться дольше, чем с остальными. У судьбы были иные планы.
Кингсли таки принес Дэвиду дела Алекса. Много больше, чем рассчитывал сам Дэвид, у которого время стоило баснословных денег. Но даже беглый просмотр основных направлений привел его в ужас. У Алекса не хватало той информации, что была у Дэвида, и ему сложно было понять, что именно красной нитью проходит через все дела. Но для Ральфа и Дэвида все было очевидно. И они не могли принять решение. Штейгера необходимо было убрать, но, с другой стороны, он действовал в рамках задачи. К сожалению, он понимал ее по-своему – извращенно, как только психически больной человек может воспринять приказ. Но Дэвид предпочел закрывать глаза на особенности Штейгера, не слышать и не видеть очевидного, ведь Ральф, да и сам Дэвид спокойно допускали физическое устранение объекта, не мучаясь угрызениями совести, а чтобы не марать руки, всегда должен быть чистильщик, коим и был Штейгер.
Они с Ральфом долго обсуждали вопрос устранения Штейгера, пытались понять, не превышает ли опасность его полезность для дела, прикидывали, насколько он ненормален и можно ли его приструнить. Раньше получалось, и Штейгер всегда слушался. Они уже почти согласились оставить все как есть, пока не погиб Ричард Мур. Штейгер дал понять, что, прикрывая свой зад, он ни перед чем не остановится, а чужая жизнь ничего для него не стоит. Дэвид приказал убить Штейгера. Если охраняющая участок собака заражена бешенством, то самым логичным выходом будет ее пристрелить.
Штейгер обладал невероятным чутьем. Он ушел от карательного отряда Кингсли в последний момент. На столе была еще горячая чашка кофе, а духовка просигналила о готовности еды только через пять минут после того, как Кингсли обыскал дом. Началась охота на хитрого, умного и абсолютно ненормального зверя. Был шанс поймать его на зачистке, ведь Штейгер не уйдет, пока не спрячет концы в воду.
Штейгер воспринял приказ Дэвида как предательство, и месть за него была чудовищной. Штейгер смог проникнуть в дом Дэвида, и почти что под носом у охраны расчленить Колина в хозяйской спальне. Никто ничего не слышал, никому в голову не пришло, что кто-то проникнет в дом, защищенный как форт Нокс. Но Ханс Штейгер участвовал в создании системы безопасности и прекрасно знал ее слабые места. Мертвый Колин стал предупреждением, а когда Дэвид увидел окровавленную постель и все, что осталось от тела, получил нервный срыв, едва не закончившийся инфарктом. Каждодневная психологическая нагрузка и отсутствие нормального отдыха и так сказывались негативно на его здоровье.
Дэвид бросил дом, переехал в снятую для него огромную квартиру, пока приводили в порядок другой особняк, и перестал спать. Он каждый день думал о том, как выловить Штейгера, пока тот не натворил чего похуже. Охрану усилили, бывшую жену с детьми уговорами и угрозами увезли так далеко, как только можно было. Кингсли собрал группу аналитиков и бросил все силы на поиски Штейгера, но довольно быстро понял, что у его подчиненного не двойное, а тройное дно – Штейгер был готов в любой момент сорваться и уехать, и очень хорошо знал Кингсли, чтобы обойти его кордоны.
Здесь нужна была сторонняя помощь, но по понятным причинам привлекать специалиста извне не стали. Ему пришлось бы выложить все, а значит по окончании его миссии устранить от греха подальше. Добавлять новых трупов к уже имеющимся Кингсли посчитал лишним.
Дэвид попытался выделить охрану Алексу, но Ральф заверил, что за ним и так приглядывают, а более явная слежка может вызвать подозрения у Холмстрема. Лейв был слишком близко к Алексу, чтобы Холмстрем не заметил наблюдение за ними обоими. В этом случае Кингсли рисковал столкнуться лбом с Боннаром, а этого человека он инстинктивно опасался злить. Что-то в нем было такое, от чего у Ральфа на загривке вставали волосы, стоило встретиться с ним взглядом. Устраивать столкновение еще и с псами Вессен Кингсли боялся, тем более что недавно ему доложили о концентрации людей в доме у Холмстрема, и не известно, что задумал швед. Его репутация была не лучше, чем у Боннара.
Головой Кингсли понимал, что у Дэвида несколько уязвимых мест, и все они были сосредоточены в его семье. Но кроме детей, которые, несомненно, стали бы первыми целями, наивысшую ступень пьедестала занимал еще и Александр Вестберг, просто мало кто об этом знал. Кингсли молился богу, чтобы Штейгер так и оставался в неведенье о том, что Алекс не просто прихоть взбалмошного бизнесмена, а настоящая любовь. Для Штейгера были недоступны большинство эмоций, присущих людям, и он мог просто не понимать, что на самом деле Алекс значит для Дэвида.
А вот Кингсли, к своему сожалению, давно это понял. Он несколько раз еще в далеком прошлом наблюдал Дэвида в период его влюбленностей, ему было с чем сравнивать, но Алекс оставался помешательством всегда. К нему Дэвид относился с таким трепетом, что усомниться в искренности его чувств было невозможно. Никого до и никого после Дэвид так не любил. Сначала Кингсли думал, что идеальным вариантом было бы устранить Алекса, дать Дэвиду его оплакать и жить дальше. Благо эта мысль как появилась в пьяном мозгу, так и ушла бесследно, и только много лет спустя Ральф осознал, что если бы Алекса не стало, то с огромной вероятностью того Дэвида, что он знал и любил как родного брата, – тоже.
Сейчас ситуация осложнялась, и Кингсли не знал, за что хвататься первым делом. Дэвид хотел увидеть Алекса, но боялся навлечь на него гнев Штейгера, сам же Алекс вообще превратился в пустую оболочку. Видя это, Дэвид не мог найти себе места, но оставался вдали, вспоминая, что на месте Колина мог бы быть Алекс, и сам постепенно превращался в живой труп.
В какой-то момент появился еще один следящий отряд, и люди Кингсли едва не напоролись на этих ребят. В будни, днем и утром это были телохранители Вессен, в этом не было сомнений, но в выходные и вечером появлялись еще двое. Ральф был ошарашен, узнав, кто именно прописался в охрану младшего Вестберга. Он знал, что Риз Вессен перетряс все должности, но не мог поверить, что его родственники, да еще и ребята со статусом, могут как обычные охранники торчать под окнами Алекса.
У богатых свои причуды. Кингсли много лет провел бок о бок с Дэвидом Вестбергом, чтобы в этом убедиться. Их заскоки порой граничили с откровенным безумием, но никто из тех, кого знал Кингсли, не стал бы добровольно торчать по шесть часов в машине, чтобы убедиться, что инспектор полиции Лондона в порядке.
Вессены были знакомы с ним, это было понятно по тому, как в редких случаях они общались с Алексом, но он почему-то шарахался от братьев, а после их ухода становился еще более задумчивым и печальным, хотя, казалось бы, куда больше. Через неделю близнецы-Вессены перестали к нему подходить. Охрана докладывала, что вроде бы все хорошо, но Кингсли так не думал. Он ежедневно получал фотоотчет и имел возможность сравнивать первые фото и нынешние. Алекс сдавал, и сильно. Он похудел, осунулся и стал похож на свою тень. Он словно тоже умер. Самые ужасные метаморфозы происходили с ним после посещения кладбища. Один из соглядатаев как-то сделал снимки Алекса, пока тот был на могиле Ричарда Мура, и Кингсли пожалел, что вообще приказал за ним следить и там. Это было слишком личным, да и такого горя у людей он никогда не видел.
У всех Вестбергов в спокойном состоянии лица казались грустными. Самой печальной чертой всегда были глаза. Но когда беда накладывала свой отпечаток, на членов этой семьи становилось больно смотреть. Одного такого Ральф наблюдал каждый день. Когда Дэвид расслаблялся и думал, что его никто не видит, печаль захватывала его, опускались уголки рта, а в глазах проступала таившаяся внутри боль.
Хорошо, что хоть одно дело продвигалось отлично. Документы, которые Алекс передал отцу, теперь были в руках Дэвида. Ральф думал, что охрана не переживет приступ ярости шефа. Прочитав все от первой до последней страницы, Дэвид разнес свой бар – первое, что попалось ему на глаза, а потом Ральфу пришлось самостоятельно обрабатывать ему руки, чтобы он случайно не прибил кого-то, кто подойдет слишком близко. Дэвида назвать абсолютно нормальным язык не поворачивался, но его приступы ярости хоть не были частым явлением, и большая часть парней из охраны никогда с этим не сталкивалась, а вот Ральф был в курсе, как его начальник, а по совместительству и друг, может себя повести. Благо на утро, когда Дэвид посетил Уильяма, психоз уже стих, и никто не видел, на что он способен в гневе. Дэвид увлекся идеей наказания для Мери, и сейчас тратил уйму сил, чтобы оформить все как надо. Это отвлекало его от других проблем ровно до того момента, пока в отчет по Алексу случайно не попала фотография с кладбища. Дэвид долго смотрел на нее, изучая сгорбленную фигуру, нервно переплетенные пальцы и влажные дорожки на щеках. Насмотревшись, он, ни слова не говоря, вышел из кабинета и направился прямиком в гараж. Охрана стайкой черных ворон всполошилась и побежала за начальником. Он удосужился отдать один приказ – «домой!», а там уже напился вдрызг.
Ральф понимал, что все так и будет продолжаться, пока не поймают Штейгера.