Дорога домой прошла мимо сознания Антона. Он спотыкался, периодически срывался на бег и оглядывался так часто, будто за ним действительно могла вестись слежка. Уже в подъезде дыхание перехватило от перенапряжения и сердце зашлось в судорожном стуке, напоминая о всех переживаниях, от которых парень так старательно пытался абстрагироваться. Просто не думать, не вспоминать, не чувствовать.
Это ведь не сложно, Антон. Ты справишься.
Ключ попал в замочную скважину со второго раза, но не прокрутился. Шастун убрал звенящую связку в карман худи и уже собирался громко постучаться, когда услышал щелчок отодвинувшейся задвижки.
— Тоша, ты уже вернулся? — его мама стояла на пороге в красивом красном платье и с лёгкой накидкой, висящей на плече. Она надевала свои ботинки, придерживая сумку за лямку, и улыбалась сыну аккуратно накрашенными губами, — Как дела в школе?
— Нормально, — буркнул тот, проходя внутрь и сбрасывая сумку. Уселся на пуфик, что стоял у шифоньера, и засопел немного от непривычной сентябрьской прохлады.
— Никто не обижал тебя? — появился в прихожей отчим, поправляя блестящие запонки на рукавах пиджака, — Как к тебе отнеслись одноклассники?
Антон залип на своих шнурках на некоторое время, прежде чем ответить. Пора было прекращать думать о произошедшем в туалете. Это ведь была драка. Да, именно драка. Он вёл себя по-свински, как он считал, вполне оправдано, за что получил от старосты. И в этом не было ничего необычного. Драться же нормально, да? Все в его возрасте так делают.
Родителям не нужно об этом знать.
— Всё хорошо, — уже уверенно кивнул парень, снимая обувь и забираясь на пуфик с ногами, — Учителя немного ругали меня за отсутствие формы, но ребятам в классе я, вроде, понравился.
— Это хорошо, — важно сообщил мужчина, помогая жене окончательно надеть накидку, — С учителями мы разберёмся попозже, так что не переживай из-за этого. Главное, чтобы ты в коллектив влился.
— А вы куда идёте?
— Корпоратив, — коротко ответила мать, поправляя перед зеркалом лёгкие локоны русых волос, — В холодильнике обед, на ужин можешь себе что-нибудь заказать. Вернёмся поздно, ложись без нас. Дверь закрой на ключ. И не забудь уроки сделать, хорошо?
— Хорошо, — ещё раз отстранённо кивнул парень, окончательно забивая на то, что было в школе, и мысленно составляя план на оставшийся день, — Удачно вам провести время! — крикнул уже на пороге вслед уходящим родителям.
— Спасибо! — отозвались они этажом ниже, тихо переговариваясь между собой о чём-то. Антон закрыл дверь, а затем снова уселся на пуфик, пялясь на себя в зеркало.
Вдох. Выдох.
Переодеться. Поесть. Сделать уроки. Снова поесть. Посмотреть фильм. Закрыть дверь на ключ. Пойти спать.
Ни минуты на лишние размышления. Если следовать плану, то ничего страшного не произойдёт. Так ведь?
И всё действительно было хорошо. Он снял все свои кольца и браслеты, небрежно кинув их на прикроватный столик, размял пальцы, потирая оставшиеся от бижутерии следы. Переоделся, с заметным облегчением надевая мягкие пижамные штаны в серую клеточку и большую майку грязно-белого цвета. Поставив обед разогреваться в микроволновке, парень прошлёпал босыми ногами по плитке в ванну, где старательно умылся, смывая с себя тяжёлый первый школьный день. Поел в полнейшей тишине, без особого энтузиазма ковыряя котлету вилкой, а потом сел за уроки, всё ещё наслаждаясь блаженной тишиной в голове.
Пока он ломал голову над домашкой, вспоминая материал десятого класса, пару раз позвонила мама, спрашивая про обед и ещё раз напоминая о двери. Антон откинулся на спинку стула после того, как положил трубку, нервно ощупывая саднящее запястье и стараясь не думать о том, из-за кого именно оно болело.
Думай о родителях.
Антон любил маму. Они жили без отца и любых других родственников всё его раннее детство, и, наверняка, без него прожили бы и дальше, но мать решила найти своему сыну папу. Особенно твёрдо она это для себя уяснила, когда денег на жизнь начало не хватать, а у Антона начались проблемы с общением со сверстниками. Дядя Илья был хорошим мужиком. В то время он был ещё только перспективным учителем математики в школе, что соседствовала с рестораном, где работала мама Шастуна. В этом же ресторане они познакомились, в нём же разговаривали часами на свиданиях. Свадьбу тоже там сыграли.
Жизнь стала лучше.
Антон перебрался с мамой домой к отчиму, где для него была уже готова комната. Отдельная. Тогда ещё ребёнок был счастлив своим собственным квадратным метрам. Парень знал, что Илья был бесплоден: он услышал это однажды, когда заснул на диване во время просмотра фильма с семьёй. Все поблажки, которые ему делал отчим, приобретали смысл. Он не мог иметь своих детей, поэтому дарил Антону всё, что мог, позволял всё, что только можно было позволить. Шастун грозился стать избалованным ребёнком, если бы ранее не познал всех прелестей бедной жизни.
Дядя Илья долго ждал, когда Антон назовёт его отцом. Шастун так этого и не сделал.
Для него отчим не был отцовской фигурой, которая внушала искреннее доверие, непоколебимую уверенность и безграничное уважение. Он был скорее хорошим другом, который прикрывал косяки перед мамой и разрешал не спать до утра, но не более. Илья не обижался, хотя и заметно расстраивался, когда пасынок из раза в раз называл его дядей.
Так что Антон мог точно сказать что любил не только свою маму, но и всю их маленькую семью.
Мысли об этом заметно помогли Антону. Он даже на некоторое время потерялся в ощущении реальности, предаваясь воспоминаниям, и, когда на всю комнату раздался громкий звук уведомления, сильно ударился коленкой об стол, подпрыгивая от лёгкого испуга.
Телефон сообщил, что его добавили в две беседы. Первая называлась "11А" и в целом интереса не представляла, потому что в переписке были только сообщения о домашке и какие-то информативные памятки. Вторая беседа выглядела веселее. "Колхозники" была полна сообщений самых разных: не прошло и минуты, как Антона туда добавили, а там уже было более тридцати новых. Как и полагается классной беседе, здесь было царство мата и ссор. Парень не видел смысла влезать в это дикое месиво, однако спросить кое-что был обязан.
Антон Шастун
А почему у вас две беседы?
Серёжа Матвиенко
В этой нет Арса))
Шастун напрягся. Почему-то напоминание о старосте вызвало в нём меньше эмоций, чем тот факт, что этот напыщенный и самодовольный засранец был изгоем в коллективе. На малую долю секунды парню даже стало его жаль.
Антон Шастун
Вы настолько его все ненавидите?
Дмитрий Позов
Это не ненависть
Да и
Ты вроде тоже большой любви к нему не питаешь.....
Серёжа Матвиенко
Потому тебя и добавили
У Антона возникло ощущение, будто он был лишним в этом пространстве интернета. Он ненавидел Попова? Возможно. Однако чувство, будто беседа была призвана для того, чтобы ущемить честь и достоинство старосты, не отпускало. Он не собирался выходить из неё или что-либо вообще с этой ситуацией делать. Ему нравилась идея того, чтобы общаться с одноклассниками без возможности общаться с
ним.
Антон Шастун
Кстати стало интересно
Он спортом занимался?
Дмитрий Позов
ооооооо
Серёжа Матвиенко
Оооооооо
Стас Шеминов
Оооооооо
Антон Шастун
?
Дмитрий Позов
он у нас главная спортивная звёздочка школы
Серёжа Матвиенко
Ооочень долго занимался борьбой
Сейчас вроде только легкой атлетикой занимается
Стас Шеминов
У меня было фото!
Минуту!
*изображение*
И Боже, как же Шастун возненавидел Шеминова в этот момент.
Антон совершенно точно не хотел видеть старосту в облегающем костюме. Совершенно точно не хотел видеть его рельефное тело, не хотел видеть его мокрые от пота волосы и довольную ухмылку. Он не хотел видеть его сильные руки, одного взгляда на которые хватило, чтобы вспомнить всё произошедшее. Парень отшвырнул от себя телефон, крепко зажмуриваясь и закрывая лицо дрожащими от яростно скрываемых эмоций руками. Он почувствовал очередное неприятное ощущение в запястьях и, оторвавшись от самоедства, взглянул на них.
На тонкой, бледной коже расцветали продолговатые синяки.
На Шастуна будто нахлынуло всё то, что он так старательно отодвигал в сторону. Воспоминания, как никогда ярко, всплыли перед глазами, и он будто снова почувствовал холод плитки на щеке, давление колена между лопаток, горячие руки (те самые руки!), сжимающие его запястья. Антон снова почувствовал то ощущение собственной беспомощности и чужого превосходства над собой.
Он снова простонал.
Это заставило его очнуться. Он сидел в своей комнате, за своим столом, вспоминал свою первую драку и.. У него был стояк.
— Блять, — на грани истерики прошептал Антон, окидывая окружающие его стены беспокойным взглядом. Будто искал причину, чтобы поверить в то, что всё вокруг было нереально, и на самом деле этого не происходило. Просто чтобы не думать о том, что у него встал на одноклассника, — Блять!
Он понёсся в ванну так быстро, что открывшаяся дверь чуть не треснула от удара о стену. Хорошо, что родителей дома не было, иначе без вопросов его поведение не осталось бы. Рывком отодвинув цветастую шторку, парень забрался в ванну и выкрутил вентиль до конца. Сверху на него полилась ледяная вода, и Антон задохнулся от контраста температур.
Его трясло, но не от холода, а от ужаса, от ненависти, от неприязни. Он никогда бы не признался, что плакал в тот момент, ощущая себя самым ничтожным и слабым человеком во вселенной.
Дыхания не хватало, на грудь давило отвращение, и вздохнуть не получалось совсем. Пот выступил, липкими пятнами расползаясь по телу. Сердце билось где-то в горле, в ушах стоял приглушённый звон. Казалось, что вода была недостаточно холодная и стучала по гудящей черепушке недостаточно громко.
Парень почувствовал, как начал проваливаться, скользить по поверхности под собой, и это так его напугало, что он вцепился побелевшими пальцами в стенки, заколотил кулаками, разбивая костяшки. Будто падал не в холодную лужу под собой, а прямиком в бездну. Выбившись из сил, Антон окончательно улёгся на спину, погружаясь в ледяную воду с головой и захлёбываясь ей.
Ему понадобилось время, чтобы успокоиться и откашляться. Время, чтобы перестать задыхаться от нежеланных эмоций, время, чтобы снова сесть ровно.
Одежда промокла насквозь, неприятно прилипая к телу, волосы будто примёрзли ко лбу липким комом, а пальцы покраснели так, будто он всё это время провёл на морозе.
Шастун шмыгнул носом в оглушительной тишине, нарушаемой лишь звуками падающих капель. Подтянул к себе колени и уткнулся в них покалывающим от холода носом. Он не собирался вставать, лишь потянулся в сторону тумбочки отстраненно, доставая из нычки пачку сигарет и зажигалку. Подкурить мокрыми руками было сложно, но в конце концов комнату наполнил ядовитый дым, а лёгкие обожгло жаром.
Он сидел, мокрый и разбитый, и думал о том, что ужинать уже не хочет. Думал о том, что завтра в школу обязательно наденет свою бордовую кофту с длинными рукавами и что больше никогда не будет смотреть на Попова дольше тридцати секунд.
***
Утром Антон отправился на учёбу без завтрака, потому что родители всё ещё спали, а будить их шумом на кухне не хотелось. Парень чувствовал себя подавленно, будто вчера весь вечер разгружал вагоны, а потом пешком шёл домой через весь город. Горло нещадно саднило и голова раскалывалась. Он совсем не хотел идти в школу, но, как подсказывал опыт, если бы он не пошёл, привлёк бы больше внимания.
Никто и не заметил, что он был не особо разговорчив сегодня. Девочки продолжали вешаться и липнуть, но их больше интересовала его одежда и цацки, чем покрасневшие глаза и сбитые о бортики ванной костяшки. Парни тоже не спрашивали его ни о чём, но это скорее потому что считали, что не имели права влезать в его дела.
Здесь мы не обсуждаем проблемы, а игнорируем их. Авось само пройдёт.
Казалось, Антон в упор не замечал единственной пары глаз, что, не отрываясь, следили за ним. Замечали всё: и дрожащие от усталости и голода руки, и слезящиеся глаза, и тихий сорванный голос, и подавленное настроение. Или он просто не хотел замечать, будто выполнял то своё обещание и не смотрел в сторону старосты дольше положенного.
Старался вообще не смотреть, но почему-то не выходило.
Арсений поймал его за руку в коридоре и без особого сопротивления затянул в уже знакомый туалет. Ещё раз цепко осмотрел одноклассника, после чего придирчиво проговорил:
— Что с тобой?
— А тебя ебёт?
— Ты? Нет, — уверенно произнёс Попов, нервно поправляя на себе рубашку и скрещивая руки.
Те самые сильные-рельефные-горячие руки. Антон одёрнул себя, запрыгивая на подоконник и закуривая. Опять, — Но если ты связался с плохой компанией и собираешься торговать чем-то в нашей школе... Или употреблять... Тогда это меня волнует!
Шастун криво улыбнулся, апатично откидываясь на стену и стукаясь о неё затылком. Одарил Попова беглым взглядом, просто чтобы понять, не собирался ли он снова навалиться и прижать его к полу. На мгновение настолько же отстранённо Антон решил, что был бы не против, а потом прикусил себе язык за эти мысли. Рот наполнился металлическим вкусом, и живот скрутило от голода.
— Не переживай, я просто простудился, — наконец произнёс, делая новую затяжку, — Плохой вчера выдался день, знаешь ли. Меня чуть не отлупасил староста.
— Я бы тебя не ударил, — тут же ответил Попов, не предпринимая между тем попыток подойти ближе, будто боялся напугать одноклассника, — И я, если честно, хотел извиниться за это. Моё поведение было неподобающим. Обещаю, впредь такого не повторится.
— Извинения приняты, — сигарету Антон тут же выкинул через форточку, будто специально игнорируя пепельницу, а затем поднялся и вышел из туалета, кидая напоследок:
— Только отъебись уже от меня!
***
Антон никогда не признается в том, что нарушил правило, когда обнаружил на своей парте после перерыва таблетку обезболивающего, холс и пару пластырей.
Он смотрел на Арсения минуту и пять секунд и, кажется, не так сильно ненавидел его.
