Временные трудности

      Мама аккуратно подвела губы дорогой помадой, подаренной отчимом на Новый год. Цвет был насыщенным, но не пошло-ярким; он бережно подчёркивал её природную красоту и ненавязчиво указывал на возраст. Она не пользовалась тональником и не боялась показать свои первые морщины и пигментные пятна, потому что знала — годы её красили. Затем мама лёгкими движениями подвела глаза, совсем слегка проходясь по светлым ресницам тушью, просто чтобы сделать их заметнее. Напоследок оглядела себя в зеркале, развеселённо подмигнула сыну и пару раз прошлась по шее кончиками пальцев, обмакнув их дорогими ароматическими маслами, нанося остатки по запястьям и кистям.       Ещё несколько лет назад мама пахала на трёх подработках, пропадала днями и ночами и хронически не высыпалась. Всё это ради того, чтобы прокормить сына, заплатить за квартиру и, при хорошем раскладе, отложить деньги на покупку зимних вещей. В то время основная работа не приносила удовольствия — мама так уставала, что едва ли понимала, что и когда она делает.       После того, как в их семье появился дядя Илья, необходимость убивать здоровье на подработках отпала. Конечно, отчим не содержал их целиком на свои средства, но вносил ощутимый вклад в общий бюджет, которого теперь вполне хватало и на еду, и на одежду, и даже на отпуск летом. Мама, окружённая любовью и заботой, быстро отдохнула, набралась сил и снова полюбила свою основную работу. Она не пропадала там по ночам, не брала сверхурочные и вообще редко себя перегружала, а домой (даже с суток) приходила счастливая, пусть и слегка уставшая.       Собираясь на работу, она всегда брала с собой удобную сменную одежду, перекус в виде свежих булочек с корицей и бутылку холодной газированной воды с лимоном, надевала свои самые красивые блузки и удобные юбки, душилась любимыми маслами с ароматом жасмина и на прощание неизменно целовала сына в лоб. Антон любил наблюдать за ней в эти моменты. Любил сравнивать с тем, что было когда-то, и понимать, как много дал им дядя Илья. Как много он сделал для мамы и лично для него.       Представлять, что с ними стало, если бы этот мужчина не появился в их жизни, было страшно. Да и не нужно.       — К тебе придёт сегодня гость? — смотрясь в зеркало и поправляя на шее лёгкий шарфик, поинтересовалась мама. Антон лишь кивнул в ответ, убедившись, что это она заметит, а порозовевшие скулы — нет, — Я вернусь только завтра днём, так что рассчитываю на твоё благоразумие, ладно?       Шастун не сразу понял, что она имела в виду, но, заметив лукавый взгляд в отражении, покраснел пуще прежнего, неловко лепеча что-то в ответ. Она рассмеялась, умилённая смущением сына, поэтому он, наконец собравшись с мыслями, строго глянул на родительницу, нахмуриваясь, чем сорвал ещё больший град смешков и подначиваний.       — Ты же у меня взрослый мальчик. Симпатичный. Чего смущаешься? Я просто хочу быть уверена в том, что ты не наделаешь глупостей.       Антон на мгновение замер, не уверенный в том, стоило ли посвятить её в то, что случайности с Арсением ему точно не светят.       Ему хотелось рассказать. Хотелось освободиться от этой тайны, поделиться с родной кровью тем, что было важнее всего. Получить поддержку, а потом познакомить их, чтобы без опаски приглашать его в гости, летом собираться всей семьёй на пикники и зимой вместе ходить на каток и в баню. В конце концов, чтобы просто не бояться рассказывать родителям вечерами о том, чем занимался днём, с кем гулял и от кого услышал такую замечательную шутку.       Ему действительно хотелось ей всё рассказать, он знал, что она любит его достаточно сильно, чтобы желать счастья с кем бы то ни было за плечом. Но внезапно внутри что-то обожгло старой болью, отчего желудок скрутило сухим спазмом и во рту появился жгучий привкус желчи. Страх сковал сознание, слова застряли в горле, и Антон смог выдавить только жалкую, натянутую улыбку.       — Это правда друг, мам. Тебе не о чем беспокоиться.       Она ещё раз лукаво улыбнулась, не замечая беспокойство на бледном лице сына, крепко его обняла и, смазано поцеловав в макушку, выпорхнула за дверь, оставляя после себя навязчивый запах жасмина и корицы.       Антон ещё долго стоял в коридоре, силясь понять, почему сознание так настойчиво трубило о тревоге, когда всё было так хорошо.

***

      Арсений пришёл без опозданий. Только переступив порог квартиры, он моментально покраснел, медленно снимая с себя верхнюю одежду и смотря куда угодно, но только не на своего парня. Антон мог бы умилиться и пошутить, если бы и сам не был настолько же смущён.       Не то чтобы совместная ночёвка была для них чем-то новым. Вовсе нет, они часто спали вместе у Арсения, дурачась по вечерам, устраивая долгие марафоны фильмов, которые Арс не смотрел, засыпая и просыпаясь в неспешных поцелуях и ласках. Им нравилось спать вместе, даже когда Кот нагло укладывался между ними, мешая обниматься и тискаться.       Но в этот раз всё было по-другому. Во-первых, потому что ночёвка впервые была у Антона дома, а во-вторых, потому что они договорились, что сегодня будет их первый раз.       Сейчас они бы уже и не смогли вспомнить, кто первым предложил именно в этот день дойти до такого важного шага. Арсений, откровенно говоря, вообще о таких вещах старался не думать, предоставляя всю работу времени и случаю. Вот и в тот момент долго отмалчивался, хмурился, пытаясь прикинуть, насколько это было правильно и своевременно. Антон, смотря на него, взволнованно стискивал собственные коленки, всем своим видом стараясь не показать, насколько он смущён и взволнован, и Попов, кинув на него мимолётный взгляд, всё же согласился.       В конце концов, дело было даже не в том, что между ними уже долгие месяцы искрило жгучим желанием, а чуть ли не каждый поцелуй заканчивался каменным стояком. Просто Арсений понял, что лучше они договорятся о том, когда у них будет первый раз, чем это произойдёт спонтанно. Он хотел быть готовым ко всему, хотел быть уверен в том, что им будет удобно и комфортно, а он сможет при неблагоприятном исходе событий вовремя отреагировать на изменение состояния Антона.       Новой панической атаки Арсений хотел избежать.       Но теперь, сидя на разложенном диване в зале и медленно попивая уже давно остывший зелёный чай, Попов никак не мог подавить собственную тревогу и волнение. В голове роились сотни вариантов последующих действий, и любой из них, казалось, не был хорошим. Волнение с каждой секундой захлёстывало всё сильнее и сильнее, и в момент, когда Арсений уже собирался мягко и настойчиво попросить парня перенести их событие на другой день, Антон забрал у него кружку и уверенно взял за руку.       Слова были не нужны, когда сердца бились в одном ритме.       Они одновременно потянулись друг к другу, сталкиваясь в нежном, пусть и слегка неловком поцелуе, моментально углубляя его и попеременно перехватывая контроль. Арсений целовался жадно и глубоко, практически вылизывая чужой рот, присваивая себе и не разрешая отстраниться даже на короткое мгновение, чтобы сделать вздох. Антон же большое внимание уделял самим губам, облизывая их, покусывая, посасывая. Он провоцировал, выжидал, а затем снова впивался в чужие губы зубами, оставляя багровые полосы кровоподтёков, чтобы позже долго наслаждаться следами собственного желания.       Когда градус неизбежно превысил допустимую норму, Шастун с трудом оторвался от покрасневших губ парня и хрипло поинтересовался:       — Ты принёс?       Арсений облизнулся, выравнивая сбившееся дыхание, и кивнул. Потянулся в сторону портфеля, расстегнул молнию и вывалил на диван содержимое пакета с эмблемой популярной аптечной сети. Теперь между ними небольшой горкой высились с десяток пачек презервативов, пять тюбиков смазки разных ароматов, две баночки с заживляющей мазью и куча пластырей.       — Ого, — с трудом смог выдавить из себя Антон, — Как много.       — Я перенервничал, — невозмутимо ответил Арс. Он выглядел спокойным и уверенным, но Антон видел, как у него краснели уши и дрожали пальцы, пока тот перебирал покупки, нервно складывая их в аккуратные стопочки. И губы. Красные, налитые от жарких поцелуев, постоянно облизываемые и трепетно закусываемые.       Внутри у Антона что-то задрожало предвкушающим трепетом, простреливая в кончики пальцев разрядами электричества. Неосознанно он уже вовсю представлял, как завалит своего парня на диван, усядется верхом и примется долго и мучительно изводить его, продолжая издеваться над губами. Возможно, оставит несколько ярких пятен засосов на шее, чтобы затем самодовольно наблюдать, как старательно Арс будет пытаться скрыть их под воротом свитера в школе, а после спустится к ключицам, крепким жилистым плечам и мягкой груди. Поставит метку возле каждой родинки, чтобы после ещё долгие месяцы составлять собственную карту созвездий на мраморной коже.       — С чего начнём? — сипло выдавил Шастун, распалённый собственной фантазией. Арсений, с расширенными зрачками, покрасневшими ушами и сбившейся в бок одеждой загадочно улыбнулся, укладывая свою ладонь на голую коленку парня и мягко проводя по горячей коже бедра вверх. Нежно и медленно он поглаживал покрывающуюся мурашками кожу, забираясь всё выше под шорты и придвигаясь всё ближе. Он не делал ничего особенного, но у Антона искрило от его томного, холодного взгляда и уверенной, настойчивой ласки. Не в силах больше сопротивляться, Шастун взволнованно запричитал:       — Стой! — рука замерла, и Арсений осторожно отодвинулся назад, взволнованный тем, что сделал что-то не так. Но Антон быстро перехватил его, выполнив представляемое и повалив на спину. Забрался верхом, совсем непреднамеренно потираясь пахом о пах, и торопливо продолжил, с нескрываемым удовольствием вновь ощутив на своих бёдрах горячие ладони парня:       — То есть, не то чтобы мне не нравилось то, что сейчас происходит. Мне очень даже нравится, я правда очень… Ну, Арс! — строго щёлкнул парня по носу, не прекращая тем не менее поддаваться ласке рук, — Отвлекаешь же. Давай сначала решим, кто из нас будет.. ну…       — Сверху? — предположил Арсений. Ухмылка на его губах не могла значить ничего хорошего, и Антон едва ли не взвизгнул, когда на его практически оголившееся от задравшейся одежды ягодицы со звучным хлопком опустились широкие ладони.       — Да! — торопливо, практически заставляя себя, Шастун сполз с парня, чинно усаживаясь рядом и поправляя шорты, — Именно. Нам нужно решить, кто будет сверху.       Арсений разочарованно выдохнул, не получив достаточной дозы тисканья и поцелуев, но возражать не стал. Пусть желание и притупило на время волнение, но он не мог отрицать действительной важности этого вопроса. Хотелось в первый раз сделать всё правильно и аккуратно, особенно, учитывая нестабильное состояние Антона и его склонность к самоненависти.       Арсений понимал, что мог сделать всё хорошо и аккуратно — он много читал, готовясь к сегодняшней ночи, смотрел разные видео, лекции, общался с людьми на специфических форумах. Конечно, многое решала практика, но Попов был уверен в том, что элементарно не навредит партнёру по неосторожности, а также сможет оказать помощь, если это будет необходимо. В то же время он понимал, что Антону, возможно, было бы удобнее и приятнее вести самому. Так он бы лишний раз не сталкивался с собственной пассивностью и мог бы абстрагироваться от мысли, что занимается сексом с парнем.       Но, конечно, Арс понимал, что в любом случае выбор предстояло сделать Антону. Арсений любил его настолько сильно, что ему было всё равно, как и в какой позиции пройдёт его личный первый раз, гораздо важнее было то, как пройдёт их совместный первый раз.       Устав от неловкой тишины, Арсений начал:       — Ты хочешь?       — А ты? — тут же болванчиком отбил Антон.       — Я не знаю. Я же никогда не пробовал.       — И я не пробовал! — он даже слегка приподнялся, взволнованный откровением, такой милый и нежный, что у Арсения на губах сама собой появилась улыбка. Похоже, Шастун и сам не осознавал серьёзности поднятой темы, совершенно не смущаясь возможности оказаться под своим парнем. Это разливалось приятным теплом в груди, поэтому, чуть подумав, Попов хмыкнул и, бережно схватив Антона за руку, предложил:       — Давай тогда по очереди попробуем. А дальше как пойдёт.       — Хорошо, — очаровательно покраснев, согласился тот, — А кто первый?       Вопрос вновь породил тишину, но на этот раз не такую долгую. Антон воодушевлённо, пусть и с долей смущения, высказался:       — Давай первым будет тот, у кого член меньше.       — Чего?       — Так же безопаснее, понимаешь? — с уже загорающимися похотью глазами продолжил Шастун, — Если член меньше, то и травма будет не так вероятна. Да?       — Звучит.. логично. Как ни странно.       — Тогда снимай штаны!       Штаны они сняли вместе, почти одновременно, рывком, видимо, руководствуясь принципом «рвать зуб надо резко». Только когда его бельё оказалось у щиколоток, Арс понял, что идея была не такая уж и хорошая. В самом деле, они что, собирались сейчас мериться членами? Эта мысль вызывала истерический смешок, но к моменту, когда Попов уже собирался протестовать, Антон тоже стянул бельё, и они оба надолго зависли, просто пялясь друг на друга и краснея так отчаянно и сильно, как никогда не краснели.       До этого они могли разве что пощупать члены друг друга через одежду, редко когда распаляясь настолько, чтобы забраться пальцами под бельё и коснуться жара нежной кожи, да и то случайно, в порыве игры, тут же смущаясь и одёргивая пальцы. Поэтому первое оголение было для них в крайней степени неожиданным: настолько удивительно легко они на это согласились.       В конце концов, штаны уже сброшены, так что возмущаться было поздно. Вскоре похоть и желание перебороли страх и смущение, и парни медленно придвинулись ближе, уже совсем беззастенчиво рассматривая друг друга и прикидывая, насколько сильно чужой член отличался от собственного. Как оказалось, на расстоянии это было сложно сделать, даже если оно составляло не больше полуметра. Взволнованно дыша друг другу в шею, Антон и Арсений встали вплотную, едва не соприкасаясь бёдрами, так близко, чтобы можно было приложить члены друг к другу и измерить длину путём прямого сравнения.       Касание кожи к коже было до одурения пьянящим. Арс не смог сдержать глухой стон, когда Антон, движимый каким-то собственным интересом, крепко схватился за его член, прикладывая к своему и сжимая оба ствола вместе. У Попова едва глаза из орбит не вылезли от удивления, но Шастун, казалось, вообще ничего смущающего в этом не видел, слишком увлечённый сравнением.       — У тебя он немного… изогнут, да? — прищуриваясь, поинтересовался он, — У меня тоже, но вверх, а у тебя куда-то в сторону.       — Да, но я не думаю, что надо брать это в расчёт, — с придыханием с трудом выдавил из себя Арс, — У нас они оба изогнутые, поэтому длину изгиба будем считать равной.       Антон согласно кивнул, чуть смелея и сжимая кольцо пальцев плотнее, проезжаясь по длине пару раз скорее по привычке, чем намеренно, но Арсений тихо простонал от неожиданности, цепляясь своими пальцами за чужие предплечья. Колени дрожали под напором парня, Арс с трудом мог держаться в вертикальном положении, повисая на Антоне.       — По длине, вроде, одинаковые, — переходя на шёпот, с трудом выдавил он, уже, кажется, совершенно не рассчитывая на какую-либо оценку Антона, внимательно рассматривающего их члены, зажатые в своей ладони.       — Но твой как-то толще, — задумчиво выдал тот, отпуская руку на короткое мгновение, чтобы сменить положение стволов, сжать их теперь вертикально, чтобы удобнее проходится по длине, под конец сжимая обе головки одновременно. Он сам уже дышал со стоном, переводя потяжелевший тёмный взгляд на своего парня, совершенно осознанно двигая рукой сильнее и быстрее, выдавливая из него несчастные звуки.       — Немного да, — скорее проскулил, чем произнёс Арсений.       Для Антона это прозвучало как согласие.       Он, будто сорвавшись с цепи самоконтроля, рывком завалил его на диван, прижимая к себе, крепко обхватывая за поясницу и плечи. Арсений громко простонал, утыкаясь горящим от смущения лицом в чужую шею, Антона это, казалось, подогрело ещё сильнее. Слышать такие звуки от обычно спокойного и сдержанного Попова, чувствовать его возбуждение бедром и держать его дрожащие от нетерпения плечи в своих руках — Антон сходил с ума. Он импульсивно стиснул ладонью вьющиеся, влажные после душа волосы на затылке Попова, провёл пальцами вниз по спине, впиваясь ими в обожаемую задницу и ухмыляясь в поцелуй.       Арс мстительно укусил Антона за нижнюю губу, строго глядя в хитрый прищур зелёных глаз, но тот только продолжал ухмыляться, смелее сжимая ягодицы и искусительным шёпотом издеваясь:       — Как же всё-таки легко тебя смутить.       Арсений выгнул бровь, хмыкнул и, с трудом дотянувшись до стопки со смазками, уверенно протянул один из тюбиков Антону.       — Теперь твоя очередь смущаться, умник.       — Я? — удивлённо округлил глаза тот, но под серьёзным взглядом парня кивнул, — Да, я, понял.       Смазка попалась с клубничным ароматом. Приторная, холодная, текучая, она моментально облепила все пальцы и пятнами покрыла кожу. Арсений выгнулся, когда холод коснулся нежной кожи его промежности, и Антон запоздало подумал о том, что стоило сначала прогреть её в своих пальцах. И, возможно, выдавить не так много, потому что вязкие капли уже текли по ногам парня, пачкая обивку дивана, в то время как в ладони не осталось ничего — всю первую порцию Антон от волнения размазал по ягодицам и мошонке, натыкаясь на анус лишь под конец своих поисков и неловко одёргивая руку.       — Ты занимался сексом с девушкой? — пытаясь отвлечь как себя, так и Антона, спросил Арс. Антон перевёл на него быстрый смущённый взгляд, а затем настырно выдавил себе на ладонь ещё смазки, теперь знающе распределяя её по колечку мышц. Арсений вздрогнул, удобнее устроился на горячем плече и послушно развёл бёдра, подставляясь под мягкие касания.       — Один раз, да, — наконец ответил Антон. Заглушил любую возможную реакцию от Арса настойчивым поцелуем и надавил на анус пальцами, с трудом протискивая кончик указательного, но быстро одёргивая его под сдавленное шипение партнёра, — Чшш, Арс, всё хорошо, расслабься. Если хочешь, мы можем этого не делать.       — Похоже на то, что я не хочу? — нахмурился тот, красноречиво потираясь твёрдым членом о голое бедро Антона. Тот самодовольно улыбнулся в ответ, и вновь принялся массировать смазанными пальцами крепко сжатые мышцы. Постепенно они становились мягче, словно пластилин, горячее и податливее, уже свободно пропуская один палец на две фаланги. Теперь Антон не щадил смазку, выдавливая больше, густо вдавливая её в анус и пропихивая внутрь уже двумя пальцами.       Арсений выгнулся, прижимаясь грудью к чужой груди, оттопыривая зад и подставляясь под жилистые пальцы. Он не мог не вздрагивать всякий раз, когда Антон уверенно проталкивал их дальше, разводя в стороны, обводя подушечками нежные стенки, мягко, но настойчиво расслабляя мышцы. Посторонний объект в заду всё ещё казался чем-то странным, но ощущение лёгкой наполненности и пьянящей близости действовало на парня наркотически. Смазка всё ещё была холодной, а внутри всё так горело от возбуждения, что Попов задыхался от контраста, не замечая, как уже сам поддавался назад, насаживаясь на пальцы, тихим скулежом вымаливая большего.       Антон правильно считывал язык его тела. Он уже свободно двигал внутри двумя пальцами, уверенно проталкивая третий. Пламя похоти с каждой минутой разгоралось всё сильнее, и сладкие хрипы Арса, его горячее сильное тело и его твёрдый член, так удачно потирающийся о собственный, совсем не помогали потушить это пламя.       — Сюш, я так долго не продержусь, — слегка грубовато и несдержанно заталкивая все три пальца, подал голос Антон. Арсений сдавленно зашипел, мстительно кусая его в плечо, а затем отодвинулся, потянувшись до ближайшей пачки презервативов.       — Никогда не называй меня так, — строго бросил он, отрывая от ленты один квадратик и передавая его взволнованному Антону. Его недовольство никак не сочеталось с дрожащими коленями и пятнами смущения, расцветающими на груди и плечах. Он злобно пыхтел первые пару секунд, а затем замер, глупо пялясь на то, как привычно и знающе Шастун раскатал по члену презерватив, — Как мне..?       — Чего? — Антон поднял на него тёмный, полный любви и желания взгляд, и улыбнулся слегка смущённо, почти сразу же понимая, в чём была проблема, — А как ты хочешь?       — Я читал, что лучше в коленно-локтевой, — неосознанно обхватывая свои плечи руками, выдавил Арс. Собственная нагота внезапно стала слишком очевидной и пугающей, и пусть всего пару мгновений назад в его заднице было целых три пальца парня напротив, это не могло остудить печку, разжигающую огонь смущения.       Антон мягко и бережно обнял Арсения. Начал шептать на ухо какие-то нежности и комплименты, заставляя глупо улыбаться и хихикать. Они снова упали на диван, долго обнимаясь и потираясь друг о друга, раз в пару минут касаясь друг друга смоченными в смазке пальцами и распаляя не затухающее, уже практически болезненное возбуждение. Когда Антон снова поинтересовался, не передумал ли Арсений, тот отрицательно помахал головой, уверенно переворачиваясь на живот и вставая на четвереньки.       Пока Шастун пытался собраться с мыслями, переваривая и осознавая представшую перед ним картину, Арсений отвлекал себя мыслями о том, что он явно недооценил своего партнёра, раз переживал о том, что тот снова впадёт в панику, едва увидев чужой член. Антон не проявлял вообще никаких негативных мыслей, спокойно относясь как к поцелуям, так и, как оказалось, к дрочке. На этом фоне Арсений плыл, ощущая себя любимым и обожаемым, понимая, что мог целиком и полностью оказаться во власти знакомых рук и совершенно не переживать об этом.       Момент, когда Антон наконец вошёл в него, Арсений помнил плохо. Он отчётливо помнил только, как тело пронзило тупой болью, а от ощущения счастья и безопасности не осталось и следа. Кажется, он зашипел, может быть, закричал. Но, определённо, от неожиданности он сжался так сильно, что больно стало ещё и Антону.       — Арс! Арс, прости! Прости, я дурак, я-       Шастун хотел было выйти, но Арсений стукнул его пяткой по заднице и кинул злобный взгляд через плечо. Со сбитым дыханием прошептал:       — Дурак? Определённо. Кто ж сразу на всю длину влетает? Но останавливаться даже не смей. Я же не сахарный.       — Уверен? — нежно поглаживая напряжённые плечи, уточнил Шастун. Ему было непривычно видеть Арсения таким уязвлённым и страдающим. Хотелось его приласкать, прижать к себе и долго-долго говорить о том, что он никому не даст его в обиду. Но что делать, если сам обидел? Если сам стал причиной боли?       — Уверен, — ещё раз стукнул его Арс, замечая внутренние метания, — Не тупи. Лучше расскажи, с кем у тебя первый раз был.       — Ты серьёзно?       — Да, — и будто бы в подтверждение своих слов, он самостоятельно двинулся чуть вперёд, а затем назад, до упора, сталкиваясь с чужим тазом. Качнулся раз, два, три, пока не был пойман широкими ладонями, крепко стиснувшими его бока. Движения Антона были более мощными, уверенными, точными. Он быстро отстранялся, выходя почти полностью, а затем медленно, вдумчиво вгонял член назад, позволяя прочувствовать каждый сантиметр болезненной наполненности и словно бы сам стараясь распробовать это ощущение.       Арсений не был в восторге. Откровенно говоря, боль никуда не ушла, оставаясь на задворках сознания назойливой мухой, мешающей поймать тот самый, расхваленный на каждом сайте, кайф. Но Антон вроде вошёл во вкус, да и нужно же было всё довести до конца. Хотя бы ради него.       Но вскоре и Шастун прекратил пытаться поймать удовольствие за хвост, полностью вышел из любимого тела и завалился рядом на диван, раскидывая руки в стороны и призывая улечься в его объятия.       — Почему ты остановился? — недоумённо выгнул бровь Арс, косясь на всё ещё чертовски твёрдый член Антона.       — Тебе было больно. Я же чувствую, как ты вздрагиваешь, — поджал губы он, — Прости, я, видимо, сделал что-то не так.       — Нет, — Арсений уверенно схватил его за член, теперь совершенно этого не смущаясь. Устроился удобнее, ближе, вновь перекидывая через парня бедро и обхватывая ладонью сразу оба ствола, начиная неторопливо надрачивать, — Ты сделал всё хорошо, я почти ничего не чувствовал потом. Но… просто, — сорвался на небрежный вздох, ловя губами чужое сбившееся дыхание. Антон присоединился, одной ладонью помогая разобраться с возбуждением, а второй снова проникая через колечко мышц, — Слишком много. Не знаю, но это ощущение натянутости… От пальцев приятно. Очень приятно. Но члена оказалось много. По крайней мере в первый раз.       — Не нужно было терпеть. Ты должен был сказать сразу.       — Не хотел мешать. Тебе же нравилось.       — Когда я увидел, что тебе неприятно, всё возбуждение просто потеряло смысл. Я же не просто хочу тебя, Арс. Я люблю тебя, — уверенно ответил Шастун, и Попов почувствовал, как у него сердце остановилось.       За словами последовал чувственный поцелуй, а затем темп переплетённых ладоней ускорился. Антон, не прекращая вылизывать чужой рот, сжал Арсения в своих руках до хруста хрящиков в позвонках. Его пальцы внутри провернулись, надавливая на что-то за нежной стеночкой, потирая, настойчиво сдвигая, и Попов выгнулся дугой, с задушенным криком кончая в собственную ладонь и на живот напротив.       Антон осторожно оставил его лежать рядом, а затем сам довёл себя до разрядки всего за пару движений, в отместку выплёскиваясь на подтянутый пресс, даже не пытаясь оставить семя в ладони. Успокоившись, он наконец тоже расслаблено вытянулся на диване, беззастенчиво притягивая Арса к себе и на себя, целуя в красные, воспалённые губы и путая пальцы в мокрых от пота волосах.       Не прошло и пары минут уютной посторгазменной неги, как Арсений подал голос:       — Так и знал, что салфетки надо было купить.       — Чего?       — Салфетки, — как дураку, повторил Попов, — Чтобы сперму вытереть. Вот застынет, и будем страдать, корочки отдирать.       — Да похуй, Арс, — рассмеялся Антон, бодро вскакивая с места, — Сейчас пойду ванну наберу, и отмокнем, нормально всё отмоем.       — Ну, иди, раз можешь, — ворчливо отозвался Арсений, с деланным болезненным вздохом переворачиваясь на живот и всеми силами давя счастливую лыбу. Уже через мгновение он взвизгнул, разом получив и пошлый шлепок по заднице, и крепкий укус в плечо, но, когда чуть запоздало развернулся, намереваясь просверлить своего парня недовольным взглядом насквозь, того уже не было на месте, а из совмещённого санузла доносился шум льющейся воды.       Арсений завалился на спину, раскидывая руки в стороны и счастливо улыбаясь в потолок. Сердце в груди билось быстро-быстро, и дело было даже не во вполне удачном первом разе.       — Я тебя тоже люблю, — одними губами прошептал Арс, надеясь, что совсем скоро он тоже сможет сказать это достаточно громко, чтобы его услышали.