Фонг
3 января 2021 г. в 01:30
«Дорогой Скалл-кун,
Твоё письмо невероятно меня задело.
В день его прочтения я почувствовал жгучую ярость в перемешку с пожирающей всё на своём пути грустью. Неужели я действительно так выглядел в твоих глазах? Хотя… возможно всё так оно и есть. Ты действительно составил правильное представление обо мне, но не учёл то, что я просто… завидовал? Да, я завидовал тому, что ты ни смотря на всё произошедшее, мог искренне улыбаться. Таких моментов было мало, но они были, даже если ты это отрицаешь.
Поначалу мне хотелось посмотреть как ты сломаешься. Как тебя растопчут и окунут в жестокую реальность, полную разочарований и бессмысленной агрессии к окружающим. Ты и вправду был настолько сломлен, что сбежал. Как там говорится? Бойся своих желаний, да? Реборн с Колонелло отлично с этим справлялись, с выбиванием из тебя наивности. Ты не сможешь это отрицать. Никто не сможет.
Мафия попыталась тебя изменить, но смогла лишь подстроить. Ты не смог стать её частью даже спустя столько лет. Было видно насколько сильно ты отличаешся от остальных. Насколько сильно ты отличаешся от нас. Движения, жесты, мировоззрение — всё другое, непохожее, чуждое убийцам окружившим тебя. Гражданский — это далеко не статус. В это слово «дети мафии» вкладывают намного большее, чем может показаться на первый взгляд.
Знаешь, как я оказался в теневом мире? Меня в раннем возрасте сначала бросили родители, а потом монахи вышвырнули из теплого храма на холодную улицу; без денег, вещей, документов, в конце-то концов, еды… (Представляешь — им не нужен был лишний рот, хах. Сволочи.) Долгое время я скитался по грязным улицам Китая, питаясь гнилью и падалью. В то время как ты, скорее всего, спокойно и счастливо жил со своими родителями: в тепле, уюте и любви. (Кстати, возможно именно это послужило одной из причин нелюбви Реборна к тебе. Он ведь тоже уличный бастард, брошенный и забытый всеми.)
Я перестал верить в бога. Будда не помог мне, когда я так в нём нуждался, а вот Триада оказались рядом. Молодцы-то какие. Приняли, отмыли, накормили и заставили пахать на себя как проклятого. Суки. (Чтоб им всем шёлк подарили, и часы, и всё это четвертого числа, четвёртого месяца в четыре часа.)
Каждый день был чередой боли, унижений и кровавых заданий. Моя жизнь проходила по правилу: кто не работает — тот не ест. Пфх. Я начинал с того, что убивал за еду и кров. Разве можно пасть ниже? Чтобы идеально выполнить задание, я не брезговал ничем. Мне нужно было возвыситься над остальными, и я шел по головам тех, кто был со мной в одной и той же безнадежной ситуации. Мужчины, женщины, дети, старики, калеки — просто расходный материал на пути к более лучшей жизни, где мне не придется убивать за плошку риса с кипячёной водой. Моя дорога наверх выстлана телами убитых мной. Я смог получить влияние в Триаде, даже если и ценой сотни невинных жизней и сломанных судеб. В какой-то момент я зарвался на место главы, но меня жестоко осадили, превратив в ребёнка. Всё то, к чему я так долго шел, стало резко казаться недосягаемым, даже если я и смог восстановить свои навыки.
Не могу не признать, что мне это помогло. Я научился ценить, то, что имею. Не просить большего. Не пытаться прыгнуть выше головы… Но ты, Скалл, ты другой. Как же я завидовал тебе! Тому, что у тебя была та особенная искорка жизни! Этот блеск твоих глаз, когда ты каждый раз вставал и улыбался, хоть и фальшивой, но улыбкой. Чёрт возьми! Я видел эту твою решимость жить… которая так меня раздражала. Почему твоя жажда к жизни, — у тебя, того, кто никогда не сражался за место под тёплыми лучами солнца, — она была намного более крепкой и сильной чем у меня? Это ведь тебя сбросили с пьедестала славы в самые низины, не меня. Тебя окунули в сточные конавы под названием «мафия», в то время как я в этом дерьме плавал почти всю свою жизнь. Так почему ты стремился жить, а я просто существовал?
Едва ли не каждый день проходил у меня с вопросом: «почему не мне было уготовано прожить жизнь так, как ты?». Я бы хотел быть таким же — не боятся смеяться, делать ошибки, плакать… Просто чувствовать. Мой атрибут Ураган, но кажется, что я давно превратился в Туман… Единственное место, где я могу без утайки выразить свои эмоции, так это в письмах. Да, записывать свои мысли на бумаге — верх глупости, но я не храню всё то, что выплеснул с каплями чернил. Нет. Я сжигаю записи до тла, отпуская чувства вместе с пеплом. Это письмо тоже будет позже сожжено. Не хочу, чтобы оно когда-нибудь попало в чужие руки.
Знаешь, если бы мне дали шанс, то я хотел бы всё исправить. Помочь тебе. Защитить. Возможно стать верным другом и соратником, но… Но всё очень противоречиво. С одной стороны я действительно хочу всё наладить, но с другой… один твой вид заставляет моё Пламя кипеть под кожей от тщательно сдерживаемой зависти. Не думаю, что смогу сдержаться при встрече. Ты смог сделать то, что ещё никому не удавалось — уйти живым из мафии. Чёртов счастливчик. Исполнил мою мечту, в который раз показывая бездонную пропасть, разделяющую нас.
Как ты вообще смог оставить такое впечатление о себе, что даже Бермуда-блядский-он-мудак-фон-Вихтенштайн помог тебе?! Как?! Это просто уму непостижимо! Он столько всего ужасного и даже аморального сделал, но от него никто так и не дождался даже самых неискренних извинений, а ты… Я просто не понимаю. Этот ублюдок пробил тебе голову, но в итоге помог уйти из мафии. Чем ты лучше тысячи других мафиози? До тебя были сотни людей, которые тоже попали в теневой мир не по своей воле (как минимум я), но почему им не помогли?! Почему мне не помогли? Чем я хуже?…
Серьёзно, моё отношение к тебе на грани ненависти и восхищения. Я мечусь от одного угла к другому, не имея возможности и просто сил остаться на одной стороне.
Если прямо завтра я встречу тебя на улице, то точно убью. Ты не будешь знать зачем мне лишать тебя жизни, уверен, что в твоих глазах будет непонимание и страх, а ещё тот вопрос, который я постоянно себе задаю — «почему?». Хотя… Я не смогу сделать этого с тобой. Не тогда, когда ты даже не можешь дать отпор. Да и к тому же мы слишком многое пережили вместе, чтобы просто взять и убить тебя. (Даже если Пламя и рвётся испепелить тебя, не оставляя даже пепла. Сделай я это, и сам бы пожалел, и Реборн бы пристрелил)
Большую часть жизни я действовал здраво и хладнокровно. Никто и ничто не могло вывести меня из себя, до того момента пока я не встретил тебя. Маска на мне трещала по швам и я ненавидел и боялся этого чувства. Что будет если она сломается, разобьётся в дребезги, раня меня острыми гранями дорогого китайского фарфора? Я так и не узнал этого, ведь в тот момент, когда я был готов открыться миру — ты ушел, и маска снова приросла к лицу. Смешно до слёз, но мои глаза сейчас сухие. Я не плакал с пяти лет и не собираюсь, даже если сердце разрывается на куски от обиды, а грудь стискивает стальными тисками холода.
Я смогу пережить твой уход. Не буду искать. Мне на самом деле это не нужно. Как там говорится, Ураган уничтожает всё на своём пути? Так вот, сейчас я уничтожаю все свои чувства к тебе. Будет здорово: вернуться к той степени эмоционального безразличия, как до встречи с тобой. Так будет лучше. Для всех.
И всё-таки я снова слицемерил. Даже зная, что это письмо так и останется никем не прочитанным — попытался соврать самому себе. Какой же я жалкий.
Первый раз за двадцать лет молю бога:
Скалл, пожалуйста — вернись. …»
С искренним безразличием,
Фонг