Жил на свете ангел божий, но без любви. И однажды поразил сердце свет зари, Свет глаз мужчины… Он не ведал, что зажёг в том сердце свет любви, А законы бога строги: не преступи И не откройся. Ей не надо много в жизни, лишь свет очей, Что пленили сердце девы блеском огней, Светом душевным.
И вдруг спокойная мелодия взвилась к облакам - громко, неистово, - голос певицы звенел от передаваемых чувств, а девушка на арене рассказывала:Океаны расплескаться могут любя, Это как с душой расстаться - жить без тебя, Ты боль моя, любовь моя, И над тобою стану солнцем я, для тебя.
Вновь утихнув, мелодия потекла размеренно, но голос хоть и ослаб, не опустился до шёпота, и теперь более резкие движения повествовали о судьбе влюблённого ангела:Спрячу крылья за спиною, чтоб ты не узнал. Буду сильной или слабой, чтоб ты сильным стал, Жил в мире вечно. Ты здесь рядом, только жаль, мне не достать тебя. Подарю тебе себя я уже навсегда - Живи и властвуй. Я упрячу боль, без меры льющую за край, Чтоб ты никогда не ведал, просто улетай, Будь в жизни счастлив.
И вновь накал чувств, взрыв эмоций и неистовость порывов:Знаю, сердце разорваться может любя, Это как с душой расстаться - жить без тебя. Ты боль моя, ты жизнь моя. Я все тебе отдам, любовь моя, всю себя.*
На последних аккордах стало ясно, что спасённый ангелом человек уходит. Невидимая стена не пустила ангела вслед за его любовью, и в безуспешной попытке он бился о преграду, рассекая белые крылья алыми всполохами. Поняв безнадёжность своих метаний, ангел тяжело сполз на землю. Крылья тихо осыпались. Такая невыразимая боль светилась во взгляде небесного дитя, что многие забыли, как это - дышать. А виэли лишь прижала руки к груди, чтобы в следующий миг их отнять. В её пальцах билось сердце. Поднеся к губам самое дорогое, она едва заметно прикоснулась к трепещущей частичке себя, в следующий миг легонько сдувая её вслед уходящему человеку. Хрустальная слезинка скользнула из глаз, прочерчивая влажную дорожку, и застыла на щеке. Мелодия смолкла. Едва слышно билось сердце, да играла флейта. "Тук-тук, тук... тук, тук..." Сердце ангела остановилось, с последней нотой рассыпаясь тысячами хрустальных осколков. Глаза сидящей на земле виэли остекленели, и тело безвольно рухнуло, в последнем порыве устремив невидящий взор вслед улетевшему «поцелую ангела». Всё смолкло. Лишь ветер едва слышно теребил листву. Дар молчал, поражённый яркостью повествования. В груди застрял ком, мешая дышать. Не узнать их истории он не мог. Лгать себе и дальше не имело смысла. В душе бушевала буря, и её хотелось выпустить на волю, но, сделав шаг к распростёртому на плитах храма телу, он не услышал, скорее, почувствовал, как кто-то тянет его прочь. Тело не сопротивлялось, позволяя себя вести, в то время как сердце билось о клетку рёбер и стремилось вернуться в тело ангела. Как сквозь вату он слышал бубнёж, но разобрать его на слова и звуки не получалось. - Прошу всех претендентов проследовать в храм, с вами желает побеседовать мудрец… - вещал глашатай. Дар побелел. Взгляд остановился. Дыхание едва улавливалось. Аэтан готов был убить себя за непостоянство: не так давно он наседал на девушку, чтобы она раскрыла свои чувства маэлту, а сейчас он готов был валяться у неё в ногах, моля не делать этого. Противоречивые чувства разрывали грудь, Мастер охранял Дарниэля, справедливо опасаясь, что юный наследник может наделать глупостей. - Мне надо поговорить с ней, извиниться, открыть свои чувства… - шептал ученик. - Не смей! Забыл условие коронации? Лишь тот, кто породнится с принцессой, станет законным Властителем! Пожалей гордость девушки, не разбивай ей сердце ложными надеждами и обещаниями! - Но… - Никаких "но"! Ты будущий правитель, пора начать думать о последствиях своих действий наперёд! Что ты ей сможешь дать, не унизив при этом? – Мастер продолжал взывать к разуму наследника, силой утягивая в храм. Следом направились и двое соперников маэлта, в то время как остальные были вынуждены удалиться. К фоалинэ подойти не позволили, и она сломанной куклой продолжала лежать на залитой светом площадке. Когда всё стихло и Элен осталась одна, едва слышно гудя к ней прокрался друг. Приоткрыв двери, он дождался, пока ангел вползёт в салон, и резво скрылся в кронах растительности. Рике было плохо. Как никогда. Тело ломало физически от бесконечных душевных мук, она каталась по поляне у озера, куда её привёз Лекс, и выла. На одной ноте. Звук то усиливался, то затихал, перемежаясь всхлипами и иногда - рыком. Так больно ещё не было, несмотря на прожитый рядом с ходячим искушением год. Свой градус добавляла и разбитая надежда, что раньше, наоборот, смягчала боль, делая её терпимой. Теперь надежды не стало, и всё, сдерживаемое ранее, лавиной хлынуло на и без того истерзанное сердце. Лекс беспомощно наблюдал через камеры фантомов за муками Рики, не зная, что предпринять. Человеческая часть сочувствовала и пребывала в растерянности, а у электронной стоял запрет на применение любой силы - физической или моральной - в отношении виновника происходящего. Как и все предыдущие дни, Лекс и Ри вернулись во дворец затемно, незамеченными пробираясь мимо охраны в ангар и спальню. Маэлт уже лёг, когда прохладное тело скользнуло под простыни. Буря чувств улеглась, вновь сковав уста печатью молчания. Сжав в цепких объятьях тело фоалинэ, Дар со вздохом облегчения мгновенно заснул, а девушка, как и многие ночи до этого, продолжала рассматривать в неверном свете лун любимые черты.