***
Воспоминания вихрем проносились в голове миссис Малфой, пока она шагала в семейную библиотеку. На одной из полок в самом дальнем углу стояла книга, которую она спрятала от себя самой несколько дней назад, когда эта идея впервые посетила ее голову. Теперь же, после разговора с Драко, Нарцисса, чтобы не растерять решимость, прошла прямо к нужному стеллажу — и вскоре в ее руках оказалась неприметная книжица в коричневой обложке. На такую дважды не взглянешь, учитывая все богатства и диковинки, хранившиеся на соседних полках. Пальцы осторожно пролистали хрупкие старые страницы до нужной ей тридцать пятой. Не теряя ни минуты, женщина принялась вычерчивать в воздухе сложнейшие руны. Заклинание на латыни было длинным, но лилось из ее рта, словно дивная мелодия, запястье двигалось как-никогда ловко, а магия неслась на ее призыв, будто ручная, — настолько сильным было желание, чтобы все получилось. Стоило произнести последнее слово, как пространство вспыхнуло голубоватым светом. Нарцисса зажмурилась, но даже сквозь закрытые веки видела сияние, настолько оно было мощным. Как только всполох погас и женщина закончила усиленно моргать, возвращая зрению четкость, она заметила среди затухающих огней худую мальчишескую фигурку. На лице, слишком бледном из-за падающих на него голубых отсветов, выделялся приоткрытый в изумлении рот и серые глаза: такие же, как у ее собственного сына. Миссис Малфой как-то незаметно для себя повторила выражение лица внука и потянулась ладонями к лицу. Ослабшие пальцы не желали держать палочку, и древко с тихим стуком упало и покатилось куда-то между многочисленными полками, но она не обратила на это никакого внимания. Мальчик захлопнул рот, а потом растянул его в улыбке и радостно воскликнул: — Бабушка Цисси?!Пролог
10 ноября 2020 г. в 01:19
Когда на чистой странице старинного фолианта, повествующего о каждом из членов чистокровной семьи Малфоев, появилось имя Гермионы Грейнджер, Нарцисса отнеслась к этой новости с долей расчетливости: по крайней мере, у внука будет незаурядная мать, а значит хорошая наследственность. Размышляя в таком направлении, было легче принять шокирующую новость. Древний пергамент пока что был почти идеально чист, не считая пары пометок о будущей избраннице ее сына:
«Дата рождения: 19 сентября 1979 года.
Героиня Второй магической войны, кавалер ордена Мерлина первой степени „за выдающуюся храбрость”.
Первая магглорожденная волшебница, вошедшая в семью Малфой».
Нынешняя леди Малфой хоть и являлась уже «бывшей» на бумаге, была прекрасно осведомлена о законах семьи, один из которых гласил, что ни одна запись, выведенная невидимой рукой древнейшей магии на страницах семейной хроники, не могла быть каким-либо образом удалена и имела под собой силу едва ли меньшую, чем Непреложный обет — тяжело представить нечто более фатальное, чем смерть, однако, казалось, даже старуха с косой потрудилась бы посторониться, чтобы не мешать возвышению великого рода.
Сопротивляться неизбежному не имело смысла, но тем не менее гнетущее чувство сдавило грудную клетку. Послевоенная политика министерства диктовала свои условия, принуждающие пересмотреть все стереотипы, которые с детства заботливо вкладывались в голову матерью, Друэллой Блэк, а после — мужем, преданным последователем идей о превосходстве чистой крови, и все же примириться с новостью оказалось не так-то просто. Нарцисса всю свою жизнь предпочитала опираться на собственные суждения и была слишком разумной, чтобы чьи-либо взгляды смогли полностью затуманить ее разум, но, стоит признать, и она не лишена некоторого предубеждения, когда дело касается нечистокровных волшебников. Даже если речь идет о самой Гермионе Грейнджер. Но если все-таки отбросить закоренелые предрассудки, интуиция буквально кричала, что она — достойная партия для сына, и никакой ошибки здесь нет.
Со мстительным удовлетворением, недостойным женщины ее воспитания и положения в обществе, Нарцисса представила реакцию Люциуса. Как удачно, что она как раз освободилась от оков, которыми для нее стал их брак, и могла, наконец, позволить себе мыслить самостоятельно — без учета его мнения на тот или иной вопрос!
Воспоминания о том, как вытянулось его лицо, когда кроткая и послушная жена молча положила на рабочий стол безупречно составленные документы на развод, будут греть миссис Малфой до конца дней.
По решению Визенгамота все семейные активы перешли к Драко, тем самым передав ему титул главы рода, поэтому магия больше не препятствовала его родителям аннулировать брак.
Мысль об этом впервые зародилась, когда Люциус позволил Волдеморту нанести на предплечье их сына Черную метку, и со временем только крепла, однако время было неподходящее — сначала война, потом длительные судебные тяжбы и Азкабан. И в память о совместном прошлом Нарцисса проявила редкостное великодушие и дождалась досрочного освобождения, прежде чем предпринять решительный шаг.
Кроме того, чем дольше они находились раздельно, видясь только во время ежемесячных визитов, тем настойчивее в глубине души силилась прорасти неубиваемая надежда: может все еще можно исправить?..
Годы в заключении, безусловно, повлияли на Люциуса — причем как внешне, так и внутренне. Плечи, до этого гордо расправленные, несколько поникли под тяжестью перенесенных невзгод, лицо осунулось, а в глазах то и дело мелькала растерянность, словно он был ребенком, которого родители оставили сторожить очередь в лавке письменных принадлежностей и отошли к полкам взять несколько баночек чернил, в то время как прилавок все приближался, а у него в кармане ни кната. Перед ним будто маячила задача, непосильная ввиду отсутствия опыта и инструментов для ее выполнения. В Люциусе напрочь отсутствовало нечто очень важное, что Нарцисса, в отличие от него, смогла сберечь, несмотря на обстановку, в которой росла и жила, — и это делало невозможным их дальнейшую жизнь рука об руку.
Впервые увидев мужа в знакомой обстановке мэнора, миссис Малфой дрогнула. Наблюдая за тем, насколько мужчина потерян, она довольно быстро пришла к мысли, свойственной всем любящим женщинам (в ее случае любовь питалась сочувствием и воспоминаниями, не все из которых были плохими), что обязана помочь, несмотря на все их дрязги, нащупать новый ориентир в жизни, заполнить возникшую внутри него пустоту.. Но это оказалось непосильной задачей как для нее, так и него — человека, который вырос с идеей превосходства собственной персоны над другими.
Столкновение с реальностью оказалось для Люциуса, без преуменьшения, катастрофой. Он разбился вдребезги и никак не мог собрать себя по кусочкам, а ее поддержку отвергал, считая ниже своего достоинства принять помощь собственной жены, которая послушно следовала за ним все эти годы.
В какой-то момент Нарцисса устала протягивать руку тому, кто упрямо не желал за нее хвататься.
На этом их пути окончательно разошлись.
Теперь Люциус нянчился со своим оскорбленным достоинством в другом поместье, принадлежавшем Малфоям. Драко изредка навещал отца, но Нарцисса категорически отказывалась от подобных визитов. От сына она знала, что бывший муж вел затворнический образ жизни: проводил дни в библиотеке, изучая старинные фолианты, возился со своей коллекцией артефактов или же пропадал на охоте. Другими словами — изо всех сил делал вид, что реальности за воротами его дома не существует.
Что ж, его дело.
Нарцисса не желала подобной участи для Драко, а ведь она видела определенное сходство их характеров, и поэтому, увидев имя новой миссис Малфой в хрониках семьи, усилием воли подавила первую растерянность и взялась за дело. Практичность была одной из центральных ее черт. Опыт подсказывал, что в действии будет проще смириться с неотвратимостью приговора.
В первую очередь женщина захотела оценить имеющиеся исходные данные, и результаты анализа ее расстроили: общение сына с будущей женой, откровенно говоря, не оставляло надежды на скорую свадьбу.
Однако у них двоих была очень важная точка соприкосновения — работа Гермионы в качестве магического психотерапевта в исследованиях зелья для волшебников с дефектным магическим геном, которые проводила компания Драко.
Он являлся успешным бизнесменом в области массового производства многих лечебных зелий, кроме того, занимался их разработкой — в том числе ряда инновационных средств, способных перевернуть с ног на голову колдомедицину. Подобные испытания требовали огромных денежных вложений, в них применялось лучшее оборудование и ингредиенты, которые привозились со всех уголков мира, привлекались самые светлые умы, способные мыслить неординарно, и Нарцисса, как любая мать, гордилась, что ее ребенок смог организовать нечто настолько впечатляющее.
Насколько она могла судить по редким упоминаниям, Драко рассматривал Гермиону исключительно как своего делового партнера и был доволен ее компетенцией по части прямых обязанностей. Он неохотно посвящал мать в рабочие дела, и только с помощью деликатных расспросов ей удалось вытянуть из него информацию, что порой они с мисс Грейнджер не сходятся в профессиональных вопросах. Зная сына, она могла утверждать, что порой — это явное преуменьшение. Поначалу Нарцисса даже расстроилась, досадуя на него, однако потом пришла к выводу, что не происходит ничего критичного.
В споре, как известно, рождается истина, а для семейной жизни умение договариваться — ценный навык.
Что по-настоящему омрачало решительное настроение миссис Малфой, так это недавняя помолвка Драко с Асторией Гринграсс: долгожданное событие, когда-то обрадовавшее и успокоившее материнское сердце, превратилось в досадное препятствие.
Нарцисса не находила себе места.
Она задавалась вопросами: как давно имя Гермионы начертано на страницах злосчастной книги? Как много времени они потеряли? Повлияет ли каким-либо образом задержка на исполнение воли предков?..
В голову приходили самые безумные идеи, но женщина отвергала их одну за другой. Она пыталась оставаться благоразумной.
Однажды за вечерним чаем, примерно спустя неделю после того, как ей пришло в голову заглянуть в хронику, Нарцисса обратила внимание на «Ежедневный пророк», затерявшейся между молочником, вазой с песочным печеньем и чашечками с джемом. Выпуск доставили еще утром, но она не успела заглянуть в него — и очень зря. На колдографии оказалась запечатлена мисс Грейнджер со своей юной пациенткой. Она была одета в белую мантию, напоминающую униформу в святом Мунго, и сидела на светлом диване; Нарцисса машинально отметила, что следовало выбрать контрастный цвет, чтобы не сливаться с фоном. Рядом девочка лет семи запрокидывала голову, чтобы заглянуть Гермионе в лицо, и что-то вдохновенно щебетала. Изображение зацикливало полный неподдельного интереса взгляд и кивок девушки. Заголовок статьи гласил: «Гермиона Грейнджер помогает „Малфой индастриз” выпустить в свет инновационное средство, которое изменит жизнь людей с дефектным магическим геном. Эксклюзив из первых уст!»
— Мисс Грейнджер выглядит весьма мило на этой фотографии, — невзначай заметила миссис Малфой, искоса поглядывая на то, как Драко с безмятежным видом потягивает чай.
— Знала бы ты, чего нам стоило это колдо, — неожиданно хмыкнул тот, и Нарцисса внутренне возликовала: любая реакция лучше ее отсутствия.
— Не могли подобрать ракурс? — осторожно предположила она, внешне оставаясь по-светски бесстрастной, чтобы не выдать свою излишнюю заинтересованность.
Драко закатил глаза и потянулся за очередным печеньем, а Нарцисса машинально придвинула вазочку к нему поближе, застыв в ожидании ответа.
— Если бы дело было только в ракурсе, — сказал он, и женщина с удовольствием отметила, что в его голосе присутствует скорее добрая насмешка, чем более характерная для сына издевка. — Она столько раз появлялась в «Пророке» после войны, но так и не научилась вести себя перед камерой.
— Гермиона весьма красивая молодая леди, колдо вышло замечательным. — Нарцисса предприняла странную и неуместную попытку похвалить девушку, о которой раньше вообще редко упоминала, чем вызвала удивление сына, но он предпочел просто списать это поведение на «женские странности». Если бы он каждый раз задумывался о мотивах этой женщины, то сошел бы с ума.
«Вылитый отец», — подумала она, пождав губы, но, понимая, что повела себя слишком подозрительно, как ни в чем не бывало сделала глоток чая.
— Она просто деревянная, — пояснил Драко, словно того, что он сказал ранее, было недостаточно. — Мы потратили на несчастное колдо два часа, потому что Грейнджер сидела, будто палку проглотила, вместо того чтобы хотя бы раз искренне растянуть губы в улыбке. Собственно, поэтому она и не улыбается. А ведь статья целиком и полностью рекламная! Яркая картинка, вызывающая эмоции, — то, что было нам необходимо..
И он принялся делиться с ней своими рабочими делами, совсем позабыв о Гермионе. В отличие от Нарциссы.
Женщина поставила чашку с остывшим чаем на блюдце, не издав при этом ни звука. Отработанный жест. Своей твердолобостью и равнодушием, так напоминающими отцовскую манеру поведения, он просто не оставлял ей выбора.