***
Обычно завтрак в Малфой-мэноре подавали не раньше восьми, поэтому домовики оказались вовсе не готовы к урагану, ворвавшемуся в кухню, как только минуло шесть утра. Скорпиусу выделили отдельную комнату, смежную с покоями отца, поэтому, когда он начал звать Тинки, Драко сразу же проснулся. Он предпочел сделать вид, что его просто нет, надеясь урвать еще полчаса отдыха, однако шум за стеной не утихал, и лишь спустя несколько минут громкой возни и препираний, которые оказались неспособны заглушить даже толстые стены поместья, соседняя дверь отворилась, и топот двух пар ног постепенно затих на пути к лестнице. Скорпи решил проследить, как эльфы готовят завтрак; в данный момент во всем доме оживление царило только в одной кухне, вот мальчик и нагрянул с инспекцией и переполошил всех. Малфой честно попытался уснуть снова, но быстро понял, что эта задача из разряда невыполнимых. Организм отказывался отдыхать больше, чем ему действительно требовалось. Было как-то обидно просыпаться в выходной так рано, но Драко чувствовал себя бодро, поэтому резко откинул от себя одеяло и направился в ванную комнату, чтобы принять быстрый душ, перед тем как отправиться развлекать мальчишку, чтобы тот не разгромил поместье и не свел с ума всех его обитателей. Еще на подходе к столовой Малфой услышал, как опять переругиваются Скорпиус и Тинки. Вернее сказать, мальчик спорил с эльфийкой, а она уверенно стояла на своем, из чего можно было сделать вывод, что дело касается здоровья или безопасности ребенка, — иначе она бы мгновенно ему поддалась. — Овсянка — такая гадость, — непримиримым тоном заявил он и тут заметил Драко и пожаловался: — Пап, Тинки заставляет меня есть кашу! — Овсянка с арахисовой пастой — полезный и питательный завтрак для растущего организма маленького хозяина, — пробормотала эльфийка, стараясь в присутствии Драко вести себя как можно более неприметно. Малфой никак не наказал ее, понимая, что это и есть наихудшее наказание, и показательно игнорировал Тинки, отчего та была готова биться головой о стену (но это он тоже запретил, когда она попыталась). Проводив его к месту полным вины и раскаяния взглядом, она услужливо поставила перед Драко порцию каши и поклонилась почти в пол: — Доброе утро, хозяин. Приятного аппетита, хозяин. Мужчина осмотрел стол на предмет наличия «Ежедневного пророка», но было слишком рано, и почтовая сова еще не прилетала. Значит, сделать вид, что он ужасно занят, и спрятаться за газетой не выйдет. Малфой тяжело вздохнул, потому что понятия не имел, о чем говорить с мальчишкой, который вроде как являлся его сыном. Немного поразмыслив, он пришел к выводу, что вернее всего будет общаться с ним, как со взрослым. Просто.. маленьким. — И что ты имеешь против такого завтрака? — поинтересовался Драко, чтобы не молчать, глядя, как Скорпиус с хмурым видом ковыряет ложкой в своей тарелке. — Что ты обычно ешь с утра? — Обычно мама делает мне вафли с сыром или с бананом и шоколадной пастой, — мечтательно протянул он, одновременно отодвигая тарелку с кашей. — Знаешь, такие оладушки с сеткой? А овсянку я ем, но только в баночке. — Что значит «в баночке»? — нахмурилась Тинки, восприняв эти слова как личное оскорбление. Как же так, она не знала, как готовится одно из блюд, которые любит маленький господин! Что за баночки такие? Зачарованные? Их можно купить в Косом переулке?.. — Мама заливает хлопья с вечера молоком в стеклянной баночке, и мы вместе украшаем кашу ягодами или семечками перед тем, как кушать, — с готовностью пояснил Скорпи. — Это очень не только вкусно, но и отличный способ провести время вместе! Последнее прозвучало настолько невпопад, что было очевидно: мальчик повторил за Грейнджер. Домовичка облегченно выдохнула, осознав, что дело не в блюде, а в том, что он готовил его вместе с мамой. Это значило, что здесь ей ему не угодить, как бы она ни лезла из кожи вон. — Грейнджер готовит тебе сама? — спросил Драко, старательно изображая безразличие. Почему-то этот факт его удивил. Впрочем, все тут же встало на свои места, как только он вспомнил ее борьбу за права эльфов в школе и то, как она защищала Тинки перед ним. — Да, она очень вкусно готовит. Но только по утрам и в выходные, потому что в будни мама слишком занята. — В целом Скорпиус подтвердил догадки Малфоя, но, переведя взгляд на эльфийку, добавил с обезоруживающей улыбкой: — В остальное время нам готовит Тинки. Она не смогла сдержать ответную улыбку. Драко неопределенно хмыкнул и притянул к себе тарелку с овсянкой и принялся есть, тем самым давая себе немного времени на осмысление. Он почти сразу смог принять новость, что Скорпи — его сын. С этим не могло быть проблем: мальчик не только его полная копия, но и весьма приятный маленький человек. Хотя Малфой не имел дела с детьми и поверхностно представлял, как с ними правильно взаимодействовать, он обладал таким важным навыком, как умение брать на себя ответственность — в том числе за других. Как только Скорпиус попал в его поле зрения, самым важным стало его благополучие. Драко не слишком задумывался о мотивах, побуждающих его вести себя подобным образом. В этом не было подоплеки из каких-то особенных и глубоких чувств — разве что симпатия, которую он не мог не испытывать к этому ребенку. Малфой как-то сразу признал его, хоть такое и не было в его характере, однако все, что касалось Грейнджер, как матери Скорпи, звучало для него дико. Ее он не мог принять. — Что же будет есть маленький господин? — немного растерянно поинтересовалась эльфийка, которая все еще вертелась возле них, желая угодить. — Тосты! Со сливочным маслом и джемом, — ответил он после коротких размышлений. — Принеси ему тосты, Тинки, — бросил Драко, наливая сок в стакан Скорпи; та просияла, когда хозяин наконец-то обратился к ней напрямик, и тут же с хлопком исчезла на кухне. — Так почему вы с мамой еще не вместе? — вдруг спросил мальчик, вспомнив, с какой целью его вызвала бабушка. Малфой едва сдержался, чтобы не вздохнуть обреченно. Такого вопроса стоило ожидать, верно? Если подумать, привычный мир Скорпиуса разлетелся на куски. Ничего удивительного, что ему интересно, почему это произошло. Однако Драко не мог не подумать с досадой, что мальчик явно перенял эту бесцеремонность от своей матери. Хотя, возможно, просто возраст.. И что прикажете отвечать? «Потому что до того момента, как ты появился здесь благодаря причудам своей бабушки, мы с Грейнджер преимущественно спорили и огрызались, оказываясь рядом? И отношения между нами я мог представить только.. Нет, я их просто не мог представить. И не представлял. Я еще не сошел с ума, черт подери». Но вряд ли девятилетний мальчишка способен оценить подобное. — Все не так просто, Скорп, — наконец сказал Малфой. Мальчик закатил глаза на такой пространный ответ, вызвав тем самым улыбку Драко, которая стала для него самого неожиданностью. — Вечно у взрослых все сложно, — проворчал Скорпи, стянув с тарелки, принесенной Тинки, один тост. — В будущем ты постоянно так говоришь! — Приятно видеть, что у вас хорошее настроение. Доброе утро, — раздался голос Нарциссы, которая неслышно вошла в столовую. — Доброе утро, бабуль! — Что же вас так развеселило? — спросила она и села за стол, переводя вопросительный взгляд с сына на внука. — Да так, обсуждаем наши общие секреты, — растянул губы в улыбке Скорпиус, заговорщицки перемигиваясь с отцом. Миссис Малфой приподняла бровь, однако последнее, что нужно было Драко, так это обсуждать Грейнджер с матерью. Он не столько злился из-за того, что она учудила, сколько отказывался вовлекаться в ее интриги. Подумать только, его разумная и степенная мать — и подобного рода сводничество. У Малфоя это в голове не укладывалось. Он вполне мог представить, как она приходит к нему с хроникой и с холодным рассудком перебирает достоинства Грейнджер, как происходило с Асторией, но что заставило ее поступить так.. глупо? — Скорпиусу нужна одежда, — Драко слишком резко заговорил о другом, чтобы Нарцисса и Скорпи не успели увести беседу в нежелательное русло. — Да, я как раз собиралась прогуляться с ним по ателье с готовой одеждой, — мгновенно оживилась она. — Бабуль, неужели это так необходимо? — жалобным тоном спросил мальчик, намазывая на тост подтаявшее сливочное масло, и аппетитно захрустел поджаренным хлебом. — Конечно! Ты же не можешь все время ходить в одном и том же. Что о нас подумают люди, если увидят тебя в этом пуловере дважды? — А мама пойдет? — принялся торговаться Скорпиус, как и все дети, когда необходимо делать то, чего они не особенно хотят. Он уже смирился со своей участью, но хотел выжать из ситуации максимум. — Я обещал, что сегодня буду ночевать у нее. — У мамы есть работа на сегодня, так что вы сможете встретиться только вечером. — Малфой бросил короткий взгляд на старинные настенные часы. — Часов в пять, не раньше. — Меня это вполне устраивает, — кивнул мальчик и потянулся к тарелке с фруктами. — Тогда днем займемся этикетом, — проговорила Нарцисса, ошарашенно наблюдая, как внук наколол яблочную дольку на нож для масла и переложил на свою тарелку. — Она просто далеко лежала, — оправдался он, однако выглядел при этом подозрительно довольным, словно сделал нечто, что ему обычно запрещали. — Ты мог попросить одного из нас подать тарелку либо вызвать эльфа, — мягко укорила Скорпи бабушка. — Меня, вообще-то, учили, как вести себя за столом. Я просто забыл. Может, последствия этой вашей пространственно-временной магии. — Значит, придется вспоминать, — была неумолима миссис Малфой. — Вам все равно нужно чем-то занять себя, пока Грейнджер не освободится, — огорошил сына Драко. Скорпиус изобразил на лице вселенское страдание, не переставая при этом быстро жевать, что несколько портило эффект, так что Малфой едва не рассмеялся. Откашлявшись, чтобы скрыть это, он сжалился: — Ладно, уроки этикета начнете с завтрашнего дня. Он обменялся с матерью понимающими улыбками. — Слава Мерлину! — облегченно выдохнул мальчик и тем же способом потянулся за второй долькой.***
— Я больше не могу, — заныл Скорпиус, небрежно сбросив с себя очередную мантию синего цвета прямо в протянутые руки продавца, стоявшей за его спиной. — Вот, примерь и эту. Последняя, — пообещала Нарцисса, протягивая еще одну — на взгляд мальчика точно такую же как предыдущая. — Они совершенно одинаковые! — возмутился он, но все же скрылся в примерочной. Через несколько минут раздался его довольный голос: — Она мне маленькая! Рукава короткие и в плечах как-то тесно.. — Я могу поискать размер побольше, — учтиво сказал владелец магического ателье, показавшись из-за стойки с одеждой, но Скорпиус, пулей вылетевший в основное помещение магазина, как только забрезжила возможность его покинуть, поднял перед собой руки и замахал ими, останавливая его. — Нет-нет, спасибо. Мы и так много набрали. Миссис Малфой с улыбкой покачала головой, но все же благосклонно кивнула работнику, который битый час их обслуживал: — Мы возьмем все, что примерили до этого. Запишите на наш семейный счет. Гермиона шокированно наблюдала, как к кассе направляется целый ворох брюк, рубашек и парадных мантий, складывается и запаковывается в оберточную бумагу, и совершенно не понимала, зачем ребенку может понадобиться такое количество официальной одежды. До этого они уже посетили обувной и приобрели сразу несколько пар добротных ботинок из драконьей кожи; галантерею, где Нарцисса подобрала ему галстуки и даже перчатки; и канцелярскую лавку — единственную в этом списке, которую Скорпи был рад посетить и выбрать ежедневник, чернильницу и пару перьев для занятий. Перед этим они заглянули в маггловский торговый центр, где, по настоянию Гермионы купили пару джинсов, маек, толстовок и комфортную домашнюю одежду — по ее мнению, подобный формат гардероба гораздо больше подходил мальчишке девяти лет. Храни Мерлин детские магазины, где все было под рукой! Так что, переходя из одного дорогущего ателье в другое, девушка была вполне спокойна, ведь Скорпиус уже был обеспечен всем действительно необходимым, однако не уставала поражаться предпочтениям миссис Малфой. За спиной приглушенно звякнул колокольчик, когда они покинули магазин. Покупки должны были доставить прямо в мэнор по каминной сети, а вот вещи, которые находились в пакетах от одной популярной маггловской сети, Гермионе и Скорпи приходилось нести в руках. Несмотря на свою ношу, мальчик тут же схватил маму за руку и буквально потащил по улице, крикнув бабушке, чтобы не отставала. — Скорпи! — возмутилась Грейнджер, заметив, что такой темп явно не пришелся по вкусу миссис Малфой, и попыталась притормозить, но он был слишком настойчив и взволнован, поэтому ничего не вышло. — Куда ты нас тащишь? — В наше любимое кафе с десертами. Мы всегда посещаем его, когда бываем здесь. Мы ведь можем туда сходить? — вдруг остановился он, только сейчас подумав о том, что у них-то подобной привычки еще нет. Однако Скорпи было так важно прикоснуться к своей прошлой жизни хотя бы таким образом, что он, шурша пакетами, сложил руки в молитвенном жесте: — Пожалуйста, мам! — Ладно-ладно. Только давай не будем спешить, никуда твои десерты не убегут, — рассмеялась она, подождала, пока Нарцисса поравняется с ними, и направляясь вперед уже более размеренным шагом. — Как оно называется? — «Булочки», — ответил Скорпи, с сияющим видом вертя головой и рассматривая все вокруг. — Они ведь уже открыты? — Да, я часто посещаю это место, — кивнула Грейнджер. — А вы, миссис Малфой, бывали в нем? — Называйте меня Нарциссой, все же мы не чужие люди, — вежливо улыбнулась женщина, но, судя по виду, ей было дискомфортно — то ли из-за самой ситуации, то ли из-за их шумного поведения. — Да, я была там пару раз. — Как скажете. Тогда и вы называйте меня Гермионой. Она все еще чувствовала себя неловко в присутствии этой красивой, прекрасно владеющей собой женщины, и порой сетовала на то, как ей самой недостает манер. Ситуацию облегчало только то, что она была явно настроена лояльно к Гермионе и всячески пыталась расположить ее к себе, и эти усилия, в свою очередь, не могли не подкупать девушку. — Там обалденный шоколадный торт, — объявил Скорпиус, толкая дверь неприметной кондитерской. Вот кому была совершенно незнакома их неловкость. — Вы обязаны попробовать. — Добрый вечер, — к ним подошел свободный официант и чуть склонил голову, показывая, что готов услужить. — Столик на троих, пожалуйста, — попросила Гермиона. Когда все трое устроились в уютном уголке прямо около холодильника с десертами и на столах материализовалось меню, мальчик, бегло изучив его, пожаловался: — Шоколадного торта еще нет в меню. — Ты можешь взять брауни, — предложила альтернативу Гермиона. — Оно тоже шоколадное. Глаза Скорпи загорелись от предвкушения. — Попрошу еще полить сверху шоколадным топингом, — пробормотал он задумчиво, судя по всему прикидывая, достаточно ли шоколадно получится для такого сладкоежки, как он. — Вы потребляете слишком много сахара, молодой человек, — слегка укорила его Нарцисса скорее по привычке, чем намереваясь поучать, и обратилась к официанту: — Мне кофе с молоком и песочное печенье, будьте добры. — Это у меня в папу, — послушно согласился Скорпиус, но тут же нахмурил брови. — Или в маму. У нас все обожают сладкое. — Драко не кажется сладкоежкой, — удивилась Гермиона. Она немного запнулась на имени Малфоя, потому что не слишком часто использовала его (если вообще использовала), но называть его по фамилии при его же матери казалось не просто нелепым — неприличным. — Латте и брауни, пожалуйста. Что ты будешь пить? — обратилась она к ребенку, заранее зная, что он скажет: — Мне то же самое. — Захлопнув меню и вернув его юноше, Скорпи добавил, будто оправдываясь: — Ты разрешаешь мне пить кофе один раз в неделю. Но обязательно с молоком. Грейнджер подумала, что это вполне могло оказаться предметом спора между матерью и сыном. Скорее всего, он хотел пить то же самое, что и взрослые, а она запрещала, аргументируя вредом кофеина, но в итоге они сошлись на чем-то среднем, что удовлетворило обоих. Однако, судя по реакции Скорпиуса, боролся за свое «право на кофе» он долго и упорно, поэтому так ценил его. Тем временем, продолжая прерванный разговор, Нарцисса внезапно протянула таинственно: — Вас ожидает еще много сюрпризов в отношении моего сына, можете быть уверены. И как-то лукаво переглянулась с внуком. — Прошу прощения? — приподняла брови Гермиона, которая внезапно почувствовала себя лишней, словно ее не позвали принять участие в каком-то заговоре. — Драко привык создавать определенное впечатление о себе в обществе, но на самом деле он довольно сильно отличается от своего образа, — пояснила миссис Малфой, хотя объяснение, по мнению Грейнджер, вышло довольно поверхностным и никак не раскрывало Малфоя — скорее вызывало еще больше вопросов по поводу его личности. — Это правда, — кивнул и Скорпи, притянув к себе через весь стол салфетницу и принялся вертеть ее, чтобы чем-то занять руки, пока рассуждал вслух: — Сейчас он даже со мной ведет себя слишком официально. В будущем он не такой серьезный. Вообще-то, большую часть времени он совсем несерьезный, просто выглядит так. А с тобой он в этом времени ведет себя совсем недружелюбно, — с сочувственным видом заметил он, подняв глаза на Гермиону. Она едва удержалась от того, чтобы громко фыркнуть. Ну еще бы он вел себя с ней дружелюбно! — У нас сугубо деловые отношения. В целом он придерживается субординации, и меня это вполне устраивает, — дипломатично сказала девушка, хотя это и было далеко от истины. Взять хотя бы тот вопиющий случай, когда Малфой заставил ее тащиться за собой в кофейню посреди рабочего дня, под дождем, вместо того чтобы просто открыть рот и назначить встречу на другое время. Нет, ему нравилось над ней издеваться, в этом Гермиона была убеждена. — Я просто хочу, чтобы вы понимали, что, несмотря на все ваши недомолвки, Драко вовсе не является плохим человеком, — попыталась сгладить впечатления о сыне Нарцисса, словно точно знала, в каком направлении могло измениться течение мыслей Гермионы. — Я и не считаю его плохим, — удивилась она, причем довольно натурально. Только несносным, раздражающим, наглым. — С чего вы взяли? — Любой так решил бы на вашем месте, — сказала женщина. Ее голос звучал как обычно, но где-то внутри будто кипела эмоция, разобрать которую Грейнджер никак не могла, и она давала ему какой-то.. подтекст. Нарцисса опустила взгляд на стол и вся как-то съежилась, словно слова, которые она произнесла следующими, дались ей тяжело: — Моему сыну всю жизнь нужно было доказывать, что он не хуже других. Он с детства должен, нет, обязан был быть на голову выше остальных. Это требовало от него происхождение и, что самое ужасное, собственный отец. — На этом моменте горечь — а это была она — проступила в ее тоне во всю силу. Миссис Малфой вдруг резко оборвала себя, словно поняла, что показала больше, чем планировала. Она выглядела.. уязвимой. Будь они друг другу хотя бы добрыми знакомыми, Гермиона непременно положила бы ей ладонь на плечо в утешающем жесте. Будь Нарцисса ее пациенткой — предложила бы взять паузу или даже прекратить говорить и вернуться к этой теме позже. Но эта женщина не умела показывать слабость. Она громко втянула носом воздух, пытаясь взять себя в руки. — Я была в отчаянии, когда Драко принял метку, — внезапно сказала она. Казалось, фраза стоила Нарциссе нечеловеческих усилий и физической боли. Гермиона машинально подалась вперед, вслушиваясь в сдавленный голос, но она почти прошептала: — Я так боялась, что он сломается. Когда Нарцисса подняла голову от своих сцепленных пальцев и встретилась взглядом с девушкой, в ее глазах стояли слезы. Грейнджер опешила. Слишком резкая смена настроения для всегда невозмутимой Нарциссы Малфой. — Но он выжил вопреки всему. Ожесточился, оброс броней, но под всем этим — я знаю — он все тот же мальчик, который желает во всем быть лучшим, — дрожащим голосом продолжила она. Взгляд стал отсутствующим, а речь — прерывистой, словно миссис Малфой очень долго ждала этой возможности выговориться и облегчить ношу на сердце. — Бабуль, — испуганно прошептал Скорпиус, с тревогой смотря на нее. Нарцисса попыталась улыбнуться ему, но вместо этого вышла жалкая гримаса. Мальчик вскочил на ноги и обогнул стол, чтобы заключить ее в объятия. Женщина обхватила шею внука, притягивая к груди, прижалась щекой к его макушке, и тогда Гермиона заметила тремор рук. Она слишком хорошо знала, что это не просто волнение. Этот оголенный взгляд ни с чем нельзя было перепутать, а физические проявления тревоги только уверили девушку в ее предположении. — Давно у вас панические атаки? — чуть нахмурилась Гермиона, подзывая официанта. — Принесите стакан воды. — Гермиона, вы не так поняли, со мной все в порядке, — попыталась возразить Нарцисса, но ее словно что-то остановило. Вероятно, забившееся прямо в горле сердце. — Скорпи, отпусти бабушку, сядь, — мягко приказала ему мать. Сама же сжала в руках напряженные ладони Нарциссы и принялась их растирать, попутно пытаясь отвлечь ее внимание на себя. — Вы сейчас испытываете страх, правда? Женщина с пораженным видом кивнула. Она перевела взгляд на их сцепленные руки, а после снова вернулась к лицу Гермионы, словно не могла поверить, что кто-то смог прочесть ее эмоции. — Откуда вы знаете? — все же вымучила она вопрос побледневшими губами. — Это довольно распространенное явление, — успокоила ее Гермиона, стараясь удерживать зрительный контакт. — Ваш страх всего лишь сломавшийся защитный механизм организма. Это неудивительно с учетом всего, что вы пережили. Наверное, вы задели больную тему, поэтому ваше тело мгновенно отреагировало на опасность. Но посмотрите вокруг — разве прямо сейчас вам что-то угрожает? Вам или Драко? — Конечно нет. Это же полная чепуха, — ответила миссис Малфой даже с легким раздражением, что, безусловно, было хорошим знаком — Грейнджер удалось ее отвлечь и вернуть в настоящее. Она отпустила руки Нарциссы и протянула ей стакан воды. — Я могу показать вам одно упражнение, которое может помочь, согласны? — Она дала возможность отказаться, чтобы женщина почувствовала, что контролирует ситуацию. Было видно, что она смущена собственной реакцией, но, поскольку Гермиона была специалистом, кивнула, хотя и держалась с некоторым подозрением: — Давайте мы с вами подышим, и это быстро пройдет. Смотрите, три коротких вдоха носом, задержка дыхания, один длинный выдох через рот, задержка дыхания. Вот так. И она принялась демонстрировать матери Драко, как нужно дышать, чтобы липкое чувство страха отступило. Спустя какое-то время Нарцисса присоединилась к Гермионе, и, вероятно, это помогло, потому что через несколько напряженных минут она стала выглядеть совсем хорошо. — Это какое-то психическое отклонение? — быстро спросила она, как только смогла говорить. — Нет, в этом нет ничего ненормального, — успокоила ее Грейнджер и перевела взгляд на побледневшего Скорпиуса: — Эй, приятель, а ты как? — Я испугался, — признался он, обеспокоенно смотря на бабушку. — Я в порядке, малыш. — Она протянула к нему руки, и Скорпи тут же вскочил с места и снова обнял ее. — Прости, что напугала тебя. Если честно, я сама испугалась. Хорошо, что рядом была твоя мама. Из уст Нарциссы это было почти что «спасибо». — Часто у вас это бывает? — не могла не спросить Гермиона, серьезно глядя на нее. — Не слишком. Обычно когда я остаюсь одна дома и слишком погружаюсь в воспоминания. Честно говоря, я думала, что больна чем-то, — призналась женщина, машинально поглаживая внука по плечу. — Это.. — Физически это не опасно, — предупредила ее вопрос Гермиона. — Но это является сигналом к более серьезным проблемам. Ваша психика просит о помощи. — Но ведь все хорошо, — удивилась миссис Малфой и отстранила от себя Скорпиуса, когда официант принес их заказ. — Ваше подсознание так не считает, — сказала девушка. — Это может не лежать на поверхности, но если попытаться заглянуть чуть глубже.. — Не думаю, что хочу этого, — оборвала ее Нарцисса. Гермиона понимающе кивнула: людям всегда сложно признать, что у них есть проблема. Но теперь миссис Малфой хотя бы знала о том, как называется ее состояние, и, возможно, рано или поздно захочет с этим разобраться. Обычно так и происходит. Они просидели в кафе еще некоторое время, преимущественно слушая болтовню Скорпи и всячески избегая тем, касающихся произошедшего. Нарцисса быстро вернула себе былую невозмутимость, но в глубине ее глаз Гермиона видела задумчивость. Как психолога это ее радовало, но как человек она сочувствовала — впереди ждал сложный путь, который лучше бы было пройти под присмотром специалиста. Работник кондитерской как раз принес счет, когда в заведении появился Малфой. Деловой костюм и черная мантия, безусловно, шли ему, но надменное выражение лица производило отталкивающее впечатление. Он окинул кафе прищуренным взглядом и, заметив их, направился прямиком к их столику. — Привет, пап, — не слишком энергично поздоровался Скорпи, прикрывая ладонью зевок. День был очень длинным и утомительным, и даже кофе не смог его взбодрить. Драко приподнял бровь, глядя на компанию уставших шопоголиков, и заключил: — Полагаю, все необходимые покупки вы сделали, и успешно. Я заказал такси, провожу вас домой. — Увидев, как удивленно вытянулось лицо Гермионы, он пояснил: — Нужно поговорить.***
Небольшая светлая квартирка встретила их полной тишиной и сумраком, прерываемым только дорожкой лунного света из незашторенного окна. Гермиона тут же поспешила его развеять и взмахом палочки зажгла причудливого вида светильник в дальней части крохотной гостиной. Это было тем, что она делала в первую очередь, когда приходила домой одним из тех вечеров, когда Джинни пропадала на сборах. Почему-то темнота вызывала неприятное, свербящее чувство где-то в районе затылка, словно кто-то наблюдал за ней из угла, укутавшись в тени. Однако сегодня это не было игрой воображения, потому что пронзительный взгляд Малфоя настолько явственно ощущался между ее лопаток, что захотелось передернуть плечами. Но она сдержалась. Грейнджер отступила вбок, пропуская его. Коридор, разделявший прихожую и гостиную, был непозволительно узким для них троих. Драко бережно перехватил плечи Скорпиуса, уснувшего еще в такси, поудобнее, и теперь голова мальчика покоилась на его груди. Он вопросительно посмотрел на Гермиону, молчаливо спрашивая, где находится спальное место для ребенка, и она кивком головы указала на ближайшую к ним приоткрытую дверь. Осторожно и беззвучно, как огромный грациозный кот, ступая по мягкому бежевому ковру, он исчез в дверном проеме. Гермиона вошла следом и быстро пересекла комнату, суетливо отогнула край одеяла, освобождая место на кровати Скорпи. Малфой, стараясь не потревожить сон, опустил его на белую простыню из нового комплекта, купленного специально по случаю прибытия важного гостя. Девушка протянула руки, чтобы снять с ребенка хотя бы верхнюю одежду, но Драко удержал ее за запястье и покачал головой, встретившись с вопросительным взглядом. Она медленно перевела глаза на то место, где соединились их руки, и испытала смешанные эмоции от созерцания этой картины: вполне обыденный жест, но почему-то его касание ощущалось на ее коже слишком выразительно. Это был первый раз, когда Малфой коснулся ее не случайно. Гермиона могла припомнить несколько раз, когда они сталкивались ладонями, одновременно потянувшись к одному документу на столе, но больше в их жизни не было и намека на тактильный контакт. Ладонь Драко была теплой и немного грубой по сравнению с ее нежной кожей, но прикосновение не было похоже на тиски. Мерлин, это было так неловко.. Вероятно, он совсем не разделял ее замешательства, потому что уже через мгновение отпустил ее запястье, оставляя ее с фантомным ощущением собственных пальцев, и принялся осторожно стягивать обувь со Скорпиуса, стараясь не разбудить. Поведя плечами, чтобы сбросить настигшее ее оцепенение, Грейнджер попыталась укрыть ребенка одеялом, но тот во сне решительно отмахнулся, поворачиваясь на бок. Отросшая светлая челка упала на его лицо, расписывая бледную кожу замысловатыми узорами, а губы вытянулись в трубочку, и периодически он беззвучно двигал ими, словно собирался что-то произнести. Мальчик сладко вздохнул, и, повинуясь странному порыву, она осторожно убрала мешающие волосы с его лба. Выпрямившись, Гермиона наткнулась на внимательный, почти оценивающий взгляд серых глаз. Малфой всматривался в ее лицо с такой сосредоточенностью, будто перед ним был контракт на разработку нового зелья и он никак не мог решить, стоит ли ему вкладываться в это дело. Но вот Драко моргнул, и его взгляд приобрел осмысленность, словно он, наконец, вынырнул из пучины своих запутанных размышлений. Ничего не говоря, он развернулся и вышел из помещения. Еще раз посмотрев на спящего Скорпи, чтобы удостовериться, что он устроен с комфортом, Гермиона вышла следом. Он стоял, прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди, и смотрел на нее выжидающе. Грейнджер вопросительно приподняла бровь, но он все молчал. Это была одна из тех раздражающих черт Малфоя, из-за которых ей частенько хотелось его поколотить: он считал ниже своего достоинства кому-либо что-то разжевывать, а с ней постоянно возникала такая необходимость. Едва ли из него можно было вытянуть что-либо, кроме обязательной информации, но понимание объема входных данных у Драко тоже было довольно своеобразным. Она так же без слов указала на открытую дверь в противоположном конце комнаты и одними губами предложила: — Чаю? Малфой просто кивнул (расщедрился!) и сам направился к кухне. Он выглядел как-то неправильно в их с Джинни маленькой уютной гостиной в этом своем черном строгом костюме, будто элегантный и вычурный элемент стиля ар-деко, по ошибке внесенный в их простой и минималистичный скандинавский интерьер. Гермиона вздохнула и направилась за ним следом. — Я пью черный, — произнес он обычным голосом, стоило ей переступить порог кухни. — С лимоном и без сахара. Девушка взмахом палочки включила электрический чайник, уже наполненный водой до нужной отметки: она всегда делала это перед выходом, чтобы не тратить время и силы после работы. Мерный гул сразу же заполнил помещение, делая атмосферу немного уютнее, потому что благодаря нему они получали законное право не разговаривать еще некоторое время. Сев на стул у окна, Малфой вытянул под столом ноги и откинулся на спинку, излучая при этом почти что осязаемую уверенность с терпким привкусом самодовольства. Для Гермионы всегда оставалось загадкой, как он может выглядеть подобным образом буквально двадцать четыре часа в сутки. Казалось, ничто не способно вывести его из равновесия. — Пришел ответ от Винсента, — сказал он, как только чайник затих. Гермиона замерла с занесенной над заварником рукой, так и не бросив в него листья. У Малфоев реактивные совы? Как он мог ответить так быстро? Или они отправили сообщение с помощью камина? — И что он пишет? — Ничего толкового, — с легким раздражением ответил Драко, выпрямляясь на стуле и притягивая к себе маленькую тарелку с нарезанными дольками лимона, которую девушка успела достать из холодильника. — Приглашает приехать. — В Осло? — удивилась Гермиона. — Нет, сейчас он живет в Кельне. — Когда ты думаешь отправиться туда? — Гермиона уже справилась с заваркой и даже залила пузатый керамический чайник кипяченой водой, когда Малфой огорошил ее: — Мы отправимся туда в пятницу, — произнес он таким будничным тоном, будто это было уже решенным делом. Грейнджер нахмурилась. Просто ставить людей перед фактом было очень в стиле Малфоя, но если с подчиненными это работало безотказно, то в личных отношения не помешало бы проявлять немного больше.. чуткости? — Ты мог бы посоветоваться со мной, — не удержалась девушка от упрека. — Не подумал, что у меня могут быть сеансы в субботу? Он оторвался от созерцания лимонных долек и наконец посмотрел ей в лицо: — Подумал. Я уточнил у твоего секретаря. Девушка изумленно замолчала, потому что ей нечего было возразить на это. Она ожидала чего-то вроде «это твои проблемы» или «значит, ты их перенесешь», но то, что Малфой поинтересовался ее расписанием, заставило ее почувствовать себя не в своей тарелке. Некоторое время они провели в молчании. Тишину, повисшую между ними, нарушал только свист ветра за окном и мерный гул холодильника. Гермиона приподняла крышку заварника, звякнув фарфором, и, решив, что чай заварился достаточно, разлила жидкость по чашкам. Пар уютно взвился над ними, каким-то невероятным образом сделав атмосферу более располагающей к разговорам. — Я покопалась в одной книге по древним рунам, — словно невзначай сказала она, на самом деле стремясь загладить вину за свой внезапный эмоциональный всплеск. — Честно говоря, я не сомневаюсь, что главная проблема в ошибочном начертании заклинания руническими символами. Я практически уверена, что он хотел использовать «кеназ», но прописал как «лагуз». — С чего ты взяла, что именно так? Гермиона призвала книгу, которую принес ей Кикимер из библиотеки на Гриммо, с помощью Акцио и, быстро найдя нужную страницу, протянула ее мужчине. — Вот, смотри. Они очень похожи в начертании, а его почерк не отличался особой аккуратностью. «Кеназ» означает факел, она символизирует определенную энергетическую силу и конец тьмы, нахождение света и комфорта среди окружающей темноты. Если учесть, что перед ней шла «соулу», которая означает целостность, это выглядит гораздо более адекватно. Целостность временного полотна и указание конкретного места на нем, — пояснила она. — «Лагуз» — это интуиция, и.. — Но «лагуз» является руной поиска, — перебил ее Драко. Девушка удивленно приподняла брови: она не ожидала, что он настолько хорошо разбирается в древних рунах, чтобы рассуждать об их значении без подглядывания в словарь. — Почему ты думаешь, что ее использование ошибочно? — Потому что после «эйваз» нужно назвать точную дату, куда ты хочешь переместиться, на древнем скандинавском, — горячо возразила Гермиона, вскакивая со стула. Она встала сбоку от лениво перелистывающего страницы старого словаря Малфоя и указала пальцем на тот знак, о котором шла речь. — Преодоление препятствий. Возможно, это метафорическое определение самого понятия «перемещение». — И все же я бы не стал сбрасывать со счетов «лагуз», — не согласился с ней Драко. — В любом случае я думаю, что проблема именно в той части, которая отличает заклинание от контрзаклинания, — убежденным тоном сказала Гермиона, вновь машинально принимаясь перелистывать страницы в поисках чего-то дельного. — С учетом, что само заклинание сработало, это вполне вероятно, — ровным тоном сказал Малфой, но она отчетливо услышала в его голосе ухмылку. Это заставило ее поднять голову от книги и уставиться на него во все глаза. Увидеть легкую улыбку на лице Драко было сродни встрече с дромарогом в центре Лондона. Обычно он иронично ухмылялся или вовсе насмехался над ней. Но на этот раз это ее разозлило. — Ну, я хотя бы что-то пытаюсь делать, — процедила слегка задетая в своих лучших побуждениях Гермиона. Малфой выдохнул так тяжело, что ветхая страница фолианта, тронутая потоком воздуха, взметнулась, но так и не перевернулась и прошелестела в первоначальное положение — Грейнджер, от решения этой проблемы зависит жизнь моего сына, — четко объяснил он, словно был вынужден иметь дело с кем-то, кому приходилось читать по губам. — Ты серьезно считаешь, что я просто пустил дело на самотек и оставил тебя одну разбираться с этим? Гермиону покоробило то, как он обособил от нее Скорпиуса, будто она какая-то прокаженная. В который раз девушка убедилась, что Малфой — высокомерная чистокровная задница, которая думает только о превосходстве собственной персоны над другими. Она давно смирилась, что это неотъемлемая часть его характера. Не взгляды, навязанные отцом, не его воспитание — это просто сама его гнилая сущность. Слова Нарциссы заставили ее сомневаться, но теперь Грейнджер снова вспомнила, почему не могла общаться с ним без желания придушить. Не существовало никакого двойного дна, Малфой все тот же. Она была настолько задета, что совсем забыла: он позвал ее в Кельн вместе с ними, и одного этого факта было достаточно, чтобы приравнять все ее размышления к нулю. Но не только у Малфоев были свои внутренние демоны. Гермиона сжала кулаки так сильно, пытаясь совладать с собой, что побелели костяшки пальцев. Вероятно, он заметил резкую перемену в ее выражении лица, потому что нахмурился: — Что с тобой? Гермиона прекрасно знала, во что может вылиться этот вопрос, но она больше не могла сдерживать себя. Это было то же самое, что сказать человеку в истерике «успокойся». Злость и раздражение из-за той ситуации, в которой они оказались, лавинообразной волной, подгоняемой чем-то похожим на непрожитый комплекс неполноценности, обрушились на ее плечи и погребли под собой. Грейнджер и сама не могла взять в толк, как оказалась в этом чертовом семейном древе. Она этого не просила, и ей, вообще-то, тоже тяжело! — Что со мной, Малфой? — прищурилась девушка. — Ты еще спрашиваешь? Он нахмурился, непонимающе рассматривая ее лицо, словно пытаясь отыскать там ответы, но потерпел неудачу. — Я жду, — бросил он приказным тоном, не допускающим самой возможности непослушания. И Гермиону прорвало. Она пронзила его взглядом, в котором четко виднелся целый коктейль самых разных эмоций, но главное, что смог выделить для себя Драко, она выглядела так, словно он смертельно обидел ее. И он понятия не имел почему. — Ты — чертов расист, Малфой! — совершенно неожиданно воскликнула она. Голос Гермионы дрожал будто бы от гнева, но она точно знала, что и от слез тоже. Девушка ощущала, как в груди растет и ширится будущая истерика, поэтому перед тем, как она выгонит Драко из квартиры и разрыдается, ей хотелось высказаться. Хотя бы раз. Она ведь имела на это право? — Я думала, что все твои оскорбления были просто детскими глупостями и не придавала этому значения с тех самых пор, как мне стукнуло пятнадцать, но похоже, что я ошибалась в тебе. Ты всегда был нетерпим к таким, как я, считал себя выше и.. — Что ты несешь? — раздраженным тоном перебил он. — Я не могу взять в толк, как ты вообще пришла к этим умозаключениям? Мы говорили совсем о другом. У тебя до сих пор какие-то проблемы со своим происхождением или что? Эти несправедливые обвинения вновь что-то надломили в ней, и девушка судорожно вздохнула, пытаясь сдержать подступившие слезы, но это абсолютно не имело смысла. Это ведь у него вечно проблемы с ее происхождением! А Гермиона просто до ужаса устала от его предвзятости и чувства собственной ущербности, которое вынуждало ее сбиваться с ног, чтобы доказать, что она достойна занимать свое место. Мокрые дорожки уже прочертили путь по ее скулам и щекам вниз, и никакая сила в мире не смогла бы удержать ее от этого. Малфой поднялся со стула, и, если бы Гермиона могла видеть что-то, кроме пелены из слез перед своими глазами, она заметила бы растерянность в его взгляде. — Он и мой сын тоже, — горестно выдавила она. Драко пораженно молчал, рассматривая ее. Она порывистыми движениями вытерла со щек, но те тут же набежали снова, и девушка прикусила губу, лишь бы не издать ни звука. Ей хотелось уткнуться в подушку и вдоволь порыдать в нее, но Малфой, вероятно, был из тех, кто любит смотреть на чужие страдания. — Я совершенно не представляю, что творится в твоей голове, Грейнджер, — закипающим тоном сказал он, резким движением развернул ее и заставил посмотреть себе в глаза. — Но лучше бы тебе сказать прямо, пока я не взбесился окончательно. Девушка дернула плечами, намереваясь сбросить с плеч его ладони, но Малфой держал ее крепко. Это заставило ее разозлиться и вскинуть на него гневный взгляд. Желваки на скулах Драко пришли в движение. Он и без того не отличался терпением, а Грейнджер подвела его к той самой точке, за которой находился обрыв. И вряд ли в обычной ситуации она захотела бы испытывать судьбу и на собственной шкуре испытать на себе ярость Малфоя, раньше она избегала конфликтов с ним, но сейчас ей было плевать. Пле-вать. — Все то время, что Скорпиус находится здесь, ты всячески пытаешься обособить меня от него. Словно я просто декорация и случайный человек, который не имеет к нему никакого отношения. «Мой сын», «я буду решать это сам», — зло передразнила его Гермиона, наблюдая за тем, как наливаются свинцом серые глаза Малфоя. Будто небо заволокло тучами. Почему-то она была уверена, что дождь за этим последует из кислоты и вряд ли она выживет после. — А ты вообще никак к нему не обращаешься, — резким тоном сказал он, наконец взрываясь. — Для тебя это абстрактный мальчик, один из многих таких же, с которыми ты работаешь каждый день. Ты сама-то осознаешь, что это твой сын? Гермиона пораженно выдохнула, потому что он застал ее врасплох. Как он мог упрекать ее в подобном? Конечно, она испытывала к Скорпи симпатию, но материнские чувства не могли проснуться по щелчку пальцев! Она заботилась о его здоровье и настроении, оберегала от волнений, разве этого мало? — Лучше замолчи, — предупредила она. — Ты же сама дистанцируешься, не заметила? — продолжал Малфой, словно не слыша ее. — Он тянется к тебе, а ты делаешь вид, будто это очередная загадка, к которой ты обязана найти решение, а Скорпиус — отягчающее обстоятельство и не более. Думаешь, что его можно отложить, чтобы взять более приоритетное задание. Его голос звучал жестоко и холодно, потому что Грейнджер его выбесила. Просто вывела его из себя. Он чувствовал, что сжимает ее острые плечи слишком крепко, но не мог расслабить руки. Она прожигала его ненавидящим взглядом еще какое-то время, тяжело дыша. Слезы не прекращали литься из ее глаз, но ярость была сильнее, потому что казалось, будто еще немного — и Гермиона вцепится в его глотку. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же вновь закрыла его, стиснув зубы. А потом она будто закончилась. Малфой почувствовал, как она ослабла в его руках, словно шарик, из которого выпустили весь воздух. — Уходи, — жестким тоном, от которого между лопаток пробежал холодок, совсем нетипичным для нее, сказала Грейнджер. Драко окинул взглядом ее заплаканное лицо. Между ними повисло такое концентрированное непонимание, что его можно было потрогать. Ему еще никогда так сильно не хотелось наорать на кого-то, встряхнуть, чтобы из головы вылетела вся дурь, что взращивалась там годами. Убрав руки так резко, что почти оттолкнул Гермиону от себя, он вышел из кухни, а после и из квартиры.