***
Гермионе нравился ее кабинет. Он был небольшим, но очень уютным и совсем не походил на обычное офисное помещение. Конечно, ей пришлось слегка оживить пространство, повесив абстрактные картины на стены, да и диван здесь поставили уже по ее просьбе, но у нее получилось создать нужную атмосферу. Девушка поправила подушки, которые в беспорядке лежали на коричневой софе, и бросила мимолетный взгляд на журнальный столик. Несколько листков с тестами на выявление повышенной тревожности и зачатков депрессии, обычная шариковая ручка — она была более привычна для ее нынешних пациентов, которые уже обучались в маггловских школах, — кувшин с питьевой водой и пластиковые стаканчики, а также пачка бумажных платочков. Короткий стук раздался как раз в тот момент, когда она опустилась в свое кресло. — Войдите, — крикнула она и растянула губы в приветливой улыбке, но вошедший мальчик даже не взглянул в ее сторону. Гермиона замерла, рассматривая его опущенную голову, но это никак не отразилось на ее тоне: — Привет, Генри! Он вяло кивнул и, шаркая ногами по полу, дошел до дивана, после чего рухнул на сиденье, словно все тяготы мира давили на его плечи и теснили худое тело к земле. Девушка окинула взглядом тонкие запястья своего пациента, поднялась к узким плечам и, наконец, встретилась с пустыми, не выражающими эмоций глазами. Уголки ее губ дрогнули, но Грейнджер удалось сохранить на лице спокойное выражение. — Как прошла твоя неделя? — поинтересовалась она, изображая веселость. Генри несколько раз моргнул и посмотрел на нее так, будто только что заметил, а затем машинально притянул к себе подушку и поставил ее на колени, пальцами оглаживая бархатную ткань. — Обычно, — наконец сказал он, но прозвучало так, будто плохо. — Ты принимаешь зелье регулярно? — спросила Гермиона, делая пометку в специальном фирменном бланке компании — отчет для Малфоя. — Да, мне приносят его раз в три дня, — кивнул Генри. — Как ты спишь? Не мучает бессонница? — попыталась зайти с другой стороны она. Это было очень, очень странно. В прошлый раз она столкнулась с гиперактивным подростком, у которого были явные проблемы с концентрацией внимания, сейчас же — она была уверена, — пройди он тест на определение депрессии, результат оказался бы выше допустимой нормы. — Я сплю очень много. Гораздо больше, чем раньше, — признался мальчик. — Это из-за зелья? — Возможно, — абстрактно ответила Гермиона. Мальчик приводил ее в замешательство. — Может быть, у тебя что-то случилось? Он кивнул. Грейнджер облегченно вздохнула. Уже неплохо! Если у этого состояния есть причины, вероятно, оно не является аффективным и не свидетельствует о каком-нибудь другом расстройстве. Это могла быть просто молниеносная реакция на стресс; в конце концов, подобное свойственно подросткам с их лабильной психикой. — Не хочешь поделиться? — мягко предложила она, откладывая блокнот в сторону. Он создавал некий барьер между ней и пациентами, но сейчас это было ни к чему. Гермиона должна была вызвать доверие Генри, чтобы он захотел рассказать ей о своих проблемах, а бумаги она заполнит позже. Мальчик вздохнул, и в тишине кабинета этот звук прозвучал слишком отчетливо. Он явно не мог решиться. Через несколько минут, взвесив в голове все за и против, он заговорил: — Знаете, мисс Грейнджер, я ведь живу в приюте, — начал он неуверенно, будто все еще сомневаясь. — Нас там много таких. Тех, кто остался один после войны. Но все они.. — Он замолчал, будто ему было тяжело подобрать слова, и девушка ободряюще ему улыбнулась, поощряя продолжить: — Понимаете, у многих выбросы магии случались уже в семь, восемь лет, а я.. Он вдруг громко всхлипнул и, смутившись этого звука, прикрыл лицо ладонями. Но это не помогло, и его худые плечи затряслись от рыданий. Гермиона вскочила со своего места и пересела к Генри. Она осторожно положила руку ему на плечо, боясь спугнуть, и слегка сжала, не смея утешить как-то иначе. — Не стесняйся своих эмоций. Если тебе нужно поплакать — плачь. Расскажешь, когда будешь готов, хорошо? — предложила она, с сочувствием глядя на его сгорбленную фигурку. Сердце сжималось из-за этой картины, и ей болезненно хотелось обнять его, чтобы хоть немного утешить, но она не могла предсказать его реакцию. В этот момент перед мысленным взором возникло лицо Скорпиуса, и это почему-то взволновало ее еще больше. Спустя десять томительных минут, наполненных громкими, отчаянными всхлипываниями и сочувствующим шепотом, плач Генри стал затихать. Он наконец отнял руки от лица. Глаза мальчика покраснели и все еще были наполнены слезами, но он заговорил сам, и его голос больше не дрожал: — Недавно вечером я лежал в постели в своей комнате. Мне было лень выключать свет, и я подумал, как было бы прекрасно, если бы он выключился сам. И в этот момент он на самом деле выключился! — Под конец его голос звучал как что-то среднее между восхищением и зарождающейся вновь истерикой, поэтому Гермиона кивнула, показывая, что слушает его. Но Генри вдруг поник и вжал голову в плечи. — Они мне не поверили. Ни один из них. Смеялись и называли сквибом, дефектным, ненормальным.. Грейнджер ощутила, что это очень важный момент. Если она сейчас поставит под сомнения его слова, мальчик навсегда утратит доверие к ней. Если же поверит.. Не нужно было слишком хорошо знать Гермиону, чтобы понять, что она сделает. Вариантов было два, но для нее выбора не было. — Я верю тебе, — уверенно сказала она и вновь чуть сжала его плечо, этим подкрепляя свои слова. Стоило фразе сорваться с губ, как все еще влажные глаза мальчика радостно заблестели, словно кто-то невидимый переключил тумблер. Было очевидно, что Генри что-то не так понял, возможно, просто придумал, стремясь найти способ ужиться со сверстниками, однако нельзя было упрекать его, следовало действовать более тонко. — Правда? — неверяще спросил Генри, глядя на нее с благоговением. Гермиона чувствовала, как груз новой ответственности свинцовой вуалью укрыл ее плечи, но ни на секунду не пожалела о своих словах. — Конечно, — серьезно кивнула она. — Так ты поэтому так грустил целую неделю? — Да. Было очень неприятно, что меня считают каким-то, — он поморщился, пытаясь подобрать слово, но девушка поняла его и так. Гермиона на минуту задумалась о том, что она должна сказать ему. Книги диктовали, что она должна была бы потянуть за эту ниточку и подвести его к своему страху быть отвергнутым в лицо. Но это было не тем, что нужно, по ее личному мнению. А она привыкла доверять интуиции, поэтому решила поговорить о чем-то на первый взгляд отвлеченном: — Знаешь, Генри, было время, когда в меня тоже не верили, — сказала она. — О чем вы? — удивился он. — Я ведь магглорожденная волшебница, — пояснила Гермиона. Она перевела взгляд на свои скрещенные руки, погружаясь в воспоминания. Сейчас первые два курса казались такими далекими, будто все это было не с ней, но она знала — это время сидит глубоко в ней и все еще болит. Некоторые раны рубцевались, но открывались при первой же возможности: это продемонстрировала ссора с Малфоем на ее кухне. — Многие думали, что такие, как я, не способны добиться больших успехов в магии, но я доказала им всем, что они ошибаются. Ты принимаешь зелье, которое позволит тебе показать им всем, что ты не хуже. Нужно просто немного подождать. Она посмотрела на мальчика, который внимательно слушал ее, и тепло улыбнулась. Когда-то, много лет назад, у нее были люди, которые верили в нее. Гарри, Рон, семья Уизли и позже — весь ее факультет. А потом она заставила весь волшебный мир признать ее. А Генри был совершенно один. Почему бы ей не стать тем самым человеком для него? Это было правильным. Как психолог, она и всегда должна быть на его стороне, разве не так? Провожая ребенка к двери, Гермиона четко понимала две вещи. Генри — не простой мальчик, и у них наверняка еще будет шанс убедиться в этом. А еще они не могли провалить испытания зелья. Просто не имели права.***
— Мерлин, Забини, твоим дизайнером интерьера был дементор? Что за мрак? — насмешливым тоном поинтересовалась Джинни, едва ступив на ковер в гостиной слизеринца. Темный ковер. Хозяин квартиры как стоял с шейкером в руках, так и застыл, ошалело глядя на ухмыляющуюся девушку. За ее спиной вскоре возник Поттер, и спустя еще мгновение из камина выскочила Грейнджер, отчаянно откашливаясь. — Ты вообще чистишь камин, Блейз? Черт, никогда бы не подумала.. Но ее возмущение прервало появление еще одного действующего лица, нахождение которого в квартире Забини было сродни предвестнику наступления локального Судного дня. Драко во все глаза смотрел на то, как Уизел неуклюже выкатился в комнату, задев плечом Гермиону. Он придержал ее за талию, чтобы девушка не упала. — Ох, извини.. — Ничего страшного, — легко отмахнулась она и, сбросив с себя его руки, прошла к стойке, за которой находился Блейз. — Есть что-нибудь безалкогольное? Я бы предпочла сегодня быть трезвой. Блейз ухмыльнулся, ничего не ответив ей, но черти в его взгляде явно хорошо проводили время, судя по лукавым огонькам в глазах. Они буквально горели предвкушением, и это не было тем, что способствовало спокойствию Гермионы. — Ну и какого черта вы здесь устроили вечер выпускников? — наконец отмер Малфой, уставившись на эту идиллическую картину, и заметил, как вздрогнула от его голоса Грейнджер. Он резко перевел тяжелый взгляд на застывшего в нелепой позе Рона и процедил: — Тебя не приглашали, Уизли. — То есть против моего присутствия ты ничего не имеешь? — ехидно поинтересовалась Джинни, но Малфой ее проигнорировал. Напряжение, повисшее в комнате, было почти осязаемым. Гермиона тяжело вздохнула, глядя на мужчин. Она говорила, что пойти следует только ей и Гарри, но ее воззвания к разуму друзей были нагло проигнорированы. Что же, теперь им всем предстоит провести вечер в этом квартирном филиале шапито. Блеск. — Я не собираюсь оставаться в стороне от проблем Гермионы, — отрезал Рон, распрямившись и расправив плечи, словно стремился занять больше пространства. — Хотелось бы побыстрее решить этот вопрос, чтобы ты исчез из ее жизни. — И хотя его тон не был повышен, только глухой не расслышал бы в нем ярость. Драко отклонился, держа в руке стакан с чем-то, очевидно, крепким, и смотрел на него прищурившись. Грейнджер был знаком этот вид взглядов Малфоя, под которым чувствуешь себя.. никем. Это было его особой способностью: смотреть свысока даже тогда, когда он сидел. Поэтому она знала, каково сейчас Рону, но друг все еще не терял с ним зрительный контакт, будто между ними проходило какое-то негласное соревнование. Это было нелепо, но ни один из них не собирался проигрывать. Это нужно было прекращать. — Рон! — позвала его Гермиона, и он отвел глаза первым, сразу же обращая свое внимание на нее. — Ты обещал мне, — с нажимом сказала она. Драко представил, как перед приходом сюда Грейнджер выговаривает Уизли, как ему следует вести себя в доме Забини, и эта мысль его изрядно позабавила. Плевать. Серьезно, с чего он так всполошился? Это всего лишь Уизел, этот рыжий олух не должен так выводить его. Малфой проследил за тем, как он засеменил к Гермионе и, будто преданный пес, встал рядом в ожидании похвалы. Из-за этого премерзкого зрелища Драко опрокинул в себя весь оставшийся в стакане огневиски, даже не поморщившись от ядреной терпкости напитка, хотя до этого около получаса цедил одну порцию. «Сейчас еще кость попросит за послушание, — подумал он, — или слюней напускает на ковер». — Здесь стало жарко, не находите? — иронично поинтересовался Блейз, которого происходящее явно веселило. — Согласна, поэтому я бы выпила огневиски со льдом, — бросила Джинни, намеренно игнорируя витающую в воздухе агрессию, и села на диван. — Организуешь, Забини? — Все, чего пожелает дама, — язвительно улыбнулся ей тот, после чего перевел взгляд на напряженного Поттера, который все еще стоял у камина. — Прошу прощения, не приготовил красную дорожку перед появлением нашего спасителя, Избранного и Мальчика-который-выжил-дважды. Не рассчитывал, что без нее ты и шагу не ступишь в мою скромную обитель. Гарри закатил глаза и пояснил свое поведение: — Я решил, что безопаснее будет находиться ближе к эпицентру возможного взрыва, — кивнул Поттер головой в сторону своего друга, намекая на то, что, если тот выйдет из себя, удержать его станет его проблемой. Ответ прозвучал противоречиво, но Гарри даже не заметил этого. Блейз удивленно приподнял бровь. — Окей, за логику в вашей команде отвечает Грейнджер, я понял. — Безопаснее для всех вас, — нахмурившись, растолковал Поттер, и опустился на диван около своей девушки. Расстояние между ними было приличным, будто посередине провели невидимую черту и по негласному соглашению никто не заходил за ее пределы. Не то чтобы ребята до этого ярко демонстрировали свои чувства на людях, но сейчас отчуждение между ними сложно было игнорировать. Гермиона подхватила баночку с содовой, которую поставил перед ней Блейз, и, обойдя стойку, оказалась в комнате. Она оперлась поясницей о столешницу, которая служила своеобразной границей между барной зоной и гостиной, справедливо рассудив, что стоя будет удобнее наблюдать за происходящим. К тому же единственное свободное место находилось прямо около кресла, которое занял Малфой, а это могло обострить ситуацию. Когда у всех, кроме Гермионы, в руках оказались горячительные напитки, Забини встал около нее и Рона. — Итак, краткий анамнез. Имеется один мальчик, одно сломанное заклинание и одна попытка все исправить. — Одну попытку мы уже провалили, — нахмурилась девушка. — Ты что-нибудь выяснил, Гарри? Поттер появился у них в квартире ровно без одной минуты восемь и потратил ее на нотации Рону, который внезапно вернулся со сборов и заявился к ним без приглашения несколько часов назад. К счастью для нее, тем, кто ввел его в курс дела, стала Джинни, и, вернувшись с работы, она застала его уже вполне смирившимся с ситуацией. Мерлин знает, как он повел себя в первый момент, когда осознал, что у нее есть сын от Малфоя, а Гермиона предпочла бы остаться в неведении. Поэтому теперь Грейнджер с волнением смотрела на Гарри, морально готовясь услышать новости. Но тот молчал. Он нервным жестом провел по отросшим волосам, тем самым разворошив их еще больше, и у Гермионы внутри все опустилось. Поттер тревожным взглядом посмотрел на подругу, и ей не нужны были слова, чтобы понять его. Не зря они дружили столько лет: девушка могла определить его настроение буквально с полужеста. — Ничего, да? — Абсолютно, — расстроенно покачал головой Гарри, и его будто прорвало: — Я перерыл весь архив, который находился в общем доступе, не говорю уже о том, который засекречен! Ни-че-го. Больше ни одного дела, связанного с пространственно-временной магией. В министерском архиве хранятся данные за три столетия — три! — и ни разу больше не упоминаются подобные процессы. Ни за что в это не поверю. — Почему же сохранилось дело Олофа? — напряженным тоном спросил Забини. — Меня самого очень волнует этот вопрос, — нахмурился Гарри. Гермиона покосилась на Малфоя, который раскинулся в своем кресле, как король на троне, но выглядел встревоженным, а теперь, после слов Поттера, подался вперед и опустил локти на колени. Этот факт девушку почему-то взволновал, ведь обеспокоенный Драко Малфой был чем-то из разряда фантастики. То, что могли только предполагать, но никак не видеть в реальности. Грейнджер почувствовала, как Рон мягким жестом приобнял ее за плечи и слегка сжал ладонь, выражая поддержку. Это было привычным, но теперь, спустя годы, его прикосновения не ощущались чем-то волнующим. Когда он обнимал ее вот так, это возвращало ее куда-то на третий курс Хогвартса, когда они были только друзьями, и неизменно дарило немного спокойствия. — Я напишу Винсенту, нам нужно пригласить его в Великобританию, — вдруг сказал Драко, и, поворачивая голову, Гермиона успела поймать его взгляд. Голос Малфоя звучал негромко, но она уже смогла уяснить, что спокойствие в его тоне обратно пропорционально степени недовольства. Он с громким стуком опустил свой стакан на стеклянный столик, словно тот был его личным врагом, и поднялся на ноги. — Может быть, ему напишу я? — предложила Грейнджер, осторожно высвобождаясь из объятий Рона и делая шаг по направлению к Драко. Она не знала, зачем сделала это. Что-то из области подсознательного. Просто, в конце концов, они двое были теми, кто должен принимать окончательные решения, остальные могли только советовать, и это был как раз тот момент, когда следовало прийти к чему-то. — Все-таки ваша прошлая встреча.. Она оборвала себя на полуслове. Малфой застыл и посмотрел на нее долгим взглядом. Гермиона видела в нем борьбу. Ему пришлось сделать паузу перед ответом, потому что на его языке вертелось что-то привычно грубое и язвительное. Он медленно выдохнул. — Я сделаю это сам, — только и сказал Драко. Это было произнесено ровным тоном, но звучало так, что не оставалось сомнений в том, что спорить бесполезно и даже опасно. — Ладно, — тихо согласилась Грейнджер. Она наблюдала за тем, как он идет к секретеру за бумагой и пером, и чувствовала себя так, будто по ней проехался как минимум «Хогвартс-экспресс». Жесткое ощущение. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение. — Да, ситуация, конечно, серьезная, — покачала головой Джинни, задумчиво глядя на пламя, бушующее в камине. — Но у нас хотя бы есть этот Олоф. — Слабое утешение, — вздохнул Гарри. Он снял очки и принялся тереть уставшие глаза. — Мне все это кажется подозрительным, если честно. Все это дело пахнет плохо, но этот Винсент.. — Поверь, каждый в этой комнате разделяет твои чувства, — начал Забини, собираясь в который раз пересказать встречу Малфоев, Гермионы и Олофа в Кельне, подробности которой и без того были известны всем присутствующим, но его прервал звук аппарации. Посреди гостиной материализовался Люциус, хмурый взгляд которого сразу же нашел сына. От него упругими волнами исходило что-то будоражащее — Грейнджер ощутила это на молекулярном уровне. Ее кожа покрылась мурашками. Рядом с мужчиной, тяжело опираясь на его предплечье, замерла Нарцисса, которую девушка заметила не сразу. Сердце тревожно забилось, когда Гермиона лихорадочно принялась осматривать пространство в поисках Скорпиуса, но его не было видно. Его не было с ними. Она почувствовала, что задыхается. Внезапно накрывший животный страх стремительно тянул на себя весь кислород, что поступал в ее организм, словно толкая в спасительное забытье. — Где Скорпи? — голос Грейнджер отчетливо дребезжал разбитым стеклом, и от этого тона Нарцисса вздрогнула и опустила голову. — Где мой сын? Люциус сжал губы в тонкую линию, переводя сосредоточенный взгляд на нее. — Скорпиуса украли, — еле выдавил он, и пол с потолком словно поменялись местами и обрушились на Гермиону.