Эффект Малфоя

      Министерство магии почти опустело к тому моменту, как Люциус встретил их у входа. Уставшие работники в спешке расходились по домам после тяжелого дня, не обращая на незнакомых волшебников никакого внимания — чувствовалась огромная разница по сравнению с тем, сколько любопытных взглядов они собрали, когда были здесь пару часов назад.       Мистер Малфой едва взглянул на них с Драко, пока они спускались в атриум, но Гермиона кожей ощущала исходящее от него раздражение. Его поведение не было чем-то необычным, если учитывать надменный характер и презрительное отношение ко всем вокруг, но Люциус обладал почти уникальной способностью приспосабливаться к любым условиям, которые жизнь швыряла ему в лицо. Поэтому сейчас, пусть и сцепив зубы, он помогал им.       Они в полном молчании спустились на самый нижний уровень министерства, и Грейнджер на мгновение замерла, безошибочно узнав коридор, по которому им предстояло идти. Двери лифта за ее спиной закрылись, оглушительно громко скрипнув проржавевшими петлями. Коридор был абсолютно безмолвным и тускло освещенным факелами. Тени от огня тревожно колыхались на противоположной стене, подпитывая зловещую атмосферу. Он упирался прямо в подвальные помещения — туда, где хранились все темные секреты волшебного мира.       — Мы направляемся в Отдел тайн, — напряженным тоном озвучила Гермиона очевидный факт.       — Вам приходилось бывать здесь раньше? — В голосе Люциуса слышалось удивление.       Его реакция выглядела для нее почти комично — с учетом, что именно он едва не убил их здесь на пятом курсе, устроив облаву с другими Пожирателями смерти, чтобы завладеть Пророчеством. Но этот мистер Малфой еще ни разу не встречался с Гарри Поттером и даже не помышлял о подобном.       — Отдел тайн — это далеко не самое примечательное место, где мисс Грейнджер доводилось побывать, — хмыкнул Драко, явно имея в виду их с друзьями проникновение в «Гринготтс», о котором писали во всех газетах.       — Я думала, Винсент находится в Отделе магического правопорядка, — задумчиво произнесла она, стараясь игнорировать тревожно бьющееся сердце. — Он же неправомерно использовал пространственно-временную магию, и его делом занимается Визенгамот..       — Она запрещена, а не ограничена в использовании, — ответил Люциус, взмахом палочки распахивая перед ними очередную дверь. — Это разные вещи.       Гермиону ужасно раздражало, что отец Драко разговаривал с ней так, будто сомневался в ее умственных способностях, но ей всегда необходимы были все подробности, поэтому она и задавала множество уточняющих вопросов. Особенно сейчас, когда от Отдела тайн, где в прошлый ее визит произошло множество ужасных вещей, ее отделяло меньше метра.       Грейнджер старалась не замечать бегающих вдоль позвоночника мурашек жути от одной только мысли, что ей снова придется войти в черную комнату со множеством дверей в ней, за одной из которых погиб Сириус. Наверное, она и болтала так много только потому, что пыталась отвлечься от тяжелых воспоминаний.       — Его допрашивали прямо здесь? — Вопрос, озвученный слегка дрогнувшим голосом, ударился о спину мистера Малфоя, уже скрывшегося в полумраке комнаты, но так и остался без ответа.       Гермиона встретилась глазами с Драко, но и в них не нашла поддержки — казалось, он не слишком вслушивался в их диалог до этого момента. Глядя на его напряженное лицо, она мимолетно подумала о том, что уже успела отвыкнуть от этого Малфоя, о колкий взгляд которого можно было легко пораниться. Но на этот раз его вид каменной глыбы пошел ей на пользу, вселив непоколебимую уверенность в том, что она сможет выдержать все, пока он рядом. А когда он взял Грейнджер за руку и немного сжал ее, все демоны с леденящими душу криками попрятались по углам, оставив девушку в покое.       — Я в порядке, — одними губами произнесла Гермиона, убеждая в этом в первую очередь себя.       Малфой еще раз окинул ее лицо придирчивым взглядом и пошел вперед, потянув ее за собой.       Девушка не слишком хорошо помнила детали того дня, когда произошла битва. Они размылись в сознании, как будто психика защищала Грейнджер, не давая ей возможности воскрешать события в мыслях снова и снова. Но Отдел тайн зафиксировался в голове Гермионы почти с фотографической точностью. Он выглядел точно так же, разве что стены комнаты не начали вращаться, путая случайных посетителей.       Сегодня их явно ждали.       — Ничего не трогайте, — бросил Люциус, когда они приблизились, и распахнул перед ними еще одну дверь.       Как только глаза Гермионы привыкли к яркому свету после полутьмы, она сразу же поняла, где они находятся. Комната времени. Часы стояли на полках, занимая все свободное пространство стен, и тикали почти в унисон, отчего создавалось ощущение, будто в ее ушах марширует целая армия.       Девушка быстро нашла глазами Олофа. Он сидел на стуле посреди комнаты, на безопасном расстоянии от всех артефактов. Винсент не был связан, но по обе стороны от него застыли изваяниями два человека с нашивками Аврората на форменных мантиях.       — Люциус, рад видеть тебя в добром здравии. Прости, не смогу пожать тебе руку, — подал голос он и тут же был перебит:       — Слишком много болтаешь, Олоф, — грубо оборвал его один из охранников, после чего перевел кислый взгляд на мистера Малфоя: — Не то чтобы на Аврорат произвели впечатление писульки бюрократов из сектора борьбы с неправомерным использованием магии, в который вы подали официальный запрос, но такой женщине, как миссис Боунс, сложно отказать, — закончил мужчина с похабной ухмылкой.       Гермиона окинула неприязненным взглядом его грубое, с крупным мясистым носом лицо, подумав о том, что он крайне непрофессионально отзывается о главе Отдела магического правопорядка.       — Даже в просьбе увидеть заключенного, который проходит по самому секретному делу за все существование министерства? — иронично спросил Люциус, и лицо надзирателя тут же изменилось — он чувствовал себя хозяином положения и рассчитывал, что посетители будут валяться у него в ногах, но не учел того, что имеет дело с человеком, родившимся с серебряной ложкой во рту. Однако, окинув собеседника злым взглядом, наверное, вспомнил об этом, потому что грубый ответ так и не сорвался с его губ.       — У вас пятнадцать минут, — процедил мужчина сквозь зубы и демонстративно перехватил палочку покрепче, показывая, что не даст им подойти близко к заключенному.       Винсент явно имел что сказать по поводу этого диалога, но благоразумно промолчал.       — Вам на самом деле крупно повезло, что вы имеете такие связи, Люциус, — размеренным тоном произнес второй аврор, и, присмотревшись, Гермиона с удивлением узнала в нем молодого Скримджера. Она порылась в памяти и вспомнила, что будущий министр магии долгое время возглавлял Аврорат. Ничего удивительного, что такое важное поручение он не доверил никому из подчиненных и явился сопровождать Олофа лично. — Дело планируют рассматривать за закрытыми дверями, и людей, которые смогут иметь доступ к мистеру Олофу во время расследования, можно пересчитать по пальцам одной руки. Как удачно, что вам удалось войти в их число.       В отличие от коллеги, Руфус явно лучше владел собой и был более сдержан в высказываниях — неудивительно, что в будущем он смог забраться так высоко. Своими словами он как бы ограничил влияние Люциуса в своих владениях, но сделал это столь вежливо, что тот с готовностью принял правила игры.       — Считаю осторожность министерства вполне оправданной, этот процесс явно не относится к тем, что стоит предавать огласке, — согласился мистер Малфой. — И поэтому я очень благодарен также лично вам, Руфус, что Аврорат все же пошел нам навстречу.       — А я-то как благодарен, — не выдержал Винсент, вновь нарушая приказ. — Не то чтобы увидеть лицо Люциуса перед смертью было пределом моих мечтаний, но..       — Судя по тому, что сказали эти двое, ты будешь докучать мне еще долгие годы, поэтому прекрати драматизировать, — поморщился Люциус, кивнув в сторону Драко и Гермионы.       — Хоть какие-то хорошие новости за сегодня, — медленно произнес он, внимательно разглядывая их.       Олоф выглядел сбитым с толку. Он, наверное, решил, что они авроры или, может, невыразимцы, которые начнут его допрашивать по десятому кругу.       Скримджер тоже повернулся в их сторону, и девушке захотелось поежиться под его сканирующим взглядом.       — Мистер Малфой, мисс Грейнджер. Как там в будущем? — спросил он, и в глазах Винсента отразилось понимание после его слов.       А в будущем жизнь министра магии Руфуса Скримджера оборвется от рук Пожирателей смерти после многочасовых пыток, в результате которых они так ничего и не выяснят. Аврор Скримджер останется верен своим принципам даже перед лицом смерти. Пожалуй, такие ситуации можно смело отнести к причинам, почему пространственно-временную магию запретили. У Гермионы буквально взрывался мозг от осознания того факта, что перед ней стоит человек, печальная судьба которого ей известна.       — По-разному, — уклончиво ответил Малфой.       Мужчина приподнял уголок губ в кривой улыбке, как будто ответ Драко не оказался для него неожиданностью.       — Приступайте, Гавейн, — кивнул он второму мужчине.       — Ваш диалог будет запротоколирован, — будто только и ожидал отмашки начальства тот. Призвав со стола Прытко Пишущее Перо с чистым листом пергамента, он поднял на них взгляд, в котором читалось превосходство, и сообщил: — Воспоминания, естественно, тоже будут изъяты. Вы ведь понимаете это?       — Само собой, — холодно улыбнулся Люциус, которого явно раздражала необходимость терпеть этого выскочку.       — Не хотелось бы показаться бестактным, но я могу узнать, кто эти молодые люди? — подал голос Винсент, и перо тут же записало его реплику в протокол.       — Это мой сын и.. мисс Грейнджер, — пояснил Люциус, слегка поморщившись, и Гермионе вдруг стало ужасно смешно. Ей пришлось буквально закусить щеку изнутри, чтобы не засмеяться из-за того, как ему приходилось бороться с собой, чтобы произнести ее имя вслух в одном предложении с кем-то связанным с ним кровными узами.       Драко приподнял брови, заметив перемену в ней, но девушка покачала головой, давая понять, что все в порядке.       — Драко был поменьше, когда я видел его в последний раз. Как быстро растут чужие дети, — легкомысленно произнес Олоф, и мистер Малфой сжал губы в тонкую линию, раздраженный его поведением.       — Я.. мы встречались с вами в будущем, — сказала Гермиона, понимая задним числом, насколько же абсурдно это прозвучало.       — Вы же не сочтете личным оскорблением то, что я этого не помню? — вкрадчиво спросил мужчина, весело сверкнув глазами в полумраке комнаты.       Винсент вел себя так же, как в их первую встречу, до того как познакомился с Генри, — как будто в мире не существовало вещи, которую он мог бы воспринимать серьезно.       — Олоф, я выразился недостаточно ясно? Кончай трепаться, — повернулся к нему Гавейн. — Ты здесь должен отвечать на конкретно поставленные вопросы, а не шутки шутить.       — Но ведь мне еще не задали вопрос, господин аврор, — поднял на него честный взгляд Винсент.       Тот опешил и не сразу нашелся с ответом.       — Если продолжишь в том же духе, я вырву твой дурной язык, — наконец рявкнул мужчина.       Вдруг прямо около его лица просвистела серебристая молния, и через мгновение Прытко Пишущее Перо осыпалось на пол горсткой серого пепла. Запахло горелой кожей, и в животе Гермионы органы скрутились в узел. Она слышала от Гарри о, мягко говоря, весьма своеобразной дисциплине в Аврорате, но такого не могла вообразить.       — С пером что-то не так, — спокойно произнес Скримджер, опуская палочку. — Сходите, пожалуйста, в наш отдел за новым.       Гавейн повернулся, чтобы взглянуть на своего босса, и Гермиона увидела продолговатый красный след на его щеке. От нее исходил серый дымок.       — Но..       — Исполняйте приказ, Гавейн, — с нажимом произнес он, глядя на стушевавшегося мужчину взглядом, в котором невозможно было что-либо прочесть. — Протокол будет записан с моих слов, не беспокойтесь об этом.       Гермиона ошарашенно наблюдала за тем, как Скримджер практически выдворяет подчиненного, особенно даже не скрывая своих намерений.       — Но допрос должен быть записан, — упрямо продолжал стоять на своем тот.       — Гавейн, — оборвал его начальник, — ваше рвение похвально, но вы сейчас игнорируете прямой приказ. Знаете, чем вам это грозит?       Аврор выдохнул так яростно, что крылья его огромного носа затрепетали: он явно боролся с собой.       — Слушаюсь, — поджал он губы и, бросив напоследок недовольный взгляд на Олофа, по-армейски резко развернулся, после чего, едва не толкнув стоявшую ближе всех к выходу Грейнджер, вышел.       — Теперь мы сможем поговорить более конструктивно, — произнес Скримджер, как только дверь за Гавейном захлопнулась.       — Разве это не вызовет дополнительных проблем? — спросил Драко, намекая на то, что обиженный аврор мог разнести подробности по отделу.       — Позже я сотру ему память, — сказал Руфус будничным тоном. — Как и всем остальным, кто был причастен к делу Олофа.       — Прошу прощения? — Гермиона не смогла сдержать удивленного возгласа.       — Подправить память парочке волшебников или же поставить под угрозу абсолютно всех людей на земле? — пожал плечами Скримджер с таким видом, словно говорил: «Выбор очевиден». — Порой жизнь подкидывает нам выборы без выбора.       Грейнджер вдруг поняла, почему Гарри смог найти дело Винсента только в Отделе тайн и почему оно так резко оборвалось этим допросом. Наверняка мужчина перед ней крайне удивился бы, что Поттер вообще сумел отыскать какие-либо подробности.       — Вы боитесь, что заклинания начнут распространяться среди волшебников, если вы продолжите расследование? — спросил Драко, анализируя его слова.       — Если положить рядом с ребенком конфету, существует большая вероятность, что однажды он захочет ее съесть.       — Какое поэтичное сравнение вы выбрали, — подал голос Винсент, положив ногу на ногу и расслабленно откидываясь на спинку своего стула. — А я ведь просто хотел приключений. Но какой от этого толк, если единственным, перед кем я смогу похвалиться, останется Люциус?       — Почему именно мистер Малфой?       — Он будет тем, кто сотрет память мне после того, как я разберусь с остальными. Все было бы куда проще, если бы чары перемещения во времени не отслеживались министерством, — сказал Скримджер, сев за письменный стол и сложив руки перед собой. — Теперь придется постараться, заметая все следы.       — И все же кое-что вы упустите. В будущем к нам в руки попала папка с делом, — произнес Драко, хотя Гермиона хотела сохранить эту информацию в тайне. — Именно из нее мы узнали дату этого допроса и смогли переместиться.       Глава Аврората перевел взгляд на пергамент, который теперь не парил в воздухе, а лежал сверху на знакомой им папке, так как чары Гавейна рассеялись с его уходом.       — Знаете, есть такое выражение: серьезность ошибки зависит от ее последствий, — ничуть не смутился мужчина, который, судя по всему, был заранее осведомлен об их ситуации довольно подробно. Люциус явно не терял времени даром, и они успели разработать подробный план действий.— Полагаю, у моей они только положительные, раз вы здесь, поэтому я могу спать спокойно. Впрочем, я в любом случае буду спать сном младенца, потому что просто забуду этот разговор.       — Где контрзаклинание? — спросил мистер Малфой, обращаясь к сыну.       Тот сцепил зубы, недовольный тем, что ему вообще приходится контактировать с отцом, но протянул Винсенту уже порядком потрепанный листок, исписанный его же почерком. Для этого ему пришлось отпустить ее руку, и Гермиона только тогда поняла, что все это время стояла, вцепившись в его ладонь.       — Я целые сутки провел в ожидании своей безвременной кончины и все еще не могу поверить, что опасность миновала, — быстро проговорил Олоф, выхватив бумажку, но тут же запнулся, заметив, как изменилось выражение лица Драко после его слов.       Они с Гермионой переглянулись, подумав явно об одном и том же. Генри.       Если предположения девушки верны, им обоим осталось около десяти лет — как раз столько было мальчику. Она прикинула в голове, что с 1987 до их дней прошло пятнадцать лет, значит.. 1979 год. Тогда Винсент решил переместиться в будущее.       Гермиона знала не понаслышке, что такое месть. За свою жизнь ей пришлось столкнуться с самыми разными ее проявлениями, иногда поистине ужасными, но то, как время наказывало тех, кто посмел нарушить его законы, было.. логично. До того логично, что внутри что-то обрывалось от осознания этого.       Она вспомнила глаза Генри, слишком взрослые, чтобы принадлежать десятилетнему ребенку. Общаясь с ним на протяжении долгого времени, она успела узнать все его секреты и потаенные мысли, которыми он так искренне делился с ней, вдохновленный тем, что кто-то вообще его слушает. А теперь она понимала, что это были мысли и Олофа тоже. Он на самом деле был особенным, совсем не таким, как люди вокруг. Его исключительность она заметила еще во время первой их встречи в Кельне. Технически путешествия во времени были невозможны, практически — тоже, но Винсент просто сделал это. Большинство людей отталкивает неизведанное, и самые необычные люди в итоге оказываются самыми одинокими. Но.. теперь их было двое. И ни один из них больше не будет одинок.       — Дело в том.. — начала Гермиона.       — Нет! — выкрикнул Олоф, замахав руками и не давая ей продолжить. — Нет, — повторил он уже тише, — не нужно. Знаете, я предпочитаю надежду. Прекрасное чувство, с ним гораздо легче жить.       Он попытался улыбнуться, но девушка не видела веселья в его глазах.       Винсент не был глуп: он с самого начала понимал, что наказание последует, более того, он ждал его. Но люди порой рады обманываться. Она не винила Олофа за то, что он не хотел жить с часами, отсчитывающими минуты его жизни так же упорно и неотвратимо, как все эти магические часы в Комнате времени.       Мужчина опустил голову и забегал глазами по тексту заклинания, наверное, чтобы больше не нужно было смотреть на Грейнджер, которая затаив дыхание ожидала финального вердикта.       — С ним все в порядке, — произнес он через некоторое время и передал девушке листок. — То самое заклинание, которое я разработал в семьдесят девятом.       Она вдруг ощутила вселенскую усталость, которая опустилась на ее плечи, придавливая к земле. Гермиона смогла осознать масштабы того стресса, в котором находилась с того самого момента, когда Скорпи появился в их времени, только решив главную проблему. Теперь их сын будет в безопасности.       — Я знаю, что Винсент не может использовать магию, — раздался голос Драко, — но что если его попробует переместить кто-то другой?       «Как мы наверняка сделаем со Скорпи», — хотел бы закончить свое предположение он.       Малфой запнулся, но решил все же не упоминать лишний раз о сыне. Винсент слишком нарушил равновесие временного полотна, и никто не знал, что еще могло пойти не так. Мистер Малфой забудет о том, что они были здесь, как только вихрь магии поглотит их, унося в будущее, но у нее не было такой же уверенности насчет Олофа.       — На Винсенте не работает никакая магия, — подал голос Скримджер, который все это время молча слушал их разговор. — По этой причине он даже не связан, обычно заключенным у нас не так комфортно.       — Я почти как сквиб, — вздохнул Олоф.       После его слов в голове Гермионы сложилась новая теория, которую она решила не озвучивать. Магия Винсента должна была куда-то деться, она не могла пропасть бесследно, и что если вся она уходила на то, чтобы создавать иллюзию для Генри и людей вокруг него? Ведь как-то он жил все эти годы в приюте, и ни у кого не возникло вопросов, почему он находится там так долго? Почему не растет? Почему, собственно, Генри?..       — Нам пора, — услышала она голос Драко и вздрогнула, отвлекаясь от размышлений.       — Прелесть пространственно-временной магии в том, что можно побывать во временах королевы Виктории, а потом успеть к вечернему чаю, — сказал Винсент. — Уж я-то знаю.       Он выпрямился на стуле, откидывая назад полы своего твидового пиджака, которому он останется верен и через пятнадцать лет, и Гермиона подумала о том, что он почти не изменится к тому времени.       — Уж ты-то знаешь, — едко повторил Люциус, его голос буквально сочился ядом.       Драко достал палочку и протянул ладонь в ее сторону, пошевелив пальцами в приглашающем жесте. Девушка вложила в его руку листок, подумав, что это хорошая идея. Она сейчас вряд ли была в состоянии сотворить такую сложную магию. Малфой же выглядел сосредоточенным и собранным, впрочем, как и всегда.       — Надеюсь, что вы уладите все здесь и нам не придется разгребать ваши промахи в будущем, — резковато сказал он, обращаясь к отцу и Олофу.       Драко явно все еще злился на мистера Малфоя, но теперь это было похоже на то, как догорающие поленья в камине кто-то разворошил кочергой. Сноп оранжевых искр, взметнувшийся в воздух, полыхнул в лицо жаром и тут же погас. Он был слишком доволен успешно разрешившимся делом, чтобы продолжать ненавидеть отца так же горячо. Люциус поджал губы, но ничего не сказал.       — Вы можете на нас положиться, — ответил вместо него Скримджер, и Гермионе почему-то стало спокойнее.       Малфой кивнул ему и поднял палочку.       Гермиона обхватила другую его руку, пока он чертил в воздухе перед ними руны, произнося заклинание на древнем скандинавском наречии. Его голос звучал уверенно, а движения древка были четкими и выверенными. Она с волнением наблюдала за его действиями, мысленно повторяя за Драко текст заклинания, потому что крайне важно было выполнить все идеально сейчас, чтобы не ошибиться позже, когда они повторят это со Скорпи. Наконец он произнес последнее слово — и Грейнджер снова услышала гул далеких звезд и галактик, как никогда сильно ощущая свою незначительность на фоне величественной мощи волшебства.

***

      Гермиона уже знала, чего ожидать от перемещения, поэтому просто застыла на мгновение, чтобы прекратилось головокружение и все органы встали на место. Они вернулись в ту же точку. Для Джинни, Гарри и Скорпи все должно было выглядеть так, будто ничего не произошло — именно на это должна была расходоваться их магия. Почему-то этот факт с трудом уживался в ее сознании, хотя на третьем курсе она спокойно пользовалась маховиком времени.       Девушка повернула голову и увидела, как Драко опускает руку с палочкой, тоже пытаясь прийти в себя.       — А это точно безопасно? — будто сквозь вату услышала она сомневающийся голос Джинни, для которой Малфой еще только собирался произнести заклинание. — Может, лучше Малфой отправится один? Все-таки его не так жалко.       — Тетя Джинни! — возмутился Скорпиус, подняв на нее горящий возмущением взгляд.       — Неудачная шутка. — Уизли выставила руки перед собой, показывая, что она здесь не при делах. — Извини, не удержалась.       — Вечно ты язвишь в адрес папы, — надменно закатил глаза сказал мальчик, демонстрируя отцовские черты характера.       — Ага, как же. Язвить над Малфоем — это как пытаться отравить змею ее же ядом, — фыркнула она, и мальчик не удержался и тоже рассмеялся.       — Думаю, что безопаснее все же было бы отправиться им обоим. Безопаснее для Малфоя. Потому что в случае, если что-то пойдет не так, Гермиона наверняка вытащит его задницу из любой передряги, — нарочито серьезно произнес Гарри, который действительно считал свою подругу самой разумной из всех присутствующих.       — По себе судишь, Поттер? — иронично поинтересовался Драко, оборачиваясь к нему.       — Мерлин, заткнитесь уже и просто сделайте это! — вышла из себя Джинни. — Я сейчас поседею от волнения.       — Я бы на твоем месте только радовался. Так ты хотя бы сможешь попытаться сделать вид, будто вы с Уизелом не родственники, — нарочито воодушевленно произнес Малфой, и девушка цокнула языком.       — Прекратите! — воскликнула Грейнджер, которой надоела их перепалка, и посмотрела на Гарри, казавшегося ей самым адекватным человеком в комнате. — Мы уже вернулись.       — Ч-что? — ахнула вместо него Уизли, выпучив глаза. — В смысле.. как?       — Ура! — выкрикнул Скорпи и, вскочив на ноги, подбежал к ней, чтобы заключить в объятия. Вряд ли он до конца осознавал, что именно произошло, но по радостной улыбке мамы мальчик сделал вывод, что все хорошо.       — Неужели у вас получилось? — выдохнула подруга, и на ее лице расцвела широкая улыбка. — Теперь Скорпи ничего не грозит!       Гермиона счастливо рассмеялась, целуя сына в макушку и прижимая к себе так крепко, насколько ей хватало сил.       — Мам, опять ты перебарщиваешь с нежностями, — выдохнул Скорпиус, делая вид, что ему не хватает воздуха, но было видно, что на самом деле его все более чем устраивает.       — Мы столько всего узнали, теперь все кажется настолько логичным, — затараторила Гермиона, немного ослабив хватку, чтобы своей любовью не покалечить мальчика. — В плане.. мы, как оказалось, и без того поняли многое, но все обросло такими подробностями, что..       Она повернула голову и встретилась взглядом с Драко, который рассматривал их со странной смесью спокойствия и грусти в глазах. Еще секунду назад она была безмерно счастлива, что все закончилось, но его вид отбросил ее к собственным переживаниям о близившемся расставании, и Грейнджер резко замолчала. Улыбка медленно сползла с ее лица, как будто кто-то потянул за ниточки, привязанные к уголкам рта. Осознание того, что теперь им придется отправить Скорпи обратно, причем как можно скорее, обрушилось на ее голову ведром ледяной воды.       Гермиона приоткрыла рот, пытаясь выдавить из себя хоть слово в ответ на какой-то настойчивый вопрос сына, который она даже не расслышала, но слова будто застряли в горле. Совсем скоро мальчик, которого ей так приятно было обнимать, исчезнет, пропадет из ее жизни, как след дыхания на зеркале, и все снова будет так, как раньше..       — Эй, там звонят в дверь, — воскликнул Скорпиус прямо у уха, вынуждая вернуться в реальность.       Царящая вокруг суета проникла через ушные перепонки в голову, словно кто-то поставил на проигрывателе жизни ускоренный режим, а она не была к этому готова. Она, вообще-то, ко многому оказалась не готова.       — Вы кого-то ждете? — спросил Поттер, обращаясь к Джинни.       — Эм.. да нет. Пойду посмотрю, кто там, — пожала плечами Уизли, отталкиваясь бедрами от столешницы, на которую опиралась до этого, и направилась в сторону двери.       — Стой, я с тобой, — поднялся следом Гарри.       — Вы слишком подозрительны, аврор Поттер, — послышался ее ворчливый голос уже из гостиной. — Скорее всего, это какая-то очередная доставка Гермионы.       — Надеюсь, это пицца, а не что-то вроде твоих витаминов или новых учебников, — вздохнул Скорпи, чуть отстранившись от нее, и только тогда заметил, каким взглядом девушка на него смотрит. — Мам?       Гермиона судорожно вздохнула, ощущая, как ком в ее горле становится все больше с каждой секундой. Ей пришлось закусить губу, чтобы не дать слезам пролиться, потому что это оказалось слишком больно. Будто кто-то пытался без всякой анестезии оторвать часть нее — самую важную часть. Она с трепетом смотрела в широко раскрытые от удивления серые глаза, в которых плескалось непонимание, и пыталась взять под контроль свои эмоции, чтобы не пугать его.       — Мама, ты чего?       Вдруг она ощутила, как на ее плечо легла тяжелая ладонь Драко и притянула ее к себе, позволяя спрятать лицо у него на груди. Очень вовремя, потому что слезы все равно полились по ее лицу непрерывным потоком. Мужчина успокаивающе поглаживал ее по спине, но от заботы и внимания плакать хотелось только сильнее.       — Почему мама расстроилась? — взволнованно спросил Скорпиус, и она почувствовала, как он обвил руками ее талию сзади и прижался щекой к спине.       — Она просто устала, — попытался успокоить его Малфой, но мальчик быстро сообразил, в чем дело: все-таки он был сыном своих родителей.       — Это потому, что я совсем скоро отправлюсь обратно? — предположил он напряженным тоном.       Гермиона не сдержалась и громко всхлипнула. До этого неозвученные мысли и вполовину не были такими ужасающими, но теперь, после слов Скорпи, стало невыносимо.       — Мерлин, извини меня, Скорпи, — дрожащим от слез голосом произнесла она, вцепившись пальцами одной руки в рубашку Драко, а другой вытирая слезы со щек, прежде чем собраться и наконец повернуться в мальчику. Она бы не хотела, чтобы он запомнил ее такой. Грейнджер зажмурилась и выдохнула, пообещав себе сейчас же взять себя в руки, потому что то, как она расклеилась, было непозволительно.       — Я ужасно разозлился, когда бабушка переместила тебя, — начал говорить Малфой, пытаясь тем самым успокоить и взволнованного Скорпиуса, за что она была ему благодарна. Он смотрел в кристально чистые серые глаза — отражение его собственных — и ощущал тоску, которую сложно было описать словами. — Но эта ошибка оказалась самой лучшей из всех, что могли с нами произойти.       — Пап..       — Мы пытались не думать об этом все это время, но теперь, когда момент твоего возвращения настал.. это сложно.       — Совсем скоро у меня появится сестренка, я должен быть там, — серьезно сказал Скорпи, но было видно, что слова папы его растрогали.       — Я не.. нет! — Гермиона сразу же обернулась к нему, ощутив себя последней эгоисткой. — Я рада, что ты вернешься домой, честное слово!       — У тебя слишком грустные глаза и мокрые щеки для человека, который радуется. — Он смотрел прямо ей в глаза. — Зачем ты врешь? Ты всегда учила меня не скрывать свои эмоции.       Гермиона на мгновение запнулась, но потом кивнула, признавая его правоту.       — Я правда рада, но, — шмыгнула носом она, вновь притягивая его к себе, и закончила сбивающимся шепотом ему на ухо: — Я так привязалась к тебе, малыш, что мне теперь сложно представить свою жизнь без тебя.       — Мам, — всхлипнул и Скорпиус, вцепившись в нее так крепко, насколько позволяла сила его рук.       — Салазар, что за сырость вы здесь развели, — ворчливо произнес Драко, заключая в объятия их обоих. — Мы все равно никуда друг от друга не денемся, можете воспринимать это как наше родовое проклятие.       Гермиона закатила глаза, удивляясь тому, что даже в такой момент он шутит в своей ядовитой манере.       — Ты просто невыносимый циник, Малфой, — покачала она головой.       — Я верю в то, что у этой истории будет счастливый конец, разве это не делает меня самым романтичным человеком в твоей жизни, Грейнджер? — парировал он.       В серых глазах мелькнули озорные искорки, и девушка невольно залюбовалась ими, чувствуя, как в груди разливается тепло. Они стояли посреди кухни в ее слишком маггловской квартире, и Гермиона все равно ощущала себя самой счастливой в мире. За каких-то три недели они вместе прошли столько всего, что она почему-то сразу же поверила в его слова. Иногда остается только сделать шаг и надеяться, что там не будет обрыва.       Да, им предстояло найти друг друга еще раз, но разве это того не стоит?