Их воспоминания
Очередная бессонная ночь. Безликий уже давно ушёл, а Мина осталась наедине с собой, лёжа в уютной кровати и глядя на звёзды от проектора на потолке. Ей было как-то не по себе, словно… Что-то шло не так. Предчувствие? Или она просто накручивала себя, будучи той, кто до сих пор не может привыкнуть к тому, что в жизни случается хорошее? Столько вопросов и нет ответов. Внезапно, от мыслей её отвлекает щелчок открытой двери. Мина тут же срывается с кровати, с улыбкой выбегая из комнаты и торопливо спускаясь по лестнице и буквально влетает в объятия своего друга. — Спленди! Я скучала! — воскликнула Минерва, чувствуя, что ей и правда не хватало его, когда тот уходил, однако, сегодня он пришел посреди ночи. Монстр же гладил девочку по её рыжим волосам, чувствуя себя довольно усталым и помотанным, но в тот же момент счастливым. За эту ночь он успел придумать кое-что, о чем Мине предстоит узнать. Скоро ли — он не знает, и будем честны, он боялся даже заикнуться об этом. Чувствовал себя предателем. Хуже тех, кто издевался над его малышкой. — Я тоже, малышка… — негромко сказал Сплендор, не спуская усталой улыбки. — Ты снова не спала? — обеспокоенно спросил безликий. Мина приподняла взгляд на Сплендора, заметив его опечаленную улыбку, и совсем не понимала, почему он был таким. Обычно, он был расстроенным только тогда, когда случалось что-то плохое, но безликий напрочь отказывался оставаться таким надолго перед кем-то вроде Минервы. Он старался оставаться сильным. Для этой девочки, которая стала лучиком солнца в его жизни за эти пару дней. Пока он рядом, она не должна видеть то, что даже ему бывает плохо. Голубоглазая не отвечает на его вопрос, словно отбрасывая эти беспокойства её друга в сторонку, будто это было совсем не важно, куда важнее было то, почему он сегодня был так сильно опечален чем-то. Мина даже научилась буквально читать его, они проводили так много времени вместе, что для неё это не составляло проблем, а он, в свою очередь, узнал её с другой стороны — малышка могла быть самой настоящей проказницей, а в раненном сердце было слишком много добра, даже после всего. Она, похоже, не теряла надежд. Действительно. Так и было. — Что-то случилось? Почему ты грустишь? — спрашивает высокий тихий голосок. Сплендор промолчал, замешкавшись и отводя опущенную голову куда-то в сторону, а его рука, что ещё пару секунд назад трепала рыжие волосы, резко застыла и ослабла. Причина его печали — то, что он готов нарушить собственное обещание, то, что из него никудышный друг и спаситель. Он не может сказать девочке о том, что произойдет всего через пару дней, но будет с ней так долго, как только сможет, и будет делать её самой счастливой. — Всё в порядке, не волнуйся! — отмахнулся безликий, вновь взглянув на рыжую и улыбнувшись ей, а после ловко подхватил её и усадил к себе на плечо. Девочка громко рассмеялась, ей очень нравилось находиться так высоко. На широком плече долговязого, она казалась жутко миниатюрной и хрупкой куколкой. Если безликий менял своё настроение в положительную сторону — рыжая позабывала о своих сомнениях и могла спокойно выдохнуть. — Спленди? — окликнула она, а тот мгновенно обернулся с вопросительным выражением лица. — Я не могла уснуть без тебя… Можешь почитать мне? — невинно попросила она. — Конечно, маленькая! — произносит он с доброй улыбкой, зная, что просто не может отказать и спускает рыжеволосую девочку с плеча, взяв её на руки. Из-за проблем со сном у Мины и до сих пор регулярных кошмаров, что её преследовали, она едва могла заснуть, но, похоже, убаюкивающий нежный голос весельчака исправлял всё положение. Он часто читал ей ту самую книгу, которая первое время казалась загадкой и чем-то, к чему Мина даже не даст прикоснуться, но теперь всё было иначе. Голубоглазая ему доверяла. И на днях, они даже начали задумываться над продолжением этой книжки, которое так мечтала дописать Мина. И вот, безликий уже сидел возле её кровати, держа в руках помотанную жизнью рукопись, читая эту историю в очередной раз, и практически заучив её наизусть. Но одно не менялось никогда — его любовь к этому романтично-счастливому сюжету. Когда малышка уже начала засыпать, она сонным голоском спросила: — Как думаешь, такое бывает в жизни?.. — Если верить — всё бывает, — уверенно ответил монстр, поселив в душе юной особы огонёк какой-то надежды. — Спокойной ночи, Мини, — пожелал он, напоследок поцеловав девочку в лоб и выйдя из комнаты.***
В один из дней, безликий и не думал о сне по приходу домой, и он решил порадовать малышку кое-чем, ради чего поднял на уши своего брата, особенно разбирающегося в этом. Конечно, не без уговоров и скептично-подозрительного взгляда на себе, но ему это удалось сделать. Тот, в конце концов, сдался, когда узнал, что всё дело было в том русле, где он был истинным профессионалом. Как же повезло, что в тот день он не выбирался из своего дома, мирно занимаясь эскизами. — У меня для тебя подарок! Девочка удивленно смотрит на Сплендора. Рыжая так и не привыкла к тому, что делал для неё друг. Мина чувствует тепло его большой руки на своем левом плече, пока правая прикрывала ей глаза. Он вёл её с особой осторожностью, и как только они пришли к столику в гостиной, на которой стояла заветная коробочка, безликий медленно, чтобы не испугать и сохранить интригу, убрал руку с глаз девочки. Перед собой она увидела большую квадратную коробку бежевого цвета, с нежно-зеленой ленточкой, обвязанной с четырех сторон подарка. Минерва оборачивается на Сплендора, словно спрашивая «можно?», а тот смеется, кивая. Конечно же, ведь это было для неё. Она раскрывает подарок в изумлении, вытягивая оттуда заветный подарок: белое платье в пол с корсетом на шнуровке сзади, опущенными, кружевными, пышными плечами. Выглядело волшебно. — С-Сплендор! Откуда… Это же ручная работа! — ошеломленная девочка то смотрела на платьице в её руках, то на самого монстра, недопонимая. — Ловкость рук и магия, малышка! — подмигнул он ей, решив оставить в тайне то, откуда же взялся такой удивительный подарок. — Примеришь? — спросил безликий, слегка склонившись. — Да! — воскликнула Мина, взяв платье с собой и убежав в свою комнату, чтобы переодеться. Сплендормен остался в гостиной, принявшись ожидать и стянув со своего цилиндра ярко-красную ленточку, которую он особенно сильно обожал. Он держал её в руках, проводя по ней пальцами и немного нервничая. — «Пускай это будет её воспоминанием обо мне», — размышлял монстр с гнетущим чувством на душе, которой у него даже не было. Услышав шаги, мужчина выпрямился по стойке смирно, спрятав ленту за спину и глядя на его малышку. Боже, как же она очаровательно и невинно выглядела, такая милая, красивая и смущенная. — Тебе очень идёт, Мини! — заметил весельчак, улыбаясь девочке. — П-правда?.. Спасибо, — отвечает тихонько рыжая, а в её глазах шквал счастья и буря эмоций. Демонстративно покружившись в белом платьице, девочка ненадолго застыла, глядя на Сплендора и резко подошла к нему, крепко обняв. Это была её благодарность. — Малышка, ты можешь пообещать мне одну вещь? — серьёзно спросил Сплендор, но всё таким же мягким тоном. — Это будет нашим воспоминанием о друг-друге! — Какую?.. — кратко поинтересовалась девочка, отстранившись и глядя только в эти пустотно-черные глаза, которые хранили в себе всё тепло мира. Безликий наклоняется, и осторожно, взяв девочку за руку, повязывает на ней атласную ленту. — Тебе нравится? — спрашивает монстр с улыбкой смотря на девочку, а та завороженно кивает, осматривая её на своей руке. — Пообещаешь всегда носить её с собой? — тихо произносит Сплендормен, словно его могли услышать, а сам он стоял перед девочкой на коленях, мягко держа её за руки. — Обещаю, — с улыбкой сказала рыжая.***
Безликий лишь молча прижимал её к себе, обнимая. Девочке вновь приснился кошмар. Он терпеливо успокаивает, понимает. — Ты самый хороший и добрый монстр во всем мире… — сонно заявила она, несильно отстранившись и сжав огромные руки мужчины сильнее, отчего Сплендор удивлённо поднял взгляд на неё, а на его лице появился небольшой румянец. — Я… Если бы не ты, я не знаю, что случилось бы со мной, — несколько отрешенно размышляет Минерва. Безликий вздыхает, потрепывает рыжие волосы с собой нежностью и вновь улыбается малышке, искренне, настолько искренне, сколько в нем было дружеской любви к его подопечной. Ему было приятно слышать подобные слова, они словно накладывались бинтом на раны тех случаев, когда дети называли его страшным, убегали, пугались. Голубоглазая была для Сплендора ангелом, воплощением всего святого на Земле. Он был потрясён ей с самого начала — она прошла так много и не сломалась, Мина была невероятно уникальной. Девчонка цепляла своей небезразличностью и дружелюбностью, ей хотелось доверять, её хотелось оберегать. Но у них было так мало времени. Зато, они провели его вместе, узнавая друг-друга капельку лучше и становясь только ближе.***
— Я когда-нибудь стану такой же хорошей, как ты?.. — спрашивает тихо девочка. — Обязательно станешь. Даже самая маленькая незначительная вещь, сделанная из добрых побуждений — делает тебя лучше, — воодушевил Сплендор. — Тебя все-все полюбят, не переживай! Она пытается приулыбнуться, смахивая с лица подступившие слёзы. Удивительно, но оба дарили друг-другу что-то новое и непривычное для их жизни: Мина заботилась о монстре и искренне ценила и уважала его, а он верил в неё. А в их мысли невольно закрадывались вопросы: разве всё, что происходит — случайность? Неужели он просто так подобрал эту девочку, почувствовав в ней что-то? Неужели она просто так доверилась монстру? Всё это наяву? — Даже если меня отвергают?.. — задала вопрос Мини. — Люди бывают жестоки, — с досадой произнес он. — Но ты можешь показать, что ты не хуже остальных. — Поступками?.. — спрашивает она, вспоминая, что Сплендор сделал точно также по отношению к ней. — Именно! — соглашается безликий, радуясь догадливости малышки.***
Мина какое-то время неотрывно смотрела на руки Сплендормена, которые она держала, сложив их вместе и задумалась. Минерва еще ни разу не видела, чтобы безликий их снимал. — Они… Ты носишь их всегда?.. — спрашивает Мина, не отрывая взгляда от чёрных перчаток. — А?.. О, ты про эти перчатки! Да, почти всегда. — отвечает Спленди, чувствуя себя несколько неловко, когда разговор касался таких тем. — Спросишь, почему? — Ещё бы! — По мне не скажешь, что я был тем ещё буйным юнцом? — спрашивает монстр, но на самом деле, он лишь старался скрасить эту историю, дабы не так сильно печалить его малышку своей не самой лучшей судьбой. — Ты?.. — удивляется Мини, образ иного Спленди даже не представлялся ей возможным. — Клянусь, я на твоём месте сам бы не поверил! — уверяет мужчина. — Это было очень глупой идеей, — неловко усмехается монстр, одновременно стягивая перчатки и оголяя когтистые руки, кожа которых была темнее тьмы. — Только не пугайся, хорошо? — просит он. — Спленди?.. Это же ожоги… — тихо говорит Мина, а в её голосе и выражении лица смешались досада, удивление и большое сожаление. — Н-нет, прости, это ведь… просто частичка тебя, — резко опомнилась Мина и приулыбнулась, зная, что её печаль погоды не сделает, к тому же, уродством это зрелище она не считала, а и впрямь, особенностью. — У каждого из нас свои шрамы, но ни один шрам не должен испортить то, кто ты есть, — дружелюбно и спокойно объясняет он. — Каждый по своему прекрасен! — утверждает монстр. Девочка серьёзно кивает ему. В тот день Мина даже показала ему парочку своих шрамов, проникнувшись доверием, ему было больно смотреть на них и слушать о том, как «вот, к примеру, этот шрам» Мина получила по вине родителей. И каждая история складывалась именно так. Но это стало уроком не только доверия, но и того, что каждое существо глубже собственных шрамов, что на поверхности.***
— Малышка, что случилось? — интересуется безликий. — Спленди, а у тебя… есть семья? — рыжей почему-то очень хотелось затронуть подобную тему, и ей казалось, что она может найти в нём то же, что убивало её саму изнутри. — Ага! И она очень даже большая! — Сплендор быстрейшим образом подхватил тему для разговора, тем более ту, которую он так любил. В его понимании семьей были братья, и поэтому он говорил об этом так спокойно, и даже радостно. Он очень любил свою семью и дорожил ей. — У меня трое братьев и все они такие замечательные, и… Ох! У меня появилась идея, дай мне секундочку! — спешно тараторил безликий, и резко вспомнил о одном из двух семейных альбомов, удивительно, но один достался именно ему, в качестве старшего. Щелчок, и в его руках появляется довольно толстоватый альбом, с которого он сдул пыль, проведя по обложке ладонью и приулыбнувшись. Навевало приятными воспоминаниями, о которых он никогда не забывал. Распахнув наследие, он начал пролистывать альбом со своей неизменной улыбкой, а Мина молча наблюдала за тем, как он завороженно всматривался в каждую фотокарточку, словно позабыв о том, что голубоглазая находилась здесь. Но нет, это не было чем-то оскорбительным для рыжей, ей было приятно смотреть на такого Сплендора: заинтересованного и с глазами, полными счастья. — Взгляни-ка! — окликает Мину мужчина, держа альбом так, чтобы и ей тоже было видно. На фотографии, которую он показывал, были изображены четверо безликих — он сам, во главе происходящего и держащий уже взорванную хлопушку с конфетти, которые смогли попасть в кадр и приукрасили его, а правее него находился другой мужчина, в шляпе и плаще, который крепко прижал левой рукой Сплендора к себе, закинув её на шею. У него не было лица, но была хитрая акулья улыбка, и, похоже, он, как и Спленди, любил быть в центре внимания, а его правая рука точно также прижимала (но, честно говоря, это больше было на захват с попыткой удушить) ещё одного безликого — явно раздраженного всем происходящим и недовольно вцепившегося в руку брата, который прижимал его к себе. Этот мужчина был чрезмерно серьезным, одетым в похоронный костюм, и, будем честны, любому покажется, что типичный серьезный брат будет старшим в семье. Но на этом фотка не заканчивалась, левее всех их стоял мужчина в очках, белой рубашке и бежевом джемпере, ну, он, очевидно, пытался выглядеть лучше всех — большего не сказать. — А кто из вас старший? — задала вопрос девочка, не отрывая взгляда от фотографии. У Сплендора появилась хитро-довольная улыбка на лице. Он, конечно, не то, что бы гордился подобным, но было забавно наблюдать за Миной, которая ни за что в жизни бы не угадала, кто из семейки был наиболее старшим. — Попробуй угадать! — просит Сплендормен в предвкушении. — Мне кажется, он… — задумчиво и нахмурив бровки в размышлениях отвечает рыжая, ткнув пальцем на несчастного и зажатого Слендера. — Не-а! — Нет?! — удивленно переспрашивает Минерва. — Ага, попробуешь ещё разок? — предлагает Сплендор. — Д-да, дай мне пару секундочек! — соглашается голубоглазая и впадает в глубокие размышления. И в этот раз её выбор падает на Трендера. Похоже, серьёзность — одна из самых главных критериев, но это неудивительно. — Он? — спрашивает малышка. — Снова не угадала! — посмеивается Спленди, глядя на девчонку в ступоре, которая уже явно догадалась, к чему это всё. — Ты удивлена? Да, я правда старший, — произносит он, вновь начиная листать альбом и резко изменившись в лице. На очередной фотографии был сам безликий, но ещё совсем юный, только вот догадаться об этом было практически невозможно. Он был хмур, недоволен, словно пытался скрыться от всех, склонив голову, натянув шляпу пониже. Его лицо выражало ненависть. Он был одет во все черное — свитер, брюки, сапоги… Чёртов траур воплоти. Позади Сплендора стояли не менее устрашающие и серьёзные безликие — очевидно, отец и мать, и оба выглядели, как важные шишки, каковыми и являлись. Типичные аристократы, их одеяния были богаты и выдержаны в духе 19 века, в их нарядах в основном фигурировали красные и черные цвета. Лицо Спленди помрачнело. Он нахмурился и словно излучал какую-то ауру, отдающую вселенским злом и одновременно горечью. Его руки сжались в кулаки. — Спленди? Ты в… норме?.. — тихонько спрашивает девочка, выглядя очень напуганной и не догадываясь, в чем проблема. Голубоглазая, мимолетно взглянув на фотографию, а после на реакцию долговязого, сопоставила это, сделав некоторые выводы, повергшие ее саму в шок. Она удивлённо ахнула, прикрыв рот рукой и глядя на Сплендора. Девочка прекрасно понимала, что такое боль и ненависть к родителям, и её сердце пронзило напрочь, когда рыжая узнала, что её герой тоже был вынужден испытать это на себе. Он не должен был, она просто не могла поверить в это — Спленди был таким весёлым, таким добрым, и он остаётся таким после всего, что с ним произошло в детстве? Почему он? Минерва, увидев то, как Сплендора трясло и то, что он явно был в себе, молча выхватывает альбом из его рук и отбрасывает в сторону, резко припадая к груди монстра и крепко сжимая его в объятиях. — Я здесь, Спленди! Пожалуйста, пожалуйста, не думай об этом! — кричала она, пытаясь «разбудить» тихо рычащего, но сдерживающегося монстра, голову которого заполнили воспоминания. — Ты не заслуживал этого! Ты… Ты сильный! Видишь? Ты остаёшься хорошим, неважно, неважно, что было тогда! — продолжает она, и внезапно слышит, что рычание прекратилось. — Я буду с тобой, обещаю… — тихо дополнила Минерва, чувствуя вцепившиеся в свою спину когти, которые явно расцарапали её, доведя до кровотечения, но девочка терпела сквозь слёзы, которые появились на её глазах далеко не от физической боли. Сплендор потерял рассудок. Он не мог видеть и спокойно реагировать на родителей, его накрывало. От воспоминаний и травм детства безликий превращался в обезумевшего зверя, желающего мстить и крушить все вокруг, но кто же знал, что это случится так внезапно? Он забылся. Он боролся с собой, понимал, что это не должно произойти рядом с Миной, что он — монстр, способный в ярости навредить, и корил себя за свой идиотизм: почему же он так легко поддавался негативным эмоциям? Он очень глухо слышал крики Мины, но они отдавались эхом в его сердце, и Сплендор резко приходит в себя, понимая, во что вцеплялись его руки. Мгновенно оторвав их от спины малышки, он заметил на порванных белоснежных перчатках и прорвавшихся обгорелых пальцах красные пятна. — О, нет-нет-нет… Я… Что я наделал?! — вскрикнул он. — Мини! — Я в порядке, Спленди, у-успокойся… — негромко отвечает Мина, облегчённо выдохнув и наконец-то оторвавшись от безликого с улыбкой. Она подняла свой заплаканный взгляд на него, но рыжая улыбалась. Каково было её облегчение, когда она вновь увидела, что он был в порядке. Девочка стремительно теряла кровь, и понятия не имела, что это происходит. Её белое, очаровательное платье окрасилось алым цветом сзади. Сплендор резко опомнился, молча развернул девочку к себе спиной и приподнял водолазку на спине, открывая себе взор на спину рыжей, чтобы осмотреть раны. Они были достаточно глубокими, и он сам был в ужасе от того, что натворил. Она не возмущалась в ответ на его действия, знала, что заботился о ней и хотел взглянуть на раны. — Ты больше не злишься?.. — задаёт вопрос девочка, словно её не волновали увечья от слова совсем. — О, Боже… Мина, малышка, прости, я ужасен! Я не хотел, я… Я такой придурок! — извинялся он, осторожно проводя по её спине рукой. — Ты ведь не специально, всё нормально, Спленди, — всё также успокаивающе говорила Мина, совсем не держа зла. Сплендор чувствовал себя просто отвратно, прекрасно зная о том, что если бы в его голове ничего не щёлкнуло — он мог зайти еще дальше, и кто знает, выжила бы девочка после этого?«Она ребёнок. И она человек. Понимаешь, что может произойти, если она будет контактировать с монстром?»
Да. Теперь он понимает. Глупо было надеяться на то, что он будет всегда защищать её, если неспособен защитить от собственных эмоциональных всплесков. — Мини, позволь мне помочь… Мина почувствовала что-то теплое и влажное на её ранах, от этого слегка пощипывало, но боль постепенно начала исчезать. Она не понимала, что это было. — Сплендор, что ты делаешь?.. — спросила рыжая. Он, немного отдалившись и неловко усмехнувшись, предпочел утаить такие вещи от девочки, к тому же, подобная процедура не выглядела особо привлекательно. — Н-не сейчас, ладно, малышка? И она вновь чувствует это, покорно сидя на коленях монстра, но самое странное — то, что делал Сплендор, хоть и было немного щекотным, но всё же приятным и успокаивающим. Правда… холодно как-то. И что это было — она внезапно поняла по тому, что почувствовала опаляющее тяжёлое дыхание на коже. Ей очень хотелось отдёрнуться, но Мина лишь молча засмущалась, поджав губки и немного поёжившись. Она понимала, что ей помогают, и было бы грубо мешать. Исцелив все раны, Сплендор вздохнул и, отпустив край черной водолазки, потянул рыжую на себя, обнимая её и желая поскорее забыть о том, что случилось. Как повезло, что все обошлось. — Прости меня, маленькая, я не хотел ранить тебя… — устало повторял Сплендормен, чувствуя себя настоящим и ужасным монстром. — Не волнуйся, пожалуйста, я в порядке, видишь? — успокаивала она. Он изо всех последних сил прижал девочку к себе, уткнувшись в её макушку и обессиленно начал засыпать, а Мина лишь обхватила его руки, тоже желая поскорее погрузиться в царство Морфея от ран, которые она перенесла, но Минерва была счастлива. Тому, что нашла того, кто её понимает и открывает ей занавесу самых сокровенных тайн, тот, кто оберегает и защищает.Она никогда не позволит ему чувствовать себя плохо, Мина будет рядом с ним всегда.
***
Мина с восторгом смотрит на подаренную ей печатную машину, и просто не может поверить, что Сплендор достал это специально для неё, вытащившись в мир людей и подвергая себя какой-никакой опасности, а всё потому, что она долгое время мечтала о ней, да и в целом, хотела стать писателем. Её глаза горели от счастья, и малышка то смотрела на Сплендора, то на подарок, и не могла поверить в нечто подобное. — Ты ведь рисковал ради этого, зачем? — возмущенно спрашивает рыжая. Она была заметно увереннее в себе, её настоящий характер прорвался наружу, и Спленди был ужасно рад каждый раз, когда Минерва раскрывалась, росла, как личность, и безусловно, он замечал это лучше всего. Но то, что она наконец-то стала собой — ни капли её не испортило, наоборот, сделало ещё прекраснее. Ей было невыносимо тяжело оправляться от ран душевных, и даже для самого безликого стало чудом, что она так легко доверилась ему, словно знала всю жизнь и видела в нём свой лучик света. А он чувствовал то же самое. Весельчак, вспоминая страницы книжонки, часто примечал связь героев и всерьез об этом задумывался, кажется, даже припоминал какой-то термин… «Соулмейты». Родственные души, уготовленные друг-другу судьбой?.. Интересно, а она у него тоже есть? — Ты упомянула, что хочешь эту штуку. — невинно и улыбаясь ответил мужчина, кивнув на печатную машинку. — Мои желания не важнее того, что могло случиться с тобой… — немного грустно ответила девочка, чувствуя себя виновато. — Но ничего не случилось! Смотри, я не ранен! — убедил Сплендормен. — Ты же мечтала дописать ту историю, хочешь сделать это прямо сейчас? — спрашивает он, мягко улыбаясь и замечая, как глаза девчонки вмиг загораются. Весь день они провели вместе, обдумывая сюжет и погружаясь в эту сказку, отныне, вместе. Как же невероятно преобразилась эта история, вопреки любому клише в духе «продолжение почти всегда бессмысленно, глупо…», Сплендор и правда был доволен их работой. Под конец дня, уже уставшая Мина, подошла к безликому, обратив внимание на себя и держа в руках уже не такую маленькую по объему книгу в руках, как-то немного смутилась и переминаясь с ножки на ножку, заговорила: — Я хотела бы подарить её тебе, Сплендор… — и тут она вытягивает руки с книгой вперед, заставляя монстра широко раскрыть глаза и удивиться. — М-малышка? Ты уверена? — озадаченно переспросил он, получив кивок в ответ. — Я не хочу, чтобы ты забыл обо мне… — как-то расстроенно произносит девочка. — Забыл? Мини, о чем ты, малышка? Всё замечательно, ты рядом со мной, я никогда не… — он хотел сказать, что никогда не отпустит эту маленькую девочку из своих крепких и сильных рук, он не хотел отдавать её навстречу неизвестности, но понимал, что лгал, — не забуду тебя… — тихо произнес Сплендор. Её хрупкая ручка касается тяжелой руки мужчины. — Обещаешь? — спросила она, слабенько держа руку Спленди. — Конечно, Мини, — кивает он, чувствуя, как она передаёт ему книгу и шепчет «это будет наша память». Она словно понимала, в чём было дело. Чувствовала всё своим израненным и убитым в прах сердцем, но не осознавала это. Она не знала, что впереди, только ориентировалась на то самое плохое предчувствие, и, ей казалось, что это связано с ним. И рыжая начинала чувствовать невидимую ниточку, позволяющую ей неосознанно понимать всё, что происходило со Сплендором. Эта тонкая нить была такой крепкой, что ни одно расставание не могло заставить её лопнуть, ничего не могло навредить этой связи, неважно, что будет впереди.Всё будет хорошо.