В тонфах есть шипы

      Вокруг перевёрнутого стола валялись куски еды и пустые пивные бутылки. Пол уродовали пятна крови, повсюду лежали тела.       Бой закончился. В живых остались лишь двое.       Повернувшись к Хибари, незнакомец издал смешок и дружелюбно улыбнулся. Испачканный кровью трезубец, который он всё ещё сжимал в руках, превратился в сиреневый дым.       Ещё во время боя Хибари, заметив на пальцах воина странные крупные кольца, с досадой предположил, что тот мог являться иллюзионистом высокого класса. Лишнее подтверждение его не обрадовало.       — Спасибо за помощь, — раздражающе обходительно поблагодарил воин.       Хибари не помогал ему — лишь ускорял неизбежное. Воин с трезубцем, в одиночку пошедший против толпы, быстро двигался, умело отражал чужие удары и убивал врагов короткими выверенными движениями. Что бы здесь ни происходило — Хибари хотел сразиться с ним, а не с его жертвами.       Теперь этому ничего не мешало.       — Я присоединился к тебе, потому что на твоей стороне было преимущество.       — Оя, — выдохнул воин с явным разочарованием — и почти сразу, улыбаясь, приторным тоном добавил: — Уверен, с твоими навыками ты сам можешь быть преимуществом на той стороне, которую ты изберёшь.       Попытка поддержать злила — особенно то, насколько она казалась искренней.       — Много болтаешь, — отметил Хибари. — Эти ребята задолжали моей семье. Как я вижу, свой долг уже не вернут. Может, ты хочешь заплатить вместо них?       Забыв про вежливость, воин рассмеялся.       — Я здесь по схожему поводу. Из-за этого на меня и напали.       — Платить за них ты не будешь?       — Конечно же нет.       Предвкушая веселье, Хибари улыбнулся.       — Не имеет значения. Всё равно я загрызу тебя до смерти.       Увидев кольца иллюзиониста вблизи, Хибари едва не зарычал от досады — и намеренно промахнулся.       За весь бой Хибари допустил единственную ошибку — и из-за неё потерял столько крови, что от слабости у него появилась одышка. Даже с ней — и с головокружением, и с непослушной онемевшей рукой, — он сражался почти на равных. Иллюзионист ошибался чаще, но наказать его за это не получалось. Из-за того, какими кольцами он обладал.       Снова оказавшись в лозах, Хибари замер, чтобы обдумать стратегию и перевести дыхание. Время работало не на него.       Чем дольше длилась их схватка, тем сильнее Хибари хотел её завершить.       Тем сильнее хотел победить иллюзиониста так, чтобы в последний миг он осознал своё поражение.       Тем сильнее хотел его уничтожить.       Но он лишь мазал ударами и ждал подходящего случая, с каждой минутой теряя шансы.       Если бы он только взял с собой другое оружие — он бы без сомнений нанёс последний удар, перед этим выжав из боя всю его сладость.       Иллюзионист, в очередной раз отскочив подальше, заговорил:       — Тебе не кажется, — у него тоже сбилось дыхание, — что мы оба проиграем, если продолжим драться?       — Не понимаю, о чём ты.       — Мы ничего не получим, но пострадаем.       Сколько бы Хибари ни потерял крови, он сохранил присутствие духа. Иллюзионист с этим не справился.       Хибари нужно было просто не ослаблять давление. Легко разорвав лозы, он снова бросился в бой.       — Удовольствие от победы — ничто для тебя? — спросил он, ударив тонфой о трезубец и замерев рядом с иллюзионистом — лицом к лицу. — Ты уже проиграл.       Сзади послышался выстрел. Хибари быстро обернулся, готовясь встретить нового противника тонфой, но в дверном проёме никто не стоял. Быстро развернувшись обратно, он отразил подлый удар. Лодыжку всё равно прострелило болью.       Хибари бросил взгляд вниз и увидел на своих ногах лёд — чуть меньше на левой, чуть больше на правой. Это была иллюзия, но ему не хватало сосредоточенности, чтобы её развеять. Иллюзионист сделал подсечку, и одновременно лёд исчез. Упав, Хибари тотчас перевернулся с бока на спину, почувствовал на бёдрах вес и выставил вперёд тонфы, чтобы трезубец не раздробил ему рёбра.       Иллюзионист нажал трезубцем на тонфы не так сильно — удерживая на месте, но даже не пытаясь продавить блок.       Весь бой Хибари старался его не ранить. Иллюзионист — это стало очевидным только сейчас — тоже не хотел причинять ему вред.       От напряжения плечо заныло сильнее, по нему потекла свежая тёплая кровь, и Хибари чётко осознал: красиво ему не победить. Не сегодня. Слегка расслабив мышцы рук, он приготовился, если придётся, ударить иллюзиониста в пах и сразу размозжить ему череп. Пускай превращается в монстра: сил на танцы вместо сражения у Хибари уже не осталось.       Иллюзионист тоже ослабил давление.       Не хотел ли и он более честного боя?       — Если бы ты победил этим трюком, победа принесла бы тебе удовольствие? — поинтересовался Хибари, ещё раз уменьшив нажим.       — Ты даже не представляешь, какое.       За ответ Хибари ударил его по рёбрам — иллюзионист отлетел в сторону. Хибари успел сесть, и его руки сдавили привычные лотосы.       Лежа на полу, иллюзионист смотрел на него снизу вверх.       — Мне понравилось твоё умение драться, и пока я не собираюсь тебя убивать, но я могу передумать, — предупредил Хибари, воодушевлённый тем, что контроль над ситуацией наконец-то вернулся к нему. — Если ты не уберёшь свою иллюзию, я передумаю.       Иллюзионист сел напротив, развеял Туман и не бросился в бой. В течение нескольких секунд его поза становилась всё менее напряжённой, а затем он и вовсе наклонился вперёд, чтобы опереться предплечьями на ноги.       Он улыбался ещё приветливее, чем до боя.       — В какой семье ты бы ни состоял, я уверен, что она тебя недостойна. Я для своих вроде дона, и ты даже не представляешь, как сложно найти кого-то толкового на роль доверенного лица. Не думаешь, что тебе пора подняться повыше?       Без лишних слов Хибари выставил ладонь тыльной стороной от себя. Даже если иллюзионист не интересовался чужими семьями, он не мог не узнать герб Вонголы.       — Понятно, — сказал он. — Если бы у меня были Хранители, я бы не отправлял их на такие дела.       Иллюзионист, не имевший к Хибари никакого отношения, уже прикидывал, как бы он мог распорядиться его жизнью, — делал то, чего Савада ни разу себе не позволил.       Иногда Вонгола, местами больше напоминавшая команду бизнесменов с обширными связями и специфичными традициями, чем мафиозную семью, казалась Хибари излишне скучной. Погрязая в бумажной работе — в тех самых делах, которыми ему не хотелось заниматься с самого детства, — он несколько раз подумывал о том, чтобы забить на обязательства и уйти к Варии: к весёлым жестоким придуркам, лишившихся его стараниями сильнейших колец. Самовлюблённая обезьяна открыла бы ему больше возможностей, чем льстивый хамелеон, не собиравшийся честно говорить ни об одном своём шаге, — но это не имело значения, пока Савада обходил их обоих.       — Поэтому ты и не подходишь на роль моего дона. Небо Вонголы не отправляет меня на дела. Я сам выбираю, чем я хочу заниматься.       Иллюзионист встрепенулся.       — Тебя случайно зовут не Хибари Кёя?       Обычно Хибари не любил, когда его узнавали: чаще всего это происходило перед боями, и тогда его жертвы бросались врассыпную. Сейчас он, в целом, не возражал.       — Угадал. Что ты обо мне слышал?       — К примеру, что ты неоднократно нападал на высокопоставленных людей из Альянса, но тебе каждый раз спускали это с рук.       Хибари усмехнулся. В основном это были люди из верхушки самой Вонголы — и Конь. Слухи на удивление не лгали — лишь не содержали важных деталей.       — Это правда, но ты, скорее всего, неправильно её себе представляешь. Как тебя зовут?       Иллюзионист качнул головой.       — Не имеет значения.       В других обстоятельствах Хибари заставил бы его ответить, но сейчас у него осталось не так много сил, чтобы ими разбрасываться.       — Это тоже правда, потому что в ближайшие часы ты умрёшь.       — Из-за чего же?       — Из-за того, что я пробью твой череп тонфой, когда отдохну.       — Забавно всё-таки, что из нас двоих ты ранен сильнее.       Без лишних слов Хибари оторвал от своей рубашки кусок ткани и привычно перевязал им плечо.       — Я тоже люблю красивые жесты, — одобрил иллюзионист, молча наблюдавший за этими действиями. — Но ты ведь и сам понимаешь, что это тебе не поможет.       — Моё Пламя сильно ускоряет мою регенерацию. Время играет не на тебя. — Хибари выдержал паузу. Без медицинской помощи он бы полностью оправился не раньше, чем сутки, но с правильным оружием он бы согласился продолжить уже утром. — Впрочем, если ты хочешь увидеть перед смертью мою полную силу, мы можем договориться.       — И что же ты хочешь мне предложить?       — Ты переночуешь здесь. Я вернусь к утру, и мы подерёмся.       Хибари был почти уверен, что иллюзионист его не дождётся, но его устраивал этот исход. Найти беглеца будет несложно — легче, чем одолеть его без особенных тонф.       — Отличная идея.       — Договорились.       Хибари достал телефон и, решив переложить вызов медицинской команды на чужие плечи, набрал Гокудэру.       Хибари старался говорить такими формулировками, чтобы иллюзионист, даже подслушивая, ничего бы не понял. Тот, впрочем, нашёл себе другое занятие — вместо того, чтобы мешать, он спокойно осматривал трупы.       — Нашёл что-нибудь интересное? — спросил Хибари и, не добившись никакой реакции, громче добавил: — Я к тебе обращаюсь.       Иллюзионист встал и обернулся.       — Думал, ты всё ещё разговариваешь по телефону. Повтори, пожалуйста, что ты сказал.       — Нашёл что-нибудь интересное?       — Нет. Одна мелочь.       — Покажи.       — Извини, но это моя добыча.       Кажется, иллюзионист угрожал.       — Пока я не требую ею делиться. Покажи.       Держась на расстоянии, иллюзионист сжал одно из колец двумя пальцами и поднял ладонь.       — Сколько ты рассчитываешь за него выручить?       — Долларов четыреста.       Чтобы оценить цену точно, Хибари нужно было осмотреть кольцо внимательнее, но он видел достаточно, чтобы уверенно заявить:       — Мне дали бы больше.       — Безусловно, ведь я не Хранитель Вонголы.       Иллюзионист вздохнул и покачал головой.       Хибари поморщился. Он ненавидел нытьё.       — Не строй из себя слабака. Я видел твои кольца.       — Я говорю не о боевой силе, а о полезных знакомствах.       Хибари едва удержал на лице беспристрастность. Слова, которые сразу ему не понравились, несли в себе ещё более отвратительный смысл.       — Можешь отдать кольцо мне, — предложил он сдержанно. — Тогда на следующую встречу я принесу тебе деньги. Если переживёшь её — оставишь себе.       — Предпочту отказаться.       Иллюзионист осмотрел тела и направился к одному из дальних трупов; Хибари пошёл следом за ним. Миновав тело, иллюзионист оказался возле открытых дверей.       — Куда ты собрался? — спросил Хибари, нагнав его.       Иллюзионист обернулся.       — К машине. Если я не поем, завтра мы не сможем нормально подраться.       — Здесь есть еда.       — Не ем в незнакомых местах.       — Брезгуешь или боишься?       — Опасаюсь, — объяснил иллюзионист с улыбкой. — Половина еды в моём доме отравлена на случай незваных гостей.       Хибари посмотрел иллюзионисту в глаза, пытаясь понять, от чего тот страдал: от паранойи или от унылого чувства юмора.       — Хорошо. Пойдём.       На улице стало темнее. Хибари не знал, счёл ли в итоге Гокудэра вызов вертолёта целесообразным, но даже если воздушный транспорт в данной ситуации мог сэкономить время, медицинская команда не прибыла бы сюда быстрее, чем через полчаса. Сесть за руль сам Хибари всё ещё мог, но уже не хотел.       От безделья он последовал за иллюзионистом.       — Тебе в ту же сторону? — спросил тот, обернувшись через пару шагов на улице.       — Я хочу посмотреть номера на твоей машине.       Хибари нашёл бы иллюзиониста и так — своим действием он рассчитывал лишь в несколько раз ускорить поиски.       — Если я захочу сбежать, они тебе не помогут.       Вместо того, чтобы вступить в спор, Хибари снова достал телефон и, включив фонарик, посветил им под ноги иллюзионисту. Его случайная смерть от перелома шеи, если бы он споткнулся о камень, была бы разочарованием.       Подойдя к машине, первым делом Хибари осмотрел номера и приложил усилие, чтобы их запомнить. Уже потом он обратил внимание на сам автомобиль.       Иллюзионист носил длинные волосы, делавшие его более уязвимым на ближней дистанции. Учитывая его любовь к эстетике вместо практичности, Хибари не удивился бы увидеть машину с нестандартными габаритами — вроде тех, на каких ездил Конь. Их Хибари не переносил из-за воспоминаний о своём дурацком опоздании на собрание глав комитетов после одной из тренировок: когда сидевший за рулём машины Ромарио долго не мог найти место, где он мог бы законно припарковаться.       На деле машина иллюзиониста была обычных размеров. Хибари посчитал это проблеском адекватности — а потом заметил на передней двери грубо ободранную серую краску и вмятину. Может, иллюзионист просто не мог позволить себе ту машину, которую хотел бы приобрести.       — Как ты сказал? Ты в своей семье вроде дона? — спросил Хибари, посветив телефоном на вмятину.       — Я бы не называл нас семьёй, но да.       — Достойный твоего статуса автомобиль.       Иллюзионист зевнул, сонно прикрыв рот ладонью.       — Я угнал его утром.       — Как скажешь. Во сколько мы завтра встретимся?       — В двенадцать, — лениво ответил иллюзионист. — Постарайся не умереть.       — Не беспокойся. — За снисходительность Хибари посветил в его лицо фонариком; иллюзионист выставил руку в защитном жесте и отвернулся. — Не забудь завтра приехать.       — Не забуду.       Злоба в словах иллюзионистах подняла настроение Хибари до сносного.