Until the end

Штаб команды Альфа, 07:00 Столовая Чоноп тоскливо вздыхает, с грустью наблюдая за своим куратором, который осторожно, по стеночке, движется в противоположный конец столовой. С того знаменательного – и Чоноп действительно не побоится его так назвать – дня, когда они вместе выпили (ну, ладно, кто-то просто выпил, а кто-то конкретно так напился), Дэхен с завидной упертостью истинного барана его избегал; не приходил на тренировки, когда видел в коридоре, сразу же сворачивал, чтобы не столкнуться, и все в таком же духе. Чонопа такое поведение сначала удивляло, а потом начало откровенно раздражать; он порой на полном серьезе думал, кто же из них двоих старший и должен подавать хороший пример. И часто ему казалось, что Дэхен – отнюдь не выигрывающая сторона. Парень опускает взгляд в свой нехитрый завтрак, состоящий из яичницы с беконом, и начинает лениво ковырять его вилкой. Вообще он не был сторонником европейских столовых инструментов, но яичница категорически отказывалась подцепляться скользкими металлическими палочками, и у Чонопа попросту не оставалось выбора – ведь есть тоже как-то надо. Он уже не раз мысленно представлял свой разговор с Дэхеном. Продумывал разные варианты его развития, от дружелюбного «Мы были пьяными, с кем не бывает, давай забудем?» до сопливого «Хен, не бросай меня, ведь ты мне так нужен! Своим равнодушием ты разбиваешь мне сердце!». И он до сих пор не определился, какой из вариантов был лучше. Хотя тот факт, что ему придется делать первый шаг, он уже давно принял за аксиому. Вообще Чон Дэхен – редкостно трусливый человек! Кто, скажите на милость, так позорно сбегает в самом разгаре веселья, а потом делает вид, что ничего не было и что он вообще к этому непричастен?! Расковыренная вилкой яичница окончательно теряет свою былую привлекательность, и Чоноп, кривя губы, отодвигает тарелку со своим несостоявшимся завтраком в сторону. Вчера чрезвычайно взволнованный лидер команды Альфа отдал приказ всем оставаться при штабе, отменил все задания, и это все на целых два дня; Чоноп хотел все же с божьей помощью выловить своего куратора в каком-нибудь коридоре или кабинете и подробнее разузнать причины внезапного отступления (ни для кого в команде не было секретом, что на грядущую ночь готовилось нападение на команду Бетта, а приказ оставаться в штабе подразумевал его непосредственную отмену), но Дэхен с его поразительной наблюдательностью заметил появившегося на горизонте ученика раньше, чем тот успел хоть что-нибудь сделать, и благополучно ретировался в неизвестном направлении. В итоге недовольному Чонопу все разъяснял Менсу, которого он выловил из чисто мстительных соображений и потребовал объяснить, что происходит, потому что его куратор отказывается с ним разговаривать. Выведанная информация его ни на йоту не успокоила: война на некоторое время приостановлена из-за опасности ее раскрытия. Эту информацию профи-кураторы должны были сообщить своим ученикам. Чоноп сделал вывод, что Чон Дэхен в придачу к тому, что трус и баран, еще и эгоистичная свинья, потому что пренебрегает прямыми приказами самого лидера команды. Мимо его столика проходят о чем-то тихо переговаривающиеся Менсу и Сонель; Чоноп сначала не обращает на них внимания, но их непривычно серьезные лица без теней улыбок после минутного обдумывания ситуации его все же слегка удивляют. Он не привык видеть этих двоих такими убийственно спокойными – никто в команде не привык. Может, поэтому на них многие оборачиваются? Снайперы подсаживаются за столик к Дэхену и что-то ему сообщают; судя по помрачневшему выражению лица последнего, это «что-то» явно не носит радостного характера. Чонопу до жути интересно, о чем они разговаривают, но набраться наглости подойти и поинтересоваться ему пока что не хватает духа. Сонель и Менсу довольно быстро ретируются из столовой, и практически сразу за ними решает уйти и Дэхен; он оставляет свой поднос на столе и, распрямив плечи, быстрым шагом направляется к выходу. Однако его попытки к бегству пресекает не в меру любопытный его же собственный ученик. - Хен, - Чоноп неодобрительно щурит глаза и складывает руки на груди, показывая, что будет стоять на своем до последнего, - нам надо поговорить. Дэхен заметно бледнеет, но лишь на пару секунд; потом ему с помощью какой-то магии, которой Чоноп определенно не владеет, удается вернуть лицу его естественный цвет. - Не сейчас, Чоноп-а, я немного занят, - старший коротко кивает и пытается обойти своего ученика, но тот решительно встает прямо посреди прохода и раскидывает руки в стороны, не предоставляя возможности пройти мимо себя. - О чем ты говорил с Менсу и Сонель-хенами? Дэхен вопросительно вскидывает брови, гадая, как этот парень может так много замечать, ведь со снайперами они разговаривали не больше пяти минут. - Тебя это в любом случае не касается. Пропусти меня, у меня нет времени на бесполезную болтовню, - Дэхен говорит нарочито спокойно и выдержанно; обычно он так разговаривает с людьми, которых либо не знает или же которыми вообще не интересуется. Для Чонопа оба эти факта кажутся оскорбительными, и он, поджав губы, несколько раз мотает головой туда-сюда. - Хватит от меня бегать. Думал, я не замечу, что ты в последние дни прячешься от меня всеми возможными способами? Если это из-за поце… Дэхен расширяет глаза и резко бросается к ученику, зажимая ему рот рукой. - Заткнись, - шипит он ему на ухо и, только получив согласный кивок, убирает руку. Чоноп демонстративно отфыркивается и вытирает губы тыльной стороной ладони. Дэхен оборачивается и смеривает взглядом аля «что вы тут забыли» всех сидящих за ближайшими к ним столами, кто с интересом за ними наблюдал. «Все сидящие» синхронно сглатывают и утыкаются взглядами в свои тарелки, а Чон лишь едва заметно скалится в ответ. Внимание штаба – последнее, чего он хочет в отношениях с Чонопом. А если быть совсем точным, то он не хочет ни внимания, ни отношений. Но как только он поворачивается лицом к младшему, замечает у него хитрую ухмылку. Мун медленно облизывает пересохшие губы кончиком языка и делает вид, что не замечает взгляда, каким на него смотрит куратор; угрожающе усмехаясь, он тихо, чтобы не слышал никто, кроме Дэхена, говорит: - Если ты будешь продолжать меня избегать, я расскажу Сонелю о том, что мы целовались. И что тебе понравилось. Ты ведь представляешь, с какой скоростью эта новость разлетится по штабу… Куратор даже не обращает внимания на то, что Чоноп позволил себе фамильярность, не прибавив к имени снайпера привычное «хен»; в его глазах ясно читается ужас от одного только представления этой «скорости». Он обреченно вздыхает и кивает: - Ну, пойдем поговорим. Штаб команды Альфа, 07:30 Туалет Чонопу кажется, что туалет – далеко не самое романтичное место для признаний в любви и прочей подобной ереси, но ничего лучшего он не придумывает; он остро чувствует необходимость поговорить с Дэхеном прямо сейчас, потому что боится, что еще немного – и старший, нарушив данное обещание, снова от него сбежит. Как успешно, Мун вынужден признать, сбегал все последние дни. - Ну? – нетерпеливо спрашивает Дэхен, как только убеждается, что в туалете они одни. Младший поворачивается к нему лицом и, сцепив руки за спиной, покусывает губы, не зная, с чего начать; молчание затягивается, и Дэхен уже хочет сказать что-то в духе «ладно, давай отложим задушевные беседы на потом», но Чоноп наконец решается. - Ты ведь бегаешь от меня из-за того, что… между нами было? Чон не видит смысла спорить с очевидным; он осторожно кивает, но, впрочем, все же уточняет: - Я не бегаю… Я просто очень занят в последнее время. - Ага, занят настолько, что бросил своего ученика, когда вчера был дан четкий приказ всем кураторам оповестить своих учеников о ситуации с раскрытием войны. – В голосе младшего звучит откровенное недовольство и сарказм, и Дэхен чуть хмурит брови. – Знаешь, давай будем честными друг с другом? Если ты хочешь забыть, мы забудем. Куратор не верит собственным ушам и для достоверности переспрашивает: «Что?», на что получает спокойный ответ: - Если хочешь, мы забудем. А если нет… Хен, давай встречаться? Чоноп смотрит на старшего из-под своей рыжеватой челки и часто моргает, стараясь скрыть смущение от собственного провокационного предложения; что, впрочем, ему абсолютно не удается, потому что его выдают предательски алеющие щеки. Дэхену снова кажется, что он ослышался, однако переспросить он не решается. Вместо этого он круглыми от изумления глазами смотрит на своего ученика и прокручивает в памяти момент с поцелуем. Чоноп возбудился… Да чего там, Дэхен потом сам с нервно дрожащими пальцами избавлялся от напряжения, стоя под душем. Но отношения? Они что же, уподобятся Сонелю с Менсу? Парень беспомощно смотрит на младшего, и Чоноп ему слабо улыбается; улыбка становится более уверенной, когда Мун не видит во взгляде куратора четкого «нет». И уже эта простая мелочь его несказанно радует. - Если хочешь, я дам тебе время подумать, - он кивает в такт собственным словам, думая, что это вполне себе неплохая идея. Дэхен продолжает молчать, но по взгляду видно, что он тоже против этой идеи ничего не имеет. – Только, хен… Не игнорируй меня больше, ладно? Потому что это, во-первых, глупо и по-детски, а во-вторых, обидно, потому что мы оба – взрослые люди и вполне можем договориться. Старший запускает ладонь в волосы и запрокидывает голову назад, вглядываясь в светлые пластмассовые пластины навесного потолка. Чоноп решает, что сделал все, что смог, и, осторожно обогнув его, первым покидает туалет. «Хорошее же место ты выбрал для признания, Чоноп-а… Надо будет научить тебя настоящей романтике, что ли». Офис компании «Torico», 7:45 Ендже не помнит, в какой именно момент он смирился с несносным характером Химчана. В тот ли, когда он с какой-то радости заявился к нему в офис днем (при том, что ушел от него всего пару часов назад) и заявил, что они приступят к работе немедленно; или в тот, когда он категорически отверг предложение Ю поспать хоть пару часов, потому что они оба уже были совершенно без сил, а часы показывали третий час ночи; или же в тот, когда Химчан, сдавшись под напором организма и его естественных потребностей, вырубился прямо за рабочим столом своего врага. Ендже, привыкший накачивать себя литрами несладкого кофе, пока еще оставался в трезвом уме и здравой памяти… Или наоборот, он решил не зацикливаться и еще немного поработать, пользуясь повисшей после того, как Ким заснул, тишиной. Ендже просматривает все сайты, на которых содержится хоть какая-то информация, которая может их касаться, и отправляет их адреса Джиену; тот уже колдует над этими сайтами, взламывает их и удаляет «опасную» информацию. Вообще Ендже и Химчан в теории должны были отсылать хакерам своих команд адреса таких сайтов одновременно, но так как Ким преспокойно уснул, сложив руки на столе и устроив на них голову, младший позволяет себе наглость связаться с его хакером и периодически скидывает и ему работу тоже. Этой ночью не спят добрая половина участников войны, но больше всех работать приходится именно «прикрытиям», потому что только они виновны в том, что опасная информация просочилась в СМИ. Однако Ендже тоже не железный, да и кофе заканчивается как-то подозрительно быстро; сдавшись под давлением обстоятельств и банальной усталости, он засыпает прямо напротив Химчана, аналогично подложив руки под голову. Будит его громкий крик: «Вашу мать, восемь утра!» и сильный толчок в плечо. - Что? – сонным голосом интересуется Дже и широко зевает, нехотя открывая глаза. Его взору предстает растрепанный Химчан, который пышет гневом праведным и явно старается направить этот гнев в сторону конкурента-который-напарник. - Я спал! Ты спал! Сынхен и этот твой… как его там! Короче, тоже спали! Все спали! Полиция на ушах! Какого черта, Ю, я тебя спрашиваю, какого черта ты меня не разбудил?! Ендже равнодушно пожимает плечами и, выпрямляясь, с наслаждением потягивается; мышцы немного ноют от неудобной позы. - Прекрати кричать с утра пораньше, Ким. Я не разбудил, потому что сам уснул. - Но ведь ты мог попросить кого-нибудь из штаба за нами проследить?! Нам нельзя расслабляться! – Кажется, Химчан явно встал не с той ноги; точнее, он даже не вставал, а, судя по всему, попросту свалился на пол и от этого проснулся. Иначе как объяснить тот факт, что он до сих пор сидит на полу и гневно сверкает глазами? - Ты сам попросил, чтоб нас не трогали. Вот нас и не трогали. И вообще, чего ты истерики закатываешь? Прям как баба какая-то, - Ендже фыркает и многозначительно приподнимает брови, выразительно глядя на пол. – Я, конечно, признателен, что ты решил сэкономить и не вызывать мне уборщицу, а вместо этого протер пол своей филейной частью… Брюнет злобно шипит и с кряхтением поднимается на ноги; при этом у него такой комичный вид, как у обиженного на весь мир ребенка, что Дже не может удержаться от улыбки. Которую, впрочем, он тут же скрывает за деловитым покашливанием. - Ну, раз уж мы с тобой проснулись, предлагаю продолжить работу. – Предложение экс-конкурент, а сейчас не пойми вообще кто встречает с большим воодушевлением, чем новость касательно времени и его нехватки в целом; Химчан тут же усаживается на стул, на котором спал, и надевает на глаза очки. Ендже вчера очень удивился, когда увидел его в очках; он как-то всегда полагал, что у парня все должно быть идеальным, в том числе и зрение. Но часто так бывает, что впечатления обманчивы, и на самом деле Химчан все время носил линзы. Точнее, не все время, а лишь тогда, когда приходил к Ю в офис. Но долго в линзах не проходишь – заболят глаза, и парню пришлось раскрыть себя и свое «минус два» зрение. В принципе, Ендже не понимал, почему Химчан так стесняется своих очков: даже наоборот, младшему казалось, что в них он выглядит куда солиднее и привлекательнее. Ендже, конечно, не питал ложных надежд, что ему может нравиться его же соперник, но... но против фактов не попрешь: Химчан действительно относился к тому разряду людей, чьей красотой, как правило, вслух или же молча, на личное усмотрение, но восхищаются. - Ты лживый таракан, Ю Ендже! - через какое-то время с возмущением в голосе произносит Ким, тыча пальцем в монитор компьютера. Младший хмурится и с обидой в голосе тянет: - Во-первых, почему лживый, и во-вторых - почему таракан?! Не мог придумать оскорбления поэстетичнее?! - Ендже и правда задевает такое «прозвище», да и кого бы на его месте не задело? Слишком вызывающе и грубо, ему определенно не нравится. - Потому что тараканов надо истреблять, они мешают обществу. И везде лезут, куда не надо. Вот скажи, ты отправлял Сынхену адреса сайтов ночью?! До младшего, наконец, доходит причина внезапной вспышки, и он откидывается на спинку стула, лениво сдувая упавшую на глаза белую челку. - Ну, отправлял. Не все же Джи одному работать! - А мне ты сказал, что уснул вместе со мной! Ты работал после того, как я отключился! - Химчан явно настраивается на большую ссору, но к его несчастью, его псевдо-напарник совершенно не желает портить себе и без того неважное настроение; Ендже подается вперед и, прищурившись, с поразительной точностью тычет ему указательным пальцем в середину лба. - Если ты такой невыносливый, это не мои проблемы, - назидательно сообщает он и, ловко прибавив к указательному пальцу большой, награждает Кима несильным щелбаном. - Лучше бы спасибо сказал, что я выполнил твою работу и дал тебе выспаться. Ты все же такая неблагодарная свинья! - Ну, спасибо, - огрызается Химчан в ответ и спихивает со своего лба чужие пальцы, попросту схватывая Ю за руку и с силой припечатывая ладонью вниз к поверхности стола. - Лапки при себе держим, а то я знаю твои наклонности. Теперь настает черед Ендже недобро скалиться и посылать старшему взгляды, которыми впору убивать. Он что, все же действительно ему ту сцену всю жизнь припоминать будет?! - У тебя совершенно нет чувства такта. - Оно мне не требуется для того, чтобы грамотно выполнять свою работу, а значит, все в порядке, - Химчан показывает ему кончик языка и отворачивается к экрану компьютера; Ендже на такой жест лишь закатывает глаза и демонстративно складывает руки на груди. В его душу начинают закрадываться сомнения - а кто же из них двоих все-таки старший. И в теории - более опытный. Штаб команды Бетта, 9:30 Кабинет лидера Ухен тихо стучится в дверь и, услышав негромкое: «Войдите», все же решается повернуть ручку. Он со вчерашнего дня не может найти себе места от сомнений и противоречий, терзающих его и без того измученный мозг; но утром, проспавшись и обдумав все еще раз на свежую голову, он все-таки решает, что поблагодарил лидера вчера на уровне «очень даже так себе» и вполне может исправить это упущение. Все-таки ему жизнь спасли, а не коробку с шоколадными конфетами подарили. Парень просовывает в кабинет голову и скользит взглядом по стенам; недоуменно вскидывает брови, не находя нужного ему объекта. Впрочем, «объект» замечает его первым и приветливо машет с дивана, на котором расположился. - Доброе утро. Ты чего так рано встал? - Сонгю делает рывок и из лежачего положения в один миг эволюционирует до сидячего; Ухен бормочет тихое приветствие и заходит в кабинет целиком, честно доходит до дивана и останавливается в шаге от него, вопросительно глядя на старшего сверху вниз. Сонгю пожимает плечами, показывая, что ему лень подниматься, и приглашающе похлопывает рукой по месту рядом с собой. Ухен кивает и принимает приглашение, усаживаясь рядом с парнем на диван. И тишина. Сонгю сверлит младшего вопросительно-заинтересованным взглядом, а Ухен судорожно пытается придумать, что сказать. Снова банальное «спасибо»? Или разойтись на нечто большее, чуть ли не на серенады под окном в благодарность? Вообще, дайте только Нам Ухену волю - и он перед вами так расстелится, что вы потом всю жизнь помнить и восхищаться будете. Правда, никто не гарантирует, что распинаться он будет от всей души и чистоты сердца, но приятно вам будет однозначно - Ухен в силу природного обаяния умел находить подход практически к каждому человеку, за исключением тех, кто ему изначально не нравился. Сонгю в этот список не входил, и потому Нам чувствовал, что вполне может придумать что-то особенное. Вот только это «что-то особенное» упорно не желало придумываться. - Я хотел сказать... - наконец начинает Ухен и, справившись с эмоциями (школа Чон Дэхена все же не прошла даром), поворачивается лицом к лидеру команды Бетта. Сонгю выжидающе смотрит на него, и этот его взгляд прибавляет парню уверенности. - Я не должен был подвергать сомнениям твой приказ не приближаться к перилам. - Ухен опускает голову, рассматривая кожаную обивку дивана. Ему до ужаса тяжело сейчас держать прямой зрительный контакт с собеседником. - Прости меня, я повел себя неправильно и заставил тебя волноваться. - Вообще во второй части предложения Ухен откровенно сомневается, потому что тогда, на крыше, был слишком шокирован происходящим, чтобы заметить неестественную бледность на лице Сонгю; все это время он ошибочно полагает, что крики старшего на него были не более чем просто отчитыванием за несоблюдение правил, а отчитывание не всегда равняется волнению и беспокойству. Сонгю чуть склоняет голову вбок, изучающе рассматривая кончик Ухенова носа. - Я рад, что ты хотя бы сейчас это понял. - Я понял еще вчера, но не решился подойти и сказать, - честно отвечает младший и все же чуть приподнимает голову, глядя на сидящего рядом с собой человека из-под челки. Сонгю закатывает глаза и, протянув руку, чуть приподнимает его темные волосы, пальцами касаясь лба, чтобы четко и без помех ловить слегка удивленный взгляд Нама. - Я такой страшный, что ты боишься просто со мной поговорить? - Вовсе нет, просто я подумал, что ты не захочешь меня видеть. Сонгю убирает руку с чужого лба и нацепляет на лицо маску самого равнодушного равнодушия, на которое только способен. Ухен понимает, что сказал что-то не так, лишь спустя несколько секунд; он беспомощно разглядывает профиль отвернувшегося лидера и заламывает пальцы, не понимая, в чем причина такого поведения. - Хен... - Да, ты прав, - внезапно обрывает его старший и поднимается с дивана, сразу же быстро перемещаясь к окну; он останавливается рядом с ним и чуть раздвигает полупрозрачные занавески, глядя на тяжелые мрачные тучи, укутавшие Сеульское небо сегодня утром. - Будь тогда на твоем месте кто-то другой, я бы, не задумываясь, отстранил его от деятельности команды за такую вольность. Почему я должен поступать с тобой по-другому? Ухен беззвучно ахает, но не находит, что сказать; он лишь тоже поднимается на ноги и замирает, в упор глядя лидеру в спину. Он знает - Сонгю прав. Чертовски прав. Кто он для него, чтобы поступать с ним как-то по-особенному? Он даже не может точно сказать, друзья ли они. Как только до его сознания доходит эта мысль, Ухен чувствует, что внутри него будто что-то обрывается. И это отнюдь не жалость из-за проваленного первоначального плана «втесаться в доверие». - Почему я не могу поступить с тобой так же, как со всеми? - внезапно совсем тихо добавляет лидер, интонацией явно выделяя «не могу», и в этом вопросе слышатся едва заметные нотки отчаяния; его голос слишком тихий, но в тишине кабинета слова слышны Ухену вполне отчетливо. Его губы сами собой расползаются во вполне уверенную улыбку. В пару широких шагов преодолевая разделяющее их расстояние, Нам уверенно обхватывает руками чужую талию, а подбородок удобно устраивает на плече Кима. - Потому что я - это я? - эта мысль кажется ему вполне логичной, и он искренне не понимает, почему Сонгю в ответ лишь как-то печально усмехается. - Может быть. - И ты не можешь на меня долго обижаться, - довольно констатирует Ухен, буквально мурлыча старшему на ухо. Сонгю в ответ с наигранным возмущением приподнимает брови и пытается расцепить руки Нама вокруг себя, но сдается почти сразу же, мысленно удивляясь, откуда в Ухене, даже не бойце, столько силы. Просто повезло, мать-природа с рождения наградила? - Хен, - внезапно серьезным голосом спрашивает младший, и лидер команды Бетта мгновенно успокаивается, обращаясь в слух, - эта крыша... С ней что-то не так, верно? Я вообще не боюсь высоты, но там... я думал и все равно не смог понять, что же конкретно произошло. По голосу слышно, что данная проблема парня немало беспокоит, хотя он и пытается скрыть волнение за привычной ему напускной беспечностью. Сонгю решает, что скрывать правду бессмысленно, и лишь несколько раз кивает. - Это место очень странное. Если кто-то подходит к перилам, он обязательно потеряет равновесие и упадет, если его вовремя не дернуть назад. Никто не может объяснить, почему все так получается, раз за разом... Возможно, поэтому в свое время проход на нее закрыли. Ухен морщится и недовольно надувает губы; ему в голову приходит мысль, которую он тут же спешит озвучить лидеру, чем вызывает у него невольную улыбку: - Я больше не буду тебя туда пускать одного, там определенно опасно, - Ухен легонько дует старшему в ухо, отчего Ким втягивает голову в плечи и пытается вывернуться из цепких объятий. - Я не подхожу к перилам, у меня присутствует еще инстинкт самосохранения, - деловитым тоном оповещает его Сонгю, на что тут же получает еще одно дуновение, правда, теперь уже в шею. - Нет, серьезно, прекрати! Ухен начинает подозрительно весело хихикать, и лидер сильно подозревает, что в присутствии этого парня медленно, но верно начинает рушиться его непоколебимый железный лидерский авторитет. Но дальше подозрений дело не заходит, потому что Сонгю уже в который раз с недоумением осознает, что просто не находит в себе сил возразить. В кабинет без стука заглядывает Банг Енгук; когда он видит своего начальника и парня, хихикающего над ним и при этом крепко его обнимающего, он многозначительно ухмыляется и, прокашлявшись, нарочито громко сообщает: - Я, пожалуй, попозже зайду. А вы продолжайте, продолжайте, - он хмыкает и закрывает за собой дверь. Ухен что-то весело кричит ему вслед, а Сонгю чувствует жгучее желание провалиться сквозь землю. Ведь он осуждал Енгуковские с Джело обжимания по углам. Именно он запрещал показывать все это перед другими бойцами, аргументируя тем, что это подрывает моральные устои общества и вообще это неправильно. Именно он просил не делать при нем ничего «непристойного». И судя по ухмылке Енгука, ему за все запреты еще неплохо отомстят, умело используя только что случайно увиденную сцену... Ухен совершенно не замечает лидерского смятения и продолжает что-то взахлеб рассказывать; и, что удивительно, его бесполезная на первый взгляд болтовня в конце концов окончательно отвлекает внимание лидера от Енгука с его учеником и их «нестандартных» отношений. Штаб команды Бетта, 10:50 Тренировочная [OST к следующим 2м подчастям главы: Breaking Benjamin – Diary of Jane] Енгук вздыхает и толкает тяжелую дверь; заглядывает внутрь тренировочного зала и сразу же вылавливает взглядом синюю макушку, обретающуюся около секции стрельбы. Парень думает несколько секунд, а затем решительно направляется к Джело, пользуясь тем, что тот слишком увлечен и вряд ли успел его заметить. - Ты превосходно стреляешь, зачем тебе лишние тренировки? - Голос Енгука звучит как-то подозрительно вкрадчиво, и в нем слышится затаенная хитрость; Джело вздрагивает и нажимает на курок раньше, чем планировал. Итогом внезапного появления Банга становится красивое попадание в самый центр мишени. - Я же говорил. Даже сейчас ты не промахнулся. - Енгук опирается на стойку, которая служит поддержкой для начинающих снайперов при тренировках, и смотрит на младшего; Джело вытирает со лба пот тыльной стороной ладони и быстрым ловким движением перезаряжает пистолет. - Если ты ищешь способ снова со мной полаяться, то иди-ка ты лесом, - бурчит младший, даже не глядя на собеседника. Енгук вздыхает, но все же гордость берет свое; он недовольно сверкает глазами и цедит: - Вообще-то я пришел поговорить, но раз тебе так противно мое присутствие, я, пожалуй, удалюсь. - Валяй, - равнодушно кивает Джело и, зажмуриваясь на один глаз, снова прицеливается; Енгук мысленно считает: раз, два, три... - Чжунхон. Джело ойкает, его рука вздрагивает, и холостой патрон летит куда-то в угол, далеко от мишени. Впрочем, парню на это наплевать; он с круглыми от изумления глазами переводит взгляд на Банга. И буквально на глазах звереет. - Я просил, мать твою, просил! - взвывает он и, отбрасывая пистолет в сторону, начинает угрожающе надвигаться на старшего с явным намерением если не придушить прямо на месте, то явно покалечить. Учитывая то, что по росту он Енгука обходил, Бангу вполне было за что побеспокоиться. - Забудь его! Енгук медленно выпрямляется и примирительно поднимает руки вверх; на его губах мелькает коварная усмешка. - С какой стати я должен забывать твое настоящее имя? Джело испуганно озирается и убийственным взглядом сощуренных глаз сразу же устраняет все заинтересованные лица и обращенные в слух уши других тренирующихся бойцов; мало кто знает его настоящее имя, и раскрывать себя парень не собирается никогда. Он мечтал забыть свою прошлую жизнь, а что может напомнить о ней лучше, чем собственное имя? Хотя многие пытались все же выяснить правду и узнать, чем занимался Джело до того, как попал в команду, все терпели крах. И лишь один человек знал всю правду; правда, Енгук никогда еще не позволял себе использовать это знание против младшего, но... Но сейчас у него нет выхода. Джело снова поворачивается к старшему и озлобленно шипит: - Пошли за мной. Енгук пропускает явную наглость и фамильярность в обращении мимо ушей и согласно кивает; Джело в последний раз обводит тренировочный зал взглядом, красноречиво намекая никому за ними не сметь идти, и первым направляется к выходу. Штаб команды Бетта, 11:00 Где-то среди этажей в коридоре Синеволосый парень разъяренно пыхтит и раздувает ноздри, крепко сжимая руки в кулаки; он не знает, куда точно идет, но знает одно - подальше от людских глаз, потому что скандал, который он собирается снова закатить Енгуку, для его же безопасности не должен никто слышать. За его спиной слышатся торопливые, но негромкие шаги; порой Джело поражался, как помощник лидера может так быстро и при этом практически бесшумно передвигаться. Для бойца такой талант очень даже полезен, и Джело мысленно иногда даже завидовал Бангу. Он, будучи на эмоциях, как правило, тишиной не отличался. Наконец Джело замирает посреди коридора и, глубоко вздохнув, поворачивается лицом к Енгуку; старший на удивление спокоен и смотрит на парня перед собой с некоей долей любопытства, что раздражает Джело еще больше. Он делает большие глаза и тихо, но вполне отчетливо произносит: - Ты гребаный эгоист, Банг Енгук. Енгук вскидывает вверх правую бровь, но пока хранит молчание. - И совершенно не умеешь держать язык за зубами, - добавляет младший, но ответной реакцией служит лишь вторая приподнятая бровь. - Ты думаешь только о себе! - вдохновенно продолжает Джело, надеясь получить взамен хоть что-то. Бог свидетель, он сейчас почему-то просто мечтает поругаться с Банг Енгуком. Но вот Енгук, кажется, его желания не разделяет. - Все высказал? - негромко интересуется он и, получив вместо ответа лишь недовольный прищур темных глаз, делает шаг вперед; Джело инстинктивно отступает назад. Енгук насмешливо усмехается и продолжает наступать; младший с той же активностью идет вперед спиной, не сводя с помощника лидера подозрительно-выжидающего взгляда. Енгук знает, что означает этот взгляд: вызов. Джело. Бросает. Ему. Вызов. Эта мысль его невероятно злит, и в душе тут же просыпается желание доказать этому нерадивому ребенку, кто есть кто и с кем не надо спорить ради собственной же безопасности. Он резко прибавляет шагу, и не ожидающий такой внезапной смены настроения Джело спотыкается; пока он чертыхается и выпрямляется, Енгук уже тенью скользит вперед и оказывается практически к нему вплотную. «Собственно, Чжунхон, ты сам напросился». Старший хватает парня за грудки и толкает вбок, к стене; Джело шипит и жмурится, когда чувствует довольно болезненный удар о прохладный бетон. Он пытается вырваться из крепкого захвата, но Енгук буквально вжимает его в несчастную стену. При этом глаза у старшего горят каким-то фанатичным блеском, и Джело в конце концов решает временно оставить попытки освободиться и лишь гневно смотрит на Банга. - Ты, кажется, забываешься... - практически шепчет Енгук, но при этом в его голосе столько убийственной многообещаемости, что младший невольно на пару секунд отводит взгляд. Помощник лидера усмехается и продолжает: - Кто из нас двоих эгоист - так это ты. Я даже пришел к тебе первым, потому что мне не нравится, когда мы ругаемся... Но тебя, очевидно, все устраивает? - Более чем, - едко улыбается Джело в ответ, но в следующую секунду болезненно охает - Банг придвигается к нему еще ближе, и дышать становится уже затруднительно. Парень снова начинает вырываться, но все попытки грубо пресекаются Енгуком простым захватом обоих запястий и припечатыванием их к стене над головой самого Джело. Старший скалится и вскидывает брови: - Ну что, нравится? Нравится чувствовать себя жертвой... Чжунхон? Джело широко распахивает глаза от осознания, что его истинное имя произнесли за одни сутки уже дважды; он резко дергает руки вниз и вырывается, а затем упирается ладонями Бангу в грудь, пытаясь отодвинуть от себя. - Свали, дышать мешаешь, - хрипит он, но сдвинуть Енгука с места ему упорно не удается; создается впечатление, что старший - какой-то робот, весящий не менее двух тонн, иначе как ему удается при таком сопротивлении ни сдвинуться даже ни на миллиметр? Банг утробно рычит и со всей силы припечатывает кулак к стене прямо рядом с головой своего ученика; Джело от неожиданности даже перестает сопротивляться и круглыми от удивления глазами смотрит на него. - Дышать, значит, мешаю? - хмыкает Енгук, и младший слышит угрожающее похрустывание суставов его второй, пока еще свободной, руки. - А жить не мешаю? Помнится, ты говорил, что не хочешь меня видеть? - Не имею привычки отказываться от своих слов, - с вызовом бросает Джело, вкладывая в свой взгляд максимум ненависти, на которую он способен. Которая, впрочем, бесследно угасает, уступая место удивлению и шоку, а потом и возмущению, когда Енгук неожиданно подается вперед и... целует его. Откровенно, больно и как-то... по-собственнически. Джело чувствует, как чужой горячий язык пробегается у него по губам и, пользуясь его изумлением, сразу же врывается в теплый рот, скользит по ровному ряду зубов и, наконец, захватывает в плен его язык. Парень только сейчас осознает происходящее и пробует оттолкнуть от себя старшего с удвоенной силой, на которую он только способен, но практически сразу же его руки перехватывают цепкие длинные пальцы; финальной точкой отказа от сопротивления становится тот факт, что Енгук уверенно переплетает свои пальцы с его. Джело тихо стонет что-то сквозь поцелуй и закрывает глаза; он никогда не умел сопротивляться Бангу, когда тот использовал такие грязные приемы. Колени парня подкашиваются, и он чуть сползает вниз по стене; Енгук удерживает его на весу, придавливая своим телом, но все же позволяет ему опуститься так, чтобы быть ниже по росту. В их паре, как Джело это ни печально признавать, доминирует все-таки явно не он. - Сволочь... - парень, тяжело дыша, первым разрывает поцелуй и чуть отворачивается, все еще не открывая глаз; Енгук почти нежно обхватывает губами мочку его уха, обводит языком круглую черную сережку и с негромким, но все же очень смущающим младшего чмоком наконец-то отстраняется, частично оставляя его в покое. - Всегда таким был, - его дыхание тоже сбилось, но все же это не мешает парню эффектно усмехнуться. Джело неодобрительно смотрит на него из-под полуопущенных ресниц и всем своим видом дает понять, как он относится к такому поведению. Ему нравится. Ему нравится, что бы он ни говорил, и Енгук это знает. Их отношения вообще сложно описать каким-то конкретным словом. Любовь? Джело очень сомневался, что это именно она, потому что для любви их отношения были слишком неопределенными, непостоянными и, главное, периодически достаточно грубыми. Секс? Они ни разу не спали вместе, но и то только потому, что Енгуку этого, видимо, не хотелось; потому что Джело знал - если бы Банг предложил, он бы просто не смог отказаться. Дружба? Да, разумеется, все друзья периодически страстно целуются, а потом с невиданным усердием делают вид, что ничего не было. Привязанность? Скорее всего, именно это слово подходило под описание их отношений, но оно казалось Джело каким-то слишком... сухим. Безэмоциональным. В то время как, находясь рядом с Бангом, он всегда испытывал просто невообразимую гамму различных эмоций. - Успокоился? - хмыкает Енгук и, получив короткий кивок, все же отходит на шаг назад. Младший выпрямляется и, театрально схватившись за сердце, делает шумный вдох. - Я выжил! Я не умер от нехватки кислорода! Енгук едва заметно улыбается, постукивая кончиком указательного пальца по кожаному ремню на джинсах; их с Джело отношения попросту не поддаются описанию, потому что только больному человеку сгодится такой способ «перемирия», и только больной человек теперь сделает вид, что глобальной ссоры между ними никогда и не было, и будет вести себя так, как раньше - спокойно, немного дурачась, но в целом - вполне адекватно. Видимо, они с Джело все же больные. Офис компании «Torico», 12:00 Ендже сдавливает указательными пальцами виски и массирует их, пытаясь унять подступающий поток вселенского раздражения. Объект, из-за которого это раздражение и возникло, уже второй час подряд тщетно пытается воззвать у парня к совести: - Ты вообще умеешь делать что-то нормально?! Без халявы?! Ты пропустил целых два стратегически важных интернет-журнала! - Химчан надрывается без умолку уже сколько времени, грозно размахивая руками и тыча какими-то бумагами в сторону Дже; младший мысленно успел сотню раз забрать и столько же вообще похоронить свои мысли касательно того, что его почти-напарник - милый. Ни к черту он милый! Он заноза в заднице, которую Ендже очень хочется вытащить, но которая, увы, отказывается вытаскиваться, вместо этого все больше и больше капая ему на мозги и медленно, но верно доводя парня до ручки. - Как тебя вообще на такую должность взяли! Ваш лидер, наверно, совсем идиот! - продолжает тем временем распаляться Химчан; он так увлекается, что совершенно не замечает внезапного нездорового блеска в глазах у младшего. Ендже подскакивает со своего стула и в два шага проносится через весь кабинет, останавливаясь прямо перед Кимом. Возмущенно смотрит на него пару секунд, пока до брюнета доходит, что его крики вроде как не остались незамеченными, и с силой бьет в челюсть. - Не смей оскорблять моего лидера, ничтожное ты отродье! Химчан от неожиданности даже не успевает что-то высказать, потому что удар у Ю, как он про себя отмечает уже позже, поставлен весьма неплохо, и как следствие Ким оказывается на полу. Он подносит руку к губам и морщится, сразу же ее отдергивая: больно. На тонких изящных пальцах четко видны красные следы. - Ты... - пораженно шепчет Химчан, не в силах отвести взгляда от собственной крови, - ты... - Ты сам нарвался, - заканчивает за него Ендже, переворачивая смысл непрозвучавшего Кимовского предложения в свою пользу, и с удовлетворенным выражением лица направляется обратно к своему временному рабочему месту. Химчан благодаря своей природной наглости и беспардонности (иначе Ю никак объяснить не может) выселил его с его рабочего стола и оккупировал его компьютер, так что парню пришлось использовать второй стол, который обычно предназначался его секретарю. Брюнет провожает его изумленным до глубины души взглядом и только после этого поднимается с пола. Он еще раз, скорее, неосознанно касается пальцами разбитой губы и морщит нос; Ендже вздыхает и, наклонившись, открывает нижний ящик стола. - Иди сюда. Химчан вопросительно приподнимает брови, но его жест остается незамеченным - младший в данный момент роется в ящике в поисках чего-то непонятного, повернувшись к нему спиной. Ну, ладно. Не спиной. Тем, что несколько ниже спины... Но Химчан мысленно все же обзывает это место спиной, потому что называть вещи своими именами ему кажется слишком грубым и неэстетичным. А у Дже довольно неплохие ноги, длинные и стройные... И обтягивающие джинсы на нем вполне неплохо сидят... Странно, что он раньше этого не замечал. Осознав, что он думает о своем временном напарнике явно не как о вечном враге, Химчан шумно втягивает воздух через нос и прикусывает щеку с внутренней стороны, стараясь прогнать непрошеные мысли из головы подальше. - Ты идешь или нет? - доносится до него раздраженный голос младшего, и парень, на автомате кивая, ловко огибая стол, все же подходит к Ендже. Блондин наконец выпрямляется и с видом, который Химчан про себя охарактеризовывает как «спас планету, не меньше», поворачивается к нему лицом. В руках он держит аптечку. На красноречивое недоуменное хлопанье ресницами Ендже пожимает плечами и ставит аптечку на стол, тут же выуживая из нее антисептик и ватную палочку. - Садись, - он кивает на свой стул, и Химчан, все еще пребывая в состоянии легкого недоверия, все же послушно садится. - Рот чуть приоткрой, - в приказном тоне требует Дже, и Ким, к своему удивлению, выполняет и это условие. - И - последнее: ради бога, смотри не на меня, а куда-нибудь в другую сторону, а то меня от твоего глупого наивного вида просто воротит. Химчан уже хочет возмутиться, но Ендже ловко смачивает ватную палочку антисептиком и аккуратно касается разбитой губы, вынуждая его замолчать. Пока он терпеливо обрабатывает следы собственного рукоприкладства, старший замечает за ним несколько любопытных вещей. Во-первых, Дже удивительно быстро переключается с одной проблемы на другую, и если всего каких-то пару минут назад он, судя по взгляду и какому-то встрепанному виду в целом, был готов Химчана убить, то сейчас уже с упоением возится с обработкой ранки. Во-вторых, он очень смешно надувает губы и хлопает ресницами, когда старается сделать что-то максимально аккуратно (и безболезненно для все того же Химчана), и, судя по всему, таким образом выражается его сосредоточенность. И в-третьих, Ким самым бессовестным образом пялится на младшего все то время, пока он занимается с его разбитой губой, напрочь игнорируя просьбу «не смотреть». Правда, последнюю вещь Химчан замечает уже за собой, а не за Ендже, но она ему все равно не нравится. Когда младший заканчивает с обработкой, он выбрасывает ватную палочку в мусорку и аккуратно закручивает крышечку на бутылочке с антисептиком. Все это время он старательно не смотрит Киму в глаза, но в конце концов не выдерживает и с усмешкой интересуется: - Я такой обворожительный, что ты взгляда не можешь оторвать? Химчан дергается и несколько раз смущенно моргает, понимая, что он действительно до этого момента так и не смог оторвать от младшего взгляда. На него накатывает ощущение де жав ю, и внезапно в памяти всплывает эпизод: «Так сексуально выгляжу, что ты аж в прострацию ушел?» Химчан мотает головой из стороны в сторону, напрочь забывая, что за ним в этот момент с немалым интересом наблюдает Ендже. «Знаешь, в чем твоя проблема, Ю? В том, что ты совершенно не умеешь выбирать грамотные для соблазнения цели. Я, конечно, все понимаю, но я, в отличие от некоторых, натурал». Ведь тогда он тоже, помнится, непозволительно долго смотрел на младшего. - Скромность зашкаливает, да и самомнение тоже, - бурчит парень и поспешно отворачивается; машинально подносит руку к лицу и уже хочет коснуться обработанной ранки. Глаза Ендже расширяются, и он с громким: «Нет!» хватает Химчана за запястье, не позволяя дотянуться до губ. - Инфекцию занесешь, я что, зря распинался?! - возмущенно заявляет он и с силой дергает старшего за руку на себя; Химчан по инерции поднимается на ноги и тут же чувствует, что его запястье свободно, но вместо этого его настойчиво толкают в спину в сторону его временного рабочего стола. - Вали уже на свое место, Чан, - устало просит Ендже и, убедившись, что Ким вполне может пройти несколько шагов без его чуткого контроля, плюхается на освободившийся стул. Как только Химчан занимает свое место, он еще некоторое время, прищурившись, разглядывает младшего, но тот как будто специально уткнулся в монитор и совершенно не замечает направленных на него изучающих взглядов. Мысленно приписывая себе звание сталкера и параноика, Химчан со вздохом надевает очки и принимается за свою работу.