Until the end

Штаб команды Альфа, 12:30 Компьютерный центр Джиен кашляет, прикрывая рот рукой, и про себя удивляется, как он умудрился простудиться, практически не выходя из собственного кабинета. Рядом с ним вертится обеспокоенный его состоянием Сынри, он то и дело носится от кофеварки до рабочего места старшего и обратно, едва успевая буквально литрами вливать в Джиена кофе. Сынри уже несколько раз за утро предлагал ведущему программисту спуститься в больничный отсек, где его бы щедро накормили «волшебными лечащими таблеточками», но Джиен каждый раз упрямо отказывался и все больше хмурился, складывая руки на груди и демонстративно утыкаясь взглядом в экран компьютера. Нет, он был совсем не против заботы, которой одаривал его помощник; но порой ему хотелось от чистого сердца и с самыми наилучшими пожеланиями послать Сынри куда подальше. Просто потому, что благодаря чрезмерной активной деятельности, которую тот развивал вокруг его, Джиена, персоны, сам Квон чувствовал себя какой-то слезливой девчонкой, которая только и требует, чтобы ее бойфренд исполнял все ее капризы. Сынри, наверно, отлично подошла бы роль чьего-то парня - потому что столько щенячьей преданности в глазах и столько искреннего желания помочь Джиен не видел, пожалуй, ни у кого. Хотя он и так достаточно мало кого видел, учитывая, что последние годы практически безвылазно находился при своих компьютерах. Когда Сынри с его ноющим «Ну, хен, ну, сходи в больничный отсек» надоедает окончательно, Джиен не выдерживает и, подозрительно сощурившись, противным голосом с нотками нарциссизма тянет: - Что ты вечно возле меня крутишься? Насколько я помню, твое рабочее место, Сынри-а, - Квон демонстративно поднимает вверх указательный палец и медленно переводит его на противоположный угол кабинета, - там! - Хен, я ведь помочь хочу, - опешивший от такого явно плохо завуалированного намека помощник быстро берет себя в руки и даже позволяет себе чуть глуповатую милую улыбку, за что получает новую порцию раздраженного шипения и отмахивания руками. - Я говорил, что мне нужна помощь? - цедит Джиен сквозь зубы и тут же сам отвечает на свой вопрос: - Нет! Не говорил! Так что, если тебе нечем заняться, свали в туман, пожалуйста, а то мне твое бестолковое мельтешение перед глазами порядком надоело. - Парень презрительно хмыкает и отворачивается в противоположную от растерянного лица помощника сторону. Джиен не понимает, зачем все это сказал; он точно знает, что потом будет жалеть, и ему явно придется извиняться перед Сынри, но почему-то очень хочется сейчас просто остаться одному. Пусть на него и будет обижен весь мир в лице помощника, пусть младший сейчас, гордо вздернув подбородок и старательно делая вид, что слова начальника его ни капли не задели, выйдет из кабинета и оставит наконец-то его одного размышлять над проблемой, что он в последнее время стал каким-то уж слишком нервным и ко всему цепляющимся. Сынри ничего не отвечает, он лишь честно ждет с минуту, не двигаясь с места, а затем все так же молча ставит чашку с новой порцией кофе на стол перед Джиеном и выходит из кабинета. Над чашкой поднимается витиеватый ароматный дымок, и Квон, убедившись, что дверь закрыта, тянется к ней обеими руками; с наслаждением делает первые глотки залпом, закашливаясь от горячего свежего кофе и абсолютно не замечая, что он обжигает горло. Ему просто хочется ярких и фееричных ощущений, которые бы так сильно контрастировали с его обыденными серыми буднями. Джиен думает всего пару минут, а затем все же решается; и хотя они с Топом общались не далее как всего часа три назад последний раз, когда обсуждали очередную систему безопасности в полицейском участке и делились своими впечатлениями касательно проведенной работы, парню кажется, что он вполне имеет право написать ему сейчас. Ведь они уже столько раз обсуждали какие-то темы, не касающиеся войны непосредственно; так почему бы и нет? Штаб команды Альфа, 14:00 Кабинет лидера Ховон, мирно просматривающий отчет от Ендже касательно прогресса в устранении протечки информации, невольно вздрагивает и чуть не подпрыгивает от громкого треска, с которым открывается дверь в кабинет; на пороге возникает фигура Чан Дону, который, подозрительно сузив глаза, вперивает взгляд в своего помощника. Ховон недоуменно вскидывает брови в ответ и на всякий случай откладывает отчет на стол, мысленно подготавливая себя к внеплановому отступлению: он прекрасно знал, что Дону отличался редкостно богатой фантазией и мог надумать себе всего, что угодно, касательно него самого. Не всегда хорошего. Такие вспышки негатива у Дону случались редко и обычно только тогда, когда ему кто-нибудь сообщал либо прямо, либо косвенно про Ховона какие-то сплетни; и лидер, не разбираясь в ситуации, тут же несся к помощнику, чтобы все выяснить. Зачастую Хое приходилось какое-то время от него побегать, прежде чем он получал более-менее нормальную возможность объясниться и втолковать растерянному старшему, что совершенно необязательно все грехи на этой планете - его, Ховона, авторства. И вообще, чаще всего он оказывался совершенно непричастным к той или иной проблеме, с которой приходил к нему лидер. Вот и сейчас - Дону делает шаг вперед и, захлопывая за собой дверь, складывает руки на груди, не сводя с замершего в кресле помощника недоверчивого взгляда. - Кто тебе опять про меня что сказал? - спокойно интересуется Ховон, чуть склоняя голову вбок. Лидер качает головой и тихо цедит сквозь зубы: - Ты ведь никогда не думал о том, чтобы перейти на сторону Бетт? Помощник вздыхает и закатывает глаза, вкладывая в свое выражение лица максимум скепсиса, на который он только способен. - Не думал. И думать не собираюсь. Еще глупые вопросы? - А выйти из игры? - Дону сверкает глазами и быстрыми шагами доходит до стола, опирается на него обеими руками и склоняется вперед, прямо к лицу младшего. Ховон инстинктивно отталкивается ногой от пола и откатывается на кресле на колесиках от стола подальше, потому что тот факт, что он находится в зоне досягаемости чем-то явно разозленного лидера, его несколько напрягает. - Нет, да и невозможно это, - он пожимает плечами и наконец-то спрашивает: - А к чему, собственно, такие вопросы? Дону выпрямляется и неожиданно вздыхает, теряя весь свой боевой пыл; вытаскивает из кармана небольшую записку и протягивает ее младшему. Ховон окидывает записку заинтересованным взглядом, затем смотрит на лидера и, дождавшись раздраженного «Да верю я тебе, верю», все же протягивает руку. Записка содержит в себе довольно неприятную информацию, и помощник лидера хмурится, понимая, что так разозлило Дону. В их рядах завелся предатель. - Ендже говорит, что они с... Химчаном, кажется, - старший морщится при упоминании «прикрытия» команды Бетта, - займутся выведением сволочи на чистую воду, и потому нам не о чем больше беспокоиться. Правда, он попросил, чтобы это пока осталось в секрете. В курсе только я, ты и Джиен, которому и пришло сообщение на почту от Дже, - лидер запускает руку в волосы, взъерошивая их, и с шумным вздохом устраивается на диванчике. Ховон, подумав, все же подкатывается обратно на своем кресле к столу и снова берет в руки отчет. - Мы с тобой - явно не вариант, да и Джиен - проверенный уже сколько раз, - осторожно подмечает он, глядя на светлую макушку старшего. Дону рассеянно кивает, рассматривая собственное отражение в темном стекле шкафа напротив. - У тебя есть кто-то на примете? - В том-то и проблема, что нет. - Чан как-то слишком уж тяжело вздыхает, и Ховон, недовольно цыкая, поднимается на ноги; в пару секунд достигает диванчика и устраивается рядом с лидером, сочувственно похлопывая его по плечу. - Ендже на все сто уверен, что это кто-то из наших? - спрашивает он у старшего, на что Дону равнодушно пожимает плечами, покусывая пухлые губы; Хоя знал, что это - признак неуверенности лидера. - Он просто сказал, что нам следует быть готовым к тому, что среди нас находится кто-то, кто готов нас сдать полиции с чистой совестью. - В голосе Чана слышится неприкрытое презрение, и помощник с ним абсолютно солидарен; в конце концов, они столько сил вложили в эту чертову войну, столько нервов и денег, что подумать было страшно, она стала для них всем, стала заменителем нормальной жизни - а кто-то готов вот так просто свести все их труды на «нет»? Мало того, что свести - еще и их за решетку упрятать в качестве бонуса. - Мы справимся, хен. В конце концов, мы же команда Альфа, команда победителей по аксиоме, - усмехается Ховон и, замечая, что Дону не отвечает из-за глубокой задумчивости, решает его немного взбодрить. Его ладонь неторопливо соскальзывает с плеча лидера и, поглаживая спину, спускается все ниже; подцепляет край футболки... Дону испуганно взвизгивает и вскакивает на ноги, когда чувствует, как кожи касаются горячие пальцы. Он с откровенным шоком во взгляде смотрит на младшего и, хватая ртом воздух, как рыба, силится что-то из себя выдавить: - Ты... ты... - Нужно слушать, что я говорю, а не в облаках витать, - тут же парирует помощник, не дожидаясь окончания предложения, и поднимается на ноги, вручая растерянному Чану последний отчет от Ендже. - Ты добровольно согласился на изнасилование и даже не заметил? Дону несколько раз поспешно моргает, пока не замечает на губах у младшего коварную усмешку; он раздосадовано клацает зубами, понимая, что опять задумался, и его только что самым наглым образом разыграли, но противопоставить ничего не может. Ховон тихо посмеивается, возвращаясь обратно к столу - там его ждут еще пара занимательных документов, предоставленных из компьютерного центра. Штаб команды Бетта, 15:00 Компьютерный центр Сынхен выпрямляется и слышит, как похрустывает позвоночник; парень блаженно зажмуривается и потягивается, встряхивая затекшими от долгой работы за компьютером запястьями, и откидывает голову назад, упираясь взглядом в серый безрадостный потолок. На душе у него легко и спокойно - только что он благополучно завершил очередную переписку с Джиди, и сейчас настроение находится на подозрительно высокой отметке. Сынхен отмечает, что в последнее время взаимных оскорблений у них в переписках становится все меньше и меньше; а еще он обнаруживает в Джиди довольно интересного собеседника. И если сначала это немного пугало, то сейчас он уже вполне смирился с происходящим и даже немножечко рад, когда на экране компьютера начинает мигать человечек с голубым конвертом. Он широко зевает и, удовлетворенно улыбаясь, отталкивается ногой от пола, раскручивая кресло; и именно в этот момент в дверь тихо стучат, а затем, не дожидаясь разрешения войти, открывают ее. Сынхен настолько увлекается катанием на стуле, что совершенно не замечает, какой удивленный взгляд ему адресует Нам Ухен, возникший на пороге секунду назад. - Меня хе... лидер-ши к вам направил, - Ухен деловито кашляет, привлекая к себе внимание, и Сынхен испуганно дергается, тут же упираясь ногой в пол и останавливая стул. Он еще несколько секунд смотрит на пришедшего широко распахнутыми от шока глазами, затем, убедившись, что перед ним вроде как «свой», тихо хмыкает и окончательно успокаивается. Вопросительно приподнимает брови. - Лидер-ши попросил взять у вас какие-то документы с пометкой... - бодрым голосом начинает Ухен, но внезапно запинается, видимо, забывая, какие именно документы его попросили взять, и лезет в карман за бумажкой с подсказкой. - С пометкой «А-5/15», - парень сжимает бумажку в кулаке и смотрит на Сынхена выжидающим взглядом. Программист вздыхает и отворачивается к своему рабочему столу, наклоняется вниз и выдвигает нижний ящик. Он не замечает, что, пока он роется в документах в поисках нужной папки, Ухен щурится, силясь разглядеть экран его компьютера. Затем вдруг испуганно выпрямляется, несколько раз подряд быстро моргает, словно хочет забыть то, что видел, и начинает делать вид, что ему чрезвычайно интересны собственные шнурки. Сынхен наконец-то вытаскивает тонкую черную кожаную папку и, смерив Ухена недоверчивым взглядом, протягивает папку ему. Оснований не верить этому парнишке у него, в принципе, нет; весь штаб давно в курсе, что он находится на особом положении у лидера, что лидер ему, как бы парадоксально это ни звучало, доверяет, а потому, если подумать логически, вполне мог бы попросить его принести какие-то документы. И все же что-то Сынхену не нравится в том, что он видит; его вводит в замешательство какой-то подозрительно виноватый вид Ухена, его беспокойно бегающий взгляд и тот факт, что он явно хочет побыстрее отсюда уйти, судя по тому, как неловко он переминается с ноги на ногу. Но Сонгю ведь большой мальчик, он наверняка знает, на какой риск идет, доверяясь этому парню? - Что ж... - тянет Ухен и хлопает ресницами, а Сынхен про себя подмечает, что в этот момент Нам выглядит слишком уж наивно и даже немного глупо. И ему явно не нравится такое сочетание эмоций. - Думаю, мне пора идти. Спасибо, - Ухен чуть приподнимает выданную ему папку и, помахав ей в воздухе, выходит из кабинета под пристальным взглядом программиста. Сынхен тихо фыркает, оставшись в одиночестве, и, нацепив на голову наушники, снова разворачивается лицом к компьютеру. Ему совершенно неохота разбираться в каких-то там неизвестных ему толком парням, ведь у него и своих забот хватает, верно? Офис компании «Torico», 15:30 Ендже вот уже десять минут кряду сверлит Химчана неприязненным взглядом. Химчан этот взгляд упорно игнорирует, делая вид, что целиком и полностью поглощен работой, хотя младший прекрасно замечает, что за все эти чертовы десять минут он даже не перевернул одной страницы в распечатках, которые просматривал. Либо он слишком медленно читает, либо... либо кто-то тут явно притворяется. - Так и будешь на меня волком коситься? - наконец спокойно интересуется Ким, не отрывая взгляда от распечаток. Ендже в ответ лишь чуть сощуривает глаза и поджимает губы. - Ю, знаешь, извиняться перед тобой я не собираюсь совершенно, можешь даже не надеяться. Младший с трудом подавляет в себе желание просто подойти и дать Химчану по голове, от души и с толком; вместо этого он пытается сконцентрироваться и добавить в свой взгляд как можно больше ненависти, мысленно проклиная человека, сидящего буквально перед ним. Химчан наконец-то догадывается перевернуть страницу, и, судя по ни капли не изменившемуся стеклянному взгляду, распечатки он даже не читал. - Ю, ты ведешь себя, как ребенок. У нас куча работы, а ты устраиваешь сцены. Ендже упорно молчит, даже не трудясь посмотреть на точно такие же распечатки, что держит Ким, лежащие у него на столе; он твердо намерен добиться своего, и он добьется - потому что ни один нормальный человек не может спокойно сидеть и делать вид, что занят, когда на тебя ТАК смотрят. Ни один. Но Химчан, черт его побери, бьет все рекорды по равнодушию и непробиваемости. И Ендже это злит еще больше. - Ю, прекрати на меня так смотреть. Мы не играем в игру «Кто кого переглядит». Блондин даже ухом не ведет; он упрямо гнет свою молчаливую линию и искренне надеется, что она возымеет успех. Химчан тихо рычит себе под нос и наконец поднимает голову, встречаясь с озлобленным взглядом темных глаз; чуть морщит нос и слегка оскаливается, обнажая белоснежные клычки. - Ю Ендже, прекрати себя так вести, - он говорит пока еще спокойно, но в голосе чувствуется предвестье бури; атмосфера в кабинете накаляется, и кажется, что очередного скандала им не избежать. Ендже скалится в ответ и сверкает глазами. - Ты меня вообще слышишь или нет? - Химчан чуть склоняет голову вбок и подпирает ее рукой; младший все еще упрямо не сводит с него взгляда и отступать явно не собирается. Ким обреченно стонет, закатывая глаза, видимо, в попытке пожаловаться Господу на такое вредное существо, как Ю Ендже, и раздраженно выпаливает: - Ладно, я извиняюсь за то, что назвал тебя любителем мужских задниц. Доволен? Блондин щурится, однако во взгляде явно читается меньше неприязни. Химчан шипит сквозь зубы и неохотно добавляет: - И извиняюсь за то, что назвал тебя тараканом. Ендже неодобрительно качает головой, но смотрит уже всего лишь с легким укором; Ким хмурится, пытаясь припомнить, что он сегодня еще сделал не так, и, наконец, сдается: - Я не знаю, что еще! - В его восклицании столько беспомощности и обреченности одновременно, что младший не выдерживает и тихо прыскает в кулак. Все же Химчан поддается воздействию совести, и это несказанно радовало. - Ничего, Чан, расслабься. Уже ничего, - Ендже даже позволяет себе милую приветливую улыбку, прежде чем взяться за свои распечатки. Химчан надувает губы «уточкой», показывая свою обиду, но устроить новый переброс колкостями не решается - как он узнал только что, ничего хорошего конкретно для него из этого не выходит. И почему он все же решился извиниться? Штаб команды Бетта, 17:00 Кабинет лидера Сонгю о чем-то тихо переговаривается со своим помощником вот уже битый час, а Ухен, который совершенно не представляет, чем себя занять, бестолково валяется на диване и, откровенно говоря, плюет в потолок. Мысленно он уже успел разделить Банг Енгука на сотни маленьких частичек и сжечь все эти частички на костре, потому что ну сколько можно занимать время его лидера?! Ухен настолько раздражается, что совершенно не отдает себе отчета в том, в какой именно момент просто «Сонгю» перешел в «его лидер». Однако он не успевает как следует поразмышлять на эту тему, как Енгук, что-то коротко бросив Киму напоследок, все же выходит из кабинета, чем дает Ухену сигнал к действиям. Парень тут же вскакивает с дивана и, упирая руки в бока, начинает грозно надвигаться на оставшегося с ним наедине лидера. - И о чем же вы так долго разговаривали? - его тон не предвещает ничего хорошего, и Сонгю, вздыхая, неоднозначно ведет плечами. - Ты же был здесь, ты все слышал. - Я не слушал, - отмахивается Ухен и, замечая у старшего тут же появившуюся усмешку, возмущенно тянет: - Что? Вы говорили слишком тихо, я пытался прислушаться, но потом бросил - слишком неудобно. Сонгю качает головой и ухмыляется сам себе; все же этот парень не перестает его удивлять. И искреннее недовольство на лице младшего веселит его еще больше. - Почему ты такой нервный? - интересуется он нарочито снисходительным тоном, за что, ожидаемо, получает в ответ буквально всплеск эмоций; Ухен замирает всего на секунду, и этой секунды ему хватает, чтобы изумленно моргнуть, а затем на полной громкости выдать: - Я не нервный! - Не кричи на меня, - Сонгю говорит абсолютно спокойно, чем лишний раз показывает свое превосходство в плане контроля эмоций, и младший, одарив его напоследок недовольно-обиженным взглядом, вздыхает и все же берет себя в руки. - Я не нервный, с чего ты взял? - его голос звучит уже не в пример ровнее, и уже не складывается впечатления, что парень собирается кого-то убить, и этот «кто-то» - его собеседник в частности. - Я буквально чувствовал, как ты хочешь, чтобы Гук поскорей ушел, - пожимает плечами лидер, не придавая собственным словам особого значения; зато значение им придает Ухен, который незаметно сглатывает. - Он тебе чем-то не нравится? - Сонгю искренне решает, что проблема во взаимоотношениях между Ухеном и Енгуком, которых как таковое вообще нет; но Нам, прекрасно знающий верный ответ, все же решает его не переубеждать. До поры до времени. - Он хреново повел себя с Джело, - нагло врет Ухен, но лидеру, который хорошо осведомлен о своеобразной дружбе младшего с самым молодым профи-бойцом, эта ложь не кажется подозрительной; однако он недоуменно вскидывает брови и голосом, полным удивления, вопрошает: - Ты разве не в курсе? Они помирились еще сегодня утром. Я думал, что Джело в первую очередь расскажет тебе. Подробности «перемирия» Сонгю решает опустить, хотя и не знает наверняка, но догадывается, и, надо сказать, мыслит он в верном направлении. Для Ухена это заявление, очевидно, становится новостью. Но почти сразу же он вспоминает, что весь сегодняшний день крутился рядом с лидером команды и Джело в принципе не видел, разве что за ранним завтраком, да и то краем глаза. Хотя любопытство буквально разрывает его изнутри, Ухен еще честно держится некоторое время, выспрашивая у Сонгю какую-то ерунду, пока, наконец, не сдается и вежливо-извиняющимся тоном не просит разрешения уйти. Старший немного удивляется, ведь обычно Нам, если была возможность, не отказывался от его компании, но все же позволяет явно воодушевленному от такого поворота событий Ухену выскользнуть за дверь. Когда он остается в кабинете в гордом одиночестве, то чувствует, что что-то не так; и если раньше это одиночество было привычным, то сейчас оно камнем давит на плечи, медленно, но верно понижая настроение до планки «ниже плинтуса». Сонгю пугается, когда понимает, в чем причина: он слишком привык к тому, что Ухен постоянно был рядом с ним. Он слишком привык, что кто-то все время будет оказывать ему поддержку, слишком расслабился. Ему, как лидеру, нельзя такого допускать. Парень решает, что с этого момента будет жестко контролировать и свое поведение, и поведение Ухена и просто не позволит ему так часто оказываться поблизости. Заброшенный склад - Ухен-а! Ухен резко поворачивается и растерянно замирает; прямо ему навстречу идут такие знакомые и привычные люди, они машут ему руками и радостно улыбаются от осознания того факта, что он жив. Первым к нему подбегает Чоноп; он тут же обнимает его и бормочет что-то про то, что очень счастлив, что хен выжил; за Чонопом рядом конденсируется Дэхен, он похлопывает своего второго ученика по плечу и ободряюще ему улыбается; за Дэхеном следуют Менсу и Сонель, которые как всегда неразлучны, и обнимают они Ухена так же вместе, с обеих сторон; за ними идут еще бойцы, еще... Предпоследним подходит Ховон и пожимает ему руку, а за ним наконец-то появляется человек, которого Ухен подсознательно ждет больше всего - ЕГО лидер. - Ухен-а, - ласково тянет Дону и светло улыбается, отчего у младшего на душе становится теплее. - Я так рад, что ты нашелся... Мы так долго тебя искали, Ухен-а... - Ты молодец, - вмешивается Ховон, видя, что у Дону от радости заканчиваются более-менее адекватные слова. - Столько пробыть среди команды соперников и не выдать себя! Я уже позаботился о том, чтобы тебя представили к награде за проявленный героизм и неоценимую помощь своей команде. Ухен пытается что-то сказать, но его то и дело перебивают стоящие вокруг люди; они, не стесняясь, громко восторгаются проделанной им работой, его хитростью и сообразительностью, а Нам просто физически не успевает вклиниться в этот поток голосов и хоть что-то объяснить. Дону продолжает ему улыбаться и внезапно, чуть наклонившись вперед, доверительно ему сообщает: - Мы тут подготовили тебе небольшой сюрприз... - Лидер команды Альфа указывает рукой куда-то в сторону, и Ухен послушно переводит туда взгляд; там, на стуле, сидит крепко связанный и, кажется, едва живой от многочисленных побоев и кровоточащих ран... Ким Сонгю. Его рыжие волосы окрасились в непривычный темно-бордовый цвет от обилия крови. Дону не замечает, как расширяются глаза Ухена; равно как и никто не замечает, что он теряет дар речи, не в силах отвести взгляда от чертова стула. - Убей его, Ухен-а, - отдает приказ лидер команды Альфа, и команда, стоящая вокруг них, взрывается одобрительными возгласами. - Я подумал, что ты заслужил это право... Кто-то настойчиво сует ему в руки с одной стороны кинжал, а с другой - пистолет. Выбирай любой способ, какой захочешь, Нам Ухен. Но ведь ослушаться приказа ты не посмеешь? Сонгю будто чувствует метания Ухена; он хрипит нечто бессвязное и, с трудом, но все же медленно поднимает голову. Все его лицо буквально залито кровью, и единственное живое пятно на нем - это глаза. И взгляд, которым он смотрит на Ухена. В нем читается какое-то непонимание вперемешку с детской обидой. Кто-то сильно толкает Ухена в спину, и он по инерции пробегает несколько метров, неосознанно сжимая в руках оружие. Сонгю переводит взгляд сначала на кинжал, а затем - на пистолет; и снова смотрит на перепуганного бледного Ухена. И в его взгляде больше нет обиды; в нем одно сплошное глухое разочарование. И от этого разочарования младшему очень хочется закричать в голос. Ухен кричит. Кричит и резко просыпается, распахивая глаза; до еще заторможенного сознания медленно доходит, что все, что он видел - сон, неправда. Ухен рвано дышит, хватает ртом воздух, пытаясь успокоиться, и принимает сидячее положение, чтобы еще раз убедиться, что он находится в «как-бы-своей-кровати» и в «как-бы-своей-комнате». Перед глазами яркой картинкой отчетливо прорисовывается последний взгляд лидера команды Бетта, и Ухен, не думая, вскакивает с кровати. Ему абсолютно наплевать, что сейчас третий час ночи, что весь штаб спит, кроме дежурных, периодически шныряющих по коридорам; он, путаясь в кнопках лифта, все-таки умудряется нажать нужную и едва дожидается тихого звона, оповещающего о прибытии на нужный этаж; проскакивает сквозь двери лифта еще до того, как они успевают до конца раскрыться, и на всей возможной скорости несется в сторону единственной нужной ему сейчас комнаты. Сердце колотится как сумасшедшее, и причем совсем не от бега; Ухен практически ничего не соображает от липкого страха, сковывающего все тело, и со всей силы барабанит в темную дверь. Слышится тихий щелчок, и дверь распахивается, являя за собой слегка взъерошенного, с кругами под глазами, но тем не менее вполне бодрого лидера команды Бетта. Он тут же хмурится, когда видит, в каком состоянии находится Нам. - Ухен-а, что слу... - До младшего только сейчас доходит, что дверь открыта, и прямо перед ним стоит Сонгю собственной персоной, целый и невредимый; он, не отдавая себе отчета в собственных действиях, буквально заталкивает опешившего Кима обратно в кабинет и захлопывает за собой дверь. А затем просто притягивает лидера к себе и крепко обнимает, утыкаясь носом в плечо. - Я не смогу... - Это единственное, что различает Сонгю из последующей импровизированной «исповеди» парня, потому что все остальное из-за подозрительных шмыганий носом и рваных вздохов сливается в неразличимую и непонятную массу. Ким довольно быстро справляется с шоком и, задним умом анализируя ситуацию, понимает: что-то не так. Что-то случилось, раз Ухен прибежал к нему аж в третьем часу ночи, без футболки (Нам предпочитал спать в одних штанах, потому что ему было вечно жарко) и при этом без умолку тараторит что-то несвязное, из чего можно только заключить, что он не способен что-то сделать. - Что не сможешь, Ухен-а? - непривычно тихим и ласковым голосом интересуется лидер и, помедлив с пару секунд, все же неуверенно проводит рукой по чужим волосам. Он не понимает, почему, но ему нравятся волосы Ухена - темные и мягкие, приятные на ощупь; наверно, приятно зарываться в них пальцами... - Не смогу... - опять повторяет младший, крепче сжимая в кулаках ткань чужой футболки. - Не смогу... После этого все более-менее адекватное, что он может сказать, кажется, заканчивается, потому что Сонгю отчетливо чувствует, что его плечо становится подозрительно влажным. Плечи Ухена неровно трясутся, а еще он сам дрожит, и Ким немало пугается, потому что совершенно не представляет, как младшего успокоить. Пожалуй, единственное, в чем Ким Сонгю может позволить кому-то обойти себя - это отношения. Иначе как объяснить тот факт, что он теряется не меньше самого Ухена и нервно сглатывает, не имея не малейших соображений, что делать? - Успокойся, - тихо говорит он и, поразмыслив с секунду, все же решается на лучшее, что он сейчас способен сделать - обнять младшего в ответ. И по тому, как Ухен доверительно прижимается к нему, впрочем, мотая головой в ответ на все расспросы, Сонгю понимает, что поступает верно; и хотя тот факт, что Ухен одет только наполовину, и эта половина - нижняя, а не верхняя, его немало смущает, он решает, что можно и потерпеть. Кажется, он начинает уподобляться Енгуку. А еще он, видимо, больше не имеет морального права приказывать тому скрывать свои отношения с Джело. Постепенно дыхание младшего выравнивается, и лидер команды Бетта с облегчением выдыхает; внезапная истерика Ухена, к его радости, явно идет на спад. Однако он все еще не решается отпустить его от себя и делает это только тогда, когда Ухен наконец-то поднимает голову и, шмыгая носом, расцепляет руки на его талии. - Прости, - бесцветным голосом говорит он, тщетно стараясь спрятать за челкой покрасневшие глаза, и в этот момент Сонгю четко видит перед собой два варианта поведения. Первый - это усадить Ухена в кресло, всучить ему в руки чашку горячего чая и подробно расспросить обо всем произошедшем. А второй... А второй - это тот, который и выбирает лидер - он просто притягивает младшего обратно к себе и, не задумываясь, коротко целует. Но тот факт, что Ухен, кажется, совершенно не возражает и даже наоборот - с готовностью цепляется за его плечи, уже не может позволить отстраниться и сделать вид, что ничего не было. Сонгю целует снова, уже не ограничиваясь одной секундой, скользит ладонями по обнаженной спине, вызывая у младшего волны мурашек. Он не может понять самого себя; еще недавно он демонстративно закатывал глаза и чуть ли не открещивался, когда случайно заставал своего помощника и его ученика в провокационных положениях, а сейчас... А сейчас он сам целует парня и получает от этого удовольствие, черт возьми! Стол позади попадается очень удачно, и Ухен добровольно усаживается на него, не разрывая поцелуя, хватает старшего за воротник футболки и тянет на себя; Сонгю путается пальцами в его волосах, свободной рукой неосознанно вычерчивая собственное имя на спине младшего, нежно покусывает его пухлые губы и с удовлетворением вслушивается в тихие постанывания. Ухен, видимо, решает, что Ким все еще недостаточно близко к нему, и обвивает его ногами за талию для пущей надежности. Сонгю долго думал, как идентифицировать их с Ухеном отношения, но, помнится, так и не пришел к конкретному выводу; самое точное, что он мог сказать - это друзья, но разве друзья могут, забывая обо всем на свете, целоваться друг с другом так, что буквально сносит крышу? Значит, они с Ухеном все же несколько больше, чем друзья. Из колонок, незаметно подвешенных в углах кабинета, внезапно слышится тихий, но знакомый бас: - Сонгю-я, зайди, пожалуйста, в одном месте с камерой наблюдения проблемы. Ухен вздрагивает, потому что впервые слышит, что Сынхен может вызывать лидера к себе подобным образом; он даже на несколько секунд замирает, пытаясь понять, откуда исходит голос, и неосознанно пугается, как только ему приходит в голову, что программист мог бы сам вполне сюда заявиться и сейчас стоит в дверях со своей привычной ухмылочкой, наблюдая за ними. Лидер команды Бетта, видимо, понимает Ухеновы опасения, потому что почти сразу же от него отстраняется, так, чтобы между их лицами было всего пара сантиметров, и прислоняется лбом к чужому лбу, глядя младшему в глаза. - Вызывают, - слегка охрипшим голосом констатирует он, и Ухен сглатывает, буквально через силу заставляя себя не смотреть на его припухшие и покрасневшие от долгого поцелуя губы. - Вызывают, - тихо соглашается он, но все так же не делает каких-либо попыток сдвинуться с места. Сонгю усмехается и коротко чмокает его в уголок губ. Затем выпрямляется и с явной неохотой расцепляет объятия, вынуждая Нама спрыгнуть со стола и встать ровно на ноги. - Иди спать, мы и так с тобой немного... увлеклись, - уклончиво характеризует лидер произошедшее и, не удержавшись, треплет Ухена по голове. Младший обреченно кивает и, опуская голову, пытается скрыть смущенную улыбку. Из кабинета они выходят одновременно, но направляются в разные стороны - Ухен идет к себе в комнату, а Сонгю - в компьютерный центр. И почему-то обоих не покидает ощущение, что сегодняшняя ночь явно не пройдет незамеченной и что-то глобально изменит.