Until the end

Штаб команды Бетта, 19:00 Компьютерный центр Сынхен искренне не понимает, что случилось. Что он сделал не так? Что он сказал не так, что Джиди внезапно, без объяснения причин, вышел в оффлайн с их специально выделенной для переписки линии, при том, что раньше круглосуточно был в сети? Сынхен честно думал и даже пытался проанализировать собственное поведение на предмет каких-нибудь случайных обид и придирок, но, увы, анализ ни к чему толком не привел. Видимо, у Джиди были свои причины прервать разговор… Но не так же грубо, черт возьми! Обычно они хотя бы друг друга предупреждали о том, что беседа сворачивается, наскоро прощались, как и подобает хорошо воспитанным интеллигентным людям… но чтобы вот так вот просто выйти и даже не прочитать его последнее сообщение - это что-то совершенно новое! Сынхен не хочет признаваться в этом самому себе, но его такой поворот событий немало задел; даже более того - слегка обидел, потому что, как он считает, такое отношение к нему совершенно несправедливо. Он вел себя хорошо, прилично, придраться было не к чему, а его нагло бросили мучиться в раздумьях «Где я накосячил на этот раз?», даже не дав хотя бы одну маленькую подсказку. Он твердо решил, что больше не будет писать первым, Джиди определенно такой роскоши не заслужил. Захочет пообщаться - напишет сам, в конце концов, не маленький! Заодно и объяснится, по какой такой причине внезапно оборвал разговор. Сынхену не хочется думать, что, возможно, случилось что-то серьезное, и Джиди ему больше не напишет; почему-то эта мысль его нервирует и даже заставляет в какой-то момент вскочить на ноги и сделать пару-тройку кругов по кабинету. Возможно, его хватило бы еще кругов этак на пятьдесят, но немало удивленный Дэсон, заглянувший в компьютерный центр, остужает его пыл и заставляет, под пристальным недоверчивым взглядом, усесться обратно в компьютерное кресло. - Лидерское задание выполнено, - отчеканивает Дэсон, - сообщи Химчану. Сынхен рассеянно кивает и машет рукой; боец фыркает и, коротко кивнув, исчезает за дверью. Звонок Химчану не несет в себе ничего интересного - так, короткий и быстрый обмен фразами «Сделано» - «Понял», не более. И как только Сынхен откладывает телефон в сторону и устало зевает, неприятные мысли о Джиди и его хамском, как кажется парню, поведении снова умудряются магическим образом заполнить его голову. Почему? За то время, которое он общался с этим парнем, он вроде бы как сделал себе пометочку, что Джиди никогда не поступает «нелогично», у всех его действий есть жесткие и неоспоримые основания. Значит ли это, что и сейчас была веская причина, или же он просто в кои-то веки решил пойти против собственных же принципов? - Черт! - Сынхен снова вскакивает на ноги и пыхтит, как небольшой паровозик; хотя этот паровозик явно злится, и вставать у него на пути опасно - задавит и не оглянется. Программист решительным шагом направляется в самый угол кабинета, туда, куда он не особо любит заглядывать в силу ненадобности. В углу стоит большое высокое зеркало; Сынхен останавливается прямо перед ним и, сузив глаза, оглядывает себя снизу доверху, задерживаясь на лице. Он что, такой страшный, что его боятся? Ерунда, Джиди даже не знает, как он выглядит. Чем, впрочем, не может похвастаться и сам Сынхен касательно соперника. Тогда что? Парень надувает щеки и хлопает по ним ладонями, с громким «пфф» выпуская воздух; вздыхает и опускает руки, отстраненно рассматривая собственное лицо. Он довольно симпатичный… наверно. Сынхен как-то не задумывался раньше, не было повода и особого желания. Почему тогда задумывается сейчас? Ответ элементарен: он просто хочет удостовериться, что, если Джиди как-то исхитрился узнать, как выглядит его соперник, он бросил переписку с ним явно не из-за того, что ему не понравились новоприобретенные знания. И хоть сама мысль о том, что Джиди мог узнать о нем такие детали, кажется Сынхену абсурдной, он продолжает убеждать себя, что при талантах хакера команды Альфа такие вещи ему тоже по силам. - Я только что признал, что он сумел бы раздобыть информацию такого уровня сложности? - спрашивает Сынхен у своего отражения и непонимающе вскидывает брови. Отражение, видимо, с ним солидарно, потому что попыток к возражению парень у него не видит. - Бред, - программист запускает руку в волосы и взъерошивает их, тоскливо вздыхая. Кто там сам с собой разговаривает? Шизофреники? Замечательно, в таком случае, Джиди воистину великолепен, потому что довести Чхве Сынхена до сумасшествия далеко не каждому по силам. Сынхен, не удержавшись, показывает своему отражению язык, деланно возмущается, когда получает то же самое в ответ и, хмыкнув, отходит от зеркала; снова с неохотой устраивается перед компьютером и, покусывая губы, задумчиво смотрит в монитор. Если сначала он откровенно злился, то сейчас ему просто любопытно. А любопытство, как известно, порок человека, хотя бы потому, что умерить его порой очень и очень сложно. Сынхен, прикрывая рот рукой, зевает и косится на часы: последний его сон длился три с половиной часа, а до этого были целые рабочие сутки; организм явно истощен и требует отдыха. Парень недовольно цыкает и сверкает глазами, глядя в монитор, будто бы это он виноват в том, что Сынхен устал и хочет спать. - Я все равно тебя не оставлю просто так в покое, - сообщает он монитору перед тем, как отправить короткое сообщение лидеру, что на ближайшие пару часов компьютерный центр «погружается в кому»; он довольно потягивается и, включив дополнительные камеры видеонаблюдения возле входа в свой кабинет, на всякий случай, решает все же пойти отдохнуть. Штаб команды Альфа, 22:00 Блок с комнатами новичков Дэхен, недовольно пофыркивая, спихивает вымотанного Чонопа на кровать, сопровождая свои действия язвительными комментариями, которые напрямую относятся к выносливости Муна; младший откровенно их игнорирует, сразу же зарываясь носом в подушку, и блаженно вздыхает. - Спи, - коротко бросает Дэхен и разворачивается, чтобы направиться к другим профи-бойцам, кто должен был выходить сегодня с ним на ночной патруль, но Чоноп, изловчившись, хватает его за запястье и останавливает на месте. - Завтра заканчивается временное перемирие? - тихо спрашивает он, и Дэхен, чуть повернув к нему голову, молча кивает. - Это значит, что все задания будут возобновлены? - Снова кивок. - Хен… Мне давали задание проследить за каким-то там парнем, пойдешь со мной в качестве напарника? - Если к тебе никого не приставили, значит, это одиночное задание, - хмыкает старший и все же разворачивается к кровати целиком. - А раз оно одиночное, сам подумай, разрешат тебе взять кого-то в напарники или нет? - В его голосе явно сквозит сарказм, и Чоноп скептично склоняет голову набок. - Тебе разрешат, тем более, я твой ученик. Скажешь, что хочешь лишний раз меня проконтролировать... Да придумаешь что-нибудь, в конце концов! Дэхен неодобрительно цыкает, но, кажется, задумывается; судя по взгляду, бегающему туда-сюда, он рассматривает разные варианты развития событий, и Чоноп явно воодушевляется. - Посмотрим, - наконец коротко бросает куратор и, усмехнувшись, разворачивается к двери. Однако его вторую попытку покинуть комнату Чоноп снова рушит ко всем чертям: он возмущенно охает и с силой дергает Дэхена на себя, отчего парень, не удержавшись на ногах, падает прямо на него. - Оп, придурок! - взвивается старший и пытается встать, но внезапно затихает; только сейчас до него доходит, насколько близко к нему находится ученик. Чоноп как-то слишком уж коварно улыбается и томным голосом, от которого у Дэхена мурашки бегут по спине, интересуется: - А как же поцелуй на ночь? Мы же теперь вроде как пара... - Парень чуть закусывает нижнюю губу и, шкодливо улыбаясь, смотрит на своего куратора из-под рыжеватой челки. - Идиот, - резюмирует Дэхен и наконец-то выдыхает; оказывается, он уже несколько секунд не дышал, и он сам не понимает, почему. В голове он проводит быстрый анализ ситуации и приходит к выводу, что доказывать младшему его неправоту можно будет еще полночи, никак не меньше; куда выгоднее просто... Дэхен подается вперед и сразу же затягивает своего новоиспеченного парня в глубокий поцелуй; Чоноп что-то сдавленно мычит, но почти сразу же успокаивается и обвивает старшего за шею руками, зарываясь пальцами в волосы. В дверь неожиданно стучат, и через пару секунд слышится отчетливый голос Менсу: - Дэ, ты идешь, нет? Тебя одного ждем! - снайпер, никогда не отличавшийся особой тактичностью, не дождавшись ответа, распахивает дверь; его глаза тут же расширяются, а брови ползут вверх, он пару раз моргает и поспешно отворачивается. - У тебя две минуты, потом мы выходим, ясно? - слышится хлопок, оповещающий о закрытии двери. Дэхен неохотно отстраняется и расстроенно шипит; он прекрасно слышал все слова Менсу, но расстраивают его не сколько выданные две минуты (всего лишь две!), а тот факт, что снайпер все видел. Он наверняка незамедлительно расскажет Сонелю, и вдвоем они будут подтрунивать над Дэхеном все ночное патрулирование. А может, и дольше. Чоноп, кажется, понимает его мысли, потому что послушно убирает руки с его плеч, сдувает челку со лба и пытается восстановить дыхание. - Это все ты виноват, - хриплым голосом оповещает Дэхен, и младший, не удержавшись, фыркает. - Они мне теперь покоя не дадут. - Сделай вид, что тебе все равно, ты же в этом мастер, - Чоноп проводит костяшками пальцев по щеке старшего и несильно отталкивает его от себя. - Иди уже. Дэхен кивает и поспешно спрыгивает на пол; одаряет ученика напоследок недоверчивым взглядом чуть сощуренных глаз и, получив в ответ легкую улыбку, все же выходит из комнаты. За дверью его поджидает Менсу с ухмылкой Чеширского кота. - Так ты все же сдался под напором своего мелкого... - Только попробуй заикнуться при лидере, - перебивает его Дэхен и, нахмурившись, угрожающе сверкает глазами. Менсу демонстративно зевает, но все же, под пристальным взглядом младшего, согласно кивает. - Я подозревал, что между вами что-то есть. Уж слишком ты о нем заботился. Дэхен равнодушно пожимает плечами и первым идет в сторону лестницы; Менсу, понимающе усмехнувшись, отрывается от подпирания стены и идет за ним. Штаб команды Бетта, 01:30 Кабинет лидера Сонгю вздыхает, обреченно глядя на диван; именно там, крепко вцепившись руками в подушку, мирно спит Ухен. Он честно ждал, пока лидер освободится, но не дождался и уснул прямо там, где сидел; самому Сонгю потом пришлось, закатывая глаза, подпихивать ему под голову подушку и укрывать пледом. И вот сейчас старший сидит, подперев голову руками, за столом и рассматривает лицо Ухена с выражением полнейшей безмятежности и спокойствия. Спящий Ухен и Ухен бодрствующий - оказывается, два воистину различающихся зрелища; если Нам, пребывая в здравом уме, представляет собой волчок, который унять попросту не представляется возможным, то когда он спит, он кажется слишком серьезным, непривычно серьезным. Если ему снится что-то неприятное - он хмурится и поджимает губы; если что-то приятное - улыбается и чуть приподнимает брови. Сонгю нравится за ним наблюдать, хотя он вряд ли в этом признается - не позволит лидерская гордость. Но пока Ухен спит, старший может совершенно без зазрения совести его рассматривать, запоминать детали внешности вплоть до мелочей вроде родинок и трещинок на губах; и Сонгю невольно понимает, что за какое-то ничтожное время этот человек, что спит сейчас на его диване, умудрился привязать его к себе сильнее, чем люди, с кем Сонгю работал с самого основания команды. Это, наверно, ненормально, но в конце концов, в жизни каждого должен появиться такой человек, верно? Сонгю утешает себя именно так, потому что ему не хочется думать, что его просто легко сломали. Что он попал под чье-то влияние и теперь банально не может выкарабкаться. Ухен хмурится и морщит нос, из чего лидер заключает, что ему опять снится что-то плохое; Сонгю с тяжелым вздохом встает из-за стола и направляется к дивану, опускается прямо возле лица младшего на корточки и осторожно проводит большим пальцем по его щеке. Лицо Ухена тут же светлеет, а уголки губ приподнимаются, что можно трактовать как «кошмар закончился». Сонгю тихо усмехается и, широко зевая, поднимается на ноги. Ему до черта хочется спать, но через пару часов с первой половины ночного дежурства вернутся Енбе и парочка выбранных им в качестве напарников бойцов, и лидер обязан дождаться их доклада. Как заставить глаза не закрываться… Этот вопрос мучает Кима вот уже на протяжении получаса, но тем не менее ответа на него найти не удается. От активных поисков, начинающихся с банального кофе и заканчивающихся принудительной нагрузкой мозга (Сонгю честно пытался разобраться в последнем отчете от Сынхена касательно какой-то новой изобретенной им программы, но количество незнакомых слов откровенно зашкаливало, и он вскоре бросил эту затею) сонливость не уменьшается, что парня сильно расстраивает. И когда он уже почти готов сдаться, когда голова опасно наклоняется вперед, а веки практически опустились… в кабинете вдруг раздается удивленное: - Хен! Я что, уснул? Сонгю тут же выпрямляется и несколько раз озадаченно моргает, прежде чем до него доходит, что Ухен, кажется, проснулся. Он мычит в ответ что-то нечленораздельное и неопределенно кивает, что можно при желании расценить как согласие. - Почему ты меня не разбудил? - обиженно тянет Ухен и стаскивает с себя плед. Его взгляд случайно падает на настенные часы, и от последующего громкого: «Матерь божья, сколько времени!» Сонгю дергается и изумленно хлопает ресницами. - Иди спать в свою комнату, - наставительно советует он Ухену и прикрывает рот рукой из-за очередного зевка; его состояние не укрывается от внимания младшего, и Ухен, деловито хмыкнув, поднимается с дивана и тут же поворачивает к лидерскому столу. - Я-то выспался, а вот ты, похоже, нет. - Сонгю лишь устало отмахивается, но Нам всегда отличался своей упертостью; он недовольно цыкает и пару раз щелкает пальцами перед лицом старшего. - Тебе опять нельзя спать? - Дежурные должны скоро подойти. - Сонгю пытается сконцентрировать внимание на щелчках, но выходит просто отвратительно, спать хочется еще больше, и он почти сразу же бросает эту затею. - Попроси Енгука тебя заменить. Он же твой помощник как-никак. - Возмущенный халявой Банга Ухен, возможно, даже и повеселил бы лидера, если бы он сейчас был в состоянии хоть сколько близком к адекватному. - Он занят… Они с Джело вечером опять поругались… - И? - Судя по голосу, Ухен не понимает намеков и не видит ничего экстраординарного в том, что кто-то опять с кем-то поругался. Сонгю вздыхает и добродушно поясняет: - А сейчас они мирятся. И это, скорее всего, надолго, потому что, зная их разборки, могу точно сказать - они сначала полштаба на уши поднимут, потом, когда наорутся друг на друга вдоволь, будут еще пару часов находиться в прострации от самого факта примирения, и пытаться достучаться до них в такие моменты просто бесполезно. Ухен, впечатленный такой длинной речью от почти ничего не соображающего лидера, лишь заторможенно кивает; потом до него доходит, что кандидатура Енгука на замену старшему отпадает, и он, нахмурившись, складывает руки на груди. - Тогда давай я пока тут посижу вместо тебя, а ты пойдешь поспишь? - Сонгю на такое заявление лишь качает головой; доверить управление целым штабом человеку, который даже драться не умеет, он пока все же не готов, не настолько сумасшедший. Повисает пауза, во время которой лидер тратит все силы на то, чтобы оставаться в сознании, а Ухен - судорожно пытается придумать, что бы такого сделать, чтобы старший не уснул. И внезапно ему приходит в голову идея. - Хен… - Ухен подается вперед, перегибается через лидерский стол и как-то подозрительно коварно улыбается; Сонгю недоуменно вскидывает брови, и даже сонливость от удивления как-то отступает на второй план. Временно. - Я, кажется, знаю, что нужно сделать, чтобы ты не заснул. И прежде, чем Ким успевает мысленно прокрутить все варианты, которые могли прийти в голову младшему, и отвергнуть большинство из них из-за нарушения цензурных рамок, Ухен обхватывает его пальцами за подбородок, чуть приподнимает вверх, на удобный для себя уровень, и целует. Сонгю резко выдыхает от неожиданности, а глаза как-то сами по себе распахиваются на максимум; про такой вариант он даже подумать не успел. Ухен отстраняется всего лишь на пару секунд, чтобы дать лидеру набрать в легкие воздуха, которого катастрофически не хватает, и целует его снова; упивается вкусом чужих губ, скользит пальцами по щеке и зарывается ими в мягкие, приятные на ощупь рыжие волосы. Сонгю чувствует, что медленно, но верно на смену дикому желанию спать приходит другое желание, и это желание четко концентрируется где-то внизу живота. Такой поворот событий его немало пугает и смущает одновременно, но напору Ухена просто невозможно сопротивляться. Лидер с охотой отвечает на поцелуй и, памятуя вчерашнюю ночь, в конце концов принимает решение не останавливаться. Только бы сейчас не случилось никаких форс-мажоров, только бы не раздался снова низкий звучный голос Сынхена из динамиков. Ухен отстраняется первым и только для того, чтобы наконец-то обойти стол по полупериметру и остановиться прямо рядом с лидером; его и без того пухлые губы покраснели и припухли еще больше от долгого поцелуя, и Сонгю неосознанно скользит языком по краям собственных губ, глядя на парня снизу вверх. Ухен явно остается доволен его реакцией и, ослепительно улыбнувшись, манит его пальцем к себе. Сонливость проходит окончательно, уступая место жгучему желанию продолжить с того места, на котором их вчера так неловко прервал программист команды. Лидер поднимается на ноги, а Ухен уже удобно устраивается на столе и чуть склоняет голову вбок, глядя на парня перед собой из-под челки и при этом многообещающе прикусывая нижнюю губу. Сонгю кажется это зрелище невероятно соблазнительным и возбуждающим; он усмехается, опирается руками на стол по обе стороны от бедер младшего и сокращает оставшееся между ними расстояние, безумно медленно, явно наслаждаясь нетерпеливостью Ухена, целует его первым. У обоих парней возникает четкое ощущение де жав ю, но ведь это не всегда плохо, верно? - Если сейчас тебя опять вызовет Сынхен… - сбивчиво шепчет Нам прямо сквозь поцелуй, цепляясь за темную футболку лидера, - я его лично убью. Сонгю оставляет эту реплику без комментариев, решая уделить внимание нежной светлой коже на шее младшего. Ее чистота кажется лидеру возмутительной, и он, не задумываясь, спускается дорожкой легких поцелуев вниз, до ключиц, слегка прикусывая кожу и тут же зализывая места укусов. Ухен как-то сообщил ему, что осенью и зимой никогда не обходится без шарфов, потому что быстро простужается. Что ж, видимо, ему придется вооружиться шарфом даже летом, хотя с несколько иной целью… Ну, или же Сонгю готов подарить ему пару симпатичных водолазок с закрытым горлом. Ухен обхватывает его голову руками и вынуждает снова вернуться к губам; лидер с готовностью целует его, сразу же проскальзывая языком в теплый рот, а руки на автомате приподнимают вверх чужую футболку. Нам с явной неохотой отстраняется, чтобы просто снять ее с себя и отбросить куда-то в сторону, а затем снова притягивает старшего к себе. Он уже чувствует, что и сам сильно возбужден, и надеется, что лидер испытывает те же ощущения. Потому что Ухену очень хочется верить, что все это не просто игра, которую он теоретически затевал с самого начала. Свободный и достаточно широкий диван в кабинете оказывается очень кстати. Кабинет пронзает громкий крик; по щекам Ухена неосознанно текут слезы, потому что он не знал, не думал, что это будет ТАК больно. Если бы знал заранее - маловероятно, что согласился бы, но ведь теперь отступать уже поздно? Сонгю мягко целует его в качестве извинения и, обхватив лицо младшего руками, аккуратно стирает соленые дорожки большими пальцами. - Прости, - шепчет он и оставляет еще один короткий поцелуй на чужих губах; Ухен крепко сжимает челюсти и пытается выровнять дыхание. В принципе, к этому даже можно привыкнуть; неприятно, конечно, но в целом - человек ведь всегда приспосабливается под условия, которые его окружают? Это значит, что и боль скоро пройдет. Теоретически. Ну, по крайней мере, Ухен искренне на это надеется. Он коротко кивает и закрывает глаза, чтобы лидер не видел, как они снова начинают опасно блестеть. Лидер косится на него с сомнением еще пару секунд, затем негромко вздыхает и, стараясь доставлять как можно меньше дискомфорта и боли, осторожно начинает двигаться. Внезапно Ухен коротко вскрикивает и неосознанно прогибается в спине; Сонгю в первое мгновение пугается, потому что ему кажется, что он мог сделать что-то не так и навредить, но потом в мозгу обрывками всплывает информация, которую ему как-то выдал чрезвычайно довольный собой Енгук, будучи в нетрезвом виде. Исходя из этой информации, можно заключить, что реакция Ухена - вполне нормальна, и даже более того - замечательна; Ким облегченно выдыхает и ускоряет темп, стараясь двигаться все под тем же углом, который заставляет младшего развратно постанывать и царапать спину лидера в особо чувствительные моменты. Перед глазами мелькают тысячи звездочек, а сон пропадает еще, кажется, на долгое и долгое время. Сонгю откидывает голову назад и, с силой закусывая нижнюю губу, делает еще несколько глубоких толчков; Ухен снова прогибается в спине и, громко выстанывая имя старшего, наконец-то срывается. Одного ощущения чего-то теплого, заливающего живот, хватает, чтобы лидер сорвался вслед за ним. Ким тяжело дышит и смахивает капли пота со лба; он выпрямляется и выходит из обмякшего тела младшего, делает храбрую попытку сразу же встать на ноги, но она с треском проваливается, и парень просто обессиленно падает на свободное место на диване. Ухен глубоко вдыхает, стараясь унять колотящееся, как безумное, сердце, и с хриплым смешком сообщает: - Это был мой первый раз. Сонгю еще несколько секунд смотрит в противоположную стену, пока информация доходит до мозга, затем поворачивает голову и недоуменно вскидывает брови. - Первый раз с парнем, - фыркает Ухен, и недоумение исчезает с лица лидера, уступая место какому-то самодовольству. - Мой тоже, - честно признается Сонгю и с трудом сдерживает смешок, когда видит, как глаза младшего изумленно расширяются. - У меня просто есть грамотный информатор, из-за которого я в теории все знал уже… довольно давно, - лидер морщится и даже делает какой-то жест, подобный открещиванию, а Ухен мысленно пытается прикинуть, знает он этого «информатора» или нет. Но старший ведь сказал, что знал только в теории? Этот факт Нама немало успокаивает, и он решает, что ему, в общем-то, наплевать, кто просвещал Сонгю касательно деталей однополого секса. Главное, что он умело использовал полученные знания, а остальное неважно. Ухен внезапно вспоминает, с какой целью все было затеяно, и не без довольной ухмылки интересуется: - Ты все еще хочешь спать? Сонгю закатывает глаза и сладко потягивается; Нам, наблюдающий за ним с другого конца дивана, с трудом заставляет себя концентрировать внимание на лице старшего, а не на его груди и красивом прессе. - Хочу, - скорее из вредности, нежели из честности отвечает Ким и тянется рукой к собственной футболке, валяющейся в метре от дивана. - Но уже не успею, потому что ночной патруль придет минут через двадцать максимум. Ухен наигранно обиженно шипит что-то сквозь зубы и ойкает, когда ему в лицо прилетают сначала его штаны, а следом и футболка. - Одевайся, - миролюбиво просит лидер, который уже каким-то магическим образом взбодрился до такой степени, что практически застегнул джинсы. Нам обреченно кивает и, широко зевая, вертит футболку в руках на предмет обнаружения передней и задней стороны, что вычислить довольно трудно из-за однотонности. Сонгю, наблюдающий за ним краем глаза, в конце концов не выдерживает и, в пару секунд оказавшись рядом с диваном, выхватывает у младшего из рук несчастный элемент одежды и демонстрирует на одной из сторон ярлычок; Ухен понимающе кивает и, невинно улыбнувшись, забирает футболку назад. - Можно, я останусь? Я не хочу спать, - парень искренне обижается, когда получает в ответ решительное «нет» и качание головой в придачу. - Как ты думаешь, что скажут бойцы, которые ко мне придут, когда обнаружат тебя в моем кабинете в четвертом часу утра? - На это Ухену нечего возразить, и он, демонстративно фыркнув напоследок, выходит из кабинета. Сонгю пытается спрятать невольную улыбку, но после хлопка двери она автоматом становится шире, и парень, хмыкая, закрывает лицо руками. «До чего ж ты докатился, Ким Сонгю, буквально сходишь с ума по другому человеку, который, ко всему прочему, еще и парень... Но чертовски обворожительный парень!»