Until the end

«Предупрежден - значит, вооружен». (с)

Штаб команды Альфа, 22:00 Компьютерный центр Джиен покусывает губы и искоса косится на сидящего неподалеку Сынри; они весь день не разговаривают, и непонятно, от кого точно исходит эта молчаливая инициатива - от старшего или от младшего. Но Джиен может сказать со стопроцентной уверенностью только одно: в любом случае молчание, похоже, придется рушить именно ему. Потому что Сынри сидит с каменным лицом, уставившись в монитор, и бестолково постукивает пальцами по поверхности стола. - Прекрати, раздражает. - Джиен сутулится и скользит руками по плечам, пытаясь унять непонятное, терзающее душу предчувствие. Предчувствие явно чего-то плохого, но чего? Он опять поругается с помощником? Сынри вместо ответа начинает стучать лишь с удвоенным усердием, и тишину комнаты нарушает лишь недовольное сопение ведущего программиста и методичное постукивание по деревянной поверхности. - Я же сказал - прекрати! Трудно сделать такую мелочь? - сердито шипит Джиен и поворачивает голову в сторону младшего; Сынри поворачивается в ответ к нему и демонстративно фыркает. - Ладно. - Квон уже готов сдаться. Он понимает, чего ждет помощник, но собственная гордость и святая вера в свою извечную правоту мешают ему просто сделать то, что он должен сделать. - Я изви… Да перестань ты уже стучать! Сынри на секунду замирает, так и не отстучав концовку какого-то одному ему известного ритма, а затем обиженно надувает губы; Джиен закатывает глаза, но все же, вздохнув, продолжает: - Я… извиняюсь. За то, что спорил с тобой насчет Топа. Он враг, да… Да. - Парень буквально видит, как лицо младшего светлеет, а губы расползаются в удовлетворенной ухмылке. - Наконец-то ты понял, - самодовольным тоном заявляет Сынри и, тут же спрыгивая со своего стула, несется к Джиену, чтобы по-дружески его обнять. Ведущий программист пытается оттолкнуть его настойчивые руки, которые так и норовят захватить его плечи в кольцо, кусается, царапается, но помощник не сдается, терпеливо снося все побои; в конце концов Квон решает, что иногда можно позволить себе какие-то нежности, и расслабляется, когда чувствует легкое похлопывание чужих ладоней по собственной спине. Он даже тихо смеется, когда Сынри внезапно начинает его щекотать. - Наглеешь! - Джиен широко улыбается, впервые за долгое время, и с чувством дает младшему подзатыльник; Сынри тут же отскакивает от него, как ошпаренный, и уже хочет возмутиться, но замечает на лице начальника улыбку и невольно улыбается в ответ. И хотя улыбка у Джиена бледная и какая-то неуверенная, словно он отвык проявлять эмоции, Сынри знает: эта улыбка очень дорогого стоит. Джиен решает не рассказывать помощнику, что мысленно послал все его увещевания на тему «возьмись за ум и прекрати предавать команду!» ко всем чертям еще тогда, когда сегодня, несколько часов назад, получил сообщение от Топа; он вообще решает, что теперь будет держать это общение максимально в тайне, потому что, как бы ему ни хотелось его прервать, он чувствует, что не может. Душа просит, а идти против себя всегда очень и очень тяжело. Его размышления прерывает звонкий и радостный голос Сынри, который, кажется, уже снова стоит рядом с ним и что-то пытается ему втолковать, эмоционально размахивая руками. - …понимаешь, хен? И теперь мы точно свергнем горы, потому что нам не будут мешать всякие там… ТиОуПи, - помощник кривится, когда пытается с издевкой в голосе выговорить прозвище хакера команды Бетта, но тут же получает укоризненный взгляд от Джиена и послушно опускает руки. - Согласись, это была провокация! Я с самого начала знал. Но, слава богу, ты не успел ему ничего рассказать… Не успел ведь? - лицо Сынри тут же принимает озабоченное выражение, а во взгляде четко читается нервное беспокойство. Квон медлит всего секунду, а затем решительно качает головой. Единственное, что он рассказал Топу - про Ухена. Но ведь это было так давно, и информация не имеет для противника никакой ценности, верно? Помощник облегченно выдыхает и снова начинает улыбаться, как вдруг компьютер ведущего программиста знакомо пищит; оба парня дергаются и синхронно поворачивают головы к экрану. Одно новое сообщение. От Топа. - Не читай! - чуть ли не взвизгивает Сынри, но ладонь Джиена уже уверенно ложится на компьютерную мышку и нажимает на иконку; нехорошее предчувствие, мучившее Квона все это время, достигает своего пика, и внутри что-то неприятно сжимается, перекрывая доступ к кислороду. Джиен скользит взглядом по появившимся строчкам и краем уха слышит, как перегнувшийся через его плечо помощник, тоже решивший ознакомиться с сообщением, испуганно сглатывает. - Хен, это ведь не… Как мы можем ему верить? - шепчет Сынри старшему на ухо, шокированно моргая и еще раз перечитывая послание; Джиен же, напротив, серьезен и уже оценивает ситуацию, прикидывая, что сейчас лучше сделать. - Мы можем ему верить, - твердо говорит он и хмурится, отводя взгляд куда-то в сторону; цепляет свободной рукой небольшой микрофон и, прокашлявшись, нажимает кнопку включения. - Лидер команды Альфа, просьба немедленно подойти в компьютерный центр. Штаб команды Бетта, 22:30 Компьютерный центр Сынхен не понимает, почему. Не понимает, зачем так рискует. Не помнит, когда и где он успел так сильно удариться головой, чтобы сделать это! Это безумство, не так ли? Иначе его сообщение для Джиди: «Завтра в ночь наш лидер решил дать вам финальное сражение» не назвать никак. Чем он руководствовался, когда печатал? Дрожащими пальцами и искусанными в кровь губами? Нервно бегающим туда-сюда по кабинету взглядом? Мозгом, который отчаянно сигнанил о помощи и немедленных действиях? Сынхен не знает. Он не может найти объяснения, зачем сказал. Просто… Просто он не хочет, чтобы Джиди умирал. Очень сильно не хочет. - Это глупо, - говорит он сам себе вслух и пытается посмеяться над собственными словами, но вместо привычного бархатистого смеха из горла вырывается лишь жалкое хриплое хныканье, похожее на кудахтанье. Сынхен прочищает горло и хочет уже предпринять вторую попытку, но резко передумывает: нет смысла. Он только что предал собственную команду из-за человека, которого, по сути, даже не знает. Зачем? Зачем он это сделал, черт возьми? Сонгю ему доверяет и потому не заподозрит предательства до последнего. Хотя этому своему Ухену он, кажется, тоже доверял… И почему лидера команды Бетта в последнее время окружают одни предатели? Сынхен хватается за голову и тихо обессиленно стонет; он понимает, что натворил, но думает, что, если бы ему дали шанс все исправить, он бы не стал ничего менять. Он бы оставил все, как есть. И хотя он чувствует себя последней сволочью, потому что ведет себя не так, как того требует кодекс чести, какая-то часть его души облегченно вздыхает. По крайней мере, ситуации «вооруженные против безоружных» не предвидится, и обе команды будут на равных. Сынхен искренне на это надеется. «Зачем ты мне это говоришь? Ты ведь понимаешь, что это предательство?» - сообщение от Джиди приходит нескоро, но все же приходит, из чего хакер команды Бетта заключает, что соперник уже успел доложить обо всем своему лидеру. Что ж, теперь пути назад точно нет. «Сам не знаю. Не хочу, чтоб ты умирал. Глупо? Наверно, но я ничего не могу с собой поделать» Он решает отвечать максимально честно, потому что при лучшем раскладе ему жить остается от силы сутки; если победят Альфы, Сынхена наверняка убьют за компанию со «своей» командой, которую он предал, а если Бетты - все равно убьют, но уже за само предательство, потому что Сонгю непременно поймет, что кто-то их сдал, когда обнаружит завтра ночью вооруженных до зубов противников. Смысл тогда прятаться? «Это звучит странно, тебе так не кажется? Ты жертвуешь всем ради человека, с которым даже не знаком. Ты даже не знаешь, как я выгляжу!» Программист команды Бетта полностью согласен с собеседником и в кои-то веки решает даже не напрягать мозг на хоть какие возражения, как он обычно делал. Он быстро печатает ответ и, вздыхая, проводит рукой по лицу; ладонь соскальзывает на мышку, и Сынхен кликает по кнопке закрытия приватного канала связи. Он сделал все, что мог, чтобы помочь Джиди и его команде выжить. Сделал даже слишком много. Теперь пора заняться и своей работой… а заодно сообщить Химчану, что ему завтра снова предстоит бессонная ночь. Но, увы (или же к счастью?), она точно будет последней. Штаб команды Альфа, 01:00 Кабинет лидера Этой ночью Дону отдал приказ отменить все текущие задания, а бойцам немедленно отправиться спать. Из сбивчивого рассказа Джиена он понял только две вещи: во-первых, завтра ночью наконец-то определится итог войны, во-вторых, им каким-то магическим образом приходится доверять хакеру команды Бетта. И если первый пункт был ясным, как солнце в безоблачную погоду, то со вторым явно возникали вопросы, которые Джиен пресек одним лишь тяжелым мрачным взглядом. И Дону решился довериться. В конце концов, Квону он доверял почти так же, как Ховону, а Ховону - почти так же, как себе, а значит, раз Джиен говорит, что им нужно верить, они будут верить. Мысленно лидер Альф уже сделал заметку «оставить Топа в живых, если будет возможность». - Что будем делать? - негромкий голос помощника эхом отдается в голове, и Дону морщится; Ховон не смотрит на старшего, он смотрит куда-то в темное оконное стекло и задумчиво наблюдает за дождевой капелькой, стекающей вниз. С погодой им, кажется, тоже не везет. - У нас есть выбор? - мрачно интересуется Дону и садится на диван; обхватывает голову руками и тяжело вздыхает, закрывая глаза. - На показательную тренировку нет времени, так что завтра пусть все оттачивают свои самые лучшие умения. Мы должны победить. - Он всегда был внезапным, - тихо подмечает Ховон, подразумевая лидера команды соперников; Чан даже не трудится кивнуть, потому что нет смысла - помощник лишь констатировал факт. Слова сейчас кажутся лишними, и потому повисает пауза; Дону откидывается на спинку дивана и зевает, все еще не открывая глаз. Слышится, как отодвигается стул, из чего можно сделать вывод, что Ховон поднялся на ноги; негромкие быстрые шаги, и Дону вздрагивает - помощник уселся рядом с ним. - Я сейчас сделаю одну странную вещь, - предупреждает младший и, дождавшись равнодушного пожимания плечами, которое он считает за разрешение, с тенью шкодливой улыбки на лице… укладывается лидеру на колени. Дону возмущенно ойкает и тут же открывает глаза, окидывая темную макушку помощника недоуменным взглядом. - Я как-то решил завести список, - доверительно начинает Ховон прежде, чем старший успевает разразиться гневной тирадой и спихнуть его с колен, - «Сто вещей, которые я хочу сделать перед смертью». - На этих словах Дону скептично приподнимает брови и складывает руки на груди, однако, кажется, заинтересовавшись объяснениями и логичными выводами, решает помощника не прерывать. - Одним пунктом из этого списка было… - Ховон выдыхает, чтобы не захихикать, и с самым невинны выражением лица, глядя на лидера снизу вверх и мило хлопая ресницами, сообщает: - Полежать на коленях у Чан Дону. - Что за глупый список? - фыркает лидер, но все же позволяет себе расслабиться; в конце концов, младший же не делает ничего такого, за что его можно было бы четвертовать, верно? Ховон пожимает плечами и, блаженно улыбаясь, потягивается; ему нравится правило «наглость города берет», и, кажется, его небольшой городок в лице лидера тоже скоро будет сломлен. Чисто ради интереса. Штаб команды Бетта, 05:00 Камеры Ухен сидит, привалившись спиной к стене, и бездумно пялится куда-то вперед. У него забрали информационное кольцо - это значит, что он теперь в этой команде никто… В голове на автомате прокручивается эпизод с его раскрытием; парень не понимает, как, ну, КАК можно было так глупо попасться. И самое важное - он ведь даже определился, что явно поменял сторону в этой войне… Если бы ему дали выбор, он бы остался рядом с Сонгю, определенно. Потому что он не смог бы его убить, он не мог желать смерти тому, кого… любит? Смешно. Но, кажется, так все и обстояло, и Ухен, обреченно шипя сквозь зубы, в сотый раз начинал самобичевание на тему «как ты мог влюбиться во врага». Ему хотелось бы, чтобы тогда, в начале лета, двое странных незнакомцев не заходили в его магазинчик. Ему хотелось бы тогда не вмешиваться в схватку, и сейчас все было бы по-другому… Все бы шло своим чередом, так, как Ухен привык. Учеба, работа, друзья и знакомства с девушками в попытке найти «ту самую». А что вместо этого? Вместо этого он сидит в какой-то холодной камере, у него жутко болит голова от удара, а еще он один. Один, и всем плевать, что с ним. Жуткое чувство. Что теперь с ним будет? Его убьют? Скорее всего, Сонгю ведь не терпит предателей. Ухену очень больно, а еще что-то противно ноет где-то в области грудной клетки; и это - явно не страх за собственную жизнь. Это - страх, что он не успеет все объяснить. Честно сказать, что он поступил неправильно, когда решил остаться при штабе в качестве шпиона; но еще честнее - что он, черт возьми, свою жизнь без Ким Сонгю уже в принципе не представляет. Это, наверно, помешательство… Ухен откидывает голову назад и начинает методично биться затылком об стену; искры, возникающие перед глазами, помогают хоть немного отвлечься и сконцентрироваться на чем-то более приземленном, чем его отношение к лидеру команды Бетта. Однако эти же искры мешают ему заметить появление человеческого силуэта рядом с пуленепробиваемым стеклом, замещающим в камере решетку. Человек прикладывает кольцо к специальной выемке, и часть стекла, тихо пискнув, задвигается в стену; Ухен вздрагивает и медленно поворачивает голову к выходу, силясь разглядеть, кто пришел. Ему кажется, что у него начинаются проблемы со зрением, а именно - галлюцинации, потому что ЕГО увидеть он уж точно не ожидал. Парень, теребя рукой синие волосы, подходит к Ухену ближе и садится в нескольких метрах напротив него на корточки; пристально смотрит на заключенного, чуть сощурившись, и, видимо, пытается для себя что-то понять. - Глупо спрашивать, правда ли ты из Альф, я сам видел. - Джело вздыхает, и вопреки Ухеновым ожиданиям в его голосе не звучит ненависть, которая обычно появлялась, стоило кому-то упомянуть их противников; в голосе младшего сквозит плохо скрываемое разочарование, и от этого Наму еще больнее. - Но я не верю, что ты действительно играл. Каким бы ни был актер… так реалистично сыграть не сможет никто. - Самый младший профи-боец хмыкает и одаряет Ухена укоризненным взглядом. - Сейчас скажи честно, а? Все это… правда было лишь игрой? Его взгляд слишком проницательный для такого молодого парня, и Ухен в очередной раз задумывается, что Джело повзрослел куда раньше положенного срока; иначе объяснить тот факт, что в глазах почти двадцатилетнего бойца отражается опыт сорокалетнего, прожженного войной, мужчины просто не получается. - Сначала - да, - хрипит Нам и закашливается; надо же, в горле пересохло, а он даже и не обратил внимания. Джело заметно напрягается после этих его слов, и его глаза темнеют: злится. Но пока еще может держать себя в руках, и это шанс для старшего договорить. - Но игра как-то так быстро перетекла в реальность, что я и сам не заметил, - он грустно усмехается, а Джело внезапно резко вскакивает на ноги и бросается к нему, крепко хватая за грудки и даже чуть приподнимая над полом. - Велико желание тебе сейчас врезать, хен, - цедит он сквозь зубы, особо выделяя последнее «хен», и Ухен понимающе печально улыбается. - Ты сам не представляешь, что натворил, - шепчет младший и отпускает его так же внезапно, как и схватил; Нам сильно ударяется затылком об холодную стену позади себя. Больно. В глазах Джело пляшут какие-то безумные огоньки, но парень, резко развернувшись, идет к двери. - Завтра ночью все закончится, - небрежно бросает он перед уходом и нажимает на кнопку; часть стекла возвращается на свое место, отрезая Ухена от остального мира в рамках мрачной холодной камеры. И никто уже не видит, как расширяются его глаза, а во взгляде мелькает откровенный ужас. Уже завтра?! Штаб команды Бетта, 10:00 Кабинет лидера - Выдвигаемся в полночь. Енгук согласно кивает и мрачно смотрит на бумаги перед собой: последний отчет Химчана, где сообщалось, что поиски предателей в команде так и не увенчались успехом. Хотя, кажется, всем уже наплевать на то, что война может быть раскрыта - она практически подошла к своему логическому концу, и кому какое дело, кто пытался сдать их в прошлом? - Оставь это, - сухо приказывает лидер, взглядом указывая на бумаги в руках у помощника, - никому это больше нахрен не надо. Енгук послушно откладывает отчет на стол и, скрестив руки на груди, смотрит на лидера; тот нервно ходит по кабинету и все время что-то бормочет себе под нос. Как подозревает Банг, это «что-то» - планы по захвату штаба Альф, но вмешиваться он не решается: себе дороже. Пусть лучше лидер в кои-то веки сам подумает и решит, как именно поведет команду. Впервые за долгое время он лично пойдет в самое пекло. В кабинет, даже не трудясь постучать, всовывает голову Сынхен; он осматривается, подмечая, что никого, кроме лидера и его помощника, нет, и заходит внутрь. Он выглядит каким-то непривычно мрачным и серым, а темные круги под глазами красноречиво намекают на длительное отсутствие сна; программист начинает что-то рассказывать про неполадки в работе видеокамер у входа в штаб, и даже по голосу чувствуется его дикая усталость. Сонгю, даже не дослушав, взмахом руки отправляет его подальше и, кажется, снова замыкается в себе. Енгук решает, что сейчас его лучше не трогать, и, сообщив, что хочет проверить, как там идут дела с вооружением команды, почти беззвучно выскальзывает за дверь. В коридоре ему попадается Джело, который, судя по целеустремленному выражению лица, явно задумал нечто в наполеоновских масштабах; впрочем, Енгук даже не успевает у него ничего спросить, как удостаивается быстрого введения в курс дела: - Хен, Енбе-хен велел передать, что двенадцать упаковок с противоядием от снотворного, которым пользуются Альфы, бракованные, разберись, пожалуйста, - с жуткой скоростью тараторит Джело и, отсалютовав двумя пальцами, резво несется дальше, по направлению к кабинету лидера. Банг хмурится, но решает его не останавливать - сейчас у него есть проблема поважнее, и эту проблему нужно срочно решать, потому что одним снотворным можно скосить кучу народа. Сонгю не слышит, как хлопает дверь, и только громкое: «Сонбэ!» выводит его из состояния, подобного трансу; он дергается и медленно поворачивается, взглядом окидывая фигуру вошедшего человека. - Я был у него утром, - прямо сообщает Джело, и ему даже не нужно уточнять, кого он имеет в виду; судя по тому, что лидер тут же хмурится и поджимает губы, он и так прекрасно понимает, о ком речь. - Мне наплевать, - безразлично отвечает Сонгю и отворачивается, снова утыкаясь взглядом в собственное отражение в оконном стекле. - Вы не будете с ним разговаривать? Времени остается всего ниче… - Боец Джело, - перебивает парня лидер и снова разворачивается к нему лицом; Джело послушно умолкает, но инстинктивно сжимает руки в кулаки, показывая свое желание придерживаться одной точки зрения до последнего. Ким жестко усмехается и оповещает: - Кажется, ты забываешься. Мне сказать Енгуку, чтобы заставил тебя выучить правила штаба? Правило второе! - «Никогда не перечить лидеру», - недовольно тянет младший и вздыхает; он знает, что сейчас самым наглым образом нарушает это правило, но… но он просто не может больше смотреть на весь этот дурдом. Нам Ухен ведь не играл… Джело видел его взгляд. Он слышал его голос. Он подсознательно чувствовал искренность, черт возьми! Оставалось лишь заставить лидера почувствовать эту искренность. Но сейчас, видимо, не то время и не то место. Коротко кивнув и пробурчав слова извинений себе под нос, парень разворвачивается и выходит из кабинета. Штаб команды Альфа, 15:00 Комната профи-бойца Чон Дэхена Ендже зевает и лениво отпивает из баночки с пивом, которую ему услужливо, по старой дружбе, подсунул Дэхен; прямо перед ним, буквально в нескольких шагах, стоит парнишка с рыжеватыми волосами и, явно смущаясь, ожидает его «вердикта». Дже еще раз осматривает его с ног до головы, подмечая про себя все плюсы: хорошо натренированное тело - крепкие руки и развитая грудная клетка, он явно сильный, может, физически даже сильнее, чем Дэхен; симпатичное личико; приятный сговорчивый (ну, или парнишка просто стеснительный) характер; и, наконец, главное - взгляды, которые он бросает на филейную часть Дэхена, пока он, нагнувшись, пытается достать из-под кровати свои любимые дротики, которые приберегал на случай финальной битвы. Ендже удовлетворенно хмыкает и снова отпивает из баночки; он не член команды, ему можно, к тому же, ему предстоит очень много работы грядущей ночью, каким бы ни был исход войны. Он ведь имеет право хоть чуть-чуть расслабиться и настроиться на рабочий лад? - Хорош, - резюмирует парень, бросая на рыжего парнишку последний короткий взгляд, и переводит его на замершего в весьма компрометирующей позе Дэхена; Чон тормозит еще несколько секунд, затем выпрямляется, держа в руках небольшую стальную коробочку, и, приподняв брови в немом удивлении, смотрит на Ендже. - Хорош, говорю, я одобряю, - нарочито медленно разъясняет Ю и ухмыляется, когда слышит скептичное цыканье. - А кто сверху? Рыжий, услышав вопрос, тут же начинает безбожно краснеть, а Дэхен, не удержавшись, смачно ругается. - Ю! - раздраженно взвывает он, бросая на друга, невинно хлопающего ресницами, убийственные взгляды; Ендже лишь тихо посмеивается и чуть приподнимает баночку с пивом в знак перемирия. - Я же просил, умерь свои голубые взгляды! - Не голубее, чем твои, теперь-то, - весело отзывается блондин и снова перекидывает внимание на смущенного ученика друга. - Мм… Чоноп? Парень вздрагивает, когда слышит, что его назвали по имени; согласно кивает и неловко улыбается, засовывая руки в карманы, чтобы не было видно, как они дрожат. Однако от проницательного Ендже скрыться практически невозможно. - Чего ты трясешься? - фыркает парень и дружелюбно улыбается, пожимая плечами. - Я не кусаюсь. Чонопу неловко признаваться, что его немного выбивает из колеи одно присутствие Ендже здесь, в комнате Дэхена; да чего там, его в принципе смущает его присутствие хоть где-то рядом с ним самим. Может, потому, что не лишенный воспитанием чувства такта Дже, когда хочет, может сбить с толку кого угодно и если не выставить дураком, то точно заставить почувствовать себя не в своей тарелке. И хотя Чоноп знает, что Ендже - всего лишь друг Дэхена, какое-то противное чувство все же грызет его изнутри, не позволяя целиком довериться «прикрытию» команды. Любой нормальный человек назвал бы это ревностью, но Чонопу очень не хочется признавать себя слабым, а проявление ревности, по его мнению (привитом, к слову, тем же Дэхеном) - проявление слабости в чистом виде. Чоноп, поняв, что больше его осматривать не собираются, усаживается на стул и подтягивает к себе тарелку с виноградом, которую старший из них троих Дэхен какими-то хитроумными путями уволок из столовой во время обеда. - Значит, сегодня… - внезапно заявляет Ендже, и извечный оптимизм в его голосе вперемешку с едкими шуточками, с помощью которых он обычно общается, почему-то внезапно пропадают; Чонопу даже кажется, что человек, сидящий напротив него сейчас - вовсе не тот парень с белоснежными волосами, который пришел в штаб около часа назад и с порога заявил, что хочет поговорить с Чон Дэхеном. Однако, судя по реакции Дэхена, такие смены настроения для Дже - не редкость; старший мрачнеет и медленно кивает. - Сегодня - все, конец, - задумчиво бормочет Ю себе под нос, указательным пальцем вырисовывая какие-то узоры на поверхности стола. Размышления об окончании войны, кажется, поглощают его настолько, что он даже не слышит трели мобильного телефона у себя из кармана; только когда Чоноп тактично кашляет и ведет подбородком вперед, указывая на карман блондина, Ендже спохватывается и достает телефон. Хмурится, когда видит имя звонящего, но все же решает ответить. - Чан, что тебе опять от меня надо? Дружеский обед? Ужин? - Дже криво усмехается, не обращая внимания на заинтересованные взгляды, которые бросают на него Дэхен с Чонопом. - Что значит «почему обед и ужин»? Потому что завтрак ты уже пропустил. Не матерись на меня! - последнюю фразу Ю раздраженно шипит в трубку и уже хочет сбросить звонок, но внезапно останавливает свой порыв и начинает прислушиваться; чуть щурится, пытаясь осознать информацию, и машинально кивает, напрочь забывая, что собеседник его не видит. Зато прекрасно видят Дэхен и Чоноп, которые уже недоуменно переглядываются между собой. Внезапно громкое и явно озлобленное «В аду встретимся, Чан!» заставляет их дернуться и снова повернуться к Ендже, который недовольно фыркает, словно обиженный ежик, и уже прячет телефон в карман. - Этот… че-ло-век, - видимо, так и не подобрав для Химчана подходящей характеристики, убийственным тоном начинает объяснять Ю, даже не дождавшись вопросов, - переживает, что мы больше не встретимся. Боится, что меня убьют, и потом всю работу ему придется делать в одиночку. Эгоист чертов! - Он в курсе, что Альфы тоже готовятся к битве? - обеспокоенным тоном интересуется Чоноп, толком не понимая, кто такой Химчан, но все же догадываясь, что это явно представитель из другой команды. - Откуда, - отмахивается Дже, снова вооружаясь баночкой с недопитым пивом, - понятия не имеет. - Тогда почему он не объяснил, почему тебя должны убить? Ведь ты, по его предположениям, понятия не имеешь о событиях грядущей ночи? Ендже замирает, не донеся баночку до губ. По расширившимся глазам можно понять, что этот вопрос даже не приходил ему в голову. - Черт, - шипит он и, вскакивая на ноги, уже снова роется в кармане; Дэхен подходит к Чонопу со спины и устраивает ладони у него на плечах, настороженно глядя на ругающегося блондина возле другого конца стола. Кажется, Ю Ендже умудрился только что сдать всю команду всего лишь тем, что не задал один вопрос. Штаб команды Бетта, 19:00 Комната профи-бойца Банг Енгука Енгук знает, что он сейчас должен быть возле лидера. Знает, что должен помогать ему наставлять новичков, успокаивать бойцам нервы и вселять в них грамотный настрой на битву. Знает… но толку это знание не приносит совершенно. Всего через несколько часов они покинут здание штаба, в кои-то веки полным составом команды - и новички, и профи, все будут сражаться ни на жизнь, а на смерть - и все ради чего? Ради победы. А победа… Что они получат в итоге? Власть. Безграничную и неоспоримую власть. Это, конечно, привлекало… За спиной слышится негромкий хлопок двери и пара шагов; Енгук неохотно оборачивается и равнодушно смотрит на Джело, неловко мнущегося возле входа в его комнату. - Хен… За день они уже умудрились поругаться. И причем, как ни странно, из-за Нам Ухена; Джело пытался убедить старшего поговорить с лидером и заставить его сходить к Ухену, потому что, по его словам, их разговор мог бы многое изменить. Енгук же с тем же завидным упорством настаивал, что Джело ведет себя глупо, и Сонгю сам в состоянии разобраться, что ему лучше делать. В итоге младший психанул и, назвав Банга бессердечной скотиной, которая думает только о себе, убежал в неизвестном направлении. А сейчас… сейчас он по каким-то одному ему известным причинам решил переступить через гордость и пришел первым, хотя обычно первым к нему подходил Енгук. Но сегодня в целом странный день. Старший нарочито широко зевает и отворачивается, довольно грубо интересуясь: - Чего тебе? Почему-то сейчас у него совсем нет настроения мириться. У него вообще ни на что нет настроения. - Я… Я поговорить хотел, - судя по слегка дрожащему голосу, такое простое предложение дается Джело очень нелегко; впрочем, Енгук упрямо игнорирует все его старания и демонстративно равнодушно пожимает плечами, неохотно все же поворачиваясь к собеседнику лицом. - Если опять об этом придурке, то иди-ка, малыш, к черту. Кажется, это совсем не то, что он должен был сейчас сказать. Джело одаряет старшего шокированным взглядом, несколько раз шумно вдыхая и выдыхая; ловит ртом воздух, не в силах что-то сказать из-за охватывающей его ярости. - Он не придурок! А я уж тем более не малыш! - Наконец-то ему удается сформулировать мысли более-менее четко и ясно, что он и спешит тут же озвучить ухмыльнувшемуся Енгуку. - Да? - хмыкает старший и пренебрежительно фыркает; Джело сжимает кулаки и щурится, стараясь контролировать эмоции. - Ну уж извини, для меня ты как был мелочью, так и останешься. Нав-сег-да. - Последнее слово Банг специально произносит по слогам, для пущего эффекта; ему доставляют какое-то садистское удовольствие наблюдения за разозленным младшим. Что ж, своего он добивается. Джело явно злится, это видно по буквально испепеляющему взгляду, которым он награждает старшего, и по неровному дыханию; он делает несколько шагов вперед, под презрительным хмыканьем Енгука, и останавливается в шаге от собеседника. - Ты гребаный эгоист, я тебе говорил? - шипит младший сквозь зубы и сверкает глазами; Банг молчит, решая выслушать все до конца и только потом надавать по ушам за дерзость. - Не видишь никого и ничего, кроме себя, думаешь только о себе… Ты хоть представляешь, каких мне трудов стоило сейчас сюда прийти! - С каждым словом Джело говорит все громче и громче, повышает голос, в то время как Енгук показывает просто идеальную выдержку эмоций. - Мы идем на войну, хен, на реальную войну! И либо мы убьем, либо нас! А тебе плевать, - младший отступает чуть назад, как-то разочарованно усмехаясь; его экс-куратор чуть хмурится, но продолжает молчать. - Тебе плевать, даже если мы больше не увидимся… А мне вот не плевать, поэтому я пришел! - Джело издает какой-то нечеловеческий громкий рык и с силой пинает подвернувшуюся на пути какую-то коробку с личными вещами хозяина комнаты. Коробка отлетает в угол и разваливается, являя на свет божий кучу какой-то никому не нужной мелочи вроде старых исписанных бумаг, сломанных карандашей и прочего бестолкового нужного мусора. - Я собирался это выбросить, - спокойным тоном оповещает Енгук, даже не глядя в сторону коробки; Джело в ответ только скалится и отступает еще назад. - Ты не боишься смерти? - спрашивает он, с трудом умеряя сбитое от долгих криков и потрепанных нервов дыхание. И, не видя никакой реакции, сам себе с саркастичной усмешкой отвечает: - Да, конечно, ты ничего не боишься. А вот я боюсь. Боюсь, что кто-нибудь тебя убьет… Я жить потом не смогу, понимаешь? - последнее предложение срывается на безумный шепот вперемешку с неровными частыми вздохами; Джело медлит несколько секунд, но Енгук упорно хранит молчание. Этот факт младшего немало раздражает, и он, собрав последние силы и нервы, на выдохе кричит: - Или убьют меня! И тебе, как всегда, будет на все плевать! Парень резко разворачивается и быстрыми шагами идет к двери; с него хватит. Они отправляются туда, где шансы выжить - 50 на 50; а учитывая, что их двое, шансов, что выживут оба - всего каких-то жалких двадцать пять процентов от ста. Не попасть в эти двадцать пять процентов чертовски легко, и Джело это немало пугает; он не хочет… Он не хочет терять Банг Енгука. Ни при каких обстоятельствах он не хочет его терять. Его крепко хватают за плечи и с силой припечатывают лицом к стене; парень брыкается, матерится сквозь зубы и пытается освободиться, но Енгук наваливается на него всем телом, мешая сдвинуться с места. Джело кажется, или подобное уже было? Банг настолько близко, что младший чувствует его горячее дыхание у себя на шее; он немного успокаивается, стараясь сбить противника с толку, а мысленно просчитывает момент, когда можно будет вырваться и сбежать. - Никто… - неожиданно слышится низкий хриплый шепот, от которого у Джело бегут мурашки по коже. - Никто… не посмеет тебя убить. Я не позволю, понял? - Да кто тебя спрашивать станет, - рычит младший и снова дергается, но в следующую секунду уже болезненно стонет: Енгук слишком сильно придавливает его к стене, и дышать становится проблематично. - Я спрашиваю, понял ты или нет?! - Понял, отпусти. - Джело закашливается и делает глубокий вдох, сразу же, как чувствует, что давление со спины исчезло. Он еще несколько секунд просто стоит, пытаясь привести дыхание в порядок, и лишь затем разворачивается. Натыкается взглядом на разгневанный взгляд своего экс-куратора. Ему все же удалось выбить из Банга хоть какие-то эмоции? Джело отклоняется назад, спиной опираясь на дверь, и презрительно усмехается; Енгук непонимающе вскидывает брови, гадая, что означает эта усмешка. - Даже сейчас, - фыркает младший, рукой нашаривая дверную ручку, - ты беспокоишься только о себе. Ты не хочешь, чтобы я умирал? А обо мне ты подумал? Может, мне так будет проще! - он хватается за ручку и уже хочет ее повернуть, но Банг вовремя замечает его действия; он мгновенно перехватывает руку парня за запястье и отводит от ручки, угрожающе сверкая глазами. - Ты мой, - просто говорит он и подается вперед, но Джело ловко уворачивается и насмешливо вопрошает: - Твой? С каких пор я твой, скажи-ка? Я свой собственный! - Этими словами он немало злит старшего, и он об этом прекрасно знает, но даже не собирается останавливаться; последний день, когда они могут поговорить - кто знает, выживут ли они в грядущую ночь? Последний шанс, чтобы все сказать. - Моим был, мой сейчас и моим будешь, - шипит Енгук, с силой сдавливая запястье парня; Джело морщится от боли, на его глазах выступают слезы, но он не будет просить о пощаде - слишком низко. Боец должен уметь терпеть любую боль. Банг резко отпускает запястье, и младший облегченно выдыхает. Он не смотрит на парня перед собой - Джело закрывает глаза и пытается отдышаться. И почему его любимый человек всегда причиняет ему столько боли? - Любимый человек… - эхом повторяет он свои мысли, не осознавая, что говорит вслух. Енгук удивленно вскидывает брови: - Что? - Любимый человек. - В Джело внезапно появляется такая доза решимости, какой не было никогда; он открывает глаза и смотрит на старшего ясным, серьезным взглядом. - Ты мой любимый человек. Забавно, правда? И глупо… - он издает тихий смешок и отводит взгляд куда-то в сторону, за плечо Банга; Енгук соображает еще несколько секунд, а потом внезапно усмехается и подается вперед, так, чтобы их лица разделяли всего лишь пара сантиметров. - Забавно, Чжунхон-а. Очень забавно. Но разве глупо? - Пользуясь тем, что Джело теряется от звуков собственного имени, старший мягко касается его губ и, обхватывая нижнюю, чуть оттягивает ее зубами; тихий удовлетворенный стон, который он слышит, служит сигналом к дальнейшим действиям, и парень уверенно скользит языком по приоткрытым губам младшего, прямо в теплый рот. Колени у Джело подкашиваются, и единственное, что служит ему опорой, чтобы не упасть окончательно - мощное тело экс-куратора: парень цепляется за широкие плечи, царапает смуглую кожу, путается пальцами в красных волосах, обнимая старшего за шею и притягивая к себе еще ближе. Этого ли он добивался, когда шел сюда? Наверно, этого. Внезапно Енгук прерывает поцелуй; Джело недовольно морщится и уже хочет начать возражать, что сегодня все было не в пример короче, чем обычно, как чувствует, что его нагло подхватили на руки и куда-то тащат; парень инстинктивно крепче обнимает старшего за шею, чтобы не упасть. Сил Бангу всегда было не занимать. Енгук без особых церемоний бросает его на кровать и тут же наваливается сверху, пресекая попытки к побегу. - Что… ты… делаешь?.. - сбивчиво шепчет Джело, глядя на него из-под полуопущенных ресниц; в этот момент он выглядит настолько соблазнительным, что старшему трудно держать себя в руках, а все нарастающее давление внизу живота уже начинает причинять легкий дискомфорт. - Собираюсь доказать тебе свою любовь? - хмыкает Енгук и наклоняется, целуя младшего прежде, чем он успевает ответить. Впрочем, кажется, Джело особо не возражает… Страх за жизнь близкого человека действительно способен вселять небывалую смелость. Штаб команды Бетта, 23:30 Камеры Ухен нервно мечется по камере, ходит из угла в угол, кусая губы и заламывая пальцы; здесь, в тюремном отсеке, слишком тихо, чтобы понять, что происходит во всем штабе. Где-то недалеко, может, через пару камер находится пост дежурного, судя по громкому храпу; однако Ухен практически не замечает его, все его мысли заняты лишь одним вопросом: когда? Слышатся торопливые шаги, затем громкое «Ой!» от дежурного и раздраженное «с дороги», произнесенное подозрительно знакомым голосом. Ухен останавливается посреди камеры и напряженно вглядывается в стекло: еще несколько секунд, и… К стеклу с той стороны подходит Кан Дэсон; он останавливается и, приложив информационное кольцо к специальной панели, терпеливо ждет, пока часть стекла не исчезнет в стене. - Хен? - удивленно спрашивает Ухен и хочет было сделать шаг вперед, но старший поднимает ладонь, приказывая оставаться на месте. Как только стеклянная дверь за ним закрывается, он опускает руку и сам идет к опешившему Наму. - Скажи правду: на чьей ты сейчас стороне? - прямо спрашивает Дэсон и щурится, упирая руки в бока; ему кажется, что младший сейчас задумается, начнет поспешно взвешивать все «за» и «против»… - Бетты, - выдыхает Ухен почти сразу же и сглатывает, облизывая пересохшие губы. - Точнее, мне плевать, я просто хочу быть с хеном. В глазах собеседника на секунду проскальзывает удивление, но Дэсон тут же берет себя в руки и маскирует эмоции под маской привычного спокойствия; он удовлетворенно прицокивает и тянется рукой к поясу, где носит небольшой набор любимых клинков. Ухен недоуменно хлопает ресницами, глядя, как старший отделяет из набора один из клинков и потом… протягивает ему. - Спрячь, - приказывает Дэсон, и Нам послушно берет оружие в руки, тут же запихивая за пояс джинс и прикрывая растянутой футболкой. Ему все еще непонятны мотивы Кана… Какая логика в его действиях? Почему он помогает предателю? Однако все эти вопросы, видимо, светящиеся у Ухена на лбу неоновой вывеской, старший пресекает на корню одним лишь строгим взглядом. - Слушай внимательно, повторять не буду. Через полчаса вся команда в полном составе выдвигается из штаба… Еще через десять минут тебя отсюда выпустят. Твоя задача - добраться до места битвы прежде, чем она начнется, ясно? Потому что только ты сможешь остановить этот дурдом. - Дэсон устало выдыхает и, подняв ладонь в знак прощания, отступает на несколько шагов назад, ближе к выходу из камеры. - Пойдешь к штабу Альф, уж туда-то ты должен знать дорогу, - парень криво усмехается и, развернувшись, снова прикладывает кольцо к информационной панели. Ухен приходит в себя только тогда, когда стекло практически закрылось; он срывающимся голосом кричит: - Зачем тебе все это? - но именно в этот момент стекло становится на место, отрезая парня в камере от всего остального мира. Дэсон смотрит на него еще пару секунд, затем пожимает плечами и, усмехаясь, исчезает из зоны видимости. Ухен устало опускается на пол и подтягивает колени к груди. Ему остается только ждать. Штаб команды Бетта, 23:50 Кабинет лидера - Возможно, ты и правда пожалеешь. - Енгук вот уже битый час пытается образумить лидера, но тот только огрызается в ответ и велит не лезть не в свое дело; надо сказать, что доводы у Джело неожиданно оказались очень убедительными, и даже такой скептичный человек, как Банг, ими проникся. Хотя, возможно, проникся он по другой причине, но тем не менее данное младшему обещание поговорить с лидером и попробовать убедить его напоследок переговорить с Ухеном Енгук выполнить был должен. Попытка не пытка, убивать за наглость Сонгю его точно не станет, хотя бы потому, что впереди у них предполагалось еще очень много жертв. - Вы все сговорились, что ли?! - срывается лидер и, буркнув что-то про обнаглевших подчиненных, с силой ударяет кулаком по столу. - Второе правило команды! - «Не спорить с лидером», - спокойно выдает помощник и пожимает плечами. - Я не спорю, я лишь пытаюсь вдолбить тебе в голову, что, возможно, все не так плохо… - Иди к бойцам, Гук, - цедит Сонгю сквозь зубы и адресует Бангу такой взгляд, что тот, вздохнув, все же не решается перечить; связываться с лидером команды, когда он на взводе, а тем более на ТАКОМ взводе - опасно для жизни. Причем не только для своей. Поэтому парень послушно кивает и, мельком взглянув на часы и подметив, что осталось пять минут до выхода с базы, ретируется из кабинета, потирая шею. Сонгю провожает его неодобрительным взглядом: помощник даже не потрудился скрыть бросающиеся в глаза «украшающие» шею темнеющие кровоподтеки. - Опять с мелким мирился, что ли… - задумчиво хмыкает лидер и, покосившись на часы, со вздохом берет свой любимый пистолет из верхнего ящика стола. Пора. Штаб команды Бетта -> Штаб команды Альфа, 00:20 Ухен бежит изо всех сил, подсвечивая себе путь стащенным втихаря у дежурного фонариком. Удивительно, но, как Дэсон и сказал, его правда выпустили ровно в десять минут первого; парень сильно подозревает, что это именно Кан постарался, потому что дежурный, бросая на заключенного явно неодобрительные взгляды, как-то очень уж сокрушительно вздыхал, открывая камеру. Плевать. Только он сможет остановить войну? Значит, он и правда сможет, или, по крайней мере, сделает все, что в его силах. Он не хочет больше сотен бестолковых, глупых смертей. Ухен не чувствует боли в мышцах, нехватки кислорода и усталости в целом; он знает, что ему нельзя останавливаться, потому что дорога каждая упущенная секунда, ведь на кону - человеческие жизни. Территория недалеко от штаба команды Альфа, 00:30 Чан Дону крепче стискивает в кулаке рукоятку идеально наточенного клинка и чуть щурится, глядя вперед; именно оттуда, по его подсчетам, должны проявиться противники. Рядом с лидером стоит Ховон и так же напряженно всматривается вдаль; отсчет идет на минуты. Когда впереди показываются несколько человек, Дону инстинктивно подается вперед, стараясь разглядеть лица; впрочем, почти сразу же отказывается от этой идеи, потому что видит: нужные. Ярко-рыжую макушку он ни спутает ни с кем. Ховон разворачивается и подает знак рукой ближайшей, первой группе профи-бойцов, чтобы построили остальных на полную боевую готовность. От группы тут же отделяются два человека: Менсу и Сонель резко разбегаются в разные стороны и, огибая группы стоящих позади новичков, скрываются под покровом ночи: их задача - распоряжаться стрелковой частью команды. Сонгю замечает большую компанию людей впереди себя раньше, чем идущие рядом с ним Енгук, Енбэ и Дэсон; замечает и тут же хмурится, потому что чуть впереди остальных стоит до боли знакомый ему человек. Значит, Альфы каким-то образом прознали про наступление. Но как? - Узнали, сволочи, - слышится где-то рядом, но лидер даже не пытается определить по голосу, кто говорит: уже без разницы. Уже все без разницы, потому что финальной схватки не миновать. И она начнется буквально с минуты на минуту. Сонгю не торопится: он не видит смысла бежать, когда за ним и его командой уже наблюдают сотни глаз, а среди бойцов слышится напряженный шепот. Когда одна команда останавливается напротив другой, и их разделяют не более десяти метров, повисает тишина. Сонгю скользит изучающим взглядом по команде Альфа, Дону - по команде Бетта. И никто не решается нападать первым. - Я вижу, вы подготовились, - хмыкает Ким и делает несколько шагов вперед; Енгук, стоящий до этого рядом с ним, занимает его место. - Я вижу, ты как всегда рассчитывал на внезапность, - скалится Дону и тоже идет вперед; Ховон, подумав с пару секунд, становится туда, где еще совсем недавно стоял лидер команды Альфа. Сонгю внезапно останавливается и недобро прищуривается, глядя на человека перед собой; вот он, тот, кого он уже столько лет мечтает убить. Судя по выражению лица, Дону посещают схожие мысли. - Значит, сегодня все будет честно? - с легкой издевкой в голосе интересуется старший, и Чан, усмехаясь, кивает. - Похоже на то. - Готовься к смерти, Дону-я. - Тебе того же, хен. Лидеры еще с секунду сверлят друг друга мрачными взглядами, после чего синхронно разворачиваются и направляются к своим командам, чтобы дать указание приготовиться. Слышится скрежет одновременно вытаскиваемых из ножен клинков, взводы курков и хруст разминаемых костей; негласное правило войны - если две команды встречаются на запланированную заранее битву, дается немного времени, чтобы подготовиться. Это честность и честь, и без них никуда, потому что ни Сонгю, ни Дону не желают падать настолько низко, чтобы нападать на безоружных. - Убьем их, - тихо говорит Енгук лидеру, когда тот проходит мимо; Ким на автомате кивает, даже не вдумываясь в слова. Убить. Всех. До единого. Внезапно слышится первый выстрел со стороны команды Альфа; выстрел в воздух, который является сигналом к действиям. Секунда, и сотни молодых парней сорвутся с места, с единственной целью - уничтожить своих противников. - ПОГОДИТЕ! Не узнать этот голос невозможно; время внезапно будто останавливается, а вместе с ним останавливаются и люди. Сонгю и Дону замирают, не успев отдать приказ атаковать, и одновременно поворачивают головы в сторону крика: с поднятыми вверх руками прямо в центр всей грядущей схватки пробирается… Нам Ухен. При этом грязно матерясь сквозь зубы, когда его не пропускают сквозь плотное кольцо тел, и чуть ли не распихивая знакомых бойцов команды Бетта, которые попадаются на пути, в стороны. Глаза Дону расширяются, и он неосознанно опускает уже было приподнятую руку с зажатым в ней клинком; Сонгю, в отличие от него, бдительности не теряет, но по изумленному взгляду заметно, что появление в поле зрения Ухена его тоже немало удивило. - Ухен-а… - тянет лидер команды Альфа и неуверенно улыбается; Нам неловко улыбается в ответ, однако попытки подойти не делает - решитально минует ничего не понимающего лидера команды Бетта, становится где-то посередине между обеими командами и замирает, переводя взгляд с одного лидера на другого. - Хен, мы потом поговорим на тему, где я был все это время, ладно? - просит Ухен Дону и медленно опускает руки; надежно спрятанный за поясом клинок Кан Дэсона никому не виден, и это большой плюс. Пусть лучше думают, что он безоружный. - Как ты выбрался из камеры? - спокойным тоном интересуется Сонгю; он уже успел взять эмоции под контроль и спрашивает просто из любопытства. - Тебя лишили кольца. - Ухен-а, он что, держал тебя в качестве заложника?! - разгневанный Дону не обращает внимания на фразу про кольцо, однако на нее обращает внимание Ли Ховон; он чуть хмурится, делая про себя какие-то выводы, но озвучивать их пока не спешит. - Не суть, как выбрался, и нет, хен, я не был заложником… - Ухен буквально чувствует, что терпение обоих лидеров на исходе, а это значит, что времени у него катастрофически мало. Поэтому он решает сделать самую безумную вещь, на которую он только способен: с широкой, наглой, такой, какой привыкли видеть ее в команде Бетта, ухмылкой он громко сообщает: - Я провел три с лишним месяца в вашей среде, но до сих пор не понял главного. И если мне сейчас кто-нибудь объяснит то, что меня интересует… Какова цель войны? Главный вопрос, который, в сущности, интересует не только Ухена; парень знает, что ответ на этот вопрос интересует всех бойцов, потому что никто не знает точно, за что они борются… За что убивают друг друга, за что пачкают руки в чужой крови. Власть? Деньги? Слава? - Вы ведь были лучшими друзьями, - тон Ухена резко меняется на укоризненный, и парень, прищурившись, внимательно рассматривает Дону; ответом ему служит подозрительный взгляд - кажется, лидер команды Альфа начинает понимать, что поведение Нама несколько отличается от того, каким оно было, когда он был при штабе Альф. - Нам Ухен, уйди с дороги. Или же я лично тебя убью. - Ухен сглатывает и поворачивается к человеку, который это сказал; в глазах Сонгю плещется холод и откровенное безразличие к судьбе младшего. И почему-то в этот момент действительно верится, что он способен на убийство. - Не уйду. Объясни мне, - Ухен мрачно усмехается и теперь уже обращается к лидеру команды Бетта, - как так получилось. Я спрашивал у тебя миллионы раз, но каждый раз ты отправлял меня подальше. Как лучшие друзья могут желать друг другу самой мучительной смерти? Сонгю вместо ответа взводит курок у пистолета и поднимает руку, направляя оружие на собеседника; Ухен замолкает, но не двигается с места. Внезапно он усмехается, чем сбивает с толку не только Кима, но и всех, кто за ними сейчас наблюдает. - Стреляй, хен. - Парень говорит убийственно спокойным тоном и даже едва заметно улыбается, чуть склоняя голову вбок. - Стреляй, ты же сам говорил - предателей не терпят. Ухен боится. Ухен очень боится, что лидер команды Бетта выстрелит. Потому что он не понаслышке знает, что старший всегда держит свое слово; и если сказал, что выстрелит - выстрелит. Контрольным, в голову. Сонгю кажется, что время действительно замерло: иначе как объяснить тот факт, что в секундах ему мерещится целая вечность? Он стоит, не в силах нажать на курок, и ему думается, что младший прекрасно знает эту его слабую сторону. Откровенную неспособность причинить вред человеку по имени Нам Ухен, как бы ни хотелось. Ухен стоит в нескольких метрах от него и нагло улыбается, только лишний раз демонстрируя свое превосходство. И Сонгю внезапно понимает, что он магическим образом умудрился впутаться даже не в одну - в две войны. И если в первой можно еще было побороться, то во второй… во второй он проиграл, не успев даже взять в руки оружие. К счастью для него, у кого-то из бойцов не хватает терпения; трудно сказать, кто нападает первым - Альфы или Бетты, но в какой-то именно момент улыбка с лица Ухена исчезает, а его самого грубо толкает в сторону неизвестный Киму темноволосый парень. Лидер команды Бетта дергается и, чертыхнувшись, растворяется в толпе собственных бойцов. Ухен попросту теряется среди этой жуткой массы людей. Ухену больно. В сторону его «заботливо» оттолкнул Чон Дэхен, когда краем глаза заметил, что в бывшего ученика летит кем-то метко пущенный кинжал; Дэхен практически сразу же ринулся в бой, стреляя излюбленными дротиками со снотворным налево и направо, а вот Ухену повезло меньше. Во-первых, он чуть не налетел на собственный клинок, припрятанный за поясом (благо, тот был в ножнах, а то кто-то бы точно лишился половины внутренностей), во-вторых, возможности вклиниться в сражение не предоставлялось совершенно. Перед глазами мелькало одно сплошное серо-черное пятно, изредка разрываемое лунными лучами. Трудно было сказать, где какая команда, все смешались в непонятную кучу, и Ухен, зная практически каждого из сражающихся, за исключением новичков, поименно, затруднялся с определением, кто есть кто. Оба лидера как сквозь землю провалились. Выждав момент, когда можно было незаметно проскользнуть среди толпы сражающихся, Ухен бросился вперед, то и дело уклоняясь от свистящих пуль и блестящих наконечников ножей. Приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы просто выжить, даже ни на кого не нападая; парень в сотый раз за ночь удостоверился в собственной мысли, что оно того явно не стоит. Слишком много жертв. Слишком много крови. Слишком… Ухена чуть не выворачивает наизнанку, когда он случайно спотыкается о чье-то мертвое тело; по глупости он тянется посмотреть, кого убили - и в ужасе отпрыгивает назад: Хен У, старшеклассник, только недавно вступил в команду Бетта, Ухен видел, как он тренируется. А ведь он был даже младше Джело, у него вся жизнь впереди была… Ухен резко вскакивает на ноги и, спотыкаясь, просто бежит вперед, не глядя по сторонам; к счастью для него, бойцы постепенно рассеиваются по местам, и проход становится более свободным. От лязганья металла и болезненных хрипов вперемешку со стонами закладывает уши, и Нам, морщась, с трудом заставляет себя искать: он должен найти двух лидеров, он просто обязан. «Только ты можешь остановить весь этот дурдом». Клинок, выданный Дэсоном, пригождается, когда на пути у Ухена встает какой-то незнакомый ему парень; видимо, новичок Альф, которого Нам еще не знал. Парень явно собирается перерезать ему горло, но Ухен ловко подрезает ему колено и, про себя многократно извиняясь, бежит вперед. Он не хочет убивать, но раз уж без жертв никак, он хотя бы просто травмирует. Лидеры команд обнаруживаются на склоне неподалеку; пистолеты отброшены в стороны, им на замену пришли кинжалы - оба парня орудуют ими слишком профессионально, их движения едва уловимы и удивительно точны. Ухен сглатывает и, сжав кулаки, перепрыгивая через мертвых и раненых, бежит к ним. Успеть. Чем быстрее он достигнет склона - тем меньше будет жертв. Ни Дону, ни Сонгю не замечают, что в их «игру» добавляется третий человек; Ухен не знает, что он может сделать, ведь, похоже, оба парня слишком ослеплены ненавистью друг к другу, чтобы замечать что-то вокруг себя. Все-таки причина войны явно не во власти или уважении. Она куда глубже, но знают ее, судя по всему, только два человека. Дону изворачивается и запускает в противника клинок; уворот стоит для лидера команды Бетта слишком дорого - он теряет свой собственный кинжал, в то время как Чан уже достает запасной. Сонгю чертыхается, мысленно коря себя за то, что не послушал Енгука и не взял с собой еще оружия. Дону усмехается и замахивается для последнего удара: спустя секунду для кого-то игра в войну закончится. Парень про себя уже начинает торжествовать и праздновать свою победу… Сонгю старается не зажмуриться, но невольно закрывает глаза: встречать собственную смерть вот так вот прямо - очень страшно. А еще страшнее, если ты знаешь, что тебя уже ничто не спасет. И что бы там ни говорили люди, умирать боятся все. Дону со свистом рассекает острым клинком воздух и с удовлетворением вслушивается в треск разрезаемой ткани и тихий вскрик; и только спустя секунду до него доходит, что на их «сцене» появился некто третий. Глаза лидера команды Альфа расширяются, и орошённый мелкими капельками крови клинок с гулким звоном падает из рук. Сонгю открывает глаза и с ужасом смотрит на человека, вцепившегося в его футболку. Он отказывается верить, равно как отказывается верить и Чан Дону… Нам Ухен усмехается и, кашлянув, закрывает глаза; выпускает из пальцев темную футболку лидера команды Бетта и позволяет телу расслабиться. Адская боль в спине мешает адекватно мыслить, и Ухен сильно подозревает, что там все куда серьезнее, чем кажется, ведь Дону теоретически наносил смертельный удар. «Только ты сможешь остановить этот дурдом». Кажется, все же не смог… Для кого-то сегодня игра точно окончена.