Adrenaline breath

Все эти события проходили мимо Джона шумно стекающим водопадом, где-то в пределах видимости, долетая до него лишь брызгами, но не задевая полностью. Джон привык к контролю. Джон привык быть хорошим. Привык быть твердым и прилежным. А семью не выбирают. Он еще в одиннадцать лет решил стать хирургом, когда отец однажды взял его с собой в больницу. Ему тогда сначала было скучно, но в середине дня на «Скорой» привезли девушку, попавшую в автокатастрофу, подстроенную ее ревнивым бойфрендом. Джон видел сосредоточенность врачей, их моментальную концентрацию, желание помочь, скорость, с которой они летали из коридора в хирургию, в кабинеты – лишь бы быстрее!... Тогда внутри маленького Джона впервые зародилось чувство азарта, риска. Ощущение хождения по натянутому над пропастью канату, и вместе с тем – бесконечное желание помогать. Когда он, запинаясь, пересказал свои чувства отцу, тот на миг задумался, а потом очень серьезно ответил, что быть хирургом – это очень хорошо, но хирурги не всегда рискуют и совсем никогда не ходят по канатам. Потому что это опасно и бессмысленно. Джон тогда обиделся. Он сам не знал на что, просто так вышло. А потом начался военный лагерь. Мать была против – летом дети должны отдыхать, купаться и ничего не делать, а не бегать по пересеченной местности в тяжелых некрасивых жилетах и стоять на плацу. Отец же согласился. Как ни странно это было для Джона, он потом еще каждое лето, вплоть до второго курса института отправлял его в военный лагерь. Возможно, он бы передумал и перестал посылать туда сына, если бы знал о картах, ста отжиманиях по утрам и стрельбе из ЗигЗауэра и даже пулемета L7A2*. Если не считать этих расплывчатых в ворохе дней Джона подробностей, то жил он совершенно обычной жизнью, как у всех. В институте его ценили за честность, открытость и, чего уж скрывать, готовность помочь всем и всегда. Кроме того, у Джона была цель. Когда он озвучил свое стремление семье, отец побагровел, долго молчал, но потом ответил, что это решительный шаг, требующий недюжей смелости. Мать хотела было отговорить Джона, но отец пресек ее попытки повлиять на сына. К концу магистратуры Джон решил, что хочет стать военным хирургом, работающим в горячих точках. Он достаточно слышал и читал о войне в Афганистане, собирая информацию о ней почти два года из разных источников. Джон прекрасно понимал, на что идет, чем ему грозит такая работа, но, чем больше он думал, пытался воспроизвести все тяготы, которые ему придется нести, тем отчетливее понимал, что не может пойти по иному пути. Институтские друзья удивлялись его решению, считали это самоубийством и сумасшествием. Преподаватели гордились. Родители боялись за него, но, если отец мог, отчасти, понять стремление Джона, то для матери его добровольный уход в армию казался чем-то из ряда ухода Гарри к Кларе. Но все, как один, безоговорочно верили в безоглядное самопожертвование Джона и толковали его стремление желанием помочь наиболее нуждающимся. И никто, кроме, наверное, Гарриет (которая не распространялась на этот счет), не подозревал об истинной цели Джона. Даже не цели – настоящей жажде риска. Каждый раз он с замиранием думал о моментах, когда ему придется лавировать между жизнью и смертью. Когда ты знаешь, что сегодняшний день может оказаться последним, жизнь становится проще и ярче, чем может казаться. Именно за этим ощущением Джон стремился уехать на войну, за возможностью прочувствовать биение жизни и поставить на карту все имеющееся, ради нескольких секунд. Ну и еще ради реальной помощи людям. Сопливые носы и случайные переломы есть кому лечить. Совершенно другое дело – жизнь, вымоченная в крови, висящая на волосок от гибели. Конечно, он мог остаться в родном и любимом Лондоне, наверняка, поступил бы на хорошее место работы, возможно, завел семью, детей… Уже на первых словах предложения Джону становилось скучно. Рутинные дни врачебной практики не сулили каждодневного спасения жизней. А без отдачи себя целиком, Джон смысла в жизни не видел. С такими мыслями он поступил в интернатуру. Он устроился работать в госпиталь Святого Варфоломея, одну из лучших больниц Лондона. В его жизни было все просто. И, пожалуй, он этим даже гордился. Если бы кто-то спросил, Джон, наверное, после небольшого раздумья смог сказать, что, да, он счастлив. Позади остались несколько легковесных, дурманящих романов, одно серьезное увлечение, тоже не закончившееся ничем определенным. У него были друзья, но не очень близкие, скорее постоянные приятели. И Джон не думал, что что-то должно быть по-другому. Он не жил, он репетировал перед Афганистаном. Все перевернулось за считанные минуты. * Пулемет L7A2 GPMG – британский армейский пулемет, используемый уже тридцать лет на вооружении армии, производство Великобритании на базе бельгийской модели FN MAG. http://foreverable.files.wordpress.com/2010/01/gpmg.jpg