Adrenaline breath

На небольшой площадке возле ворот с колючей проволокой, ведущих к взлетному полю военного аэродрома толпилось около тридцати новобранцев, сопровождаемых родственниками и друзьями. Молодые, бледные от волнения парни неловко улыбались, попадая в объятия то одних провожающих, то других, негромко плакали матери и девушки. Шерлок с Джоном смотрелись немного странно на фоне остальных, но никто ровным счетом не обращал на это внимание, все были заняты собой, да и какие могут быть критерии и оценки, когда над тридцатью молодыми людьми нависла война. — Из присутствующих ты тут не один гей, — возвестил Шерлок. — Я не гей! — мигом вспыхнул Джон, — Ты не считаешься. — Вот тот блондин, которого сейчас обнимает мать… — покосился в сторону худощавого парня Холмс, нахмурившись. — Шерлок! — возвел Джон глаза к небу, — Прошу тебя… Детектив немного обижено замолчал, чем воспользовался Джон, притягивая его к себе и целуя. Впрочем, детектив быстро отстранился, неловко поправляя манжеты куртки и чуть оглядываясь. С самого утра он был необычайно напряжен и раздражителен, готовый сорваться на всех, кто посмеет подойти слишком близко; Джон предвидел это, а потому еще вчера устроил по телефону Лестрейду целый инструктаж, суть которого сводилась к максимальному привлечению Шерлока ко всем, даже самым скучным расследованиям. — Передавай привет Грегу и миссис Хадсон. Если повстречаешь Майкрофта, то, пожалуй, тоже можешь передать, — Джон засмеялся, увидев, как скривился его друг, — Я люблю тебя, ты знаешь? Глаза Шерлока чуть расширились, становясь небесно-голубыми, а одна бровь взлетела вверх. — Это банально – проявлять сантименты перед уходом на войну… Весьма нелогичное озвучивание очевидных вещей, Джон, — сухо пробормотал Холмс, отводя глаза в сторону, но при этом аккуратно, словно сомневаясь, беря ладонь Джона в свою. По лицу интерна скользнула счастливая улыбка. — Ну хоть сейчас нужно совершить что-то банальное… Можешь не говорить то же самое! — поспешно заверил он, увидев немой укор во взгляде детектива. Узкая ладонь сжала его пальцы сильнее. В этот момент ворота открылись, и перед новичками появился коренастый, невысокий мужчина с залысинами, в военной форме полковника, он был очень загорелым и с фантастически прямой осанкой. — Новобранцы! — голос был похож на карканье вороны, однако не навевал страха или трепета, но заставлял себя уважать – это был голос прирожденного командира, — Я полковник Эшер. Следуйте за мной. Шум в рядах призывников усилился. Джон в последний раз обернулся на Шерлока, внимательно изучающего полковника. — Он недавно развелся, имеет дочь, которая… — Шерлок, мне не нужно этого знать, — оборвал его Джон, — Надо идти. Детектив моментально сильно побледнел, словно становясь еще выше и невесомее. Только сейчас доктор понял, до какой степени паниковал Холмс и как тщательно пытался это скрыть. Шерлок сухо кивнул, словно сам превращаясь в этот момент в солдата, привыкшего к распоряжениям командиров, но ладонь Джона не выпустил. Заметив это, Ватсон поднял взгляд на детектива, и в этот момент Шерлок быстро притянул к себе своего доктора, резко, небрежно приникая к его губам. Впервые за долгое время у Джона по-настоящему закружилась голова от поцелуя. Руки Шерлока бережно, но сильно сдавливали его талию, словно желая привязать к себе, а движения губ казались отрывистыми, почти жесткими, но почему-то еще более нежными и собственническими, чем обычно. Рядом уже строились в шеренгу и отдавались первые приказы, но эта пара их не слышала, невозможность разорвать поцелуй казалась осязаемой. И только, когда почти над ухом раздалось: «Шагом, марш!», Джон с силой выпустил детектива из объятий. Вокруг тут же образовалась какая-то непривычная пустота и слишком много воздуха. — В строй! — этот крик полковника явно предназначался Ватсону, но Шерлок вдруг снова притянул Джона к себе, на этот раз не целуя, но громко, почти яростно шепча: — Ты не ответил мне… — Что? — странное напряжение пульсировало вокруг них, подогреваемое чужими всхлипами, звуками чеканки шага, откуда-то возникшим шумом множеств двигателей, эта субстанция поглощала, затопляя Джона, на внутреннем уровне уже отошедшего от Шерлока на приличное расстояние… — Ты не ответил мне! Ночью! Ты не сказал… — Джон не понимал, почему Шерлок злиться, ему казалось абсурдным злиться сейчас, в эту минуту… Рядом послышались шаги, и сам полковник Эшер возник невдалеке. — Рядовой Ватсон! — в его голосе звучал металл, что в целом, было объяснимо, — Встаньте в строй сию минуту! — Есть, — быстро кивнул Джон, поспешно кивая, коря себя и Шерлока за нерасторопность. Уже оказавшись в ряду, он оглянулся на бледное лицо детектива и в нитку сомкнутые губы. — Шагом… Марш! — последовала еще одна команда, и Джон двинулся вперед, на полигон к небольшим военным вертолетам, уже через минуты улетающим на базу подготовки новобранцев. Асфальт под ногами был старым, местами потрескавшимся, только ограничительные линии, окрашенные в белый совсем недавно, блестели чуть ли не празднично. Шаг. Еще шаг. И вдруг Джон вспомнил. Выходить из строя нельзя, кричать глупо… Он развернулся всем корпусом почти на сто восемьдесят градусов, на кончике языка вертелись те самые: «Вернусь, конечно, вернусь!», но Шерлок, еще виднеющийся в нескольких метрах, не поднимал глаза на Джона. — Да иди уже… — недовольно буркнул парень, шагающий следом. Ватсон уже открыл было рот, готовый просто крикнуть, лишь бы услышал, обратил внимание… Но первые слоги потонули в грохоте в момент заработавших вертушек. Время ушло. И понявший это Джон чуть ли не взвыл от внезапно пронзившей грудную клетку боли. — Я вернусь… — шепнул он себе, отворачиваясь от ставшей черной точкой фигуры Шерлока за кордоном, — Идиот гениальный, конечно, вернусь!... Эти слова уже не имели значения, но обожгли горло бывшего интерна раскаленной лавой. — Я докажу тебе… — это было сказано совсем неслышно, но сумело охладить неприятный огонь внутри, — Обязательно докажу. На плечи опустилась тяжесть форменных рюкзаков со всем необходимым, барабанные перепонки прекратили разрываться, отдаваясь мнимой тишине тяжелых закрытых наушников. Джон почти безучастно смотрел на крепкого, сбитого брюнета с безвольным выражением лица, севшим в кабине вертолета напротив. Рядом с ним оказался еще один парень, худой рыжик; он неловко приземлился на твердое кресло, чуть толкнув Джона под ребра, что-то пропищал (в наушниках было не слышно), а потом задорно глянув на обоих новопризванных товарищей, весело усмехнулся: — Ну что, полетели? Джон не услышал, прочел фразу по его губам. Рыжик выжидающе глядел на него, следя за реакцией. И Джон неожиданно, почти искренне улыбнулся в ответ. Натянутая струна боли лопнула, отходя на второй план, оставаясь в душе царапающим покалыванием. Время дрогнуло… И возобновило свой ход.