~ .Pink Gold. ~

       "Совесть — удел слабаков".        Одним аномально жарким летом, когда всякий желал только о дополнительном куске льда, в небольшой ритм-городок приехала семья очень богатых и роскошных людей. Им, конечно, хватало денег, чтобы жить в центре столицы с видом на достопримечательности, но исходя из собственных планов и побуждений, их выбор пал на что-то менее пафосное и грандиозное. "Ради безопасности бизнеса", — сказала бы бабушка — голова семьи. Таким образом и возник шикарный особняк из белого камня с дорогой синей черепицей плоской крыши. Дом был построен на пролитой крови и поту множества строителей, многие из которых долго лежали в больнице после столь интенсивной работы под адским пеклом. Впрочем, семье богатеев было все равно. Они переехали в город и стали рекламировать свой бизнес.        Бизнес, основанный на шантаже. Если кто провинился или поступил нечисто, а может и вовсе совершил нераскрытое преступление, то семейство Маувов тут как тут! Множество связей, куча писем с угрозами и ценников. И человек ломается, становится должником, выплачивая огромные суммы месяц за месяцем. Провинившийся отсчитывает недели, мечтает о дне, когда станет свободным, не понимая, что находится в рабстве шантажа до конца своих дней.        Много кто отдавал свои деньги за молчание в компанию: обычные граждане, наемные убийцы, полицейские, чиновники. Бизнес цвел, а на продаже информации можно было жить беззаботно несколько поколений. Это люди, с которыми было страшно находиться рядом из-за авторитета и мощи. Но удерживать такой статус в обществе было бы невозможно без наследника компании. К счастью для семейства, фамилию Маув носила юная леди и ее брат, который на тот момент ещё не был рождён. Девушка была очень умной, хитрой и властной, ее самоуверенность позволяла ей получать все самое лучшее, а жестокость карала неугодных слуг. Вот только был в ней нюанс, от которого родители в ней не видели важного человека: молчание. Знала она о множестве грехов других людей, бедных и богатых, но никому ничего не говорила о них. Это было непозволительно для нее, как для наследницы, поэтому второй ребенок был просто необходим.        Второй потенциальный наследник родился раньше положенного на две недели. Он был весь синий и чуть было не удушился об пуповину в утробе матери. Врачи смогли спасти его, но заплакал ребенок только через несколько минут после рождения. Взглянув на его слабенькое, комично пухлое тельце с тонкими конечностями, врач тяжело вздохнул и сказал: — Не представляю, что с ним будет. Не надейтесь на что-то хорошее.        В семье наступило тяжелое время безграничного траура. Каждый слуга, оглядываясь на колыбель с малышом, был обязан оплакивать трагическое рождение. Несмотря на весь этот плачевный пафос, мальчик рос быстро, набрал нужный вес: его лицо зарумянилось, покрылось веснушками, глаза засверкали, а удлиненные волосы пожелтели, взъерошились. И пусть внешне он был здоров, но разум его был поврежден. Много кто пытался поговорить с ним, обучить его грамоте и социальным устоям, но справлялся паренёк только с первой половиной задачи. Мальчик не понимал эмоций, не мог предсказать по манере речи человека, что с ним могут сделать дальше. Он был ужасно наивен, не имел какой-либо эмпатии, но при этом обладал естественной для диагноза, непреднамеренной жестокостью. Ритм он не чувствовал совершенно, не мог ощутить различие между ними, все в его головке было размытым. Именно поэтому ему и был поставлен диагноз, приведший опьяненных богатством родителей в шок и стыд: аутизм.        Ужасно разочаровавшись в своем ребенке, они отдали его на попечение слугам и старшей сестре в роли главного опекуна, а сами старались как можно реже встревать даже в самые обыденные встречи со своими детьми. Для них оба ребенка были местью Бога за их грехи, те, кто никогда не должен был рождаться. А тем временем они росли, развивались, учились основам жизни. В том числе и самообороне.        Один из слуг дождливым вечером напал на юного наследника: выстрелил пистолет. Подоспевшая Вероника успела сменить направление дула пистолета сильным ударом по челюсти, но хлопок выстрела был настолько громким, что ухо Генри серьезно повредилось. Несмотря на героизм девочки, в памяти младшего члена семьи это отложилось как атака не работника, но его сестры. А родителям это было выгодно. Враждебность между детьми вызвала бы дух соперничества, чтобы в итоге только один был по-настоящему достоин прав по управлению таким запутанным бизнесом. Только так они могли выбрать из двух мусорных детей кого-то качественнее для этой работы.        Время шло, настала школьная пора. "Образовательная школа Перфекта" была самым лучшим вариантом из всех предложенных в столь юном городе. И пусть семейству не очень-то и хотелось отправлять обучать своих элитных детей в образовательное помещение для простолюдинов, но современная программа обучения и хороший учительский коллектив немного скрасили ужасно серую и мутную картину. Поэтому именно за порог этой школы ступила Вероника в своей школьной темно-зеленой жилетке с нашитой желтой эмблемой, на которой был изображен знак "P". Дети были разных кровей: кто отличался своим богатством, а кто наоборот был из бедных и непримечательных. Именно ко второй категории и относилась девушка с короткими черными волосами и большими нелепыми очками. Веронике хотелось иметь как можно больше друзей, поэтому она подошла и к этому маленькому забитому птенчику среди всех остальных здоровых птиц. — Доброе утро. Как тебя зовут? — спросила в своей типичной, немного холодной манере девушка, немного улыбнувшись и протянув руку. Та напугано спряталась за компакт-диском, но почувствовав лишь оптимизм со стороны блондинистой, медленно выровнялась и протянула ей руку в ответ. — Адор. МС Адор. Н-называй меня так. А тебя как зовут? — Вероника. Будем друзьями? Ты здесь совсем одна...Может я могу составить тебе хорошую компанию?        Счастью Адор не было предела. Наконец-то кто-то хороший заметил ее! Всю начальную школу эти две девушки были лучшими подругами. Когда прозвенит школьный звонок на перемену, то могут пойти на задний двор, дабы полюбоваться старшеклассниками, играющими в бейсбол, а потом в кафетерию, ведь кушать что-то надо! Всегда последней остановкой в их специфическом маршруте была библиотека. Тихое место с множеством книг и самой доброй библиотекаршей на свете. Бабуля всегда разрешала девочкам вместе читать самые разные книжки для начальной школы при условии, что они не будут портить страницы и не будут шуметь. Так как Адор и Вероника были воспитанными девицами, они всегда были самыми тихими и лучшими.        Если вдруг старенькая юбочка бедной девочки порвется, ее богатая подруга всегда придет на помощь и даст денег на новую. Разумеется, о такой щедрости прознали родители, которые в тот же вечер устроили Веронике лекцию. Нельзя, видите ли, дружить и относиться хорошо к тем, кто ниже тебя по статусу и финансам. При попытках сказать что-то против она лишь получала ремнем по заднице. Сердце Вероники похолодело, заболело сильнее. Неужели ей нужно расстаться с такой близкой подругой?        Впрочем, сама Адор подводила к этому решению. С началом средней школы подругам пришлось разделиться на разные классы, поэтому они больше не могли проводить столько времени вместе. Вероника очень осторожно проводила время с тихоней, ведь слишком много свидетелей приведут к очередной семейной порке. Но именно в этот период времени лучшая подруга богатейки стала проявлять свои настоящие характеристики: садизм и эгоизм.        Еще в младших классах это было тревожным звонком для наследницы. Порой Адор могла начать говорить очень странные и неприятные вещи, а на уроках биологии вообще расчленила лягушку и вытащила из нее все органы, беспардонно вывалив их на стол перед всеми. Затем она наполнила пустой труп бедного земноводного животного водой и закинула его в вещи мальчика, который ей нравился. Разумеется, это навело шумиху на весь класс. Но самой Адор, казалось, было абсолютно все равно. Основной целью девочки было посмеяться над ужасом других детей и получить удовольствие от совершенного глумления над лягушкой. Это встревожило еще совсем маленькую Веронику, но виду она не подала.        В класс Адор перевели нового мальчика. Он был чужестранцем с забавным акцентом и длинными пышными волосами. Именно он и завоевал сердце серой мышки со своего первого дня в новой школе. Узнав об этом, Вероника почувствовала себя странно. Ей тоже хотелось чувствовать любовь, которую она никогда не понимала.        С другой стороны, ее никогда не тянуло конкретно к этому парню. Он казался ей монстром, опасным творением за милой пухлой человеческой оболочкой. Вероника видела папку с доказательствами его виновности среди других преступников, за которыми наблюдают ее родители. Ей не хотелось думать, почему ее родителям все равно на юного маньяка, который находится в одной школе с ней, самой наследницей! Но о своем страхе и отвращении к его небольшому секрету девочка никогда не скажет. Ведь в этом весь ее нрав. — Не думаю, что вы подходите друг другу. У вас совершенно разные ритмы и взгляды на жизнь. А еще он не имеет взаимных чувств к тебе. — Как ты смеешь так говорить про НАШУ любовь?! Разумеется, Эр будет идеальным партнером для меня! И мы будем жить вместе навеки! — Ты к нему хотя бы единожды подходила? — Н-нет пока что...Какая разница?! Наберусь смелости и подойду! И утру тебе нос! Потому что только ужасные друзья не поддерживают любовь! — ...Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. — Я уже ничего тебе не скажу! Потому что я не хочу больше общаться с такой шлюхой, как ты!        Оскорбительный тон лучшей подруги всерьез задел Веронику. Адор была очень вспыльчивой и самоуверенной девушкой, если узнать ее получше. Она всегда стремилась добиться желанного, даже если это приносило только вред остальным. Тихоня класса довольно часто обижала Веронику словами, но та никогда не подавала виду. Лицо Вероники всегда было холодным, как забытый миром камень на зимнем пляже. Но именно из-за Адор в ее голове начала громко щелкать одна навязчивая мысль: что такое любовь?        Короткая юбочка, броские цвета, устремленный вдаль взгляд. Лицо, скрытое за толстым слоем макияжа и неаккуратные кривые пальцы, ногти которых стали длинными, блестящими. Прическа была высокой, богатой на маленькие пряди, сплетенные вместе. После последней очередной ссоры с Адор Вероника решила стать лучше. Теперь, в этой огромной школе, она была подобно горящей звезде, большому магниту, к которому прилипали всякие люди. Таким образом, группа кавалеров стала следовать всюду за Вероникой, трепеща от ее богатых красот.        Один из этих парней выделялся. Он не был очень сильным, не отличался умом или особой красотой, но его упорство сильно восхитило Веронику. Она вступила с ним в отношения. Свидания были детскими, до ужаса нелепыми и наивными. И пусть парень смелый лез из кожи вон, чтобы впечатлять наследницу и дальше, но сама она начала задумываться, а стоит ли это того?        В огромной дорогой семейной библиотеке было много романов и "учебников" на тему любви. После каждого свидания еще совсем юная девушка открывала очередную пыльную книжку, чтобы удостовериться, все ли было правильно. И вроде каждый пункт совпадал, и парень этот не казался плохим, и даже ритмы могли сойтись, но Вероника чувствовала внутри себя пустоту. Она просто не могла полюбить его искренне. Она никого не могла полюбить искренне, потому что не представляла, что это такое — любить по-настоящему. Она холодела к однокласснику, начала игнорировать его. Ей не хотелось говорить это напрямую, ведь это потрясло бы ее гордость, но паренек был настолько приставучим, что другого выхода уже нет. — Ты мне не нравишься. Пошел прочь с моих глаз и не возвращайся больше, — повелительным мрачным тоном поставила Вероника точку в этих глупых бессмысленных отношениях. Все равно это никогда не имело смысла. Это была лишь жалкая попытка что-то доказать, причем не самой себе, а Адор.        "Как ты смеешь судить мою любовь, если сама ничего не чувствуешь?!", — раз за разом повторялись слова бывшей лучшей подруги у нее в голове. Может быть, Адор была в очередной раз права. Вероника никогда не была создана для любви, и она никогда не поймет, что это такое, ведь ее саму никто никогда не любил.        С пустым взглядом она пошла прочь из класса, оставив парня наедине с унижением и разбитым сердцем. И упертость, некогда поразившая девочку, слилась со злобой в мерзость. Детская жестокость взяла верх над неокрепшим разумом и позволила творить боль.        После уроков плавания, девочка увидела толпу одноклассниц и подошла к ним в сторону выхода. Ее очень встревожило, как и остальных, что дверь в раздевалку была вскрыта посторонним предметом, а все женские вещи, находившиеся внутри, разворошены и раскинуты по разным углам максимально унизительно и беспардонно. Но что было куда хуже, так это пропавшее нижнее белье самой Вероники — ее оставшиеся вещи висели на подоконнике единственного окна в комнате, которое находилось довольно высоко для среднестатистического пятиклассника. Кто-то выкинул почти все из окна. Учителю плавания пришлось дать Веронике запасную одежду, припасенную специально для случая, если вдруг кто-то забудет спортивную форму.        Но это было только половиной горя. Опустившись на первый этаж, девочка столкнулась с куда более серьезным ударом по своей гордости: на главном стенде с объявлениями висело ее потерянное нижнее белье с огромной подписью сверху: "ПРИНАДЛЕЖИТ ГЛАВНОЙ ШЛЮШКЕ ШКОЛЫ ВЕРОНИКЕ МАУВ!" В ее груди что-то дрогнуло, и ее каменное лицо стало раскалываться в трещины. Дети уже стояли тут и хихикали, но увидев Веронику вживую, стали тыкать в нее пальцем и смеяться куда громче.        "Вот так оставлять на видном месте свое нижнее белье...Все богатые такие извращенцы? Или это только она такая больная?"        "А вдруг она отдала это белье своему парню?! У нее уже был секс в пятом классе?!"        "Хаха, посмотрите, какие у нее большие трусы! Видимо, нормальные слишком малы для ее жирной уродливой задницы!"        Все больше школьников подходило сюда. И каждый находил своим долгом глумиться над позором еще совсем юной девочки. Они заблокировали ей доступ к стенду, и Вероника не могла протиснуться сквозь толпу, чтобы забрать "новые экспонаты" назад. Среди детей она заметила и своего бывшего вместе с Адор, которые о чем-то шептались и хихикали в унисон. Ее сердце не выдержало и адски закололо, а лицо тут же окрасилось в ярко-алый. Еще новая свежая тушь потекла по лицу и смешалась с горькими слезами воедино. Она выглядела как последняя уродина. А все продолжали смеяться и смеяться....Даже когда подошли учителя разбираться, никто не мог утешить Веронику и угомонить насмешливую толпу.        Чья-то фигура выскользнула из толпы и встала напротив беспомощной девочки. Та подняла свой взгляд и увидела перед собой того самого убийцу, монстра, который безжалостно лишил жизни невинного сироту. И пусть выглядел он немного пугающе, но в его больших зеленых глазах ощущалось какое-то невинное сочувствие. Он аккуратно провел ладонью по ее плечу. — П-пожалуйста, не плачь! Д-давай я отведу тебя в уб-борную..., — пробормотал он, не зная, как и помочь. Но Вероника, переполненная стыдом и гневом, дала ему смачную пощечину и убежала прочь, оставив маленького Эра в непонимании. А наследница все бежала и бежала из дома позора, спотыкалась, слепла, не видела ничего на своем пути. Словно вся жизнь мгновенно рухнула в пропасть. Это был ужасный день в ее жизни. Но Вероника и не догадывалась, что эта дата была лишь темно-серой, а не отвратительно черной.        Генри тоже начал ходить в эту школу. Он был не самым успешным учеником из-за своего диагноза, а также заметно отстранился от коллектива. Его одноклассники не хотели общаться с таким парнем: скверная репутация его семьи давала о себе знать. Никто не хотел в итоге попасть под рабство семьи Маувов. Генри было тяжко. В школе он чувствовал себя небезопасно. В доме была холодная атмосфера ненужности и отвращения. Он не был готов к этому большому жестокому миру, и все остальные лишь давили на него еще больше, ожидая большего.        Особенно сильно мальчика стала тревожить его старшая сестра. Она, вместе со старенькой нянечкой, была его основным опекуном, и пусть он никогда ее не любил, но именно Вероника заботилась о нем и переживала за его здоровье. Но теперь холод души ее окутал ее разум в огромный кокон безразличия и ненависти. Унижение, которого она не имела права потерпеть. Предательство лучшей подруги. И, разумеется...Он.        Вероника росла и становилась все более безразличной. Каждый, кто ее не устраивал, в итоге становился жертвой жестоких издевок, а совершившие против нее всякие преступления становились главными должниками ее компании. Эмпатия окончательно умерла в душе этой маленькой, еще не окрепшей девочки, и теперь ничто не могло ее остановить. Властность старшей крепла с каждым годом, настораживая одноклассников и впечатляя родителей. Они начали рассчитывать на Веронику, как на лучшего претендента для их компании.        Генри практически полностью прекратил общаться со своей сестрой. Ему было слишком страшно находиться рядом с властным монстром, преисполненным детской глупой обидой. Мальчик стал скрывать многое от единственного члена семьи, которому было не все равно. Свои ранние симпатии, свои проблемы с общением, свои комплексы — все это сохранялось глубоко внутри груди пухленького неуклюжего парня. Он очень хотел вернуть прежний характер Вероники, но страх брал верх над ним и не позволял сблизиться даже на шаг.        Генри рос. По желанию семьи его, вместе со старшей сестрой, записали на профессиональные уроки гольфа. Пусть поначалу мальчику казалось, что это лишь глупая трата времени с тренером, у которого идиотские пышные штаны, но со временем он влился. В гольфе он нашел утешение, которого не мог получить от общества. Это настолько сильно затянуло его, что Генри начал просить называть себя "Гольфером".        Вероника же, несмотря на настоящий талант в таком виде спорта, предпочла не менять свое имя. Пусть гольф и был веселым времяпровождением с братом и учителями-обезьянами, но взаимодействие с социумом для юной наследницы было куда важнее. Собрав небольшую толпу престижных девок из разных классов, она стала главной задирой школы. Красота Вероники продолжала слепить парней, а ее богатство и уверенность в себе побуждала девушек вставать на ее сторону. Больше никто не смел обижать Веронику Маув. Никто.        Достигнув верха в школьном социуме, девушка стала править трендами среди местного молодняка. Другие ученики восхищались ей, обсуждали каждую смененную деталь в ее образе и пугались даже заикнуться о том позорном случае. Да и того парня уже никто давно в школе не видел, но никому не было до этого дела. Заметив свое влияние в школе, Вероника поняла, что теперь может свершать желанную детскую обиду, перетекшую в слепую месть. Ее главной целью стала Адор, а также полное разрушение ее жизни.        "Ведь именно она виновата в том случае. Она помогла тому придурку открыть женскую раздевалку. Да и если не я, то кто поставит на место зарождавшееся зло?" — оправдывала себя Вероника, оставаясь наедине со своими мыслями. В глубине души ей просто хотелось услышать искреннее извинение из уст бывшей лучшей подруги, которого она все равно никогда бы не добилась. План уже был придуман и объяснен стервозным девчонкам, следующим по пятам главной "королевы" школы.        Перед очередным уроком серая мышка осталась наедине в пустом коридоре. Она потеряла свои серебристые блестящие сережки здесь, поэтому стояла на корточках в надежде найти в этой темноте хоть что-то. Попутно она бранила под нос школу, поражаясь тому, что свет в некоторых коридорах никто не собирается чинить в ближайшее время. Видите ли, деньги должны уходить на мероприятия, а не на уход за школой. Адор копалась в пыли некоторое время, но потом резко замерла, почувствовав чужое дыхание за своей спиной. Повернувшись, она тут же получила по лицу и упала в пыль всем телом. Девочки начали смеяться, а в их главе Вероника.        Адор начали пинать ногами по животу и груди, и пусть та умоляла со слезами на глазах остановиться, никто не собирался ее слушать. Вероника не била ее, но стояла прямо над ее избиваемым телом, глумясь и радуясь каждому урону, каждой боли, нанесенной ей. Это было подобно пиршеству для ее ушей и глаз. Монстр получает по заслугам.        Сильный удар битой внезапно пронесся по всему телу Вероники, с ног до головы, из-за чего та пошатнулась и грохнулась на кафель. Размыто она слышала убегающие тяжелые шаги, визг "подружек" и собственное сердцебиение. В глазах пошли искры, и через какое-то время главная задира потеряла сознание, лежа в беспомощном и дурацком положении.        В школьном медпункте было холодно. Серо-голубые плитки отдавали ощущением смерти, а неприятный запах йода кружил голову еще сильнее. Прокашлявшись, Вероника кое-как приподнялась и осмотрелась. Ее голова была перебинтована, и к ней был приложен лед. Медсестра что-то заполняла, сидя спиной к задире. Вероника опустила взгляд и прижала ладонь к звенящей голове, тяжело задышав. — Так значит, это взаимные чувства?...Или он просто подумал, что защищает беспомощную?..., — пробормотала она еле-еле, не поднимая взгляд. В глазах все еще шли искры, картинка мутнела и растекалась в противные пятна. — Ах? Ты как, Маув? Твои подруги принесли тебя сюда. Сказали, что Эфрон зверски напал на тебя и избил до такого состояния битой! Ужас...Не переживай, его родителей уже вызвали к директору. — ...Не стоило. Все хорошо...Он не избивал меня. Это...Произошло случайно, — сама не понимая собственных слов, продолжала бурчать Вероника. Будь бы он убийцей, то оставил смертельный удар. Или он не сделал этого из-за свидетелей? А может, он и не желал Веронике смерти вовсе? — Полежи еще немного. Тебя освободили от занятий, как только узнали о произошедшем! Тебе некуда торопиться. — Л-ладно, — сказала она перед тем, как вновь погрузиться в сон.        Эр — гроза задир. Став намного сильнее с этой битой и шлемом, которые он всегда и везде носил с собою, он решил исполнить свою цель: защищать слабых. Вот только своей героической справедливой целью он спасал чужие жизни, но рушил свою собственную. Мир, наполненный эгоистами, не придет ему на помощь, даже если он будет громко звать и рыдать. Именно об этом и говорил с его семьей директор школы, охая и ахая после каждой сказанной "мудрости". — Но если вам всем все равно на издевательства в школе, то хоть кто-то должен...должен заняться этим!!! Это н-неправильно — просто игнорировать чужие страдания! Вы...эээ...Вы неправы!!! Абсолютно неправы!!! — психовал Эр, вскакивая со стула. Родители лишь изредка с глубокой печалью посматривали друг на друга, задумываясь о том, насколько сильно им увеличат долги за произошедшее. — Ты что, самый умный?! Исключения не боишься?! — Прошу, сэр. Поймите положение нашего сына...Да, у него есть нервные проблемы, но он старается во благо других. Мы постараемся объяснить нашему сыну, в чем ему стоит поменяться, а Вы, пожалуйста, сделайте хоть что-то в защиту беспомощных слабых детей. — Я согласен со своей женой. Не думаю, что Вы будете гордиться, если в газетах начнут писать о некомпетентности Вашей школы, — отчим Слаггера почесал свой подбородок, хитро улыбнувшись. Несмотря на тяжелое положение из-за долгов компании Маувов, у него все еще была небольшая власть в СМИ. Директор затих, задумался. Эр довольно шлепнулся на место, радуясь, что родители на его стороне. — Ладно. Мы предпримем меры в сторону защиты слабых. Но чтоб больше такого не повторялось! Вы свободны.        Пухлый мальчик, выйдя из кабинета, столкнулся взглядами с Вероникой, которая как раз выходила из медпункта с ваткой в носу и с перевязанной головой. Эр пригрозил ей кулаком и пошел с семьей в сторону выхода, а Вероника ответила лишь полным отвращения лицом. Видимо, он вышел сухим из воды. Для наследницы все тут же стало очевидно. Война.        Но одержать победу в этом поединке между правдой и убийством оказалось куда сложнее, нежели предполагала Вероника. Школьные правила касаемо издевательств заметно усложнились и стали куда строже. Трудно управлять толпой, когда никто не хочет быть исключенным за выходки — собственная шкура дороже. Да и сам Эр постоянно находился в поле зрения остальных. После вступления в бейсбольный кружок его авторитет в школе заметно увеличился, и много кто захотел поддержать эту пугающую, но такую искреннюю и блистательную улыбку.        Еще большей проблемой стала Адор. Выловить ее в одиночестве было практически невозможно, а если попытаться напасть на нее в присутствие нового близкого друга, то бесплатных переломов можно отхватить только так. Зачастую такие столкновения становились неприятным поражением для Вероники.        Но самое худшее, что могло случиться — падение репутации. Мало кто теперь ее слушал и следовал за ней: лишь стайка покорных девиц, которым лишь бы найти повод, чтобы побить кого-то и оставить с позорным видом в темном тухлом коридоре. Теперь, когда была вселена надежда, что любой может дать отпор задире, никому и не было уже дела до Вероники. И, возвращаясь домой, она вымещала всю злобу на свои ценные вещи и на родного брата, превращая все в неприятные словесные перепалки.        Младший брат был озлоблен на свою сестру за все ее действия, и если бы он мог, то давным-давно как минимум переубедил ее ранить других людей. Но он, в силу возраста, не мог придумать ни один способ, чтобы остановить ее, от чего злился еще сильнее. Но еще сильнее он печалился и злился от постоянного одиночества.        Маленькому Гольферу было запрещено уходить далеко от дома под предлогами, что за пределами их дорогого особняка и школы очень опасно, что там плохие дети, что его обязательно кто-то похитит. Но подрастающему организму было очень любопытно увидеть, чем занимаются простые дети за большим черным забором.        В одиннадцать лет, одним летом, он все же решился на побег. В послеобеденное время, когда слуги устало побрели в разные углы дома, чтобы втихаря вздремнуть пару часов, мальчик оделся, накрыл голову шляпкой, чтобы скрыть слуховой аппарат и перелез через прутья забора. Упав на землю, тот тут же вскочил и бросился куда подальше от дома, лишь бы никто его не заметил. Генри бежал по мягкой травке через кочки и грязные ямы, но в итоге добрел до ближайшей детской площадки. К сожалению, ребят там почти не было, но это не помешало богатому юнцу сильно порадоваться за внезапно полученную свободу и помчаться к единственным живым, кто там находился. Но, немного недосчитав свою скорость, он влетел прямо под качели, а последний рывок, поднявшийся вверх, ударил его по голове. — АЙ!!! — вскрикнул он, грохнувшись на землю. Двое тут же подошли к нему и даже не знали, что сделать, чтобы утешить его. — Эр, принеси что-нибудь холодное, срочно, — слышал глухо Генри перед тем, как закрыть лицо руками и разрыдаться.        Мешок со льдом прижался к его затылку. Гольфер аккуратно взял своей ладошкой лед, который принес большой крепкий парень. Он еще долго плакал, прежде чем резко замолчать. Он больше не чувствовал боли. Генри немного пугали двое ребят, уставившиеся на него, но мальчик решил не убегать прочь, но наоборот улыбнуться. Почему-то ему показалось, что эти люди — хорошие друзья. — П-прости..., — начал уж было лепетать большой парень с роскошными кудрявыми волосами, явно слишком длинными для среднестатистического парня того времени. — Прощаю! А можно с вами подружиться? — Генри начал бродить вокруг них и улыбаться еще шире. — Я хочу поиграть во что-нибудь веселое!!! В гольф!!! — В гольф, говоришь? Ээээ... — Давай, — резко девушка с черными короткими волосами и большими очками схватила парня за плечо и отвернулась от Генри, как будто она не хотела, чтобы мальчик услышал ее слова. — Эр, ну же! Ты не знаешь, кто это? Нам лучше провести как можно больше времени с ним! ....Он из семьи Маувов. Нам будет выгодно избавиться от Вероники, имея такого союзника. Только он инвалид, поэтому веди с ним, как с ребенком и не напугай в лишний раз.        Таким образом Гольфер случайно подружился с главными соперниками своей старшей сестры. Он прекрасно знал, что ему не поздоровится, если Вероника узнает об этой дружбе, но с ними он чувствовал себя куда уютнее, чем дома. Адор казалась ему взрослой и ужасно умной девушкой, которой всегда можно довериться и на которую можно рассчитывать. Слаггер же был как большой и сильный защитник, который в случае чего избавится от обидчиков.        Но чем больше он проводил с ними время, тем больше замечал, что испытывает к обоим более яркие чувства, нежели просто дружеские. "Ум" команды привлекла его, потому что Генри казалось, что она знает все на свете, да и ее таинственные речи с двойным, а то и тройным дном, которые он не мог понять, сильно завораживали парня. А "сила" команды был образом идеального мужчины, на которого Гольфер хотел равняться. Слаггер никогда не плакал при нем, никогда не показывал страх или смятение. Будто он всегда знал, как правильно поступить, чтобы достичь справедливости для всех. Настоящий Мистер Большой Отбивающий Герой. Но маленький Генри никому не говорил о том, что помимо уверенности в себе и оптимизма в Слаггере его привлекали и его крепкие руки, сильное тело, да и в принципе вся внешность. Просто проводить время с ним было уже чем-то ужасно приятным. А случайные прикосновения накрывали Гольфера алой краской с ног до головы.        Невероятно прекрасно было проводить с ними тайные встречи и невероятно ужасно было возвращаться домой в эту холодную бездушную обстановку. Генри стал часто запираться в своей комнате, проявлять равнодушие к бизнесу семьи и вообще ко всем ее членам. Будто он больше не принадлежал к этим людям, ведь нашел более искреннюю альтернативу. Разумеется, Вероника не могла не заметить его изменения и стала следить за братом. Если никому другому не было дела, то почему она тоже должна стоять в сторонке и делать вид, будто ничего не происходит? Старшая сестра, несмотря ни на что, все равно любила брата в глубине души, поэтому она не могла просто закрыть на это глаза.        Одним днем Генри стащил с полки семейных ценностей пистолет и скрылся из дома. Вероника тихо проследовала за ним, прячась за большими деревьями и густой высокой травой. Она набрела на ближайшую площадку, на которой и происходили встречи трех лучших друзей. Девушка предпочла понаблюдать со стороны за происходящим и не влезать в конфликт раньше времени. — Пиф! Пиф! Ихихихи! Смотрите, какая классная пушка у моих родителей есть!!! — Это не пушка, Гольфер. Это называется "пистолет", — заметила Адор, попивая что-то из черной пластиковой бутылки. — Знаю, знаю! Но это так весело! Притворяться, будто я самый вааажный ковбой! Пиф! Паф! И все мертвы! — довольно показывал Генри, целясь в птиц на ветках. — Эээм...Твой п-пистолет заряжен? — Не знаю! А что, тебе нрааавится, Мистер Б-Большой Отбивающий Герой?! — Нет. Не очень. Эээм...Это...Это выглядит как предательство моей...мм...биты. Я не дружу с огнестрелом.... — Я не понимаю тебя! Пистолет — так круто!!! Смотри! Пиф-пиф, хахах! — Лучше остановись! П-пожалуйста... — Агааа. СлаггЭР не хочет новых жертв! Какой переживающий! — ГЕНРИ! ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?! — резко выкрикнула Вероника, выскочив из места укрытия. Мальчик резко дрогнул, пошатнулся и, ужасно испугавшись, бросил пистолет на землю и отскочил в сторону. Курок зажался. Три серебристых больших пули полетели прямо в сторону Вероники. Тут резко Слаггер стянул подвешенную на бок рюкзака биту и протянул биту прямо перед старшей сестрой. Пули были маленькими и невероятно слабыми, поэтому все они застряли в тяжелой серебристой бите, оставив уродливые дыры. Вероника сжалась, но через мгновение уставилась на своего героя. В ее горле застыл ком. Она не знала, что сказать. Тот, кто для семьи Маувов является убийцей...Уберег ее от серьезных ран?        Между четырьмя детьми возникла неловкая пауза. Все в непонимании пялились то на пистолет, то на друг друга, боясь сказать хоть что-то. Вероника опомнилась, выпрямилась и схватила брата за руку, в другую руку взяв пистолет. Она в последний раз посмотрела на Слаггера, и, кажется, ее взгляд смягчился, стал просто нейтральным. Гольфер капризничал, пытался вырваться из хватки своей сестры, но был слишком слаб, чтобы сделать это, поэтому ему пришлось пойти за ней домой.        Дома Гольфера ожидал серьезный разговор. — Как ты мне объяснишь все, что произошло? — Я-я просто хочу проводить время со своими друзьями! — Ты покидаешь дом без спросу, воруешь реликвии семьи и смеешь подвергать опасности других людей! Что, если родители узнают о твоем поведении? — Т-Ты большая зануда! Мне нужны друзья! Я не могу б-без них жить! — Со мной на "Вы", Генри Маув.        Генри сжал губы вместе, а на его глазах поступили большие капли самых горьких слез. Он обиженно прижал ладони к коленям и опустил лицо. Последнее, что мальчику хотелось — смотреть на рассерженное лицо своей старшей сестры. — Т-ты очень плохая... — Агх. Послушай...Я понимаю, что тебе обидно и неприятно. Но пойми, эти люди далеко не самые лучшие друзья. Я не против того, чтобы ты выходил гулять и общаться со своими сверстниками, но только не с этими двумя! — Ч-что с ними, п-по-Вашему, н-не так?! — Ты ведь знаешь про Эра. Он очень-очень плохой. — Т-тогда почему Вы так на него п-посмотрели в тот момент?!        Вероника замолчала. И правда...А плох ли Слаггер на самом деле? Ее семья не могла ошибаться, все доказательства его виновности были у них на руках. Но всякий раз, когда она наблюдала за пареньком, он казался таким невинным, таким добродушным и чистым. Будто он никогда бы в жизни не посмел убить кого-то. И Веронике все больше стало казаться, что настоящей жертвой являлся он сам. А монстром, разумеется... — Потому что он поступил храбро. Это был мужественный поступок. А еще потому что я испытываю к нему жалость: из-за больного сердца ему трудно жить среди людей, — твердо сказала она, сев на стул. — А что н-насчет— — Не говори о ней. Это худший человек, которого я когда-либо знала. Я не хочу, чтобы ты разговаривал с ней и уж тем более перенимал что-то от нее.        ...Адор. С каждым годом Веронике казалось, что этот человек оставался в своем прежнем детском возрасте, воспринимал все инфантильно и излишне эмоционально. Каждая ее реплика была преувеличена, каждое ее действие способствовало эгоистическим целям. И, что самое ужасное, все спокойно закрывают на это глаза, будто ничего плохого и не происходит вовсе.        И всякий раз, попадаясь Веронике на глаза, Адор вытворяла что-то плохое. Однажды, выйдя за ворота школы и отойдя в сторону, она стала свидетелем того, как очкастая серая мышка раскручивает болты на колесах самоката. Железные детали поддавались ей с трудом, но в итоге она смогла все снять. После этого, она спрятала колеса в своей сумке и убежала обратно в сторону школы. Адор, видимо, полагала, что никто не видел ее пакости. Но Вероника, будучи наследницей компании шантажистов, всегда имела при себе новенький хороший фотоаппарат, который мог с легкостью запечатлеть компромат на что угодно. Но девушке стало ужасно любопытно, чем же это закончится, поэтому она поменяла местоположение на более скрытное и стала поджидать.        И вот, два лучших друга вышли из школы, болтая о всяком. Тут резко Слаггер остолбенел, а его лицо немного побледнело. — ЭГХ?! К-КТО-ТО УКРАЛ МОИ....эээ...как они называются... — Колеса, Слаггер. Кто-то украл твои колеса. Какой отвратительный человек. — Угх...Я не смогу поехать домой...Мне придется покупать новые!! — Давай тогда мы вместе пройдемся до магазина, раз уж ты не можешь поехать. — Х-хорошая идея, Адор! Ты как всегда права! Вот только уже п-позднеет, тебе не кажется?...Это может быть немного опасно... — И ты хочешь оставить меня здесь одну, когда темнеет?! Ты что, не переживаешь за меня?! — Переживаю, вообще-то! Ладно...Пойдем...        Вероника хмыкнула. Этот случай стал главным поводом для нее начать собирать всю информацию о своей бывшей подруге. Лживость и самоуверенность в своих действиях бесили ее, а абсолютная беспардонность и безразличие по отношению к близким разжигали внутри нее пламя чего-то, чего она никогда не ожидала ощутить. Справедливость. Именно резкое желание справедливости заставило ее действовать и кропотливо собирать информации везде, где только можно. Потому что Вероника знала. Она была чертовски уверена. Она поступает правильно. — Генри Маув, ты меня услышал. Это было мое последнее предупреждение. Я не буду больше устраивать бессмысленные школьные драки, а ты не будешь с ней общаться, хорошо? Я надеюсь, что ты, умный мальчик, понимаешь, что это ради твоего же блага. Она...Она правда ужасная.        Мальчик ничего не ответил. Он размахивал ногами и явно хотел уйти как можно быстрее. Оглянувшись в последний раз, Вероника показала ему жест "Свободен" и отвернулась спиной. Генри вышел из комнаты, наполненный негативом и наивной детской болью. — Что! Она правда так говорила про меня?! Да что она вообще знает...Твоя сестрица на саму себя хоть в зеркало смотрела? Ходит вся такая, уверенная, думает, что всегда права...Хотя на самом деле она просто жалкое посмешище! — Д-да! О-она очень плохая!!! — поддакивал Гольфер, сидя на коленках и выслушивая свою лучшую подругу, с которой общаться было разрешено. Адор приложила свой белоснежный палец к своему овальному подбородку и задумчиво посмотрела вверх. Мальчик смотрел на нее, задержав дыхание. Он знал, что сейчас она скажет что-то очень умное и обязательно правильное. — Слууушай, а ведь она имеет что-то особое против меня, да? Почему бы тебе не посмотреть, что в ее комнате есть там про меня и про Эра, а? Почитаем и посмеемся вместе. Она же не будет против, что я посмотрю записи про саму себя? — Э-это звучит как-то о-опасно!! Надо спросить у Мистера Большого— — Нет-нет. Он довольно труслив в подобных вопросах, начнет всякую нудную чушь нести...Ну так принесешь ведь? Да? Для меня, твоей лучшей подруги? — Конечно!!! Ведь друзья так и п-поступают!!! — Только не делай этого прямо сейчас. Надо посмотреть, следит ли она правда за мной! Когда увидишь идеальный шанс...Хватай и скрывайся! А там уже посмотрим.        Прошло несколько недель после того диалога. Адор сидела в библиотеке и со скукой перелистывала страницы старой энциклопедии. Ее клонило в сон, но она оставалась в сознании: надо же было дождаться, когда у Слаггера закончится тренировка. Тут прямо перед ней на стол шлепнулась большая бумажная папка, внутри которой было много документов, записей и фотографией. Напротив нее, по другую сторону стола стоял Гольфер, улыбаясь во весь рот. Он опирался на костыль, пока стоял, но так как это было очень неудобно, он быстро сел на ближайший стул. Адор зловеще улыбнулась, потянула папку на себя и начала рассматривать содержимое. — Отличная работа, Генри. Я надеюсь, ты не читал этого? — Нет-нет!!! Я просто увидел, как трепетно моя сестренка работала именно над этой папкой, поэтому ее и утащил!!! Ну что там, что?! — Много лжи, вот что я скажу, — заявила Адор, рассматривая фотографии и записи своих злодеяний. Она старалась выглядеть спокойно перед другом, но внутри она чувствовала себя униженно и напугано. Как же хорошо, что никто не увидел эти доказательства. — Эммм...Как твоя нога? — Уже лучше! Скоро снимут гипс! — кивнул головкой Генри. Это был его первый день в школе после того, как случился очередной несчастный случай на поле для игры в гольф. Во время очередной тренировки с учителями-мартышками, большой Мандрил, который помогал Веронике освоить технику больших "оффбит" мячей, ненароком попал прямо по ноге мальчика. Тот упал, скорчился от боли и громко зарыдал. Старшая сестра тут же отреагировала и позвала родителей, которые в свою очередь привели личного врача. — Все будет хорошо, не переживай... — Это т-твоя вина! Я н-ненавижу тебя! Н-НЕНАВИЖУ! — прокричал он, отвернувшись от Вероники. И правда, ведь если бы она не промахнулась, то этого горя бы не случилось. Веронике стало неприятно и стыдно, но виду она, как всегда, не подала. — Хм...Так значит это ее вина, что сейчас с трудом ходишь, Гольфер? — спросила Адор, листая доказательства дальше. — Д-да...Она такая!!! Я такой!!! Аррррх!!!!! Я не знаю... — Вот как. Понятно. Я не удивлена....Хах? А это еще что такое? Как оно оказалось в моей папке?..., — Адор вынула желтоватую старую бумажку небольшого размера. От нее пахло спиртом и тухлым супом. На бумаге гласило: "О деле убийства Джи Уайта. Убийца: Эр Эфрон (Локу)". — Чего?! — Покажи, покажи!!! Мне тоже интересно!        Два друга уставились на запись, в которой подробно было описано убийство, произошедшее в госпитале. Улыбка с лица Гольфера медленно сошла на нет, а лицо Адор неестественно исказилась в подобие злодейской улыбки и искреннего ужаса одновременно. — Так значит...Слаггер не видит своих родителей... — Из-за меня?! Н-но я даже не знал этого!!! Мне никогда не говорили об этом!!!! — Так вот значит как.        Оба затихли в неестественном ужасе от прочитанного. Внутри Гольфера все кололось, болело с невероятной силой. Ему было искренне печально за своего лучшего друга и тяжело от осознания собственного участия во всем этом. Адор же была восхищена тем, что Слаггера смогли так легко оправдать в итоге. "Видимо, искусный убийца", — была мысль в ее голове. Это искушало ее душонку сильнее и почему-то ужасно встревожило. Ведь была одна причина, по которой Адор была в самой большой опасности рядом со Слаггером. — Адор....Ты вся красная...Ты будешь плакать?! Не плачь, пожалуйста!!!! — Ахахаха. Гольфер, мой милый маленький Гольфер...Разве не Вероника виновата в этом? — Ч-чего?... — Ведь именно она умалчивала об этом. Она могла бы сделать хоть что-то, чтобы и так больной ребенок не страдал. Именно она виновата во всем. В том, что он в последнее время такой скрытый в себе, что он стал реже обращать на тебя внимание, что он мало ест с нами....Он страдает от невероятного одиночества! И именно она виновата в этом! Она и твои...Твои родители! — Н-нет, подожди!!! — Неужели ты хочешь, чтобы Слаггеру было больно? Чтобы Мистер Большой Отбивающий Герой так и дальше не улыбался и с печалью возвращался в пустой дом? Ты только посмотри! Все факты на глазах! Она хочет, чтобы он страдал! Она хочет, чтобы я страдала! И разумеется... — Ч-чтобы я страдал тоже... — Именно. Ты очень-очень смышленый мальчик, Генри. Так почему же? — Ээээм? — Почему же нам не расплатиться с ней раз и навсегда? Ты спасешь жизнь нам всем, Гольфер. Ты сделаешь это ради нас? — Н-но я не понимаю, о чем ты... — Просто говоришь с ней после уроков завтра. А потом мы ее разыграем и опять опозорим, ахаха! — Ну...Если ты так уверена...        Гольфера переполняла ярость, но страх перед грядущими действиями ужасно сковывал его. Просто поговорить с сестрой об этом. Какая вообще может быть проблема в этом? Она же поймет его и послушается, так? Да кого он обманывает, это самая большая стерва, которую он только знал! Она пыталась его убить, постоянно угрожает ему этой ответственностью и пытается забрать последнее, что у него есть — близких друзей. Гольфер сжал ладонь в кулак и покинул библиотеку. Адор сложила всю папку к себе, чтобы потом сжечь где-нибудь на заднем дворе.        Весь следующий день прошел так же монотонно, как и всегда. Опять скучные занятия, уборка в классе и школьные клубы. — Ну ладно, ребят! Я...эээ...Я пошел! Пока!!! — Эр помахал рукой и как-то неуверенно побрел по коридору прочь. Адор и Генри остались в классе одни. — Ну что же...Теперь нам стоит...— — СТОЙ, ГДЕ СТОИШЬ, АДОР! — резко в класс вломилась она: всегда с идеальной прической, аккуратным макияжем и в дорогой одежде. Уверенные движения, ровная осанка, холодный, пугающий взгляд. Вероника стояла напротив Адор. Та хитро улыбнулась ей в ответ. — И чего это наша невиновная королева пожаловала к такому плебсу? Твой класс находится по ту сторону коридора! — усмехнулась она. — Подожди!! Сестренка!!! Давай все обговорим!        Вероника повернулась в сторону своего младшего брата. Она не сразу заметила его присутствие в классе. Уже по взгляду было понятно, что она спросит дальше, поэтому, не давая ей и слова вставить, Гольфер начал болтать первым: — Почему ты желаешь зла всем вокруг?! И почему ты м-мне ничего никогда не говоришь?! — Ты еще слишком мал, чтобы знать какие-то вещи. Это просто не для твоих ушей информация. А теперь уйди, эта воровка украла очень важный доку— — Это я-я сделал!! Я та самая "воровка"!!! Потому ч-что я не хочу, чтобы ты вредила моим друзьям!! Просто прекрати это!!! — !!! — Вероника побледнела, ее глаза распахнулись так широко, что выглядело это неестественно пугающе. — Ты... — Да, я плохой!!! Я невоспитанный!!! П-придумай еще множество слов, чтобы сказать, какой я н-непригодный для семьи Маувов!!! Ведь ты так этого хочешь!!! — Да как ты смеешь! Генри, мы обговорим это дома! Наедине! — Нет!!! Я не собираюсь идти никуда с тобой!!! Ты мне н-никто!!! Слышала?! Никто!!! Ты монстр!!! — Ты ничего не понимаешь. Ты даже не представляешь, какую ошибку ты совершаешь, говоря такие скверные слова. Неужели тебе настолько сильно промыли мозги?! Как я была слепа...Все было куда хуже, чем я могла себе представить! — Ну конечно! Ведь это я п-плохой, а не ты!!! Всегда так!!! И в-всегда ты не виновата!! П-просто не смей больше никогда приносить вред моим друзьям, м-может тогда ты будешь хорошей!!! — Генри Маув. Ты идешь со мной. Прямо сейчас. И точка, — грубо схватила она его за предплечье и потянула в сторону выхода. Тот тут же вырвался из ее несильной хватки и оттолкнул ее в сторону. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!! НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ!!!! — Я требую, чтобы ты успокоился ПРЯМО СЕЙЧАС и ПОСЛЕДОВАЛ ЗА МНОЙ! — ПОШЛА ВОН ОТ МЕНЯ!!! Я НИКУДА НЕ ПОЙДУ, П-ПОКА ТЫ НЕ СКАЖЕШЬ, Ч-ЧТО С НИМ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!!! ЭТО ТВОЯ ВИНА!!!! — ...Ты про кого? — НЕ ПРИТВОРЯЙСЯ, ЧТО НЕ ЗНАЕШЬ!!! ТЫ СПЕЦИАЛЬНО ДЕЛАЕШЬ В-ВСЕМ БОЛЬНО!!! — Генри, пожалуйста...Просто пойдем домой. — НЕТ!!! — Тогда я притащу тебя силой, — Вероника опять потянулась в сторону руки брата, но тот резко ударил ее краем костыля. — !!!!!!!!! — Знаешь, что?! Ты худшая сестра, которая вообще когда-либо существовала! — вся злость, весь страх и все отвращение к Веронике, которое накопилось у него за эти годы жизни, вся несправедливость, даже та, которая не связана с ней, стали вырываться наружу. Он плакал и прикусывал губу до крови от ярости — жест, который сделал бы Слаггер на его месте. — КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ?! — она попятилась назад и схватилась за пораненную руку. Гольфер стал зловеще надвигаться на нее. — Я п-поступаю правильно! Я ЗАСТАВЛЯЮ ТЕБЯ СТРАДАТЬ! ЗА ВСЕ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА! ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ!!! ТЫ МЕНЯ СОВЕРШЕННО НЕ С-СЛУШАЕШЬ, ПОЭТОМУ ТЫ ЗАСЛУЖИЛА СТРАДАТЬ!!! — он со всей силы ударил костылем по ее колену, заставив ее грохнуться на пол прямо перед ним. У Вероники слабо потекли слезы, она закрыла лицо своей здоровой рукой. — Лучше...остановись...Пока не...Совершил глупость..., — еле дыша попросила она. Это было очень больно. Удар прошелся по всему ее телу, как электричество, из-за чего девушка тут же ослабла. Но, кажется, Гольфера теперь нельзя было остановить просто словами. — ТЫ САМА ВИНОВАТА!!! НАДО БЫЛО ДУМАТЬ, К-КОГДА Я ПРОСТО П-ПРОСИЛ ПО-ХОРОШЕМУ!!! НО ТЫ САМА ЛЮБИШЬ, КОГДА ТЕБЕ ПЛОХО!!! ПОЛУЧАЙ!!! ПОЛУЧАЙ!!!! — костыль поднимался и опускался сильными ударами по ее телу раз за разом. — ОСТАНОВИСЬ!!! МНЕ ЖЕ БОЛЬНО!!!! — из адских криков Вероники было раздельно слышно только это. — ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИИИИИИИИИСЬ!!!!! — орал он, продолжая бить все сильнее и сильнее, пока наконец Вероника не замолчала.        В классе тихо тикали часы. Они спешили на три часа, показывали восемь вечера. Гольфер стоял в комнате совсем один, между парт. Его ладони и костыль были покрыты горячей бордовой кровью. Он тяжело дышал, пытался прийти в себя. Перед ним лежало бессознательное тело его сестры, все изуродованное и окровавленное. Ноги торчали неестественно, как у тряпичной куклы. Гольфер смотрел на нее в шоке, после чего прижал свои руки ко лбу. — Я же х-хотел...Просто п-поговорить с ней..., — он снова стал плакать, только теперь от испуга. — Ч-что я натворил?! Чем я лучше нее, если так поступил?! Вероника...Вероника!!! Ты меня слышишь!? Ответь, п-пожалуйста!!! АДОР!!! АДОР, ЧТО Н-НАМ Т-ТЕПЕРЬ—        Он увидел ее на мгновение в проеме двери. Она блеснула своими хитрыми глазами и исчезла за пределами класса где-то в тени. Ручонки Гольфера дрожали, он упал перед сестрой на колени, прижался горячим, грязным от слез и крови лицом к ее груди. Она дышит...Ритма он все равно никогда не слышал: такова была его особенность. Генри очень обрадовался, поднялся и, опираясь кое-как на костыле, побежал звать на помощь.        После этого Вероника больше никогда не ходила в школу. Кости кое-как срослись, но инвалидная хромота осталась на всю жизнь. Теперь она стала человеком, который не мог обойтись без костылей. Став главным разочарованием родителей, Вероника прекратила претендовать на роль наследника. Только Гольфер был достоин такой участи.        Девушка не сказала родителям, кто именно избил ее, тем самым заставив их нервничать еще сильнее. Она убедила их отпустить некоторых нынешних должников, чтобы ситуация не повторилась. И после этого жизнь почти всех наладилась. — Ты поступил правильно, Гольфер. Ты теперь такой же, как и мы. Свободный.        Именно об этом и думал юный парень, оставляя небрежные царапины на льду катка. Он изображал какие-то непонятные фигуры, старался удерживать баланс и просто выражал свои чувства здесь, в тихом вечернем зимнем парке. Никто и не догадывался о том, что Генри — большой фанат фигурного катания, но это его никак не беспокоило. Напротив, было бы слишком много вопросов от людей, которые и так его излишне сильно пугают. И вот, пронзая холодный ветер своим лицом, он опять подпрыгнул и совершил прекрасный поворот в воздухе, после чего приземлился, подобно лебедю, на лед и поднял руки вверх. Парень мельком посмотрел в сторону лучшей подруги, но та как будто не замечала его. — Мисс Адор...Чем Вы так заняты? И почему Вы позвали меня на каток, если не х-хотите кататься со мной? — спросил он, прикатившись прямо к ней. Адор неохотно подняла голову вверх и слабо улыбнулась ему. — Вот, смотри, что мне удалось достать..., — с этими словами женщина протянула Гольферу запечатанное письмо. — Очень важно держать его закрытым. Поэтому не трогай его, ладно? Можно только смотреть. — Н-но я очень-очень сильно хочу посмотреть! — заныл Генри печально. — Нет. Успокойся, пожалуйста. Это очень сильно порадует СлаггЭРа! Ты ведь хочешь увидеть его счастливым? Не потерял свою надежду на нашу свадьбу на троих? — К-конечно нет! Мисс Адор....Вы ведь и правда меня любите, как я Вас? — он немного покраснел. Певица покраснела в ответ и встала прямо напротив него. — Да. Разумеется люблю. Ладно, раз ты закончил, то нам стоит навестить его прямо сейчас, даже если он занят. Не уж то такой человек будет не рад лучшим друзьям в гостях?!        В доме Слаггера было шумно. Питчер вместе со своими подругами сидела на диване, и они вместе обсуждали многое, но при этом не говорили о чем-то особенном. — Не могу поверить, завтра снова начинается учеба! — сердито пробурчала Питчер, попивая кофе. Репортер рассмеялась с ее интонации, а Джулия съедала уже четвертый апельсин прямо с кожурой. — Да уж, каникулы так быстро пролетают. Наверное, ты не так уж и много времени провела со Слаггером, как планировала, да? — Гмх! Этот вопрос меня немного смущает, знаешь ли! — Питчер сильно покраснела. — Когда ты смешана ритмом с кем-то, то тебе ВСЕГДА хочется быть рядом с этим человеком! Даже хочется, чтобы этот человек был с тобой одним телом! — Одним телом, говоришь? ;) — РЕПОРТЕР!!! НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ!!! — Питчер замахала руками и отвернулась от подруг, что заставило старосту посмеяться еще больше, а Джулию шутливо закатить глаза. — Простите, что прерываю, девушки, но где Анна? — резко заговорила королева демонов. — Ох, она на кухне. Там происходит самая настоящая битва! Если хочешь, можешь глянуть краем глаза. Только не попадись. Слаггеру не нравится, когда за ним наблюдают.        Джулия кивнула головой и незаметно подкралась к двери, скрываясь в безмолвных тенях. Глянув одним глазком через узкую щель между дверью и косяком, она увидела необычное действо — битву кулинаров! Слаггер в милом светлом фартучке готовил по одну сторону кухни, в то время как Анна Глерр, с маленькой шапочкой на голове, чтобы волос на кухне не оставить, готовила по другую сторону. По всей комнате валялись столовые приборы, немного муки, сахара и ошметки от множества разных овощей. Было ужасно душно — Джулия могла это ощутить, даже не заходя внутрь.        Оба кулинара готовили по основному блюду и десерту. Понаблюдав лишь пару минут, уже можно было сказать, насколько различный подход у этих двоих к еде. Аня стремилась сделать блюдо пышнее и красочнее, а Слаггер увеличивал объем обычной порции и добавлял дополнительные ингредиенты, которые Пи ну очень любила. Каждый знал что-то свое о главной судье этого "конкурса" и хотел впечатлить своими путями.        У Анны была рыба, завернутая в кабачок. Острые, измазанные и прожаренные в кетчупе ломтики овоща хранили внутри себя душистое коричневатое филе. Каждый ломтик покрывался тертым сыром, растекающимся по тарелке. В итоге выходило блюдо на несколько людей, своеобразные пирожки без теста, сочные, растекающиеся во рту, от которых можно было легко запачкаться.        Десертом же она выбрала обычные яблочные кексы. Каждый из них был в своей красочной обертке. Само тесто было рассыпчатым, видимо, Аня забыла что-то добавить в состав. Тем не менее, блюдо все еще выглядело съедобным и питательным. А глазурные зеленые и оранжевые горки поверх яблочного основания с сахаристой пудрой так и вовсе исправили положение. Глерр выглядела немного встревоженной по этому поводу, но закончив декорирование очередного кекса ее лицо немного смягчилось, а губы поднялись в мягкой улыбке.        Слаггер в это время вытаскивал что-то из духовки и закидывал новое. Он сильно дрожал, взаимодействуя хоть как-то с этой техникой из ада, но желание бороться за первенство взяло верх над страхом. Запах на кухне исказился, и пусть он все еще оставался приятным, было трудно сказать, чем именно пахло. На столе, на специальной доске стояла большая железная форма, внутри которой красовалась сочная сырная лазанья. Размер был внушительным, как Питчер и любила. Слаггер знал, что делал.        В духовке готовился сладкий пирог. Эр, глянув на состояние поставленного внутрь десерта, тяжело вздохнул, открыл форточку и оперся на стол обоими локтями. Он сильно вспотел от духоты, стоящей на кухне. Аня, немного переживая, подошла к нему и похлопала по плечу. — Ты не слишком переборщил с лимонами? Мне кажется, их стоило поменьше добавить. — Я думаю, что как рррраз хватит! У Питчер после болезни привязанность к цитрусовым возникла! П-поэтому я думаю, что усиленный кисло-сладкий вкус добавит мне очков! Мхехех! — Это мы еще посмотрим, жирнюга! >:) — с этими словами Аня вернулась назад к своим несчастным кексам. Джулия, наблюдавшая за ними, скрылась в тени и вернулась обратно на место к девушкам. За это время Питчер уже успела немного поругаться со своей подругой по глупому поводу. Ведь что же лучше: чай или кофе? И обязательно Пи стремилась доказать свою правоту, а Репортер утверждала обратное. Впрочем, подобные споры обычно не приводили к какому-то кошмарному исходу, поэтому переживать за дружбу девушек было бессмысленно.        И вот, через несколько минут, оба кулинара вывалились из кухни, и каждый нес в своих руках свои аппетитные лакомства. Настоящая утеха для голодного желудка! Тем не менее, Глерр немного дрожала и еле удерживала все в своих обеих руках. Слаггер стоял куда устойчивее и передвигался быстрее. Он первым поставил на стол все блюда, идеально распределив место и для себя, и для своего конкурента. — Питчер, все гото— — только он начал говорить, как тут дверь в здание распахнулась, и Адор с Гольфером медленно вошли внутрь. Анна, испугавшись резкого появления двух звезд, тут же обронила все, над чем так сильно старалась. Слаггер не растерялся и тут же схватил ее рыбное блюдо с кексами и быстро поставил на стол рядом со своей едой. Аня даже не сразу поняла, что произошло, но через мгновение слабо обняла Эра, широко улыбаясь. Мужчина кивнул ей, отстранился от нее и подошел к своим друзьям детства.        Между ними возникла напряженная пауза. Адор выглядела уставшей, так как совсем не привыкла к долгой ходьбе без машины. Гольфер тут же покраснел, столкнувшись взглядами со Слаггером и опустил глаза вниз. Сам же владелец дома сложил руки на груди и с небольшим укором посматривал на обоих. Питчер потянулась вперед, пыталась посмотреть происходящее, не поднимая свою пятую точку с дивана. Уж больно любопытно, что сейчас произойдет. — Ох...оххо....охохохо! СлаггЭР! Дарова!!!! Че как?! — Гмх. Я не готовил еды на такое количество людей, — кратко отрезал Слаггер, глянув в сторону стола с самыми разными вкусностями. — Ой-ёй! Не, не, не подумай...Я, канеш, люблю на халяву пожрать, но сегдя не тот случааай! В общем, мы с Гольфером тут пошептались и загрезили стать почтальонами! И ты наш клиент намбер ван! На! — с забавным акцентом заявила Адор, протянув Слаггеру письмо в запечатанном конверте. — Я хз, че там, но че-то супер важное, поверь на слово!        Слаггер уставился на письмо, которое своими размерами помещалось в одну его ладонь полностью. Мужчина явно не решался сразу его открыть, но, посмотрев еще раз на своих лучших друзей, которые ему уверенно улыбались, он решился распаковать письмо в медленном темпе. — ВАУ!!! ЭТО ЖЕ МС АДОР И ГОЛЬФЕР!!!!! СРАЗУ ЦЕЛЫХ 4 ЗВЕЗДЫ В ОДНОМ ДОМЕ?! Я ВСЯ ВСПОТЕЛА!!!! ЭТО ИДЕАЛЬНЫЙ СЮЖЕТ ДЛЯ РЕПОРТАЖА!!!! — громким шепотом визжала от волнения Репортер, фотографируя исподтишка на свою старенькую камеру троих друзей детства и записывая черновой вариант статьи в свою большую толстую тетрадь. Питчер усмехнулась. — Оооох...Девочки, а вам не кажется, что парень Питчер-чан не очень-то и рад общению со своими друзьями? :( Вдруууууг.....Вдруг что-то случииилось?! — Ну и поделом. Один размазня, вторая стерва. Я бы на его месте относилась бы точно так же! — заявила Питчер, хлебая еще горячий чай. — Но все же....Что там у него? Надеюсь, это не станет его очередным глупым секретом от меня!        Слаггер застыл. Лишь его зрачки неуверенно бегали по бумажке, на которой зеленой ручкой был написан небрежно текст. Под конец его руки дрогнули, а сам он не знал, куда деть свой взгляд. Скомканные чувства наполнили его грудь. Первым делом Слаггер решился ничего не говорить вслух, но подойти к Питчер и протянуть ей письмо. — Хм? Неужели это ко мне? — Питчер озадаченно посмотрела на своего парня. Слаггер отрицательно кивнул головой и опустил руку в карман после того, как положил письмо прямо перед ней. Маленькая Пи взяла листок в свои ручонки и начала читать. Текста было совсем мало, что неудивительно, учитывая размер бумажки.        "Слаггер, я наконец нашел способ cвязаться с тобой! Вся команда очень переживала за твое здоровье после того пожара, а потом, когда твой след пропал, мы не знали, что делать! Ведь ты лучший баттер в нашей команде! Пожалуйста, возвращайся к нам, мы будем очень рады тебя снова видеть на матче! В данный момент мы находимся в городе "Голден Сити", в отеле "Пять лун". Не забудь подойти на вахту и сказать то, о чем я говорил во время каждой поездки. Мы тебе купим твой любимый торт! — с любовью, тренер Волнат."        Питчер повернулась в сторону Эра и усмехнулась. Он выглядел куда серьезнее обычного. — Тебя раскрыли! И что у тебя в планах? Поедем или нет? — Я им нужен для Розового Золота....Они прекрасно знают, что без меня не смогут пройти и в первую четверть финала. Могу ли я подвести свою команду, если они рассчитывают на меня? Наверное, я просто должен туда поехать. Чтобы...эмм...сам потом не жалел о своем выборе, — Слаггер продолжал таращиться на письмо. Перед ним приглашение прямо в его мечту детства. Но корни сомнения уже глубоко проросли в его голове. "Должен". А правда ли должен? Будет же справедливо. Справедливо... — И я еду с тобой!!! Ну наконец мир увидит мой талант в бейсболе! — Погоди...У тебя же учеба. Ммм...Будет немного неправильно вот так вот уезжать... — Ничего-ничего! У нас директор про-даж-ный! Будет легко его подкупить на "небольшое" мероприятие!!! Потом отучится лишнее с другой группой, если что!!! Я все сделаю, все-все! — резко вскочила Репортер, замахав своим блокнотом, который уже был исписан на шесть страниц. — Пропустить Розовое Золото из-за какой-то физики будет глупо!!!        Питчер задумалась. Ведь учебу ей оплатил отец...Но он всегда хотел, чтобы его дочь была счастлива. А этот чемпионат сделает ее куда счастливее очередных безмозглых занятий. Пи кивнула старосте. — Хорошо. Надеюсь, от этого не будет слишком много проблем...Слаггер, когда именно ты планируешь поехать! — Йооо, он поедет прям щас! — внезапно заявила Адор. — "Прям щас"?! — напугано переспросил Слаггер, медленно поворачиваясь в ее сторону. — Агааааааа! Видишь лиии....Мы сразу просекли, в чем суть! Поэтому нашли самый дорогой поезд дотудова! Мы планируем ща пойти и купить билеты...Чтобы поехать туда как можно бырее! Согл, СлаггЭР?! Те ж так по кайфу буит! И те выгодно объединиться с тимой, и мы потусим заодно неподалеку! Ну знаешь....Поддержка!! — П-погодите! Мне хотя бы вещи собрать надо! К чему такая спешка?! — П-п-причины, Мистер Большой Отбивающий Г-Герой....        Слаггер застыл на месте на долю секунды, после чего рванул на чердак. Питчер осталась сидеть на месте и приступила к трапезе. Адор приподняла свои солнцезащитные очки и с небольшим удивлением посмотрела на голодную девушку и ее подруг. — А ты че не собираешься? — Терпение, Адор, терпение. Я не упущу шанса поесть стряпни своего парня. Да и он никуда без меня не поедет, так что придется подождать, — невозмутимо сказала Питчер, пережевывая очередную порцию лазаньи. Кажется, она съела уже половину. Анна, сидящая рядом, выглядела ужасно нервно. — Питчер-чааан...Выходит, вы сегодня уезжаете?! Так внезапно?! :< И вернетесь вы только весной? :( — Да, придется. Не переживай за меня, мы можем общаться через письма. — А может там будет компьютер?! Сделаешь себе электронную почту, и будем там переписываться! Так быстрее!!!! :D — Может быть. Кстати, твои кексы все же немного лучше пирога Слаггера. В раунде десертов победила ты. Но с основным блюдом никто не сможет переплюнуть его! — Неудивительно! У него какая-то супер волшебная жидкая соль!!! Так нечестно!!! >:P — Аня заметила, как звезда репа косо глянула на нее, но лишь улыбнулась в своей типичной глуповатой манере в ответ.        Слаггер с громким стуком чуть ли не грохнулся на лестнице. У него в руках был огромный широкий чемодан, забитый документами, одеждой, бейсбольными принадлежностями и маленькой канцелярией. На нем же был наряд, которого Питчер никогда ранее не видела: полосатая рубаха с длинными широкими черными штанами. Золотой ремень блестел на свету старых лампочек. Сам же Эр выглядел сильно встревоженным и вспотевшим. — Слаггер, я иногда восхищаюсь твоими действиями, — выдержав небольшую паузу, сказала Питчер, усмехнувшись. — Но не стоит так торопиться. Я думаю, нам стоит поехать завтра, а не прямо сейчас. — С чего бы это?! — в один голос спросили Адор и Гольфер. — Нужно же подготовиться перед уездом. Лучше рано утром встретиться и поехать, а не сейчас. К тому же, кажется, кое-кому сейчас не очень хорошо от всей этой спешки... — Хпмф! Ладно. Тогда мы покупаем четыре билета на шесть утра! Согласны?! И чтоб не опоздали! Особенно ты! — Адор стукнула своим длинным ногтем по лбу Генри. — Все! Адор ушла! — Погодите, погодите!!!! — Репортер подлетела к двум звездам и начала скакать вокруг да около. — А это правда, что вы знакомы с детства? А вы вдохновлялись своими друзьями при написании работ?! Не является ли слухом то, что—        Слаггер сел рядом с Питчер по ту сторону, где изначально сидела Репортер и уныло поник головой. — Вух....Я посплю перед отъездом... — Конечно поспи, — Питчер засунула пальцы в перчатку Слаггера и стала аккуратно гладить его промежуточные фаланги. Кожа мужчины тут же покрылась множеством маленьких мурашек. — Ты нервничаешь, да? Я бы тоже боялась спустя столько времени встретить давних знакомых. Но не бойся. Я рядом с тобой. Нас всего двое на весь мир, и мы должны держаться вместе, чтобы не умереть от стресса. Если ты чувствуешь себя нехорошо...Скажи мне об этом, ладно? — Т-ты слишком мила ко мне. Все хорошо, правда. Я просто....ээээ... — Немного устал? — Да. Немного устал. Я пойду.... — Погоди!!! Ты забыл получить свой приз за победу в конкурсе на самое лучшее основное блюдо! — Правда?....И что за приз?        Питчер взяла Слаггера за шею и легонько поцеловала в большие пухлые губы. Глерр смотрела из-за спины Слаггера на происходящее и недовольно надулась. Почему это она не получила такой же приз за лучший десерт этого вечера?! — ПИТЧЕР-ЧАН, А Я, А ЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ?!?!? >:0 — влезла она резко, из-за чего все трое грохнулись под стол.        В темной комнате тихо. Лишь слабое тиканье часов прерывало покров абсолютной тишины. Слаггер смотрел в потолок и размышлял. Мысли о встрече и правда очень пугали его. Но утешающий голос Пи, раздающийся в каждом уголке его мозга, успокаивал болезненную душу. Он сжал ладони в кулак в области груди и медленно повернулся на бок. Чердак казался таким теплым и родным, даже в ночной тьме. Из единственного окна лунный свет освещал старый комод со всякими маленькими вещами на нем. В рамке стояла фотография: еще совсем молодая мама Слаггера, отчим в дорогом смокинге и еще совсем маленький Эр, лет двенадцать по виду. Мужчина, привстал с кровати, прищурился, но все равно плохо видел фотографию. Разумеется, он сам прекрасно знал, что на ней изображено, но почему-то его сильно тянуло к своему прошлому.        Слаггер аккуратно взял рамку в руки, но большим пальцем повредил левую стеклянную панель. Теперь на отчиме осталась небольшая трещинка. — Почему я нервничаю? Они же хорошие. Я не должен смотреть назад, если хочу быть взрослым и сильным. И все же...., — он в последний раз посмотрел на самого себя, на эти пышные волосы, которые он когда-то потерял. Слаггер нахмурился и поставил рамку на место, после чего обратно полез в кровать. — Надо выспаться...Завтра будет очень тяжелый день...        Солнце еще лениво дремало за горизонтом, когда оба бейсболиста подошли к вокзалу, таща за собой один большой чемодан: в нем помещались все необходимые вещи парочки. Уже находясь на скользких ступенях, можно было восхититься масштабами комплекса. Величественная огромная часовая башня возвышалась над мрачными крышами и темными колоннами, удерживающими здание. Помещение самого вокзала было исписано культурными орнаментами и иконами священных образов, забытых поколениями. Широкие окна были запачканными, мутными, сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Силуэты в разных местах то возникали, то вновь скрывались в темноте. Лишь тихий гул был постоянным жильцом этих холодных грязных стен.        Спустя какое-то время по громкоговорителю хриплым голосом раздалось объявление:        "Внимание! Поезд до "Голден Сити" прибудет через десять минут на платформу номер три! Просьба пассажирам пройти к платформе номер три. Посадка займет пятнадцать минут."        Диктор произнес объявление еще два раза, после чего вокзал снова окутался пустым гулом. Слаггер что-то недовольно прошипел под нос, поставил чемодан перед собой и тяжело вздохнул. Из его рта вышло небольшое облако пара. Работников было совсем мало, казалось, что никто не замечал прибывших. Тут по старому кафелю кто-то стал очень быстро бежать в направлении сонной парочки. Из зала ожидания вышли Адор с Гольфером, и у певицы в руках блестели золотистые билеты. — Ну чеее, мы вас заждались! Мдааааа...Вы такие копуши! Ужас! Лан! Пофиг! Пошли, надо отдать на проверку все вещи перед приездом поезда!        Толпа из богатеев подошла к интроскопу. Сонный охранник стал проверять багаж каждого по очереди. Больше всего времени заняли чемоданы Адор — их было около четырех, и все забиты доверху! На вопрошающий вопрос Слаггера "Зачем так много?" та лишь тихо усмехнулась и подмигнула. — Чтобы у мужчин была работа! Вы ведь поможете старой деве понести парочку вещиц? — хитро прищурилась Адор. — Нет, он тебе не поможет, — резко заступилась Питчер. — У него свой багаж! — Какой же?! — Я! — Питчер резко запрыгнула к Слаггеру на спину, от чего тот чуть было не упал. Эр не сразу сообразил, что происходит, потому что дремал стоя рядом со своим проверенным чемоданом. — Т-тогда...Эммм...Я п-помогу Вам, Мисс Адор!!! — Гольфер подошел и вместе со своим маленьким чемоданом потянул еще и два громоздких от Адор. Та пробурчала что-то в духе "Вот он — настоящий мужчина!", после чего всей группой друзья отправились на платформу.        На улице было так же холодно, как в вокзале. Людей от силы была маленькая группа, и то, где-то вдалеке на другой платформе. От старых тусклых рельс сильно пахло ржавым металлом. Доски в темноте казались очень дряхлыми и изношенными, но может быть, проблема была в плохом освещении. На каждую платформу приходился всего-лишь один рабочий фонарь: остальные фонари были либо нерабочими, либо не запускались из-за экономии электричества. По сравнению с самим городом, вся вокзальная станция чувствовалась опустошенной и мертвой, а маленькие кучки снега повсюду поглощали малейший шум, добавляя ощущения заброшенности.        Скоро подъедет поезд, на котором Питчер вместе со своим парнем и его друзьями покинет свой родной город на долгий отрезок времени. Ей было тревожно. Маленькая Пи никогда раньше до этого не уезжала далеко из родного города, и подобная поездка была для нее первым опытом, новым свежим глотком воздуха в совершенно другом месте. Мысли о дезориентации, незнакомых местах наполняли ее желудок и кишечник неприятным покалыванием. Пальцы слабо дрожали. А сама атмосфера вокзала, совершенно иная от неоновых автобусов и новомодных вышек давила лишь сильнее. — Здравствуйте. Я еду с вами, — внезапный пустой голос заставил Питчер дернуться и выйти из своих мыслей. Перед ними стояла Джулия в своей униформе для колледжа, которую она никогда не меняет. Ее взгляд был таким же пустым, как и всегда, а волосы мрачнее ночных небес, но при этом ее худощавая белоснежная фигура все равно выделялась на фоне темного зимнего пейзажа. — Мы где-то встречались?! Ты вообще кто?! Оборванка! Не думаю, что у тебя даже есть бабло на дорогой поезд! — стукнула каблучком сапога Адор. — У меня нет денег на билет. Поэтому этот билет был куплен тобой. Почему ты никому не сказала о том, что у тебя пять билетов? — загадочно спросила Джулия. Певица уж хотела что-то съязвить в ответ, но она словно язык проглотила в тот момент. Королева демонов лишь молча подняла свою худую ладонь, в которой был сжат пятый билет. У Адор началась паника: она тут же стала рыскать по сумке, но на месте, где был спрятан последний билет осталось лишь черное смазанное пятно, подобное свежей смоле. — ...Тебе случайно выдали пять билетов, а не четыре при покупке. Но ты решила умолчать о такой удаче. Но не переживай, судьбой было предрешено, что я поеду с вами. Мое присутствие будет просто необходимо для будущего игрока Розового Золота. — Да кто ты такая?! — воскликнула Адор, вытащив из сумочки перцовый баллончик и направив его на Джулию. — Я королева демонов. Идеальный симбиоз человека и демонического создания. Я чувствую в тебе бывшую силу. Ты ведь когда-то пускала черного монстра в свое тело, не так ли? Я думаю, мне будет нетрудно повредить тебя при всяком желании, — Джулия подошла ближе к Адор, несмотря на баллончик, из-за чего та дернулась еще сильнее и будто остолбенела. От резкого и непонятного страха женщина взвизгнула и подбежала в сторону Слаггера, чтобы он ее защитил, но тот "случайно" встал к ней боком, поэтому поддержки она от него не получила. — ЛАДНО!!! ХОРОШО!!! ТЫ ПОЕДЕШЬ С НАМИ!!! ТОЛЬКО НЕ СМЕЙ МЕНЯ РАНИТЬ!!! — Какая жалость. Тебя можно переубедить только угрозой. Но так уж и быть.        Питчер осмотрела свою однокурсницу и как-то неуверенно почесала затылок. Джулия повернулась к Пи и слабо улыбнулась ей. — А где твои вещи? — Я в них не нуждаюсь. У меня все необходимое всегда при себе. Питчер...Розовый игрок. Тебе предстоит тяжелый путь, я чувствую это. Я еду с вами, потому что ощущаю свою необходимость в вашей истории. Считай это моей благодарностью. — Тебе не нужно меня благодарить! Джулия, все в порядке, правда. Если просто хочешь повидать новые места, то так и скажи. Мы не против твоего присутствия! — Пи похлопала ее по плечу в мужской манере. Алые глаза немного блеснули приятным живым огоньком. — Репортер и Анна хотели тебя увидеть перед твоим уходом, но я убедила их остаться дома. Анне все еще небезопасно так долго находиться на морозе, а Репортер...Будет слишком много шуметь из-за этих двоих. Нам не нужно лишнее внимание. Но они передали тебе прощальную открытку.        Из пряди волос Джулии выползла голубая картонка. Питчер неловко взяла ее и посмотрела содержимое. Внутри были милая картинка фломастерами: три лучшие подруги сидят за большим столом и наслаждаются огромным тортом. Над ними нарисована радуга и множество птичек, а на верхушке торта красовался кубок. Рядом было написано: "Успешной игры! Мы будем болеть за тебя, Питчер(-чан)! Скучаем!" Внутри Питчер что-то заболело, но уже приятно, нежным теплом. Она аккуратно сложила вдвое открытку и положила себе в карман.        Внезапно послышался рев и скрежет останавливающегося поезда прямо под ухом девушки. Огромная металлическая махина, горя яркими фарами, остановилась и открыла свои железные дверцы. Оттуда вышли проводники в теплых накидках и встали около больших дырчатых ступеней, ожидая пассажиров.        Все тут же посмотрели на свой билет. Вагон шестнадцать. Хорошо, что он был совсем рядом с ними, поэтому вся компания тут же нашла необходимый проход. Проводница, полная энергии, приняла все билеты, посмотрела документы и разрешила пройти всем, даже Джулии, у которой при себе внезапно оказался паспорт. Затащив все вещи внутрь и найдя свое выкупленное купе, компания смогла выдохнуть с облегчением. Адор тут же закинула все вещи на самую верхнюю полку не без помощи своих друзей детства, и объявила левую верхнюю койку своей. — Давайте девушки будут спать сверху, а мужчины снизу! Чтобы, если что, они не медлили со спуском вниз! Нужно же защитникам всегда быть наготове! — Я и сама могу за себя постоять. — Агх, Питч... — Я все равно буду спать наверху. Там греет лучше, — усмехнулась Питчер, сняв куртку и повесив ее на небольшой крючок.        Купе выглядело уютным и дорогим. Каждая полка была обвита красной тканью; маленький столик посередине был идеально чистым, на нем стояла маленькая ваза с искусственными белыми цветами. На окне слабо дергалась от сквозняка алая шторка с золотистыми круглыми узорами. Лампочки сверху горели слабым белым огоньком. Отличалось это купе от обычных дешевых имением дорогого ковра на полу, более качественным постельным бельем и вином известного бренда с соответствующими для него бокалами. Хорошо и наличие двери: можно было закрыться на замок, и никакие пьяницы внутрь не зайдут.        Для Джулии было одно место из двухместного купе, находящегося рядом. Пусть соседнее место и выкуплено человеком из их города, по всей видимости, до конца пути она проедет одна. Впрочем, ей же лучше. И вот, полностью готовые к муторной поездке на весь день, все ждали момента, когда поезд поедет. Но он продолжал стоять какое-то время. — Ээээ...Разве он не должен был отъехать уже как десять минут назад?...., — сонно пробормотал Слаггер, открыв шторку и посмотрев наружу. — Должен был! Но подождите, пожалуйста, один важный пассажир разбирается сейчас! Извиняемся за все неудобства!!! Мы можем все компенсировать!! — нервным высоким голоском ответила ему кондукторша поезда, перепроверяющая билеты. — Да не стоит...Какая разница..., — зевнул он.        Спустя еще пять минут поезд наконец-то тронулся и отправился в путь.        Колеса в неспешном убаюкивающем ритме стучали по старым ржавым рельсам, пока за окном мимолетно пролетали деревья и электрические вышки. Через какое-то время весь пейзаж снаружи стал перемешиваться в бледные пятна, терять свою исходную омертвевшую форму. Внутри вагона было очень тихо, из-за чего даже самая незаметная вьюга была ясно слышна. Лампочка светила слабо, а остальной свет компания включать не захотела. Полки поезда отличались своей необычной мягкостью...Все это клонило Слаггера в сон все сильнее и сильнее. Положив голову на руки, которые в свою очередь лежали на столе, он начал медленно теряться в тихих шушуканьях друзей и опускаться в бездну разума. — Я-Я ЧТО-ТО ЧУВСТВУЮ! — резкий вскрик Гольфера тут же вернул его в состояние. Эр неохотно поднял голову и, как и девушки, сидящие рядом, уставился на друга. — К-КАКОЕ УЖАСНОЕ...УЖАСНОЕ.... — Что ужасное? — почесала голову Адор. — Э-этого н-не может быть!!! Ахх!!! Н-нет!!! Н-НЕТ!!! — он закрыл голову подушкой и спрятался под одеялом. Из-под его укрытия слышался тихий писк. — Че эт с ним? — Что-то про очень ужасное говорит. Может быть стоит спросить кондуктора, что делать на такой случай? — с этими словами Питчер встала с койки. — Я посмотрю, если ли она где-то рядом.        Питчер шумно скрипнула дверью, открыв купе, после чего направилась в конец вагона. Им ужасно повезло, что они находились рядом с входной дверью так близко, что даже тихий голос около входа был слышен в купе. Пи медленно стала открывать толстую железную дверь, не имея никаких задних мыслей у себя в голове.        Питчер вскрикнула. Слаггер тут же выглянул из купе, несмотря на свою сонливость. В проеме входной двери встал наконечник крепкого блестящего костыля. Девчушка отошла от прохода, и костыль смог открыть путь до конца. Перед ней выпрямилась Вероника, агрессивно орудуя своим средством передвижения. Идеальная прическа, пестрый макияж, холодный взгляд — безумная красивая и пугающая, она, глянув на Питчер, слабо улыбнулась, как во время их первой встречи. — Ты. Поможешь мне найти мое место в купе? — спросила она, начав копаться в карманах своей кожаной куртки с качественным искусственным мехом на капюшоне. Услышав голос старой знакомой, активизировалась и Адор, выглянув за Слаггером. — А че она тут забыла?! — прошипела певица, подобно ядовитой змее. Вероника подняла взгляд на двоих друзей, после чего тяжело вздохнула и уперлась на костыль сильнее, проигнорировав их присутствие. — Конечно я помогу. Какое место Ваше? — немного встревоженным тоном поинтересовалась маленькая Пи, стараясь казаться этичной.        Вероника молча продемонстрировала свой билет девушке. Место было как раз рядом с Джулией. Человек, который по мнению всех, забыл явиться, был сестрой Гольфера. Королева демонов усмехнулась, будто ожидала прихода этой холодной женщины. Вероника стала распаковывать свои вещи. — Ну уж нет, так дело не пойдет! Почему это она пошла за нами?! Откуда она узнала, куда мы едем?! Это должен был быть побег для Гольфера!!! Что она вообще за монстр такой?! — с явным недоумением злилась Адор, позабыв о своем сленге. Сам Гольфер не решался и выглянуть. Слишком страшно. Через пару минут в проеме двери их купе возникла сама фигура "монстра". Старшая сестра, продолжая игнорировать друзей своего братца, дернула одеяло в сторону. — АААААА!!!! НЕ БЕЙ МЕНЯ!!! — Не собираюсь. Я пришла уведомить, что исходя из нашего договора с родителями, я обязана тебя везде сопровождать и следить за твоими действиями. Ты не сможешь от меня сбежать, как бы ты ни пытался. Ребяческий поступок, несвойственный наследнику. Я все сказала, — она собралась уходить, как тут Адор встала и попыталась ее остановить. — Слаггер, подъем!!! Врежь ей, пока она одна!!! — Не собираюсь. Женщин не бью, — отвернулся Эр в сторону. — Да какого черта?! Никого не смущает вообще эта ситуация?! Слушай, ты! Про личное пространство никто тебя не учил?!        Вероника выпрямилась и посмотрела на Адор сверху вниз. Кажется, ее задела эта реплика. Стукнув несколько раз наконечником костыля по ковру, она подошла совсем близко и дала сильную пощечину. — Ты последняя, кто смеет говорить об этом. Радуйся, что доказательства на тебя были уничтожены тобой же, — после этих слов она покинула купе, оставив за собой дверь открытой. Слаггер тихо захихикал, а Адор была вне себя от ярости. Питчер осознала только одно: эта поездка будет очень-очень долгой.        Но только она подумала об этом, как тут же сильное желание крепко поспать осилило ее головку. Она взобралась на свою полку и крепко уснула, обняв дополнительную подушку. Пи тихо сопела, пускала слюни во сне, иногда вздрагивая и что-то бормоча. Эр, сидящий прямо под ней, вернулся в первоначальную позицию "дремы" и, думая о том, насколько же его девушка милая, когда спит, сам уснул.        Пусть Адор и сидела, словно на иглах, но через какое-то время и в ее сердце настал покой. Учитывая, что Вероника больше не заходила в купе, оба друга решили забыть о ее существовании рядом и заняться "безумными кроссвордами". Гольферу было очень трудно сконцентрироваться на совместном времяпровождении: он постоянно ёрзал, нервничал, искал повод, чтобы словесно задеть свою сестру, а Адор сидела рядом и поддакивала.        Часы пролетали незаметно. Немногие люди, что были внутри, иногда монотонно передвигались за дверцей купе, тихо слышался шепот и отдаленный гул. Кто-то пьянствовал неподалеку. Мягкое холодное солнце кое-как освещало своими слабыми лучами отполированный небольшой столик и наполовину пустую бутылку вина. В вагоне теплело.        Певица совершила ещё один глоток дорогого свежего алкоголя, после чего неприятно усмехнулась и хрюкнула. Она в пол тела разлеглась на столе и уставилась на спящего на противоположной стороне Слаггера. Неестественная пьяная улыбка расплылась на раскрашенном лице, и на глазах будто накрылась полупрозрачная пелена. Она хотела как-то поддеть его грубую кожу своими длинными ногтями, но Генри оттянул ее назад. — М-Мисс Адор, я, конечно, в-все понимаю, но Вам стоит с-следить за своими руками! В-Ваше пьянство никогда к д-добру не приводит!!!!! — ТЫ СТОИШЬ ПРОТИВ МЕНЯ И МОЕЙ ЛЮБВИИИИИ?! — Агх! У-Успокойтесь!!! — он прижал ее к стенке, к которой была прикреплена полка, после чего предпринял попытку утешить свою давнюю подругу; Адор что-то недовольно бурчала и пыталась оторваться и закричать, но тот резко прижался своими губами к ее, чтобы та не шумела.        У Слаггера заколол кишечник. То ли дело было в том, что Питчер была прямо над ним, и он мог ощущать ее ритм очень близко, то ли спросонья он слышал пьяные разборки, которые его ужасно встревожили, но факт остаётся фактом — надо было справить нужду. Медленно и сонно Эр поднял свою голову, и первым делом перед его глазами возникли его друзья, застывшие в резком и странном поцелуе. Он вытаращил на них свои все ещё наполовину спящие глазенки, сильно нахмурив брови. Адор отпихнула от себя Гольфера, и они оба уставились на только проснувшегося Слаггера в ответ. Чтобы неловкая пауза не длилась слишком долго, Эр выпрямился, пожал плечами с усмешкой, пробормотал: "Успехов вам и процветания в отношениях" и, неуклюже встав, побрел в сторону туалета. Генри заулыбался, но тут же получил пощечину от Адор. — ТЫ ЧЕГО НАДЕЛАЛ?! ТЕПЕРЬ ОН БУДЕТ ДУМАТЬ, ЧТО ОН НАМ НЕ НУЖЕН ДЛЯ ВЕЛИКОГО СЧАСТЬЯ!!!! ААААААА!!!! — разгневалась она, ударив по стене кулаком.        Слаггер отдаленно слышал психи своей подруги детства, но ничего, кроме усмешки, они у него не вызывали. Он опустил руки в карманы и медленно бродил по узкому коридору, свет внутри которого отключили, пока светит солнце. Он остановился на мгновение около закрытого купе, внутри которого, судя по всему, происходила извращённая пьяная вечеринка. Из щелей двери шел противный запах алкоголя, от которого нос Эра недовольно дернулся и сморщился. Его поражало, как этим людям не стыдно в людном месте так блудить. Но Слаггер решил не задерживаться у этой двери, а подойти к тяжёлой двери и, громко щёлкнув замком, оттолкнуть ее от себя.        В "хвосте" было светло и холодно. Здесь стук колёс был слышен настолько отчётливо, что казалось, будто Слаггер навис над рельсами. Пол слабо трясся, подскакивал, иногда приходилось держаться за широкий крепкий подоконник, чтобы удержаться на ногах. Эр потянулся в сторону мужской кабинки, но она оказалась занята. Повеяло вонью пива. Он недовольно ударил тыльной стороной ладони себя по лбу и аккуратно сел на подоконник, ожидая, когда место освободят.        Тут дверь в вагон распахнулась, и Вероника, опираясь кое-как о свои костыли, побрела к женской кабинке. Тоже занята. Тоже алкоголик занял место. Тряска пола мешала ей держаться на ногах стойко, а костыли разъезжались, не могли устоять ровно. И в момент, когда она чуть не свалилась, Слаггер резко поднялся со своего места и схватил ее за талию. Костыли упали на пол. Она вцепилась в его руки и побледнела. Стук колес в такой ситуации начинал давить на мозг и ужасно тревожить.        Вероника тихо дышала в шею Слаггера, пока тот стоял оцепеневшим. Много мыслей и ситуаций возникло у него в тот момент в голове: что, если бы она упала и поранилась? Что, если бы костыль не так упал на нее и ударил по голове? А вдруг ей очень плохо, и от падения ее могло бы вырвать? Может быть, она и была его главным врагом в детстве, но сейчас же она взрослый и успешный человек с тяжёлой жизнью, к которому тоже надо проявлять сочувствие. Нет смысла в бессмысленной ярости к прошлому горю. — Опусти меня вниз, Слаггер, — холодный тон хромой женщины вернул Эра в реальность, и он медленно посадил ее на подоконник. Вероника выглядела бездушной и повелительной, как и всегда, но теперь в ней что-то будто раскололось. Слаггер увидел ее испуг, и ее безразличный образ начал рушиться. Он потянулся за ее костылями, чтобы отдать их ей. Тяжёлые, металлические, с серебристым покрытием — костыли Вероники были не из дешёвых. Но, судя по вмятинам, трещинам в серебре и царапинам, она ими пользуется уже очень давно. — Эээ...Прости меня за такие вопросы...Но когда ты стала пользоваться своими костылями? Когда я видел тебя в последний раз, ты была...ээммм...скажем так, без них, — с этим вопросом он протянул ей ее средства передвижения. — Я не хочу об этом говорить. — Ох...Эээмм...Хорошо. Но я бы выслушал. Вдруг тебе надо выговориться или что-то в этом роде...        Слаггер сел рядом с Вероникой и опустил голову. Она неторопливо потянулась к ручке костыля своей бледной ладонью и крепко схватилась за нее. — Ты...Зачем это сделал? Чего ты хотел добиться, подхватив меня над землёй? — не поворачиваясь к нему, спросила она. — О чем ты? Я не хотел чего-то...эээм... "добиться"! Когда слабому нужна помощь, сильный всегда должен прийти на помощь! И я не хочу сказать, что ты слабая...Но с твоим положением только я мог бы помочь тебе в такой ситуации! — Эр нелепо жестикулировал во время разговора. — Бескорыстное добро...Это тобой двигало в детстве? — В-возможно!!! Иногда я поступал слишком грубо или жестоко...Но мама всегда говорила, что это из-за несчастного случая! Я подозреваю, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. — Да. Я знаю все. Жестокий, бесчувственный убийца за маской невинного ребенка. Сколько уже кровожадных убийств было совершено тобой? Сколько ещё боли от тебя ждать? — Эгх?! О чем ты?! Я больше никого никогда не убивал!!! Меня и так совесть душит... — Совесть — удел слабаков, — коротко отрезала Вероника, исподлобья глянув на собеседника. Слаггер выглядел немного встревоженным из-за тона Вероники. Казалось, будто он боялся сказать какое-либо слово не так. Но после этих слов он будто стал увереннее, крепче. — Эээ? На что ты мне намекаешь? На то, что я слаб? — Слаггер не дал Веронике ответить, продолжил вставлять свои вопросы. — Я вот считаю себя довольно сильным! Почему ты считаешь меня слабым? Что такое слабость для тебя?! — Слабак — тот, кто не способен управлять собой и другими. Человек без стержня, без устойчивого характера. Если никто или ничто не может тебя одолеть, то только тогда ты можешь назвать себя сильным. — Ну...Я соглашусь с тобой. Но тебе необязательно держать все под контролем, чтобы быть сильным! Иногда нужно позволить свободе взять верх, чтобы быть...в лучшем положении. — Нет. Без контроля нет подчинения. Без подчинения нет успеха. Если хочешь чего-то добиться, то будь главой. Лидером. Диктатором. — А если этого нет...То что тогда? — Тогда ты не будешь человеком.        Слаггер медленно повернул свою голову в сторону Вероники. Ее золотистые волосы блестели на свету бледных солнечных лучей, но лицо было скрыто в холодной тени. Зеленые выразительные глаза сверкали грустными нотками опустошенной души. Ее губы скривились в подобии улыбки, которая медленно сползала в хмурый вид. Трудно было удерживать все, накопившееся в душе. Плечи слабо дрожали, будто она плачет, но ни одного всхлипывания не было слышно. Слаггер неуверенно опустил ладонь на ее плечо и почувствовал, как по ее шее прошлись мурашки. — Ты...Ты все равно будешь человеком. Неважно, сколько контроля будет у тебя в руках. Я уверен в этом! — с некой наивностью тихо проговорил он, чтобы не тревожить ее своим громогласным голосом еще сильнее. — Не думаю. Человек — правитель. Если на тебе нет внимания, и если ты не держишь ситуацию под контролем, то никому ты никогда не будешь нужен..., — она вцепилась в свой костыль еще сильнее. Эр задумался над ее словами и над тем, что она сказала тогда в вагоне. — А твой брат...Эээ...Он человек, как думаешь? — немного подсел он поближе. — Родители считают его таковым. Он является главным наследником нашего бизнеса. Поэтому я должна его защищать. Его кровь будет на моих руках, если что-то случится. — Но он совсем слабый! И совершенно не подходит под лидера... — Он не сломан.        Слабая трещина на ручке костыля немного расширилась. Вероника не поднимала голову уже некоторое время. Не хотела сталкиваться с эмоциями Слаггера. Она и не подозревала, что он ничего не выражал на своем лице, потому что вся душевная тяжесть хранилась глубоко внутри, в разуме. Эр продолжил гладить ее по плечу, желая хоть как-то утешить, но она дернулась в сторону, не позволяя себя дальше трогать. — Эээммм....Если ты считаешь себя сильной...То почему ты тогда не докажешь своим родителям, что готова стать настоящей наследницей? — ЧТО ЗА ВЗДОР! — резко выкрикнула она, привстав на ноги. Тут же поезд вновь дернулся и она грохнулась обратно на подоконник. Бейсболист успел аккуратно подхватить ее, чтобы она не ударилась головой. — ГМХ! — Родители превыше всего, да?...Хах...Мне это не очень знакомо. Но вдруг это будет единственный выход из твоей ситуации? — Я вполне удовлетворена своим положением. — Поэтому тебе больно каждый раз, когда ты держишь в руках это? — кивнул он в сторону костылей. Вероника сердито фыркнула, но ничего не сказала. Медленно она повернулась к окну и уставилась в пустой серый пейзаж. Слаггер закашлял. — Ты и вправду очень наивный дурак. — Ну таким вот я вырос! Что поделать? Зато меня любят! И...И я считаю себя человеком! Может, не настолько сильным, как в твоих глазах, но достаточно, чтобы постоять за своих близких! И мне такая судьба нравится куда больше, нежели быть "сильным", но постоянно замкнутым в своей же боли! И не пытаться это исправить! — Ты сам в этой же лодке, Слаггер. — ....Эгх? — Эр резко вздрогнул и неосознанно сложил ладони в замок. Вероника посмотрела на него, и в ее глазах блеснула добродушная издевка. — Я знаю, что с тобой тогда случилось. У меня были доказательства на это. Но ты сам понимаешь...Она добралась до них и все уничтожила. Так бы она уже давно стала гнилым мясом в тюрьме! — Что...Со мной...Случилось?... — Да, именно. Абсолютно все. В мелочах. Соболезную.        Слаггер сильно побледнел, оперевшись обеими ладонями об свой лоб. Он почувствовал, как в его животе быстро зашевелилась тревога и животный страх. Вероника, заметив нарастающий ужас своего собеседника, слабо усмехнулась. — Какая потеха. Два беспомощных человека не могут принять свою слабость и бесполезность. Будто дешевое кино, а не настоящая трагедия. — ...Может быть, не так уж и плохо быть слабым, — спустя какое-то время тихо пробормотал Эр. — Если это тот, кем я должен быть...Если судьба избрала м-меня таким... — А может быть, тебе просто стоит преодолеть это. — КАК?! — выпалил он в недоумении. — ЭТО НЕ ИЗ ТЕХ ВЕЩЕЙ, КОТОРЫЕ МОЖНО ПРЕОДОЛЕТЬ!!! — Пока ты так думаешь, так оно и будет. Лично я вижу решение этого, — Вероника прищурилась, но искаженная, опечаленная улыбка не сходила с ее лица. Слаггер посмотрел на нее самым пугающим взглядом, который он только мог выдать. Все напряжение и дискомфорт вновь скопились в одном месте его тела — желудке, и теперь уже он казался ужасно жалким на фоне собеседницы. Вероника, почувствовав, что Эр весь во внимании, продолжила говорить. — Тебе стоит рассказать Питчер об этом. Ты скрываешь это от всех, и оно давит тебя лишь сильнее. Если у тебя хватит смелости ей это объяснить, может быть, ты сможешь стать сильным человеком. Может быть, ты прекратишь оправдывать ее грехи своими "справедливыми" ценностями.        Лицо Слаггера смягчилось, из грубой алой ярости перетекло в бледно-голубую печаль. Он выглядел ужасно неуверенно, перебирая пухлыми пальцами. — Она не поймет. Ей будет смешно. — В этом твоя слабость. Смешанный ритмом должен доверять своему партнеру. Скрывая правду, ты делаешь лишь хуже своим отношениям. Человек, который не может контролировать свою жизнь, ужасно слаб. Можно ли тогда считать тебя в принципе человеком? — Ты не понимаешь! Как ты вообще можешь такое говорить, не чувствуя на себе, что произошло?! — воскликнул Слаггер, но после своих слов тут же обратил внимание на костыль. Его брови опустились и накрыли морщинистые веки тенью. — ...Или с тобой случилось то же самое?... — Нет. Совершенно нет. Но это было так же больно. Такое же страдание от близкого человека. — Неужели...Гольфер?... — Не думай об этом слишком много. А то еще голова взорвется, — усмехнулась она с ноткой горечи.        Немного подумав, Слаггер начал, словно невпопад, говорить: — Знаешь..Ты была моим врагом в прошлом. Много конфликтов и д-драк...Да и сейчас я к тебе относился не очень хорошо. Но сейчас я...эммм...Я как будто тебя понял. И ты мне уже не кажешься таким плохим человеком, как тогда...Будто я стал видеть полную картину нашей ситуации. Поэтому я могу тебе сочувствовать. И поэтому я могу тебе сказать, что ты не слабая! Ты и должна быть лидером! Человек, осиливший такое и оставшийся собой не может быть слабым! В этом и заключается...эээ...человеческий рост? — Ты такой безумец. Но, как ни странно, я могу сказать то же самое. За тобой было интересно наблюдать. Как театр про наивного глупца с ужасным грехом. Но теперь я не могу сказать точно, боюсь ли или ненавижу тебя сейчас. По моему воспитанию ты даже не человек, ты ничто, мусор на пути людей. Но могу ли я правда считать тебя таким, зная с детства? Мог ли мусор стать известным? Найти любовь и излечиться? Быть добрым ко мне после всего, что произошло? — Ты так звучишь, будто восхищаешься мной! — Не неси чепуху. — Хаха, прости! — И все же...Я уверена, что у тебя есть потенциал быть сильным человеком. Никто в моей семье в это не верит, но я вижу. Вижу, что если ты пройдешь через этот порог, то станешь сильным. — Ты ужасно сильно настаиваешь на том, чтобы я раскрылся Питчер! Видимо, это очередной акт в моем театре для тебя? — Может быть. А может быть и нет. Возможно, мне уже плевать. — Ну....Наверное, мне самому рано или поздно пришлось бы рассказать Питчер об этом. Я же хочу стать семьянином! Придется пройти через это, чтобы достичь счастья...Может быть, в этом сила и заключается, по твоему мнению? Не в контроле, но в том, чтобы достигнуть настоящего счастья? И ты считаешь себя сломанной из-за того, что твои родители закрыли тебе путь к счастью, когда все было хорошо? — Не копай так глубоко. Это неприятно. — Эээ...Ладно. Но если ты хочешь, чтобы я прошел через это...То и ты должна пройти! Мы станем сильными людьми вместе. И я ничего не буду скрывать перед Питчер, а ты сможешь стать лидером! — Бредишь. — Тогда...ты...оставишь все, как есть? Просто закроешь глаза на все это и не будешь человеком? — Просто заткнись. — Хорошо. Твое дело...Но я более чем уверен, что ты намного сильнее, чем ты себя считаешь. Стоять ровно, несмотря на костыли...Уверенность — главная черта сильного человека. Я надеюсь, ты сможешь пройти свою черту страха, пусть это и неприятно. И в следующий раз, когда у нас появится возможность хорошо поговорить, ты изменишься. И я и-изменюсь тоже, разумеется! Если, конечно...Хватит смелости... — ...., — Вероника аккуратно обняла Слаггера, не прижимаясь лицом к его одежде, чтобы не оставить следов от ее яркого макияжа. Она немного дрожала. — Ты мне слишком много льстишь, убийца. — Но это искренние слова! Хоть ты мне и казалась той еще стервой, но после этого диалога мне куда проще с тобой! — похлопал он ее по спине. — ...И мне тоже...        Обе кабинки туалета распахнулись. Оттуда вывалились пьяницы. Они, отвратительно хихикая, кое-как встали и повалили обратно в свое купе, полностью проигнорировав ожидающих очередь. — Какие мерзкие. — Ты разве сам не пьешь? — Пью. Но стараюсь бросить это, чтобы не быть, как они! — Слаггер гордо поднял голову. — Понятно. Я пойду. — А я как-то...Расхотел. Наверное, пойду назад, к своим..., — с этими словами Эр встал, потянулся и отправился назад в свое купе, пока Вероника закрывалась в женской кабинке. Приближаясь к своей кабинке, он начинал слышать шумную болтовню Пи. Это заставило его чувствовать себя невероятно приятно. Но когда он подошел и посмотрел, что происходит, то явно озадачился увиденной сценой: Питчер и Джулия сидят вместе на его полке и решают кроссворд, попивая кофе, пока Адор и Гольфер сидят, зажатые в угол противоположной полки, бледные как снег и напуганные. Эр повернулся к Питчер и посмотрел на нее так, чтобы она сразу поняла, что он хочет у нее спросить. Но вместо нее ответила Джулия, неестественно повернувшая свою голову в сторону Слаггера: — Эти двое приставали к ней с неприятными вопросами. Я их напугала. — СЛАГГЕР!! ОНА!!! ТАКАЯ ХОЛОДНАЯ!!....КАК МЕРТВЕЦ!! — выпалила пьяная Адор в испуге. Слаггер уставился сначала на подругу детства, а потом на королеву демонов, после чего громко рассмеялся. — Ну вы и даете...ХАХА! Ладно, дамы, сместитесь, пожалуйста. Я хочу прилечь, — слабо улыбнулся он, жестом показывая, чтобы Питчер и Джулия слезли с его койки. После того, как они перешли на койку самой Джулии, Эр устало плюхнулся всем своим телом, словно мешок картошки, на полку и отвернулся к стене. Этот диалог явно утомил его.        На улице было совсем темно, когда поезд приблизился к платформе другого города. Она была идеально чистой, покрытой качественной плиткой. Рядом с дорогим поездом на соседних путях рельс стояло еще несколько поездов. Люди шумели снаружи, их было очень много. Несмотря на позднее время, за окнами было очень светло. Этот вокзал так и кипел жизнью.        Несколько чемоданов с громким шлепком полетели из выхода. За ними выскочил Слаггер, а после и все остальные. Адор сначала ругалась, что он слишком грубо обращается с ее вещами, но тут поменяла внимание на окружение: такое живое, веселое и громкое. Она глубоко вдохнула холодного воздуха в свои легкие. — Ах! Как же прекрасно снова задышать свежим воздухом! — М-Мисс Адор, Вы всегда м-могли выйти на улицу во время остановок м-между станциями... — Агх, ну не порть мой образ! Ты не понимаешь! — ее глупые сердитые возгласы рассмешили абсолютно всех, включая ее, но исключая самого Гольфера. Кажется, ему было стыдно за то, что он сказал это. — Ну что же, Слаггер... — Эгх? — Веди нас в "Пять лун". Я подозреваю, ты знаешь, где находится этот отель, да? — Питчер взяла Слаггера за ладонь и прижалась к нему. Он покраснел и зевнул. — Опять сонный?! Ты весь день проспал! Неужели заболел? — Наверное...Мне кажется, я просто нервничаю, вот и все...и да, я знаю, где находится этот отель. Я уже был там. Давайте подловим такси и наконец доберемся до отеля.        К счастью, у вокзала уже стояло несколько таксистов, которые довозили туристов до отелей. Один из них содрал довольно денег за пятерых, но деваться некуда, ехать надо как можно быстрее, чтобы не замерзнуть. Еле-еле запихнув весь багаж в машину и пропихнув самих себя, компашка поехала. — Эй, Слаггер...А куда делась сестра Гольфера? — тихо спросила Питчер, которая сидела у Эра на коленях на протяжении всей езды. — Она сказала, что у нее..эээ...свой путь? Но она будет в отеле раньше нас. — Вот как...Понятно!~ — Пи прижалась своей спиной к его груди, обхватила его руки и своими и немного потерлась бедрами об его ноги. Он тут же ужасно покраснел и начал немного спихивать ее с себя. — Эй, не надо!! Я же упаду!! — П-п-перестань..., — тихо и мучительно сказал он, остановив Питчер. — Прости. Просто я с тобой практически не провела времени за всю поездку! Ты спал все время! Ну ничего..., — она повернулась к нему животом и обняла очень-очень крепко, спрятав нос у него в куртке. — В номере будет лучше, я знаю. — !!!!!! Д-Да!! — нервно выдохнул он.        Машина остановилась. Перед ними распростерся огромный отель бело-синих цветов. Большие прожекторы освещали снизу помещение, а из окон светили бледные желтые огни. На зимнее время фонтаны, стоявшие около здания, были отключены, но они все равно освещались болезненными серыми огнями. И в сравнении с идеально освещенным, вечно ярким отелем, рядом стояла очень темная, практически полностью занятая парковка. Только одно место оставалось, как раз к счастью таксиста. Припарковавшись, он высунулся, открыл багажник и стал вытаскивать вещи. — Какие шумные, ужас...Ну что же, проваливайте отсюда! — оставив их с вещами на улице, он запрыгнул в машину и уехал. — Ну и грубиян! — недовольно буркнула Питчер. — Как так вообще можно? Схватил деньги и уехал... — Им богатые не нравятся. Хорошо, что еще без вещей не оставил, — как-то странно ответил Эр.        Оставаться на улице было слишком холодно, поэтому вся компания двинулась в сторону отеля. Внутри было еще красивее: серые стены с белыми полами сияли от чистоты, синие лестницы поднимались высоко-высоко вверх. Потолок был настолько высоко, что его было трудно сразу увидеть. С него свисал огромный желтый макет луны, который и был главным украшением отеля. Вокруг него висело еще четыре маленьких макета луны, чтобы соответствовать названию. И пусть внутри было невероятно роскошно, от чего Питчер почувствовала себя неприятно, но что-то ощущалось неестественным в таком большом, но при этом пустом здании. Видимо, время уже было слишком поздним, чтобы люди активно ходили, но разве для многих не кажется шикарным прогулка по ночному отелю? Тем не менее, кажется, остальных это совершенно не смутило. Слаггер медленно подошел к приемному и облокотился об стойку. Он пригнулся к сонной девушке совсем близко и тихо, но четко, со своим типичным небольшим акцентом сказал: — Сгоревшая летучая мышь.        Она недоумевающе посмотрела на него, но тут же будто что-то ударило ей в голову, и она сразу пошла за ключом. Уже через мгновение перед ним лежал небольшой синий ключ с номерком "23". Он медленно взял его и осмотрел; ключик казался ужасно маленьким и непрактичным в таких больших крепких руках. Вахтерша широко улыбнулась, явно напуганная присутствием такого человека. — Х-Хорошего Вам времяпровождения! Вся ваша команда...уже спит. Так что связаться вы сможете только завтра. — Прошу прощения, а это...эээммм....Этот номер с двумя кроватями? — Нет, с одной. С очень просторной и удобной! Вам обязательно понравится!        Слаггера это встревожило. Одна кровать на двоих...Как в типичных фанфиках. Но Питчер была не против, потому что ей как раз нравились такие фанфики, пусть она этого еще не знает. Он посмотрел на нее, на эту милую улыбку и не смог найти в себе силы, чтобы отказать в номере и сменить его. Тут резко Адор спихнула его в сторону. — Дорогу женщинам! Моя очередь брать номер! Все, идите отсюда!! Завтра увидимся! — крикнула она, после чего вновь повернулась в сторону приемной и начала миленьким тоном общаться с вахтершей. Слаггер обреченно вдохнул, взял чемодан и пошел вместе с Питчер в поиски номера.        Их номер выглядел изумительно: серо-коричневые стены с синими "живыми" картинами движущихся звезд на ночном небосклоне выглядели совсем новыми, только-только отремонтированными, пол из плиток сверкал и не имел ни пылинки на себе, но большая часть его все равно скрывалась под огромным круглым ковром с рисунком космоса на нем. Около огромной белоснежной кровати с темно-синими и белыми подушками стояло несколько черных отполированных столиков с крепкими большими стульями. Виднелся выход на балкон, с которого можно было любоваться звездами каждую ночь. Питчер восхищалась каждым дизайнерским решением такого просторного и широкого номера: и люстрами в виде лун, и редкими цветами, которые роскошно распустили свои лозы в огромных вазах на столах. Она никогда до этого не была в отеле, поэтому от такой дорогой красоты у нее чуть не упала челюсть на пол. Слаггер лишь слабо усмехнулся и тут же ретировался в ванную, чтобы принять душ: бейсболисту не нравилось, когда его тело долгое время находилось в потном и неприятном состоянии. Питчер к тому моменту умылась во второй раковине, стянула свою зимнюю старую одежду и надела теплую пижаму, которую сшила сама: белая, с вышитым кроликом на груди, очень мягкая и нежная. В общем, совершенно не подходила под стиль Пи.        Она грохнулась на эту широкую кровать и тяжело вздохнула. Мысль того, что они со Слаггером совершенно одни в этом номере, и никто их не сможет услышать или беспардонно ворваться очень ее восторгала. Можно побеседовать о многом, в большинстве своем личном. Пи почувствовала себя наконец-таки свободной, без всяких ограничений в виде родителей Слаггера или чего-то в этом духе. Наконец! Время на двоих!        Ее сладкие мысли прервал стук в дверь. Она нехотя встала с постели и подошла к двери, но только она взялась за ручку, как тут что-то свистнуло у нее под ногами, после чего за дверью послышался отдаляющийся стук. Будто кто-то уходил, но звук не был похож на обычную человеческую ходьбу. Она недоумевающе убрала ладонь с ручки и посмотрела под ноги. Под дверью, через узкий проем неизвестный гость просунул....?!?!??!?!        Пи ужасно сильно покраснела и взвизгнула, отскочив в сторону, как маленький напуганный котенок. Перед ней лежал целый, только вытащенный из коробки презерватив. Много мыслей промелькнуло в ее голове, но основная была: "Какой извращенец подкинул это?!" И все же...Она подняла резиновый "шарик" с пола и осмотрела. Обычная немного выпуклая розовая упаковка, ничего особенного. Но тут одна громкая мысль, как ток, ударила по всему ее телу. Маленькая Пи медленно повернула голову в сторону ванной комнаты. Оттуда слышалось тихое пение ее парня.        И тогда она поняла настоящую причину, почему ей так нравится это желаемое уединение с ним. Человек, с которым ее ритмы сплетены в единый узел до конца дней. Его тепло. Его запах. Его движения и прикосновения. Его слова. Его улыбка. Его взгляд. Его тело. Его тело. Вот что было нужно для Питчер для достижения настоящего счастья. Уже не в первый раз эта мысль посещает ее. Совсем молодое, нежное, неподготовленное тело нуждалось в изменении. Пи поняла: если она не скажет об этом сейчас, то потом на это не будет времени. Она спряталась за кроватью и стала ожидать, пока Слаггер выйдет наружу.        С огромным облаком пара Эр в одних трусах вышел из ванной. Кажется, он забыл прихватить с собой пижаму, чтобы сразу там переодеться. Он присел к чемодану, распахнул его и стал искать вещи. Питчер высунулась из своего "укрытия" и дрогнула: почти вся его спина, плечи, задняя сторона шеи и бедра до колен были изуродованы убогими шрамами, очень темными и небрежными. Ожоговые рубцы приняли острую форму и выглядели ужасно неприятными. Пусть с краев и было видно, что они медленно заживают, но такое ранение никогда не восстановится. Несмотря на увиденное уродство, желание Питчер не уменьшилось, но наоборот, как-то возросло еще больше: девчушке очень хотелось пощупать его шрамы, посмотреть на его реакцию. Разумеется, он будет их стесняться. Но сможет ли она убедить своего парня, что он по-своему прекрасен даже с рубцами?        Слаггер натянул белую кофту и серые штаны и повернулся в сторону кровати. Он тут же заметил, что Пи нигде нет рядом, поэтому тут же окликнул ее имя. Не получив ответа, Эр сел на край кровати и тяжело вздохнул, после чего громко зевнул, даже не прикрыв рот. Тут резко Питчер прыгнула на него и повалила на кровать, упав рядом с ним. Она широко улыбнулась, а он, распахнув маленькие глазенки широко-широко, сильно дрогнул и сжался. — Эй, ну ты чего! Испугался меня, дааа?~ — захихикала она. У Слаггера словно ком из горла вышел, и он облегченно выдохнул. — Е-есть такое..., — румянец выступил на его лице. — Знаешь, Слаггер...Есть кое-что, чего я уже очень давно хочу. Только не воспринимай меня, как дуру! — Эгх? Я обязательно тебя выслушаю, Питчер! Ты же моя девушка! Разумеется, я не посчитаю тебя глупой или что-то в этом духе... — Хорошо. Тогда..., — Питчер тяжело вздохнула и стала гладить его по руке. Слаггер немного удивился ее действиям. — Тебе...Тебе приятно, когда я тебя трогаю, да? — Эээмм....Да? — Ладно. Как насчет..., — тут Пи аккуратно подняла конец его кофты и потянула руку в сторону оголенной груди, которой не было видно. Тут Слаггер резко схватил ее за руку и убрал от себя, оттолкнув Питчер в противоположную сторону, но она, как неваляшка, обратно качнулась к нему и нависла над его лицом. — Слаггер...Хочешь ли ты заняться со мной сексом? — Ч...ч....что....., — Эр побледнел. Пи улыбнулась еще шире. — Ты же девственник, да? Ты боишься первого раза? Я тоже боюсь. Но сейчас, пока мы одни...Нас никто не услышит! — П..Пит... — Не переживай насчет своего тела, я уже увидела твои шрамы. Я считаю их очень крутыми! К тому же...Я считаю твои пропорции довольно сексуальными. И я УВЕРЕНА В ТОМ, что и ТЫ мои пропорции считаешь сексуальными! — Гх...Гх.. — Слаггер...Я хочу тебя. Прямо здесь и сейчас, — опустила она свою голову к его уху и прошептала тихо-тихо: она где-то читала, что шепот возбуждает людей. — Не... — Слаггер? Ты— — НЕ ДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО!!!! ПОЖАЛУЙСТА!!! НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ ТАМ!!! НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!! — резко завопил Слаггер, закрыв ладонями лицо и специально сдвинувшись на бок, чтобы скинуть Питчер с себя, после чего начал вставать, видимо, чтобы убежать в ванную. Но тут Пи схватила его за одежду, потянув на себя, чтобы он не удрал. — Что за— ?! — НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! Я НЕ ГОТОВ! ПОЧЕМУ СЕЙЧАС?! ПОЧЕМУ СЕЙЧАС Я ДОЛЖЕН ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ?! — Слаггер вырвался из ее хватки, но упал прямо возле кровати и, прижавшись лицом в ковер, стал неистово дрожать и рыдать. Питчер ужаснулась, а на ее лбу выступил пот.        Она присела рядом с ним и стала гладить рукой по лысой макушке. Эр продолжал плакать, как маленькое беззащитное дитя, пока не устал выжимать из себя реки слез. Питчер продолжала гладить его голову, травмированную грубую кожу на шее и спину. Через некоторое время он мельком глянул на нее своими опухшими болезненными красными глазами, все еще ужасно мокрыми от слез. Питчер улыбалась, но не так, как на постели, но мягко, с сочувствием. Ее брови скривились в печали, но она старалась сохранять спокойствие, чтобы не спровоцировать Слаггера еще сильнее. Наконец, он выпрямил спину и облокотился ей об кровать рядом с Пи. — Прости...Я не ожидала, что у тебя будет такая реакция, Слаггер. Почему ты не предупредил меня, балбесина?! — ...Это...Очень.... т-тяжелая тема для объяснения...Мне кажется, ты п-п-перестанешь... видеть во мне.... н-настоящего мужчину п-после того, как я....мммм.... — Нет, Слаггер! Ни в коем случае! Каждый из нас имеет свои слабости! И если у тебя была причина на это...Расскажи мне, Слаггер. Прошу тебя! Расскажи, почему тебе больно!        Слаггер дрожал. Кажется, слова еле выходили из его губ. Но Пи, продолжая гладить его, утешала, успокаивала его сердце. Он сжался еще сильнее, вдохнул побольше теплого воздуха и начал опускаться в ужас, через который он прошел.

***

       Холодным вечером Слаггер навестил свою лучшую подругу Адор, как и обычно. Его разум был наполнен энтузиазмом, а руки — драгоценным подарком. Спустя столько лет уединения лучший друг никогда не будет чем-то лишним, напротив, всякий раз, когда он видит свою лучшую подругу детства, ему хочется радоваться и улыбаться искренне. Живот переполнялся счастливыми волнениями. Не догадывался тогда Мистер Большой Отбивающий Герой, что его ожидало.        Вечеринка была шумной и веселой. Множество гостей с причудливыми модными костюмами напивались и развлекались. Редко когда дом Адор был тихим: всегда хотелось женщине в свои тридцать лет позвать множество сверстников, видимо, чтобы почувствовать себя самой лучшей среди них всех. Впрочем, Слаггер не осуждал ее за это. Он всегда знал, что у его подруги есть серьезные проблемы с самооценкой, потому что родители оставили ее еще в детстве на попечительство бабушки, потому что посчитали ее бесполезной. Подобное напоминало ему о его биологическом отце, но Эр тут же отбрасывал эти мысли в сторону. Не время для переживаний, когда идет праздник!        Но тут Адор позвала Слаггера в укромное уединенное место. Он, ничего не подозревая, побрел за ней, широко улыбаясь. Раз Адор говорит, что будет что-то важное, то он обязан ее выслушать! И вот, закрывшись в спальне, организатор вечеринки встала около окна и драматично вздохнула. — СлаггЭР....Ты, наверное, этого не помнишь...Но уже как очень долгое время меня кое-что ужасно тревожит... — Ч-что такое, Адор?! Я...эээ...я что-то не так сказал? — Да нет...Но ты теперь мне должен! — ЭГХ?! Должен что?! — Должен своим ритмом! За то содеянное, что произошло на моем шестнадцатом Дне Рождения! — О чем это ты?...Я совершенно ничего не помню... — Ах! Я так и знала! Ты напился тогда! Ужас и стыд был! После того, как ты выпил слишком много...Ты полез ко мне! Я, слабая и беспомощная, одна в доме! А ты, большой бейсболист, такой сильный, такой мощный! Такой...Упертый! — Адор будто бы с кайфом говорила о чем-то столь ужасном. — Ты...ты....Обесчестил меня! Против моей воли! — !!!!!!!! — Слаггер чуть было не упал от шока. Он и правда ничего не помнил, но ему бы никогда не пришло в голову, что он может совершить такое с другом детства. — Я....Я....Что?... — Именно! Изнасиловал! Унизил меня! И я так страдала, так плакала! При тебе делала вид, что все хорошо, хотя знала, какой ты был монстр! Но теперь...Когда ты взрослый человек, ты должен понять меня. Я подам на тебя в суд, если ты не выйдешь за меня! Ведь только так ты сможешь оправдать свой грех! — Суд....СВАДЬБА?! — он совсем ничего не понимал. И все это..., — Погоди...Но если тебе это так неприятно...То почему ты хочешь сыграть свадьбу со мной?! Зачем такие угрозы?!        Адор как-то резко затихла, будто не знала, что сказать. Эр начал активно думать своей головой, пытаться вспомнить хоть что-то, что было связано с той судной ночью. И тут уродливые отрывки из его жизни стали выползать из подсознания, накрывая разум по самое основание...        Маленький Эр проснулся на диване у Адор. Его тело ужасно ныло от боли, будто по нему прошлись розгой несколько раз. Он поднялся. Владелица дома вышла к нему, вся перепуганная. — Слаггер! Ты вчера напился...И чуть не пострадал на улице! Я тебя еле затащила домой...Ты как? — Я...В порядке...Только...У меня...Болит.... — Что болит?        Слаггер сидит у кабинета врача, словно на иголках. Почему родители отправили его к урологу? Из-за своего наивного страха больниц он видел это скорее как какое-то наказание, нежели переживание за его здоровье. Врач казался ему таким пугающим, а его слова еще больше. Ну и что, что у него возникли проблемы с прямой кишкой? Ну может поел чего-то очень вредного, поэтому и пошла кровь. Ну не может это быть большой проблемой!        Дверь к врачу открылась. — Следующий!        Тысячи дверей, но за каждой слышится шепот. "Он сломан", "У такого нет будущего", "Мне стыдно находиться с ним рядом". И каждый был от его отчима. Самая большая дверь. Она никогда не откроется, но из нее сочится яркий нежный свет. Родители стояли ровно друг напротив друга, не замечая, как их сын пытается вломиться внутрь, скрыться от тьмы, которая его накрывает. И в этот раз он услышал голос. — Дорогой, мы должны что-то сделать! Он наш сын! Ему нужна поддержка сейчас! В такой тяжелый момент жизни! — И что ты предлагаешь?! У нас нет денег даже на детектива, не говоря уже о суде! Просто сделай вид, что этого не было. Это не повлияет на него, если он не будет этого знать. — Но...Дорогой... — Нет. Просто нет. Он. Не должен. Узнать. — Не должен узнать...Не должен узнать..., — шептал себе Эр, впивая свои пальцы в собственные предплечья. Адор повернулась к нему с бокалом вина, явно удивленная его поведением. — Что это с тобой? Не должен узнать что? Ты так из-за свадьбы разнервничался?! Неужели я настолько плохая?!        Слаггера стали наполнять мысли одна за другой, били его разум, вонзали одну игру за другой, пока весь его мозг не истек кровью осознания. — Хей, Слаггер! Хорошая игра! Надеюсь, ты не против, что мы в раздевалку заведем несколько цыпочек?~ — подмигнул лучшему баттеру один из запасных игроков. Слаггер безразлично пожал плечами, не подозревая всего ужаса. И вот, зайдя внутрь раздевалки, перед ним предстала развратная сцена: несколько чирлидерш в одном нижнем белье заигрывали с самыми сексуальными игроками команды.        Одна из них подошла к Слаггеру и запрокинула свои руки ему на плечи, символично дергая бедрами. Эр почувствовал себя ужасно неприятно и отстранился от нее, но случайно упал прямо на скамью. Она посчитала это жестом согласия и оголила свои гениталии и грудь. Слаггер резко завопил. Уродливые оголенные черты лица выглядели словно ужасно прогнившими для него, такими опасными, пугающими. И внутри себя он почувствовал, как органы "вываливаются" через кишечник из него. Будто она собирается поранить его собой, своим телом. Он вскочил и выбежал из раздевалки, после чего из его горла вытекли недоваренные остатки вкусного ужина вместе с желудочным соком. — Ну и чудак...Женщин испугался?! Да что с ним не так?! Она же самая горячая из них всех! — послышалось глухо за его спиной.        И снова дверь к врачу. Только теперь Слаггеру не шестнадцать, а двадцать шесть. Рядом с ним сидел питчер под именем Роберт, его единственный товарищ из всей команды, которому он доверял больше всех. — И ты постоянно ходишь к урологу? — Каждый раз, когда кровоточит. — Оу! А ты знаешь, почему это произошло? — Я....        Почему это произошло? Почему у него вывалилась прямая кишка в детстве? Что произошло?        Этот же диван. Этот же свет. И маленькая Адор, встревоженная, стоит напротив него. — Болит задница? Это же ужасно! Я надеюсь, это пройдет у тебя... — Я....ээээ....я тоже.... — Я принесла аптечку! Ты только глянь, как ты поранился!        Слаггер опустил взгляд на свое тело, наполненное странными длинными царапинами и...следами от человеческих укусов. Будто он сразу не замечал этих укусов на своем теле в этом воспоминании. Но теперь они отчетливые. Челюсть маленькая. Но не слишком детская. Немного кривые зубы...Прямо как у... — Мы так хорошо повеселились этой ночью! Какая жалость, что ты этого не вспомнишь?        Не вспомнишь...        "Мы не можем подать в суд сейчас...Он не должен вспомнить."        "Мда, ну и дела у тебя...Будет больно, но ты привыкнешь. Я пропишу тебе лекарство, чтобы тебе стало легче..."        "Ну что, дорогуша?~ Какой большой и крепкий...~~ Готов для небольшой игры?~        "Я принесла аптечку, чтобы тебе не было больно! Жаль, что ты не помнишь...Как мы хорошо поиграли ночью!"        Слаггер заорал нечеловеческим криком. Адор дрогнула, но тут же ее испуг сменился какой-то издевкой, насмешкой. — ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛА?! КАК ТЫ СМЕЕШЬ ВИНИТЬ МЕНЯ В ТОМ, ЧТО ТЫ...ЧТО ТЫ.... — Что я? Что я сделала?        "АДОР, НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! ПОЖАЛУЙСТА! Я НЕ МОГУ...НЕ МОГУ ВСТАТЬ!" — ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!        Мозг был разрушен окончательно. Теперь картина стала четкой. Слаггер бы никогда не посмел обесчестить своего друга. А вот друг обесчестить Слаггера... — СТЕРВА! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ВИНИТЬ МЕНЯ! ПОТОМУ ЧТО ЭТО ТЫ МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛА В ТУ НОЧЬ! ЭТО Я УМОЛЯЛ ТЕБЯ ОСТАНОВИТЬСЯ, А НЕ ТЫ МЕНЯ! ТЫ ВОСПОЛЬЗОВАЛАСЬ ТЕМ, ЧТО Я БЫЛ ПЬЯН И СЛАБ!!! — Агх. Все же вспомнил...А я-то думала...Что ты был до беспамятности пьян! Какая жалость... — ДА ТЫ!!! ТЫ!!! — он в ярости бросился в ее сторону, но Адор умело увернулась, не пролив ни капли вина со своего бокала. Слаггер с силой ударился руками об подоконник. Послышался хруст. Он рычал, как дикое животное, а его тело переполняло яростью. Весь его ужас перед женским телом. Страх эротики и секса. Все это он перетерпел из-за того, что его лучшая подруга воспользовалась его телом против его воли!        Адор захихикала, а после этого с особой силой ударила Эра по голове бокалом, разбив его об его башку, после чего Слаггер, с окровавленным лбом, грохнулся всем весом на пол. Она нагнулась над ним, неестественно смеясь. — Я все равно могу с легкостью подать на тебя в суд. Потому что никто не поверит, что мужчина может быть жертвой изнасилования. А с твоей рожей любой сразу посадит тебя за решетку. Я женщина, поэтому я в преимуществе. — Т-тварь...Тварь..., — Слаггер попытался встать, но Адор своим каблуком вбила его обратно в пол. — И даже не пытайся. Если ты убьешь меня тут, пока дом наполнен гостями...Ты не сможешь убежать от убийства в этот раз! Тогда тебе просто повезло...Но теперь это будет яснее самого яркого дня! Ахахах! Не повезло, да? :)        Слаггер всхлипывал, и его ярость смешалась с невероятной колкой болью в голове и с горечью при осознании ужасного факта: его унизили. Слабый возвысился над сильным и опозорил, забрав одну из самых личных и ценных для человека вещей — честь и гордость. Теперь он никто. Мусор. Слабак. — Ахаха! Твои дни все равно заканчиваются. Ты рано или поздно сам придешь ко мне, чтобы сохранить свою жизнь! Не забывай, мой ритм все еще не занят~ И даже если ты откажешь...Именно я буду донором, чтобы забрать твой ритм себе! И я стану героем! А этот небольшой грешок станет справедливостью, хихихи... — За что...Что я сделал тебе?! — Я просто очень сильно люблю тебя. Вот и все. :)        После этого, под угрозой суда, Слаггер продолжал навещать Адор. И несмотря на то, что он теперь он ее ненавидел всей своей душой, он был безоружен, беспомощен и слаб перед ней. Он не хотел провести свои последние дни в вонючей тюрьме. И каждый раз ему приходилось притворяться, что с ней ему приятно, хотя в глубине души он бы лучше умер, нежели терпел ее. И только смешение ритмами с кем-то другим могло бы спасти его из этой ужасной ситуации...

***

       Слаггер дышал спокойно. Словно огромный камень с его души упал, как только он излил свою душу Питчер. Теперь самая близкая ему душа знает о его унижении, позоре, о том, как "сломалось" его тело в ту ночь. Сначала Пи выглядела ужасно ошарашенной, услышав о произошедшем, а потом ее шок сменился злобой. — Недаром я ее избила на ее вечеринке! Дело было не в демоне! Она просто тварь! — Агх...Я даже не буду спрашивать... — Да как она смеет называть это любовью?! Это зависимость! Неадекватная маниакальность! Но никак не любовь! Если бы только был выход из этой ситуации! — Питчер ударила кулаком в постель в приступе, но тут же ее осенила мысль. — Кассета...Кассета из дома Адор! — Кассета?...ОНА ЕЩЕ И ЗАПИСЫВАЛА?! — Она сломалась...Но если она мучила тебя всю ночь...То их должно быть несколько! Надо будет только поискать! И мы сможем прижать ее перед судом! Ее же извращенство ее и погубит, Слаггер! И я буду с тобой! — Ты...Ты правда поможешь мне после всего, что я сказал?... — Разумеется! Потому что ты невероятно сильный человек, Слаггер. Не сломаться после изнасилования...Мне бы такую силу воли! Я обязательно достигну справедливости вместе с тобой!        Слаггер впервые за вечер улыбнулся искренне и естественно для себя. Как будто в его жизни появилась надежда, которая перекроет всю пережитую боль и излечит шрамы на его душе. И он достигнет этого вместе с тем, кого он любил больше всего на свете. Он тут же бросился в объятия и страстные поцелуи. Любовь переполняла все его тело, каждый фрагмент его разума. — Эмм...Слаггер... — Что такое, Питчер? — Если тебе все так неприятно и тебя это ужасно пугает...То почему у тебя сейчас встал? — ?! — Слаггер тут же отскочил и ужасно покраснел. — В-видишь ли...эмм...То, что ты сказала...Про то, ч-что ты хочешь меня....Эээм...Может, это все покажется очень глупым после всего того, что я наговорил, н-но...Я тебя тоже хочу. Это на...ммм....биологическом уровне ритмов. Когда смешался ритмом с человеком, то только этот человек будет тебя возбуждать...У меня раньше никогда такого не было...Т-ты...Ты первая, кто это провоцирует у меня...Но я никогда не решался тебе об этом говорить! Потому что...Мне было страшно, что и ты мне сделаешь больно...Секс у меня ассоциируется с болью и страданиями...И это ужасно!        Питчер легла рядом и задумчиво издала странный звук. — Вот как...То есть, ты бы согласился со мной сейчас на секс, но очень боишься, что опыт с Адор повторится? Что тебе покажется, что я сделаю тебе больно, от чего тебя вырвет? — ...Да... — Ну...Может быть, стоит попробовать. Кто знает...Может я стану первой, с кем тебе будет невероятно комфортно. — Ты уверена?... — Ну а ты этого хочешь? — ....Хочу. Я не излечусь от этой травмы, если не перейду порог собственного страха. И пусть я и б-боюсь, что будет больно...Питчер....Почему-то с тобой я чувствую себя уверено. — Ну тогда иди в мои объятия, дорогой, и позволь мне наполнить все твое тело жаром любви!        Эта ночь была очень долгой. Очень пугливой, неуверенной, но такой приятной, живой и искренней. Это была ночь, когда Слаггер начал отпускать свою боль.