Ночи Средиземья

Когда первый за всю Третью эпоху Перворожденный ступил на землю Умбара, момент был начисто лишен всякой торжественности. Гилморну не выдали никакой более приличной одежды, чем его потрепанное коротенькое кимоно из скучной темной ткани. Времени расчесать и убрать волосы ему тоже не дали, он только успел пригладить их пальцами и перехватить шнурком на затылке. Спотыкаясь в непривычных веревочных сандалиях, он поднялся на палубу и замер, потрясенный видом, несмотря на подавленность, в которой пребывал последние несколько недель. Капитан Накамура слегка дернул уголком рта, что у него, видимо, изображало улыбку, и не стал его торопить, давая наглядеться. Естественная гавань Умбара была огромна и прекрасна. С востока ее отгораживали от бурного Великого моря два скалистых мыса, как две материнские руки, защищающие ребенка. Вода в бухте была невероятного ярко-синего оттенка, который ближе к берегу переходил в еще более невероятный бирюзовый. Все это великолепие окаймляла полоса белейшего песка — там, где в воды бухты не выдавались причалы и пирсы с привязанными лодками, такие длинные и ветвящиеся, что походили на лабиринты или военные укрепления. Повсюду на легких волнах покачивались корабли: каракки, похожие на «Быструю тень», шхуны, галеры, странные плоскодонки с парусом в форме веера, узкие хищные пиратские корабли с острым носом и треугольным парусом. Повсюду сновали лодки, перевозящие людей, грузы, живность, строительные материалы. Гилморн перевел глаза на береговую линию и был очарован еще больше. В отличие от грязноватого и застроенного кое-как Пеларгира здесь чувствовался столичный лоск. Белые домики в два-три этажа ровными рядами тянулись во все стороны, все построенные будто бы одному образцу. Домики венчали забавные черепичные крыши, желтые или красные, с загнутыми краями. Кое-где виднелись приземистые широкие здания — по всей видимости, торговые склады. Через каналы, уходящие в глубь суши, были перекинуты полукруглые мостики с изящной резьбой на перилах. Среди домиков были рассеяны купы деревьев или крошечные садики с цветами. Все было удивительно аккуратным, ровным, симметричным, красиво подстриженным. Особенно поразили Гилморна высокие строения, там и сям вздымающиеся в небо — узкие башни с пятью-шестью крышами одна над другой, будто бы перевернутая стопка мисок, и высоким шпилем. Еще более красивое здание царило над городом на высоком холме — видимо, дворец короля, то есть умбарского шогуна. Из белого камня, за высокой каменной оградой, оно походило на сложную пирамиду из сверкающих кусочков сахара. Гилморн вдруг представил, как прибыл бы сюда вместе с Широ, и как веселый умбарец тыкал бы пальцем возбужденно туда и сюда, объясняя своему гостю, что он видит. Сердце его сжалось. Где-то сейчас милый неудачливый Широнэко, удалось ли ему выжить? Пустой вопрос, наверняка Гилморн никогда этого не узнает. Блестящее очарование гавани сразу же померкло в его глазах. Он опустил голову и стал спускаться в лодку по веревочному трапу, перекинутому через борт галеры. Доски пирса под ногами ощущались странно, как будто норовя ускользнуть. Гилморн сообразил, что впервые за время своего путешествия ступил на твердую землю (если не считать короткой прогулки по острову почти что в самом его начале). Тело его привыкло к постоянной небольшой качке. А еще эти неудобные сандалии! Он едва поспевал за размашистыми шагами Накамуры, и тот грубо схватил его за локоть и потащил за собой. Набережную наполняли десятки, сотни умбарцев, занятых своими делами, одетых почти одинаково — в набедренные повязки, в короткие штаны и кимоно. Женщины, впрочем, были одеты ярче, в полосатые или даже цветастые кимоно до пола, с широкими рукавами, обернутые широким поясом с бантом на спине. Гилморн изумился, как они вообще ходят, закутанные в свои одеяния до щиколоток, как в коконы. Ничего, вполне резво семенили себе, таща кто корзину на голове, кто ребенка подмышкой. При виде небольшой процессии — Накамура с эльфом и пятеро его матросов, вооруженных мечами — жители расступались, сбивались в кучки, перешептывались, толкая друг друга локтями и кидая на них боязливые, но заинтересованные взгляды. Гилморн даже выпрямился и одернул одежду, желая предстать в более выгодном свете. Конечно, они впервые в жизни видят эльфа! Но он очень быстро понял свою ошибку. Жители глазели отнюдь не на него. Все эти пугливые взгляды и неподдельный интерес предназначались Накамуре-тайчо. Да уж, подумаешь, какой-то там эльф, никакого сравнения с беловолосым демоном! Он повесил было голову, но все же не мог побороть любопытства и скоро снова начал глазеть по сторонам — на каменных драконов и львов, на красивую резьбу по камню и дереву, на крошечные деревья в горшках, во всем похожие на настоящие, кроме размера. К месту назначения они прибыли довольно быстро — рынок в порту всегда располагается поближе к причалам, чем бы (и кем бы) на этом рынке ни торговали. Они вдруг вышли на небольшую площадь с помостами, и Гилморн сбился с шага. Повсюду были голые и полуголые люди в кандалах: на помостах, рядом с ними, за деревянными загородками, прикованные к каменным столбам, вбитым в землю. Кузнецы били молотками, заковывая или расковывая рабов, там и сям шли торги, выкликали цены, пересчитывали плату. Стоял страшный шум и гам, и вся картина страшно напоминала какие-нибудь роханский рынок скота, только в роли коров и лошадей были люди. Эльф уже успел вообразить, что его немедля выпихнут на помост всем на обозрение и начнут продавать, позволяя покупателям щупать ему всякие части тела и заглядывать в рот, чтобы посмотреть на зубы. Но его протащили по всей площади и немного дальше по улице, где стояли уже не бараки для рабов, а дома торговцев, по всей видимости. Накамура постучал в деревянные ворота громко и властно, что-то сказал служанке, которая открыла, и за руку повел Гилморна внутрь, во дворик. При входе в дом полагалось оставить обувь снаружи и внутри ходить босиком. Странный обычай. Внутреннее убранство дома было на удивление скромным: комнаты большие и пустые, почти никакой мебели, нет даже ковров на полу, только циновки. В одной такой комнате Накамура заставил Гилморна опуститься на колени в самом центре, а сам развалился у стены, положив свой меч в ножнах рядом, чтобы не мешал. Служанка тут же принесла ему подставочку под локоть и чашку чая. Наконец явился и хозяин дома — благообразный пузатый мужчина средних лет. Одет он тоже был довольно скромно: в штаны и кимоно темной расцветки. Но Гилморн заметил, что подкладка, видная в разрезе рукава, из дорогого цветного шелка. Может быть, тут не принято выставлять богатство напоказ. Торговец немедленно бросился на колени перед Накамурой и принялся ему кланяться и что-то говорить — видимо, благодарить за оказанную честь. Накамура очень царственно изобразил, что-де не стоит, пустяки, давай к делу. Служанка принесла еще чаю, они уселись его распивать, что-то обсуждая. Гилморн терпеливо ждал. В прежние времена он бы разозлился и попробовал привлечь внимание, хотя бы кашлянул. Теперь он только молча стоял на коленях и смотрел в пространство, опасаясь даже разглядывать торговца. Может, их обычаи это запрещают, и его опять отругают или выпорют. Торговец тоже старательно делал вид, что Гилморна в комнате нет, хотя бросал на него исподтишка заинтересованные взгляды. Наконец они достигли договоренности. Накамура встал, засунул катану в ножнах обратно за пояс, и вышел, не обращая внимания на своего пленника. Поскольку деньги из рук в руки не переходили, походило на то, что он обсудил с посредником его долю и оставил эльфа в его доме до торгов.