Ночи Средиземья

Умбарская жизнь Гилморна походила бы на идиллию, если бы не проклятый Накамура-тайчо. Даже на расстоянии умбарский корсар умудрился вмешаться и все испортить. Норт Морадан в общем и целом был лишен традиционного для смертных собственнического инстинкта в отношении любовников. Артагиру он всегда позволял развлекаться как угодно и с кем угодно, с условием, чтобы не тайно и чтобы сам Норт тоже мог приложиться разок к очередной жертве. Традиция пошла еще с предвоенных времен двадцать лет назад, когда Артагир разъезжал по всему Средиземью, выполняя деликатные поручения владыки Саурона. За исключением того приятно-постыдного случая, когда Гилморн умудрился соблазнить одновременно и жену Норта, и его младшего брата, причем ни много ни мало, а прямо в стенах его родового замка, Норт не проявлял особого интереса к половой жизни самого развратного эльфа Средиземья. Точнее, проявлял, но из любопытства, не из ревности. Однако про Накамуру он расспрашивал с неприятной Гилморну дотошностью, и ладно бы только про его корабль и стиль боя — про все, вплоть до того, сколько раз и куда тот трахал пленного эльфа. Гилморн сам злился, вспоминая. Но и Норт просто каменел лицом, слушая его, и на скулах его играли желваки. Добро бы кто-нибудь другой, приличный воспитанный человек, так нет, бывший мордорский военачальник, который вообще-то сам неделю безжалостно насиловал все того же пленного эльфа, который вдобавок тогда еще был чистым и невинным. Чья бы корова мычала, как говорится! Гилморн совершенно не понимал его реакции, тем более что Артагир клялся и божился, что эти двое никогда раньше не встречались, он бы знал. Месяца не прошло, как Норт заразился идеей военно-морской операции против Накамуры и начал устраивать советы со своими капитанами, с Артагиром и даже с Гилморном, раскидывая веером по полу карты и модели кораблей. Он даже собрался возглавить ее лично, то есть бросить любовников и отправиться балрог знает куда на несколько недель. Раздосадованные Арт и Гил тоже начали устраивать тайные советы друг с другом, обсуждая, как бы отговорить Курохито-сана от этой дурацкой затеи. — Нет, вот ему послать, что ли, некого? — сварливо жаловался Артагир, нервно открывая и тут же с треском захлопывая веер. — Можно подумать, Морадан когда-нибудь участвовал в морском бою! Зачем тогда держать на службе всех этих проходимцев, если никому нельзя доверить командование? — Дался ему этот кайдзоку-но бакаяро! — вторил Гилморн. — Можно подумать, он с господина Курохито последнюю рубашку снял, а не с меня. Нет, правда, в жизни бы не подумал, что так скажу, но от меня не убудет, в конце-то концов. Я бы лучше поскорее все забыл, как страшный сон, а не пересказывал двадцать раз. И вообще, неизвестно еще, попал бы я в Умбар без Накамуры. Хотя попал бы, с Широ. Ох, представляешь, как неловко бы получилось, если бы меня привез сюда Широ, и тут я сталкиваюсь с вами двумя. — Тогда бы мы заполучили тебя бесплатно, — фыркнул Арт. — Норту денег жалко, что ли? — Знаешь, сколько он за тебя заплатил — это сущие копейки по сравнению с тем, во сколько ему обходится Накамура. Три полностью груженых галеона, две каракки, одна баржа, и это только за последние три года и только те, про которые мы точно знаем, что Накамура. Это прямые убытки, а плюс еще сопутствующие расходы: выкупить команду из рабства, семьям убитых компенсацию выплатить, поднять жалованье остальным, потому что, видите ли, каждый рейс все опаснее. Нет, я могу понять, почему Морадан так заводится, с этим товарищем пора кончать. Жаль только, с него взять нечего, потому что он весь такой бессребреник, что предпочитает добро топить, а не копить. Его даже в бордель не продашь, потому что слишком старый! — Не такой уж и старый, — пробормотал Гилморн, сам себе удивляясь. Эльфы, конечно, ничего не забывали, но со временем воспоминания и у них, так сказать, меняли цвет, как у смертных — на первый план выступало что-то хорошее, а плохое тускнело и меньше эмоционально задевало. Вот и про первую встречу с Нортом он сам предпочитал вспоминать, как раздвигал ноги на его широкой кровати, а не на грязном соломенном тюфячке в подземелье. Иными словами, издалека и в воспоминаниях Накамура-тайчо казался симпатичнее. Ну, совсем чуточку, с этой своей белой гривой и красивым смуглым лицом, будто вырубленным из камня. — Нда? — заинтересовался Артагир, уловив его настроение. — Подозреваю, Морадана опять заклинило, его иногда клинит на крутых воинах и таких, знаешь, недоступных. Вот помню, перед войной, еще до тебя, был один харадский варвар, у котика крышу снесло напрочь. Боюсь, что помешать мы ему не сможем, только помочь. Пусть отправляется в свою дурацкую экспедицию и притащит Накамуру в колодках. — А если наоборот? — пробурчал эльф уныло. Он никогда не видел, как дрался Норт, когда был молодым, но зато видел, как дерется Накамура. Оптимизма это как-то не внушало. Артагир нахмурился и хлопнул его веером по пальцам. — Не каркай, я верю в Морадана! Ему вообще-то все операции удавались успешно, кроме того всеобщего мордорского фиаско с землетрясением и извержением вулкана. Форс-мажор, не считается. Знаешь что, попробую выпросить через Ари-доно указ шогуна о том, чтобы покарать беззаконного корсара Накамуру, что-нибудь в этом роде. Кораблей и солдат ему, конечно, не дадут, но хотя бы потом наградят. Может, денег из казны выдадут на снаряжение. — Как вы себе вообще это представляете? Снарядить флотилию и бороздить океан, надеясь случайно наткнуться на иголку в стоге сена? Даже если удастся найти галеру Накамуры, она же гребная, а у Норта все корабли парусные, галер он в принципе не держит, как я понял. Господин пират просто добавит плетей гребцам и уйдет за горизонт. — Ммм, у сладкого эльфика есть мозги, это сексуально, — Артагир приподнял ему подбородок веером, вглядываясь в лицо игривым взглядом, уже окончательно повеселев. — Но я этим занимался с той поры, как ты еще не родился... ой, прости, забыл про твой почтенный возраст. С той поры, как ты был еще чистым, невинным и не имеющим представления о людской подлости. Принципы устройства ловушек, в общем-то, одинаковы что на суше, что на море. Надо заставить Накамуру самому нас найти. В разгар летней жары по столице прокатился слушок, что урожай пшеницы, этой забавной иностранной культуры, плохо приживающейся в Умбаре, сгорел на корню, особенно в имениях господина Курохито, и таким образом его пивоваренные заводы останутся без сырья. Поэтому господин Курохито, точнее, богатый торговец Куро-сан, в конце лета собирается снарядить тяжелый галеон в Пеларгир, чтобы успеть к сентябрьской жатве. На пути туда галеон будет забит всякими умбарскими товарами, которые тот собирается выгодно продать в Гондоре, но самое главное — на борту будет несколько сундуков с золотом для покупки пшеницы. Естественно, название корабля, время и место его отправления держалось в строжайшей тайне. Скорее всего, его загрузят где-нибудь в тайной контрабандистской бухточке под покровом темноты, и капитан будет избегать обычных торговых путей, хорошо известных пиратам. Как говорили, Куро-сан даже отказался от идеи добавить к галеону пару кораблей охраны, чтобы не привлекать к нему излишнего внимания и не лишать маневренности и быстроты. Неведомыми путями сверхсекретные сведения попали к пиратскому капитану Накамуре: и название корабля, и примерная дата отплытия, и предполагаемый курс. В отличие от привычного торгового пути в Пеларгир, когда корабли старались держаться поближе к суше или к островкам с пресной водой, этот курс пролегал целиком в открытом море, по звездам — более рискованный, но в то же время более безопасный по части возможного нападения. Засаду можно было устроить фактически только в одном месте, где было разбросано несколько безлюдных островков с чахлыми пальмами. Именно там Накамура-тайчо и спрятал свою галеру, послав наблюдателей на самую высокую точку острова. Источник не подвел: всего через два дня ожидания наблюдатели доложили, что на горизонте появился характерный силуэт красного гондорского галеона под названием «Звезда Итилиена» из флотилии Куро-сана.