золотыми и серебряными нитями

и если последнее, что я должен сделать, — это погубить тебя, я пролью кровь за тебя. imagine dragons — bleeding out

Джон почти мог поверить, что умер. Его сын — живой, взрослый и такой смелый мальчик — шел рядом, чуть впереди и постоянно оборачивался, дабы убедится, что он реален. Они спускались вниз по склону, и земля скользила под подошвами, и что-то ещё было в воздухе, мерцающее то тут, то там, будто выжидающее. Наблюдающее. На повороте он остановился, обернувшись. Зрение его подводило, но ему показалось, что он…  — Лира? Джон дёрнулся как от удара током. Его сын — Уилл — успел спуститься вниз и теперь стоял в расселине меж разбросанных вещей и посеревших трупов ведьм в полной растерянности. Нет.  — Лира! — прокричал Уилл. Он бросился к расщелине в камне — в руках у него оказался рюкзачок, который он тут же прижал к груди, подняв взгляд на него.  — Что произошло? — со всем спокойствием, на которое только был способен, произнёс Джон. То, с каким отчаяньем сын выкрикивал имя девочки, давало понять, что они знакомы, и что он печётся о ней, так что… Он не нарушил клятву? Это ведь считается?  — Я оставил её здесь, — проговорил Уилл. Голос его подрагивал. — Я оставил её здесь и пошел наверх, к тебе, как и сказал алетиометр.  — Алетиометр? — переспросил Джон. — Она владеет им? Уилл кивнул, сильнее прижимая рюкзак. Джон отвёл взгляд от сумки, почти сумев разглядеть очертания прибора внутри, и взглянул на серые трупы ведьм. Лица их застыли в ужасе, а зелень вокруг потускнела. Призраки. Джон озвучил своё заключение вслух. Уилл вздрогнул, а затем закивал.  — Лира… Должно быть, это та женщина увела её.  — Женщина?  — Миссис Колтер. Она её…  — Мать, — кивнул Джон, прикрывая глаза. — Я знаю. Уилл не ответил. Он казался растерянным, но то была не его природная черта, а лишь последствия шока и усталости, боли. Джон осознавал это с точностью и чистотой, с какой чувствовал себя сам. В груди по-прежнему было пусто. Он глубоко вздохнул. Открыл глаза, взглядом уткнувшись в посеревший труп. Нахмурился. Их было лишь двое. Он узнал их одеяния — такие носили ведьмы Воздуха, чьё поселение было далеко от этих земель. Две ведьмы в чужом мире? Он вспомнил просвистевшее над головой пятно. Поднял взгляд на сына. Сердце ускорило ритм.  — Только они сопровождали вас?  — Нет, — покачал головой Уилл. — Нет, там были ещё трое, они… Серафина отослала их в город.  — Серафина? Серафина Пеккала?  — Да. Она улетела, когда Ли Скорсби призвал её, — взгляд Джона метнулся к Саян. Сердце его колотилось слишком сильно. — Сказала, что ему нужна помощь.  — Как давно это было? — спросил он, не сводя взгляда с птицы.  — Прежде чем мы остановились на ночлег. «Она могла успеть», — мысль пронеслась в головах деймона и человека, и Саян Кётёр, не дожидаясь просьбы, вспорхнула, и, стремительно набирая скорость, направилась обратно к лесу. Провожая её взглядом, Джон не думал ни о чём. Он не знал, что надежда жива в нём, пока её крохотный росток не пророс на пепелище. Он заметил, что Уилл смотрит на него ошеломлённо, и не сразу понял, что это связано с деймоном, также запоздало осознав, что у самого мальчика деймона не было. Ну конечно.  — Что ты…  — Это просто проверка, — произнёс он — резче, чем планировал, и тут же выдохнул, признавая вину. В груди закололо. — Он спас мне жизнь. Если ему нужна помощь…  — На это нет времени, — произнёс голос, и отец с сыном одновременно вздрогнули, готовые обороняться. Краем глаза Джон заметил, как Уилл обнажил нож. Конечно, прирождённый воин. В тени, пропуская сквозь себя лучи закатного солнца, проглядывали фигуры. Неподвижные, они стояли и смотрели, и воздух за их спинами колебался, издавая шелест, похожий на… Крылья.  — Ангелы, — произнёс Джон, глядя на фигуры в упор.  — Шаман, — отозвался один из них. Уилл захлопал глазами.  — Что…  — Как давно вы следили за нами? — перебил его Джон.  — С момента, как шаман пересёк границу миров, — отозвался другой голос. Джон сжал челюсть, чувствуя, как она скрипит.  — Зачем?  — Чтобы продолжить миссию, если ты не сможешь.  — Почему вас не видно? — спросил Уилл.  — У нас невысокий ангельский чин. Мы будем видны лишь в сумерках и темноте, и то…  — Кто вас послал? — вновь перебил Джон, и, кажется, это не понравилось одному из них. Крылья недовольно зашуршали.  — Никто. Мы сами. Мы хотим служить лорду Азриэлу. Мальчик — носитель ножа, не так ли? — вопрос был риторический, в голосе ангела слышалась язвительность. — Нам нужно идти. Силы врага растут. У нас нет времени. Нужно идти.  — Нет. Три пары глаз уставились на Джона, но тот и виду не подал, что резкость его слов хоть сколько-нибудь неестественна. Всего несколько часов, подумал он. Азриэл — этот напыщенный засранец с его чёртовой шуткой — подождёт. Всего несколько часов.  — Мы подождём, пока не станет известно…  — Твой партнёр жив, шаман, — произнёс один из ангелов так, будто его это утомляло. На лице Джона не дрогнул ни один мускул. Саян Кётёр всё ещё летела.  — Откуда вам известно?  — Мы видели его сражающимся. И как ведьма летела ему на помощь, убив последнего солдата, что направлялся к вам. Так что он жив.  — Пока что, — добавил второй, и голос его был куда мягче, и это сочувствие задело Джона, ударив пощёчиной.  — Им нужно помочь, — сказал он, обращаясь больше к себе, но ещё — к сыну, который выглядел совсем сбитым с толку. — Он храбрый воин, и он любит Лиру, как свою дочь. Он может помочь найти её. Это подействовало. Конечно же, он смотрел сыну в глаза, и это подействовало, как только он заметил свой блеск в чужой радужке, едва успев удивиться, что это далось ему так легко. Уилл кивнул, а затем повернулся к ангелам.  — Вы знаете, где они?  — В лощине. Несколько часов пути.  — Прекрасно. Летите и помогите им.  — Это невозможно. Мы Наблюдатели, бене элим. Мы слабее людей, мы бестелесны, и это — просто глупость. Лорд Азриэл…  — Раз вы слабее людей, значит подчиняетесь им, — произнёс Уилл прежде, чем Джон успел натворить глупость — закричать или применить к ангелу силу, обломав крылья. — Мне. Я носитель ножа, который нужен вам, нужен Азриэлу. И вы не получите ни его, ни меня, пока мы не найдём Лиру, — отчеканил он, а затем добавил запоздало. — И не спасём мистера Скорсби. Так что летите. Помогите им. Как угодно. Сложно было сказать, как отреагировали ангелы, но Джону показалось, что они задеты. Раздался шорох, фигуры отплыли, и он услышал, как они перешептываются меж собой. Уилл взглянул на него, но Джон потупил взгляд. Это было необходимо. Когда ангелы вернулись, энергия их была не столь недовольна.  — Хорошо, — ответил обладатель мягкого голоса. — Мы поможем, как сможем. Но вы совершаете ошибку, не отправляясь сейчас же.  — Летите, — произнёс Уилл. Ангелы упорхнули. Джон обернулся на лощину и глубоко вздохнул. Им оставалось только ждать. Уилла заметно потряхивало — скопившееся напряжение давало о себе знать. Чувствуя, как оно передаётся ему, Джон усадил сына на землю, закутав в плащ и, решив проверить руку, спросил о Лире. Мальчик рассказывал куда более восторженно, чем Джон ожидал от простой дружбы, так что улыбка невольно тронула его губы. Его сыну действительно нравилась эта девочка. Куда сильнее, чем он сам осознавал. Какая ирония. Уилла уморило на двадцатой минуте рассказа, и он уснул, оперевшись ему на плечо, и от такого доверия у Джона в груди защемило. Он чувствовал навалившуюся усталость и беспокойство, подъедавшее внутренности несмотря на запрет, но ещё тут было другое, куда более едкое чувство. Вина. Он осторожно поднялся, придерживая сына за плечо — благо, тот спал мёртвым сном. Джон коснулся пальцами его виска, убеждаясь в том, что сознание Уилла очистилось от его влияния. Глубоко вздохнул, поднимаясь, и потирая переносицу, когда её сдавила тупая боль. Это была случайность, произнёс он мысленно, тут же вздыхая, потому что это была неправда. Произошедшее — не случайность, но порыв, бездумный, потому что… Почему? Джон снова вздохнул. «Это не повторится больше», — пообещал он себе. «Никогда». Слишком много боли он нанёс своему сыну, слишком за многое был ответственен, слишком… «Хватит» — одёрнула его Саян Кётёр, и он вздрогнул от скрипучести её голоса. — «Отвлекаешь». «От чего?» — уточнил он, но птица не ответила. Джон покачал головой. Как их только выносили. В попытке отвлечь себя он осмотрел площадку. Свет его фонарика был слишком тускл, но этого всё же хватило, чтобы разглядеть следы и тени, ведущие вниз по склону в сторону города. Он присел, разглядывая их. Узкая стопа, армейские ботинки. Женщина. Мариса. Джон выпрямился, поднимая фонарь над головой и глядя вниз, на Читтагацце. Были ли они там сейчас? Успеют ли они перехватить их, прежде чем женщина покинет мир? Захочет ли Уилл ждать? Он прикрыл глаза, избавляя себя от лишних дум. Довольно. Слишком многое произошло. Он вернулся в «лагерь», подперев плечо сына своим. Откинулся назад, затылком уперевшись в каменную породу, и скрестил руки на груди. Холодало. Его тело устало, но он не хотел спать. Не мог. Не мог? Они вернулись через несколько часов. Кусты в темноте зашуршали, и он вскочил, на секунду подумав, что это призраки. Но раздался шелест крыльев, а затем грациозная фигура приземлилась в тени, шаркающими шагами направившись на свет.  — Что вы успели сделать? — спросил Джон вместо приветствия, когда свет фонаря осветил лицо ведьмы и бессознательного аэронавта, которого она фактически тащила на себе. Он был бледен и измучен, и Джон уже мог заметить тяжесть последствий произошедшего. Зашелестели крылья — на этот раз птичьи — и деймоны Кайса с Саян Кётёр бережно положили на землю обрывок ткани, в котором, как позднее увидел Джон, лежала Эстер.  — Немного, — ответила ведьма, укладывая аэронавта на землю, но придерживая голову. — У него около пяти ран. Пули пробили грудь, ногу, плечо и… — она вдруг нахмурилась, оглядываясь вокруг. — Что произошло? Где Лира?  — Похищена, — спокойно произнёс Джон, приседая на корточки и проверяя пульс аэронавта. Он нахмурился, едва нащупав его. — Миссис Колтер, как полагает Уилл, — он поднял голову, глядя ведьме в глаза. — Вы усыпили его?  — Он бы не пережил, — ответила ведьма, но мысли её явно были далеко. Джон кивнул. Он задумался на мгновение, а потом взглянул на Саян Кётёр. Птица, понявшая его без слов, кивнула. Осторожно, стараясь не потревожить зайчиху, она достала из-под неё лоскут, и подтянула к Джону вместе с рюкзаком. Тот достал из него всё необходимое, а затем, скрутив так, что это походило на валик, и накинув лоскут сверху, подложил аэронавту под шею, придерживая голову. Когда на пальцах остались следы крови, он глубоко вздохнул. Саян Кётёр медленно и осторожно подвинула Эстер ближе к телу аэронавта, и Джон прикрыл глаза, позволив ей сделать это самостоятельно. Раздался шелест крыльев, напомнив ему о сторонних наблюдателях. Джон повернул голову. В сумерках ангелов и правда было видно куда лучше — он мог разглядеть очертания их обнаженных тел, скрещенные руки на груди одного и сочувствующее лицо второго.  — Он слишком слаб, — произнёс тот, что выглядел младше и мягче.  — У меня есть свои глаза, — отрезал Джон. Если кому и быть сварливым пессимистом в компании, так это ему. — Лучше займитесь полезным.  — Шаман…  — Там есть следы, — он указал в сторону ведущей вниз тропы. — Женские. Она не могла далеко уйти с ребёнком на руках. Прочешите местность, поищите их. Дайте знать, как что-то найдёте. Сейчас же. Ветер от взмаха ангельских крыльев ударил Джону в лицо, что он расценил как знак протеста. Но всё же они улетели, пусть и недовольные своей участью, и этого было достаточно. Джон повернулся к телу.  — Это?.. — уточнила Серафина.  — Ангелы, — кивнул он, расстёгивая куртку аэронавта. — Хотят присоединиться к Азриэлу. Уилл подчинил их себе.  — Неплохо, — кивнула Серафина Пеккала. — Что вы собираетесь делать?  — Зависит от того, что успели сделать вы, — ответил Джон. Под последним слоем ткани, прямо по центру груди оказалась прокладка из листьев, успевших напитаться кровью. — Вы извлекли пули?  — Лишь одну, — она указала на грудь.  — Лёгкие задеты?  — Нет, пуля застряла меж рёбер.  — Хорошо. Займитесь ногой. Никаких заговоров — просто достаньте её и промойте рану водой.  — Вы забываетесь, — произнесла Серафина Пеккала, и он поднял голову, глядя ей в глаза.  — Мы оба хотим спасти ему жизнь, мисс Пеккала. Неподходящее время для гордости.  — Он уже спас вашу. Последний из солдат…  — Я знаю, — отрезал Джон. В глазах Серафины мелькнуло что-то странное. — Просто делайте, что прошу. Ведьма помедлила, но всё же кивнула. Джон на мгновение прикрыл глаза, а потом сосредоточился на ране. Под листовой повязкой, которую ему удалось отодрать от кожи Скорсби, оказалось отверстие диаметром в пару миллиметров. Кожа вокруг была красная, а из раны тут же начала собираться кровь, которую он поспешно убрал чистой тряпкой, что успел смочить водой. Ему показалось, что Скорсби дёрнулся, но лишь внутри, как понял он секундой позже, услышав всхлип Эстер. Краем глаза он заметил, что птицы окружили зайчиху, не зная, как подступиться. Из кучи вещей, что были выложены из рюкзака, он выцепил флакончик с экстрактом бадана и водяного перца. Его было немного — чуть меньше половины флакона, но он надеялся, что этого хватит. Джон жалел, что не взял с собой аконит — мощный яд и столь же мощное болеутоляющее, если знать пропорции. Баай знал. У него получалось не так хорошо. Тьебе нье хватьает смьеолости, Джопари. Этьо яд, ньо в правьильных руках — спасение. Тьебе просто нье хватьает смьелости. Сейчас ему не нужна была смелость. Ему нужно было что-то, способное успокоить дергающуюся Эстер. «Ты можешь поговорить с ней?» — обратился он к Саян. «Она не слышит. Ты же знаешь» Джон сжал губы. Он знал. Сам не слышал. Джон открыл пузырёк, и, наполнив пипетку, наклонился к ране. Кровь успела набежать, и он вновь стёр её, а потом, засунув пипетку внутрь так, чтобы не задевать края, отсчитал семь капель. Кровь запенилась, и он накрыл рану ладонью, надавливая, дабы не дать каплям уйти. Губы его сами собой зашептали — не заклинание даже, заговор скорее, самый простой, лишь усиливший эффект. Ньо этьо куда важньее. Кровь остановилась. Он почувствовал это, и, убрав ладонь, убедился сам. Кивнул сам себе. Хорошо. Рану зашивала Серафина. Её пальцы — тонкие и длинные — были куда аккуратней и ловчее, она справилась всего за пару минут, орудуя обожженной на огне фонаря иголкой с природным искусством. Он щедро покрыл обеззараженные раны мазью из кровяного мха, краем глаза замечая, как Эстер, наконец, расслабляется, отдаваясь сну. С лица Ли тоже исчезло это мученическое выражение, оставив после себя лишь усталость. Последней Джон обработал голову, так же применив экстракт и мазь, после чего они обмотали раны чистыми кусками ткани, что удалось найти в поясах мёртвых ведьм и уложили аэронавта ближе к скале. Глядя на то, как его грудь медленно вздымается, Джон почти испытал облегчение. Почти.  — Он проснётся через пару часов, когда чары рассеются, — сказала Серафина. — И ему будет больно. Ваша мазь…  — Облегчит её, но не избавит, — закончил Джопари. — Экстракт не применим внутрь. Вы нашли что-то полезное здесь?  — Совсем немного. Местная фауна отличается от нашей.  — У меня есть часть ингредиентов для настоя. Но нужно ещё что-то, вроде белены или аконита.  — Это яд.  — Не в малых дозах. Валериана тоже подойдёт.  — Я видела подобную траву неподалёку, — сказала ведьма. — Но сейчас её не найти. Только утром.  — Тогда утром, — кивнул Джон. Серафина кивнула в ответ. Какое-то время они молчали, пока ведьма не произнесла:  — Вам нужно поспать. Это был трудный день, и дальше не будут легче. А у вас большая роль, доктор Грумман, — их взгляды встретились, и всего на секунду Джону показалось, что она знает. Но этого не могло быть. Если только ангелы не рассказали ей. Он не озвучил своего предположения. Вместо этого кивнул и направился к месту, где спал его сын. Вновь подставив ему своё плечо, он откинул голову назад — взгляд его наткнулся на бессознательного Ли, и мысль сорвалась в связь прежде, чем он успел остановить её. Надеюсь, это сработает. Ему показалось, что она достигла адресата. Но он не стал думать, а вместо этого закрыл глаза, позволив сознанию ускользнуть в небытие. Сон был беспокойный — на границе дрёмы и бодрствования, хотя он устал, но что-то внутри не отпускало, кукловодом вцепившись в тонкие нити, связывающие его по рукам и ногам. Но когда это всё же удалось, сознание погрузилось в холодную тьму. Из которой, как казалось, пару минут спустя, его крюком выдернул чужой хрип. Мысленный. Джон распахнул глаза, принимая сидячее положение, какой-то частью ощущая боль в затёкших мышцах, на которую он не обратил внимания, поднявшись и направившись к месту, где ведьма склонилась над приходящим в себя аэронавтом.  — Он просыпается? — спросил Джон, присаживаясь на корточки напротив Серафины, по правое плечо Скорсби. Та подняла голову, выглядя несколько удивлённой, затем кивнула. Словно в подтверждение её слов Ли издал тихий стон, что смешался с хрипом, ушедшим куда-то в грудь. Джон нахмурился, отодвигая края куртки. На повязках крови не было, но, в любом случае, их…  — Стоит сменить, — отметила ведьма, и он кивнул. Ладонь его потянулась к затылку Скорсби, но он замер, когда тёмные ресницы задрожали. Эстер издала тяжкий вздох, дёрнув ухом. Джон и Серафина обменялись облегчёнными полуулыбками. Это сработало. Ли приоткрыл глаза, моргая. Закашлялся. Джон нахмурился.  — Ему нужна вода, — заметил он, поднимая взгляд на ведьму. Та кивнула, отойдя к скале. Джон повернул голову, ощущая, как чужие пальцы чуть касаются его колена. Ли смотрел на него — чуть затуманено, продолжая моргать. Уголок губ Джона приподнялся, когда чужое присутствие отдалось в груди лёгким звоном. — Доброе утро, мистер Скорсби.  — Это Рай? Джон издал смешок, подхваченный подошедшей Серафиной.  — Нам стоило больших хлопот вытащить вас оттуда, — произнесла она, присаживаясь. В руках у неё была пиала с водой. — Простите нам эту дерзость. Ли издал низкий горловой звук, и когда вдвоём они перевели его в полусидячее положение, а Серафина поднесла пиалу к его губам, он стал жадно пить. Джон заметил, что Эстер потихоньку оживает, прижимаясь к хозяину. Покончив с питьём, Ли глубоко вздохнул, прикрыв глаза и плотно сжав губы. Джон нахмурился.  — Больно? — спросил он, и Ли коротко кивнул. — Где?  — Везде, — прохрипел аэронавт, а потом будто опомнился, вспомнив, что не позволял себе слабость. — Но это… — он приподнял руку, накрывая грудь, и тут же выдыхая. Серафина Пеккала и Джопари переглянулись.  — У меня есть это, — сказала ведьма, доставая из-за пояса горсть с десяток корешков с особым запахом, который Джон мгновенно узнал. — Этого хватит?  — Да, — кивнул он, забирая корни и краем глаза замечая, что Ли смотрит на него. Корешки были мокрые — должно быть, она выкопала их, когда света стало достаточно, а потом промыла в ближайшем источнике воды, явно за пределами взгляда отсюда. Оставив лагерь минимум на час. И Джон смотрел на неё неотрывно, и она не отводила взгляда, и было в её тёмных глазах что-то до невозможности гордое и сильное, дающее понять, что отчитываться она не намерена. Джон и сам не понимал, почему его это так волновало. Он забрал у ведьмы и пиалу, оставив ей мазь и экстракт, и отошел. Ножом измельчив корешки и несколько заготовок из его запасов, он засыпал их в пиалу и залил водой, вместо костра используя фонарь. Помешивая готовящийся отвар, он по кругу нашептывал заговоры, какие помнил. В основном — на увеличение эффективности, но ещё для сохранения, потому как трёх дней явно было недостаточно. Полчаса спустя он процедил отвар в бутыль с водой, перемешав. Сделав глоток, он кивнул сам себе. Концентрация была крепкой, но оно и к лучшему. Он погасил огонь, возвращаясь к Серафине и Ли.  — Что это? — спросил Скорсби, когда он присел рядом. Губы Джона тронула улыбка.  — Обезболивающее. Тебе станет лучше, — он протянул бутыль здоровой руке аэронавта. Тот обхватил ладонью жестяное горло.  — Шаманские фокусы?  — Ты же хотел их видеть, — кивнул Джон. — Не больше трёх глотков.  — Иначе сгорю?  — Уснёшь мёртвым сном, — пожал плечами Джон. Губы его тронула улыбка, когда Ли удивлённо моргнул. — Это шутка.  — Тогда, я всё же умер, — фыркнул Ли, начиная пить. Он сделал ровно три глотка и закашлялся, и Джон похлопал его по здоровому плечу, забирая бутыль. — Чёрт возьми, ну и дрянь.  — Лучше, чем лежать мёртвым.  — О да, — кивнул Ли, и они вдвоём усмехнулись. Взгляды их встретились, и Джон заметил, как что-то смягчается в блестящей радужке, теплеет, отливая… Золотом. Я тебя слышал. Голос Ли звучал неровно, будто нити потеряли напряжение. Но Джон слышал его, и… Он моргнул. Его хрипы, мольбы, отправляемые в связь в порыве отчаянья, ощущались далёкими и размытыми, но всё же были реальными, как и боль, эхо которой они вновь разделили сейчас. И он знал, что что-то поменялось в Ли, что-то поменялось в нём ещё в момент, когда они прошли через портал, и он увидел аэронавта, охваченного золотистым сиянием, ложившееся на кожу тёплыми лучами, потому что сам Скорсби был таким. И Джон… Раздавшееся шуршание крыльев прервало его мысли. Он обернулся, всматриваясь в воздух — в утреннем свете ангелов не было видно, но он чувствовал, что они здесь. Он отпустил плечо аэронавта, выпрямляясь. На его вопрос, что происходит, он ответил мысленно. Это ангелы.  — Вы нашли что-нибудь? — спросил он, и скрипучий шелест раздался совсем рядом, по правую сторону от него.  — Немного. Мы с моим партнёром обыскали склон горы и не нашли ни женщины, ни девочки.  — Девочки? — переспросил Ли, и его волнение привычно защекотало Джону горло. — Лиры? Где… где она? Что происходит?  — Поразительно, — скептически заметил ангел, и Джон почувствовал, что это обращено к нему. — Тебе удалось.  — Что происходит? — настойчиво повторил Скорсби. Он попытался встать, но Серафина удержала его.  — Вы ничего не нашли? — спросил поднявшийся Уилл. Он выглядел заспанным, но уже куда менее ошеломлённым, чем вчера. Ангел зашелестел.  — Только лагерь у озера с синей водой. Там никого нет. Видимо там у женщины была стоянка, прежде чем она ушла. Она оставила следы. Мой партнёр пошел по ним и вернётся, как найдёт, где они остановились. Если ещё не слишком поздно.  — Окей, — кивнул Уилл, но, взглянув ему в лицо, Джон понял, что он в не меньшей растерянности, чем остальные. — Окей. Как вас зовут? –спросил он. — У вас же есть имена, да?  — Да. Меня зовут Бальтамос. Моего партнёра – Барух. Уилл кивнул, удовлетворённый ответом. На лице его была глубокая задумчивость.  — Что это значит? — повторил свой вопрос Скорсби. Кажется, терпение его заканчивалось. Джон и Серафина переглянулись. Уилл коротко рассказал Ли о произошедшем, отчего лицо того побледнело. Тот смотрел на мальчика, хмурясь, будто в отчаянье пытаясь понять происходящее.  — И это… А кто ты такой? Уилл удивлённо хлопнул глазами.  — Я… — он прочистил горло. — Я друг Лиры. Уилл. Уилл Парри.  — Он Носитель, — произнёс Джон, глядя Ли в глаза. Тот моргнул, а потом до него дошло. — И мой сын.  — Твой что? — выражение, появившееся на лице Скорсби почти заставило его усмехнуться. Серафина же, в противоположность ему, нахмурилась, поочерёдно переводя взгляд с него на Уилла, которого такое внимание даже смутило.  — Это правда? — спросила она. Уилл кивнул.  — Моя настоящее имя — Джон Парри.  — Джопари, — кивнул Ли, сложив факты воедино. — Чудесно. Повисло молчание. Джон и Уилл переглянулись.  — Нам нужно сосредоточиться на Лире, — произнёс его сын. — Нам нужно найти её.  — Нужно спуститься к лагерю, — произнёс Ли. — Женщина… Мариса? — Джон кивнул, Ли выругался. — Прелестно. Она психопатка, и Лира не должна оставаться с ней. Нужно идти.  — Вы слишком слабы, мистер…  — Это не обо мне, — прорычал Ли. — Это о Лире. Её надо спасти, остальное не важно. Уилл кивнул, а Джон помедлил. Он знал, что Скорсби не переубедить — его гнев ощущался, как мексиканский перец, жар от которого потушить было почти невозможно. Бесполезно. Что же. Пусть так оно и будет.  — Хорошо, — произнёс он, и Серафина стрельнула в него взглядом. — Но ты не сможешь идти сам.  — Так помоги мне, — почти с вызовом произнёс аэронавт. Их взгляды пересеклись. — Я не оставлю Лиру. Джон кивнул. Он подошел ближе, взглядом окидывая видимые ему повязки. Затем поднял взгляд на Серафину. Та нахмурилась.  — Проверите город? — спросил он. — Если будете достаточно быстры, чтобы не попасться Призракам.  — Я буду, — произнесла она, расправляя плечи. — Но вам нужно быть осторожными.  — Летите. И Серафина улетела. Скорсби попытался подняться самостоятельно, но Джон остановил его. Мягко придерживая за плечо, усилиями двоих они выпрямились, и Ли шумно вздохнул, прикрывая глаза.  — Никаких резких движений, — проговорил Джон, принимая большую часть веса Скорсби на себя. Что было уже достаточно, чтобы почувствовать себя некомфортно. — Твоя спешка погубит нас обоих.  — Очень помогаешь, — процедил Скорсби, но потом всё же хмыкнул и кивнул. Первый шаг дался им с трудом. Раненная нога Ли безвольно висела, так что он едва мог наступать на неё, отчего приходилось фактически прыгать, опираясь на плечо Джона и Уилла, подперевшего аэронавта с другой стороны, за что Джон был ему невероятно благодарен.  — Ты поведёшь нас? — спросил он, обращаясь к ангелу, но Уилл опередил ответ Бальтамоса.  — Я помню дорогу. Если ошибусь — поправишь.  — Несомненно. И они двинулись. Должно быть, со стороны это смотрелось до безумия забавно, потому что втроём они походили на странный монстроподобный организм, что двигался очень медленно. И хоть отвар, кажется, подействовал с эффектом более сильным, чем ожидал Джон, и Ли пытался двигаться быстрее, чем был способен, Джон тормозил его, потому как сам чувствовал охватывающую его слабость. Было жарко, и на одной из заминок он снял плащ, оставшись в расшитой кокчаликагчей* рубашке. Скорсби он такой роскоши не позволил — слишком велико было беспокойство по поводу заражения.  — Ох, — выдохнул Уилл, и взгляд Джона бросился к нему.  — Что такое?  — Нет, ничего, просто… — он поднял левую руку. — Она не болит. Не так сильно, — он смущённо улыбнулся. — Спасибо.  — Мы обработаем её ещё раз, когда доберёмся. И тебя тоже, — обратился он к Скорсби. Тот кивнул. Прошло ещё около часа, прежде чем впереди наконец заблестело озеро. С губ Скорсби сорвался облегчённый вздох, и Джон ощутил, как что-то неприятное скрипнуло в груди, будто по нитям прошлись ржавой железкой. Он нахмурился. Скорсби был бледен, несмотря на залитое потом лицо, на губах его проступали капельки крови в следах зубов. Действие отвара заканчивалось. Они остановились у невысокого валуна, на который Скорсби почти упал, сдерживаемый лишь хваткой Джона. Он отправил Уилла за водой к озеру, а сам присел перед аэронавтом.  — Я в порядке, — прохрипел Ли. Джон поднял голову, заглядывая ему в глаза. Сидевшая рядом с камнем Эстер тяжело дышала, и Саян Кётёр, всё это время летавшая неподалёку, расправила крылья, прикрывая её от солнца.  — Ты почти умер вчера. А я не столь хороший целитель, чтобы ты был в порядке сейчас.  — Но ты лучший из тех, кого я знаю, — ответил Скорсби, и Парри прикрыл глаза, улыбаясь краешком губ. Ли вздохнул. — Нужно найти Лиру.  — Мисс Пеккала и ангел занимаются этим. И ты доверяешь им? Ангелам? Я никому не доверяю. Скорсби приподнял бровь. Джон прикрыл глаза, чувствуя немой вопрос, озвучить который Скорсби не решался даже в их связь. Внутри у Парри всё задрожало, как тогда ночью и утром, когда Ли сказал… Нарастающая чужая обида обожгла язык, и он поднял глаза, сталкиваясь со Скорсби взглядами. И он не знал, откуда взялся тот страх, то беспокойство и смущение, которое он переборол, произнеся: Не думаю, что я заслуживаю твоего доверия. Ли удивлённо моргнул, а затем поморщился, и Джон увидел, как на лбу его проступает жилка. Он нахмурился.  — Где? Ли помотал головой, но Джон сам понял, когда боль эхом отдалась в груди. Он расстегнул жилет и отодвинул рубашку, приподнимая повязку. Рана покраснела, а сцепляющие её края нити натянулись. Это было плохо.  — Выпей, — произнёс он, доставая из рюкзака бутыль с отваром. — Четыре глотка.  — Какая щедрость, — хрипло фыркнул аэронавт. Он сделал положенные глотки, тонкая струйка жидкости вытекла у него из уголка, сбежав вниз. — С чего бы?  — Ты заснёшь через полчаса. Когда вернётся Серафина, мы перешьём её — она расходится — Джон выдохнул, чувствуя поднимающийся гнев, потому что Ли даже не слушал. Взгляд его скользнул куда-то за спину Парри. — Я же говорил тебе…  — Пригнись! — воскликнул Ли Скорсби, схватив его за плечи и вместе с собой повалив в сторону. Раздался тупой звук пробившейся плоти, прервавшийся истошным криком аэронавта, и с расширившимися от ужаса глазами Джон смотрел на торчащую из плеча Скорсби ведьминскую стрелу. За спиной его началась суета, но Джона это не волновало. Он приподнялся, глядя только на стремительно бледневшего в его руках Ли, чьи полные испуга глаза смотрели прямо на него. Грудь его рвано вздымалась, он закусывал губы в попытке сдержать боль, но это не помогало, потому что слёзы катились по его лицу. Эстер каталась по земле от боли, скуля и дрожа, а вокруг неё с отчаянным писком прыгала Саян Кётёр, махая своими большими крыльями и с головой выдавая весь тот ужас, что возник в груди шамана. Она говорила, что убьёт тебя. Я забыл.  — ТЫ! — прорезал воздух женский вопль, и Джон круто развернулся, узнавая его обладательницу прежде, чем увидел. Юта Камайнен зависла в воздухе, удерживаемая непонятно откуда взявшейся Серафиной, успевшей выхватить у неё из рук лук, а теперь что-то настойчиво повторяющей ей, но Юта даже не слушала. Уилл возник перед Джоном, держа нож перед собой и мешая им встретиться взглядами, отчего Парри вдруг ощутил вздымающийся в груди гнев, холодный и обжигающий, как льды севера. Как его это достало. Он бросил взгляд на теряющего сознание Скорсби, и его охватила небывалая решительность. Пора было с этим покончить.  — Присмотри за ним, — бросил он сыну, отодвигая мальчика в сторону и легко высвобождаясь из его хватки, когда тот попытался удержать его. Юта, заметившая его, обезумела ещё больше, и, с воем вырвавшись из хватки Серафины, бросилась к нему. И он был готов. Это не был бой, скорее противостояние двух могущественных существ, что не могли применить свои силы на столь маленьких расстояниях, а потому дрались в рукопашную. Джону не хватало скорости, но он был сильнее, а Юта выла сиреной, нанося удары локтями и кулаками, ногтями царапая ему лицо и цепляясь за волосы, но он перехватывал её руки и отбрасывал ведьму в сторону, надеясь дать себе передышку. Мысль пришла ему в голову, когда он увидел тонкую струйку крови, стекавшую у ведьмы из носа, да так неожиданно, что замер на секунду, чем она и воспользовалась. Кровь сьильна, Джопари. Оньа нье останьавливается, не сдьаётся, оньа пьитает, оньа спьасает, оньа даёть магию. Этьо и есть жьизнь. И чьтоы одолеть её, тьи дольжен быть дьругим. Отьражением. Не тьаким, ньо ярьче, сьильнее. Тьолько тогда мьожет получиться. И только теперь, наблюдая, как с бешеной яростью Юта бросается к нему, он понял, что имел в виду Баай.  — Я говорила, что никогда не прощу тебя! — прокричала Юта. — Я говорила, что убью тебя. Как ты посмел?! Как ты посмел… Ньо жьизнь не ухьодит сама по сьебе. Её мьожно лишь отнять. Ньо крьовь вньутри, и кьонтролируя её, тьи сам оказываешься внутрьи. В гостьях. Тьи не мьожешь требьовать. Ньо можешь сьделать тьак, чтьобы тьебе отьдали сьамому..  — Потому что мне не нужна твоя любовь, — процедил он как заклинание, и слова его холодами северных ветров окутывали одну лишь ведьму. — Потому что у меня есть жена и соулмейт, — он глубоко вздохнул, и ветер усилился, а кожа его покрылась мурашками от окрепшего вокруг них бурана. — И ты не одна из них, что бы ты там себе не возомнила. И я не нуждаюсь в твоём прощении. Юта взвыла, набросившись на него, но он был готов. Удар пришелся ровно в центр груди, там, где у людей было солнечное сплетение, и Юта задохнулась, а он, воспользовавшись её заминкой, провёл ладонью вверх по грудине, и когда та замерла на лбу девушки, он заглянул её в глаза. Её кровь была похожа на кипевшую смолу, отравленную черным ядом ненависти. Он ощутил это, но, не позволяя себе отступить, подавил собой — своей злостью, усталостью и страхом, непониманием, которое не оставляло его вот уже десять лет, с момента, как поволжская ведьма узнала его деймона. И смола поддалась, будто тянущаяся вязкая паста, позволив управлять собой.  — Довольно! — воскликнула Серафина Пеккала, вместе с криком своим прорвавшись через буран и забрав оттуда Юту. Тот рассеялся, и вновь они оказались на поле возле озера, сиявшего своей голубой водой. Но Джон не отводил взгляда от Юты, замершей в руках своей королевы. И он почувствовал, как она желает продолжить борьбу. Крохотная птичка деймон бросилась к нему, но вспорхнувшая Саян с громким писком перехватила её, когтями прижимая к земле. Взгляды Юты и Джона встретились. Шаман поднял руку, и Юта упала на колени, и поползла вперёд, неестественно изогнувшись в спине. Холод, какой бывает только на севере в ночь, когда снег блестит в серебристом свете луны, окутал смолу, забирая её жизненное тепло, и Джон ощутил, как оно переходит к нему, задерживаясь в ладони, отчего та начала тускло светиться, что он уже видел тогда, в портале. И когда свет стал заметен достаточно, он произнёс:  — Довольно. Джон Парри сжал ладонь, и лёд пронзил смолу, отчего та застыла, обратившись в камень, что сковал корни прораставшей в Юте сосны. Она закричала, и тогда Саян Кётёр вонзила когти в крохотное тельце малиновки, и Джон безразлично наблюдал, как ведьма падает замертво. Повисла тишина, прервавшаяся хрипом Серафины.  — Что ты… Ты убил её.  — Она не оставила мне выбора.  — И это был поединок, — добавил ангел. — Впечатляющий. Джон не ответил. Одобрение ангела было не нужно и противно ему. Развернувшись, он направился к камню, где оставил Уилла и Ли. Сын смотрел на него большими, несколько испуганными глазами, и что-то внутри Джона болезненно сжалось, но он затолкал это чувство куда подальше. Ладонь всё ещё светилась, когда он присел на колени перед полубессознательным Скорсби. «Поединок» длился не так долго, но Джон увидел, что рубашка пропиталась кровью, чьи капли бежали по ткани ниже. Он шумно вздохнул. Ли? Аэронавт дёрнулся, и незадействованной рукой шаман сжал здоровое плечо, повторяя «ш-ш-ш», пока Скорсби не расслабился, и Джон не ощутил, как тот погружается в сон. Тогда он достал из-за пояса нож и провёл им по ладони. Уилл вскрикнул.  — Что ты делаешь? Но Парри не слушал его. Сжав ладонь и повторяя заговор, он позволил крови стекать вниз, забирая с собой жизненную силу ведьмы и пропитывая ею рану Скорсби. Эстер задёргалась, но Саян Кётёр — эта безжалостная и грубая птица — накрыла её своими крыльями, зачирикав что-то. И Джон закрыл глаза, осторожно, самыми кончиками пальцев касаясь раны, и его охватило чужое тепло и жизнь, что продолжала биться, пусть и с меньшей силой. И он не убирал руку, по кругу повторяя заклинание, пока Ли не вздохнул — медленно и спокойно, и Джон не ощутил, как боль притупляется. Только тогда он убрал ладонь и открыл глаза.  — Что ты сделал? — спросил Уилл. Джон покачал головой, перематывая руку обрывком тряпки, что остались в кармане рюкзака.  — Долго объяснять.Нужно добраться до палатки, — произнёс он, обращаясь к сыну. — Здесь небезопасно вытаскивать её. Уилл запоздало кивнул.  — Там свободно? — спросил он у ангела. Тот одобрительно зашуршал крыльями. — Хорошо. Хорошо. Вдвоём они дотащили аэронавта до палатки. Та была покинута — оставленные вещи валялись на полу, и Джону пришлось раскидывать их ногами, дабы освободить место. Уилл заметил что-то — этим оказалась скатерть, которую он, отпустив ноги Ли, расстелил на полу, а после чего помог Джону уложить аэронавта туда. Когда Серафина вошла внутрь, Джон уже сидел на коленях у раненного плеча, ладонью обхватив стрелу. Заметив её, он остановился.  — Это лучше сделать вам. Серафина нахмурилась, плотно сжав губы, но всё же подошла, присев напротив. Её движения были мягкими и аккуратными, но Саян Кётёр пришлось удержать Эстер, а Джону — Ли, потому что тот дёрнулся, вскрикнув, когда ведьма извлекла остриё. Кровь не забила струёй, что позволило шаману применить экстракт и мазь. Когда Серафина достала иглу и нитки, Джон ощутил что-то странное.  — Подождите, — остановил он ведьму. Та нахмурилась ещё больше, потому что складка не исчезала меж её бровей с момента смерти Юты. Казалось, будто она в шаге от того, чтобы ударить его, но Джон был твёрд в своём убеждении, потому что… Это ощущалась, как депрессия. Засасывающая очерняющая всё апатия и усталость, неприподъёмная усталость, дырой утягивающая внутренности куда-то глубоко-глубоко. И Джон знал, что она не принадлежит не ему, потому что его усталость томила мышцы, но это…  — Он не справится.  — О чём вы?  — Вы не чувствуете? — Серафина молча покачала головой. Джон коснулся лба Скорсби и внутренне вздрогнул. Он был прав. Это было не его. Он задумался. Ли был в сознании, пусть и глубоко, но был, и очередная порция боли унесёт его слишком далеко. Нужно было придумать что-то другое. Но оставить рану незашитой, пока они в таких условиях, было равносильно убийству, потому как если не инфекция, то новое передвижение заставит его истечь кровью. Сегодняшнее приключение было чудом, перенести которое удалось лишь благодаря лошадиной доли обезболивающего и магии. Но на полноценное восстановление должно уйти слишком много времени, которого у них не было. Если только… Саян Кётёр встрепенулась, глядя на него. «Это опасно», — произнесла она, и Джон кивнул. «Я знаю». «Это плохо закончилось для ребёнка. Ты уверен?» «Нет. Но он мой соулмейт» — внутри Джона всё задрожало, когда он произнёс, признал это. Пусть даже мысленно. — «Это может помочь» Птица помедлила, затем кивнула.  — Что вы задумали? — холодно произнесла Серафина, перехватывая его запястье, когда он потянулся к лицу Ли, и сжимая слишком сильно. — Очередной ритуал с кровью?  — Я просто хочу спасти ему жизнь. Их взгляды столкнулись, и ведьма смотрела на него слишком долго и пристально, так что он понял — она хочет увидеть. Догадывается, но ей нужны были доказательства, и она намеревалась их получить. Да только Джон не был готов их отдать. Он приложил усилие, забирая руку.  — Ваши заговоры не помогут, и вы знаете это. Я не причиню ему боль. Я просто хочу помочь. Он нужен Лире, больше, чем кто-либо из нас. Серафина молча продолжала смотреть на него. Взгляд ей был говорящий — она не верила ни единому его слову, но, когда Джон вновь вытянул руку, мешать не стала. Шаман кивнул сам себе и сосредоточился на аэронавте. Пальцами коснувшись висков Ли, он закрыл глаза и позвал его. Ли. Тот откликнулся не сразу, но Джон продолжал звать, пока не услышал своё имя, настоящее имя. Джон. Голос аэронавта звучал странно, будто из самой глубины, и шаману это совершенно не понравилось, так что он не стал медлить. Ли, я хочу тебе помочь. Мы не сможем зашить рану вновь — это причинит слишком много боли. Твоему телу придётся справиться самостоятельно. Но это слишком долгий процесс. И что ты хочешь? Джон глубоко вздохнул. Проникнуть тебе в сознание. Это сложный ритуал, но я думаю, он сработает из-за нашей связи. Но мне нужно твоё разрешение. Потому что, когда я буду там, ты почувствуешь. И если ты начнёшь сопротивляться… Я не буду, ответил Ли быстрее, чем он смог закончить предложение. Я доверяю тебе, шаман. Просто не заглядывай, куда не нужно. Джон улыбнулся краем губ, а затем кивнул. Тогда открой глаза. И Ли повиновался. Их контакт длился едва ли больше секунды, но этого хватило, и Джону не пришлось даже сосредотачиваться, потому что чужое сознание встретило его без всякого сопротивления, окутав теплом и темнотой, с которой он смешался. Он был осторожен. Его уговоры, его магия, были тягучи, как вода и мягки, как лунный свет, и он был кропотлив настолько, насколько вообще возможно в столь деликатной ситуации. Но когда у него получилось, он понял это, потому что мелодии их душ заиграли на разный лад, Джон глубоко вздохнул, отступив. Серафина неотрывно смотрела на него.  — Что вы сделали? — спросила она, когда ладонью Джон накрыл глаза Ли и провёл по лбу, убирая упавшую прядь, но тут же, смущаясь жеста, сжал её в кулак, подняв взгляд на ведьму.  — Перестроил его сознание. Убедил, что он справляется, что время течет по-другому. Его организм восстановится сам, потому что будет думать, что он восстанавливается. Месяцами. Тогда как на деле пройдёт не больше трёх дней.  — Что это… Вы хоть понимаете, насколько это… — она поднялась на волне охватившего её шока. — Вы обрекли его.  — Я спас его, — ответил Джон спокойно, поднимаясь следом. Он указал на лицо Ли, с которого исчезала мертвенная бледность. — Процесс уже пошел.  — Это безумие. Вы не имели права…  — Речь не о моих правах, а о его жизни. Через три дня он будет здоров. Ему потребуется время, чтобы прийти в себя, но мистер Скорсби достаточно силён и упрям, чтобы справиться с этим. Но ему потребуется одежда и введение в курс происходящего, потому что три месяца сна это немалый срок. Займётесь этим? Серафина Пеккала смотрела на него так, будто готова была убить прямо сейчас. Этим взглядом можно было двигать горные массивы, сравнивая их с землёй, но Джон был твёрд, как многолетнее корневище, уходившее глубоко в почву. Потому что это зыбкое топящее в себе чувство таяло, и он знал, что Ли легче, потому что тот доверился ему, а это было важнее злой гордости ведьм. С последним он хотя бы умел справляться.  — Понятно, почему она не могла простить вас.  — Я не нуждался в её прощении, — повторил он, и Серафина стрелой вылетела из палатки прочь. Джон прикрыл глаза от созданного ей потока воздуха. Как же он устал. Уилл предложил ему воды, и он принял её, только сейчас осознавая, насколько мучим жаждой. Они вышли из палатки, оставив Скорсби в покое, и развели костёр, отужинав тем, что нашли в брошенных запасах. Уилл был молчалив и обеспокоен, но у Джона не было сил, чтобы разбираться ещё и с этим.  — Как ты думаешь, она вернётся? — спросил он тихо. Джон кивнул.  — Королева, потерявшая воительниц. Ей нужно время на скорбь и злость. Но она вернётся. Слишком предана делу.  — И что тогда? Джон вздохнул. Он знал, к чему клонит сын. Их упрямство было родственной чертой, так что он знал, каких усилий будет стоить его сломить. Ну что же. У него были годы тренировок.  — Я знаю, ты хочешь отправиться за Лирой, — медленно и отчётливо произнёс он, наблюдая, как сын ободряется на его словах. — Я знаю, она важна тебе. Но на это уйдёт слишком много времени, которого у нас нет.  — Это неважно…  — Это важно, Уилл. Очень важно. Грядёт война, и нельзя упускать возможность повлиять на неё.  — Но Лира тоже важна! — воскликнул Уилл. — Она ведь… Пророчество, она ведь… Её надо спасти.  — Её спасут и без твоего участия, дитя, — вступил в разговор ангел, и впервые за вечер Джон был рад его сварливой дотошности. — Взрослые, заботящиеся о ней. Аэронавт и… другие. Их достаточно.  — Но я не могу просто оставить её! Она мой друг! Единственный друг!  — Но ты уже сделал это, не так ли? — уточнил ангел, и в голосе его слышалась едкость. — Ведьма рассказала тебе о пророчестве и просила…  — Защищать её, — закончил Уилл. Он выглядел опустошенным.  — И вот мы здесь, — подытожил ангел. — Ты предпочел ей отца. Так оставь же защиту взрослым, это будет надёжнее. А ты сделай что должен.  — Как я могу… Она в руках Магистериума.  — Да, против которого борется Азриэл, — переключил внимание на себя Джон. — Свержение которого так же поможет спасти Лиру. Уилл, — Джон коснулся плеча сына, замечая, как блестят от слёз его глаза. — Ты Носитель. Нож, созданный Гильдией Философов — единственное оружие, способное решить исход противостояния, затянувшегося на тысячи лет. Это очень важная роль, ключевая. И ты справишься с ней. Мы справимся, — улыбнулся он, сжимая его плечо. — Вместе. Джон видел, что сомнение всё ещё кроется в глазах мальчика, но его слова подействовали смягчающе, потому что Уилл кивнул, а потом прижался к нему, обхватывая за пояс.  — Я рад, что нашел тебя, — прошептал он, и Джон прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться в объятии.  — Я тоже. Они заночевали в лагере, но проснувшись на утро и не обнаружив сына рядом с собой, Джон забеспокоился. Его тревога чуть угасла, отвлеченная видом спящего Скорсби — он проверил раны аэронавта, с радостью обнаруживая, их состояние улучшается. Осторожно придерживая голову у основания шеи, он напоил Скорсби — сначала отваром, а после водой, и оставил. Уилл вернулся к полудню, будучи куда бодрее, чем вчера вечером, восторженно рассказав ему об использовании ножа и даже продемонстрировав. На Джона это произвело впечатление — несколько лет он провел, выискивая путь домой, и, наблюдая, как сын со столь невероятной лёгкостью проделывает окна меж мирами, он ощутил щекотавшее лысеющий затылок чувство. И ему предстоит вернуться так. Когда начали сгущаться первые сумерки, начинавший быть видимым ангел вдруг встрепенулся, и мгновение спустя он бросился вперёд, обнимая появившегося партнёра. То, что партнёр, в ангельском понимании означало соулмейт, стало очевидно, когда в свете костра заблестели связывающие их нити — были сложно сказать, какого они цвета, да и Джон не был уверен, что цвет у них вообще был, но ему всё равно стало некомфортно от такой нескрываемой близости.  — Ты нашел что-нибудь? — спросил Уилл, нетерпеливо ёрзая на месте. Прибывший ангел — Барух — кивнул.  — Девочка в гималайской долине. Очень высоко, над ледником, где из-за льда всегда висит радуга. Она спит — женщина усыпила её, удерживая в пещере.  — Усыпила? — переспросил Джон. Ангел, чуть видный в дыме от костра, кивнул.  — Она цела, здорова?  — Да. Только спит и видит сны. Женщина поит её отваром, еду ей носит девочка из местных — они считают её святой. Джон не смог сдержать смешка. Зашуршали кусты, и показалась тёмная женская фигура, в свете костра обратившаяся Серафиной Пеккала.  — Что происходит? — спросила она, подходя ближе. В руках у неё была стопка мужской одежды, на которой Джон не стал заострять внимание, не желая злить ведьму снова. Уилл кратко пересказал ведьме о находке ангела. Тот добавил несколько карт, которые Уилл тут же зарисовал, а Серафина кивнула, запоминая. Когда это закончилось, Джон произнес:  — Вам придётся отправиться туда, — она зыркнула на него, и Джон понял, что ведьма всё ещё злится, пусть и не так сильно. — Вместе с мистером Скорсби. Вы единственная из нас, кто может летать так быстро.  — А вы?  — Я отведу сына к Азриэлу. Ангелы, видимо, отправятся с нами.  — Да, мы проводим их. Так будет надёжнее. Серафина молчала некоторое время, глядя на Уилла. По лицу её становилось ясно, что она раздумывает. Крохотная надежда, теплившаяся в груди мальчика, тут же исчезла, как только ведьма произнесла:  — Хорошо. Пусть так оно и будет, — их взгляды с Уиллом встретились. — Ты храбрый и сильный юноша, Уилл Парри. Но у тебя был шанс. Теперь делай, что должен. Уилл потупил глаза. Ведьма обратилась к Джону.  — Как долго Ли Скорсби будет спать?  — Не больше дня.  — Если появятся Призраки, я не смогу нас защитить.  — Будем надеяться, что удача ваша достаточно велика, чтобы этого не произошло, — ответил он, глядя ей в глаза. Было очевидно, что ведьму такой расклад не слишком устраивал, но ничего более предложить ей он не мог. Разве только… — Саян Кётёр останется с вами. Так мы сможем поддерживать связь. Если что-то произойдёт…  — Вы не выдержите такого расстояния.  — Предоставьте это нам решать. Серафина молча поджала губы. Потом кивнула, и он кивнул ей в ответ, поворачиваясь к сыну.  — Нам надо идти. На лице Уилла не появилось ликования, но он повиновался. Пока он передавал ведьме карту и говорил о чем-то на прощанье, Джон вернулся в палатку, решив забрать некоторые из вещей, что могли им понадобится — фляга для воды, компас, немного еды из оставшихся запасов, оставив Скорсби всё остальное. Закончив, он повернулся к аэронавту. Тот лежал всё так же неподвижно, как когда Джон оставил его утром, но выглядел куда лучше. Раны больше не кровоточили, затянувшись тонкой розовой кожицей. Лицо приобрело румянец, синяки под глазами чуть посветлели, и создавалось ощущение, что он просто спит, пусть и в столь неудобной позе. И лишь капли крови и исходивший от одежды запах свидетельствовал о реальности произошедшего. Джон вздохнул, прикрывая глаза. Он не знал, откуда в груди взялось это тяжелое чувство, потому что он сделал всё, что мог. И сейчас поступал правильно, потому что им действительно нужно было идти, потому что времени было катастрофически мало, а его волнение — неуместно и неестественно. Он всё сделал правильно. Ты будешь в порядке, произнёс он мысленно, не желая, боясь, что его могли услышать. Я не знаю, чем заслужил твоё доверие, Джон вздохнул, чувствуя, как то ощущение в груди возвращается. И он продолжил, всё так же убегая от него. Но обещаю, ты будешь в порядке. И ты найдёшь её. Никто, кроме тебя. Он открыл глаза, глядя на спокойное лицо аэронавта. Крохотная надежда, что он откроет глаза прямо сейчас, позволив увидеть привычный им блеск и следовавшую по пятам улыбку, зародилась и тут же была вырвана им, потому что это было глупо. Зашуршали крылья, и он увидел Саян Кётёр, замершую напротив, смотревшую на него своими большими желтыми глазами. На секунду он испугался, что она будет осуждать его, но это было неправдой, потому что Саян Кётёр — его храбрая и прекрасная в своей странности птица — была куда мудрее его. И она, забравшись к нему на колени, прижалась своей пушистой головой к его лбу, и он огладил её мягкие перья, чувствуя, как успокаивается постепенно.  — Присмотри за ними, — шепнул он, и она пискнула, будто обиженная, что он мог подумать иначе. Он усмехнулся, а потом встал и вышел из палатки, не оборачиваясь, не желая смотреть, потому что иначе бы чувство вернулось, а его он боялся даже больше, чем того, что им предстояло. И позволил он это себе лишь когда они вдвоём, ведомые ангелами, поднялись на холм, направляясь в Читтагацце. И, глядя издали на крохотную точку лагеря, что скрывалась за ветвями деревьев, он ощутил, как внутри всё сжимается от неясного страха, преодолеть который он смог, лишь когда сын окликнул его, привлекая внимание.  — Пап? Ты идёшь? И он кивнул, и пошел, оставляя лагерь, палатку, аэронавта и деймона далеко позади. Потому что он выбрал сторону. Потому что это было правильно. Так ведь?